Леша-Саша: Прага

Леша понял, что окончательно ебанулся, когда, протянув руку во сне и зарывшись в волосы спящего рядом человека, удивился, почему те были такими длинными. «Вот у Саши…». Заткнись, Шупляков! Заткнись хотя бы ради того, чтобы окончательно с ума не сойти. В ту ночь пришлось вставать и голыми ногами шлепать по холодному полу на кухню. Наверное, было бы эстетично — несостоявшийся режиссер внутри Леши по крайней мере так считал — будь у него тут же на кухонном подоконнике приготовлена пачка сигарет. Но он уже четыре года не курил, да и кофе сейчас наливать себе было бы глупо. Куда среди ночи. Чтобы опять паничку словить? В тридцать один начинаешь задумываться не столько об эффектности поступков, сколько об их последствиях для собственного организма. «А ты потом еще удивляешься, почему это тебя зрители дедом называют», — невесело хмыкнул Шупляков. И вроде как девушке своей он не изменял, даже повода не давал, но после сегодняшнего сна помыться все равно тянуло. Встать под обжигающе ледяной душ, чтобы всякое желание отбилось напрочь, и тереть-тереть до красноты тело мочалкой. А еще хотелось покаяться. Или на крайний случай выговориться. Только вот кому? Несмотря на то, что в последнее время его часто узнавали на улице, Леша не мог представить, что он станет разговаривать на такие интимные темы с кем-то посторонним. Ну и с Сашей об этом не поговорить. Как-то абсолютно тупо. — Леш, ты чего тут? Опять спина? Кухню залил мягкий желтый свет, Шупляков зажмурился. Погруженный в свои мысли, он даже не услышал чужих шагов. — Нет-нет, просто не спится. Тревожность какая-то. — Это из-за поездки? Ксюша была идеальной. Понимающей. Доброй. Умной. Творческой. Красивой. Глаза у нее еще всегда светились так, словно заключали в себе весь смысл этого мира. Или все множество смыслов. А Леша — дебил, идиот, безнадежный придурок — во сне видел лишь чужие бездонные болотные глаза, на дне которых буря грозила погибелью. Если говорить языком возвышенным, а Леша как выходец из Литинститута мог себе такое позволить, Ксюша была тихой гаванью. Прекрасной. Спокойной. Безопасной. Саша же — хаос в чистов виде, что с широкой улыбкой и очередной шуткой утянет тебя куда-то за черту. Может даже не по своей воле, может даже в конце попробует вытолкнуть наверх. Только в тот момент ты настолько наглотаешься воды, что бессмысленно будет пытаться спастись. Да и уже не захочется. От такого пафосного сравнения резко стало тошно и захотелось тут же во всем признаться. Но Леша ведь не мудак, чтобы перекладывать этот груз на чужие плечи. Не мудак ведь? — Из-за предстоящей поездки переживаешь? — Ксюша повторила. За четыре года отношений (почти столько же, сколько и не курит) Леша должен был запомнить, что та никогда не задавала вопросы просто так, лишь бы что-то сказать. Это всегда были емкие, четкие и требующие ответа вопросы. — Ага, как-то не по себе. И тут Шупляков не соврал. Ему и правда было не по себе. Предстояло провести две недели бок о бок с Долгополовой. А им наверное еще и один номер в гостинице сняли. Ну что за пиздец. Ксюша вздохнула, потом прошла к столу и села на стул рядом, наклонилась вперед и немного вбок, поближе к Леше. — Может, ты сможешь сейчас сформулировать хотя бы несколько опасений? Знаешь, так легче будет. Леша открыл рот. Леша мысленно дал себе затрещину такой силы, что будь он в мультике, у него бы уже деформировалась голова. Леша закрыл рот. — Сам пока не понимаю. Еще и самолет этот дурацкий. Я же не боюсь летать. Но все равно… Ксюша кивнула, словно все для себя поняла. — Принести валерьянку? — Давай. Леше удалось лечь и даже притвориться спокойным, только обняв Ксюшу и нежно-нежно поцеловав ту в макушку. Валерьянка не помогла. А утро выдалось нервным