красивый ты.

– Красивый ты, Ром. Олег смотрит пьяно, губы блестят, как гладкое стекло тех бокалов, из которых он пил весь вечер. Рома не отвечает. Только улыбается – так, что у Олега внутри всё сжимается – и отводит глаза. – И это я ещё не пьяный говорю! – Угу, – хрипло мычит Англичанин, и Олег почти готов поклясться, что слышал низкую саркастичную нотку в его голосе. – Но это всегда можно исправить, – говорит Савченко и тянется к тёмно-коричневой тяжёлой бутылке, чтобы наполнить стакан так, как Ромина улыбка заполняла его сердце. Рома ничего не отвечает. Англичанин сидит на чёрном кожаном диване – уже сам не верит, что в природе вообще существуют другие – и безразлично разглядывает помещение. Цвета плывут и мягко сливаются друг с другом, глаза устали и от того, что он весь вечер залипал в телефоне, пока остальные выпускали наружу не то своих демонов, не то внутренних детей – разницы никакой. И вчера тоже залипал. И день до этого. Роме никак. Не красиво, не весело, не кайфово. Рома рассматривает людей, рассматривает стены и хитровыебанные люстры с какими-то железными листьями, такими же, как вокруг высоких зеркал на стенах. Рассматривает официантов. Думает, что они, должно быть, чёткие ребята и заслуживают уважения, потому что сложно представить кого-то кроме них, кто вытерпел бы столько дерьма от людей между этими стенами. А потом его взгляд цепляет одна из кудряшек, выбившаяся из неаккуратного хвоста на одной отбитой макушке. Олег сидит спиной к нему, смотрит не пойми куда. Наклонился вперёд, свой бокал в руках держит, будто это кубок с живой водой. Его тонкая старая футболка с зомби натянулась на спине так, что всё под ней видно лучше, чем было бы без неё. Плечи уставшие, опущенные. Позвонки, выпирающие один за другим ровной цепочкой. «Долбанный ты птеродактиль. Шёл бы драников поел вообще, тощий что пиздец», – думает про себя Рома. А сам себя представляет Тиранозавром – с руками короткими, потому что до Олега дотянуться не могут. Олег бы, конечно, поспорил и точно назвал бы его столбом ебанным или чем-то настолько же длинным. Они уходят, когда за окнами клуба растекается утро, как вышедшая из-под контроля лужица какого-нибудь дорогого бухла, которую официант вовремя не вытер со стола. Олег засыпает на диване, пока ждёт, пока Рома примет душ, Рома – на кровати с накрахмаленными простынями, настолько маленькой, что ему приходится лежать на ней в форме карамельной тросточки, а стопы всё равно не помещаются на матрасе. «Блядство. Пример вопиющего неуважения к нуждам высоких людей». Рома просыпается от того, что по номеру разносится запах какого-то дешёвого, но дико вкусного кофе. Последние несколько недель до отъезда в тур он прожил с Денисом, травяные чаи которого из него почти всю душу нахуй вытянули. Объяснить ему, что никакой иван-чай не поможет, когда каждую ночь нахуяриваешься, как восставший из могилы свин, казалось делом недостижимым. – Доброе утро, – хрипло и тихо говорит Рома, стараясь не напугать Олега, возившегося за плитой. Не напугать Олега не получилось, и он всё равно ёбнулся головой о вытяжку. – Блять. Я воплощение вселенской неловкости, – Савченко в миллионный раз мысленно обещает себе стать изящным и грациозным, как Тайра Бэнкс. Рома стоит рядом с противно гудящим холодильником и наглядеться не может. – Почётный же титул, не? – Не нахожу ничего, чем мог бы вам возразить, сударь. – Олег шуточно кланяется и осторожно передаёт ему большую кружку с кофе 3-в-1, которого ёбнул туда сразу три пакетика. – Благодарю вас. Так они сидят и завтракают, Олег – понемногу всем, что осталось от вчерашнего пира, курицей с кетчупом и редбулом, Рома – тремя пакетиками дешёвого кофе и примерно поллитром кипятка. Рома сидит, развалившись на стуле, Олег скрючился на тумбе у него за спиной. Рома смотрит в окно на восхитительно серое небо и ничего не говорит. Олег смотрит на родинки на его спине и руках, красивые, как ночное небо без облаков, и не говорит ничего. – Ром? – говорит тихо, почти неразборчиво. – Чё? – голос Англичанина такой же шершавый и хриплый, как и всегда. – Красивый ты. Рома не отвечает ничего с минуту. – И это ты ещё не пьяный говоришь? – Олега бесит, что он звучит так серьёзно. – Не, это я уже редбула ёбнул, поэтому предъяву мне ты потом кинуть не сможешь. – Окей. Добавить что-то ещё Олегу смелости не хватает. Рома улыбается. Олег не видит его лица, но точно знает, что сейчас Рома улыбается.