и суматошным. Такое бывает, когда проводишь всю ночь с тревожными мыслями и засыпаешь только под утро. Как оказалось, валерьянка все-таки подействовала, только вот помощь от нее была совсем несвоевременной. Поэтому Леша проспал все пять будильников и теперь был вынужден носиться по квартире в поисках паспорта и билетов, которые он как назло куда-то вчера запрятал. Еще и телефон каждую минуту разрывался от звонков. Разумеется это звонили ребята. Но неужели никому из них не пришло в голову, что если он реально проспал и сейчас в панике собирался, то своими звонками они только тормозят процесс и его отвлекают? «Ксюнь, вызови такси!» Когда Леша просил вызвать ему такси, то он и думал, что поедет он на такси. В аэропорт. Один. Только вот Ксюша решила по-другому. Села с ним на заднее сиденье рядом, спокойно пристегнулась, словно Леша и не спешил никуда, сказала таксисту: «Можете пожалуйста надеть наушники, мне надо поговорить с моим парнем». Леша не смог бы на такое решиться. Да и от девушки, если честно, не ожидал. — Ксюш? Та дождалась, когда таксист, что-то недовольно пробурчав, все-таки воткнет в уши проводки и только тогда повернулась к Леше. Тот никогда не видел ее такой серьезной. Ладно, врет, видел, конечно, только бывало это редко и для этого должен был быть повод. И вот тогда Леша испугался по-настоящему. Еще постарался мужественно не показывать страх, но потом подумал, что слово «мужественность» здесь вообще неуместно. Да и Саша осудила бы. «Блять, опять Саша???» — Ксюш? Они неслись по улицам утреннего Таллина, Леше на телефон с промежутками в пять минут приходили сообщения от Ганди, Кости и Саши, в которых они интересовались, где Шупляков есть, а Леша вообще ни о чем не мог думать, кроме хмурого лица девушки перед собой. — Ксюш? — Саша. Где-то что-то оборвалось и рухнуло. Громко и чересчур драматично. Только вот никто из проходящих мимо эстонцев или внезапно действительно увлекшегося музыкой таксиста ничего не заметил. — В основном Ганди пишет. Леша сразу понял, что речь не о сообщениях, в данный момент разрывающих его телефон, но ему все же хотелось хотя бы ненадолго отсрочить неизбежное объяснение. Чем бы оно ни закончилось. — Я не про сообщения. Шупляков был готов к такому ответу. Вот к чему он оказался не готов, так это к следующей фразе Ксюши. — Тебе ведь он…она нравится? — лицо у девушки при этом было спокойным и решительным. Глаза даже не потемнели ни на тон, также символизируя собой безграничное понимание. — Как комик. Как человек. Сама знаешь, что если бы меня от нее воротило, то я бы не стал с ней вместе шоу вести. — Ты понимаешь, о какой симпатии я говорю. — Если честно, Ксюш, то не очень. — В романтическом смысле. — В каком смысле?! — Просто ответь. — С чего ты…взяла? Слюна во рту неожиданно стала вязкой и горькой. — Этой ночью ты…стонал во сне. А потом произнес ее имя. Несколько раз. Очень отчетливо. — Ксюш, пожалуйста, это был странный сон плюс моя больная спина. Ничего такого. Ты и сама знаешь, что я люблю только одну тебя. — И я тоже тебя люблю. Просто хотела сказать, что ты можешь… — Могу что? Леша почувствовал, словно ему вновь подсунули это обезболивающее нового поколения. Или он находился в одном из своих сюрреалистических снов. — Попробовать с ней. — Нет! Ксюш, как тебе вообще это могло в голову прийти? Я даже никогда не думал о таком. И не собираюсь. Только из-за одного сна. — Месяц, Леш. Каждую ночь на протяжение месяца. И я тебя не виню. И говорю, что между нами ничего не изменится. — Я не буду тебе изменять. — Это не измена, если я об этом знаю. — Какая-то у тебя странная логика. — Вполне себе нормальная. Живут же другие пары так. — То, что и появилась симпатия, это ничего не значит. Я никогда не собирался ничего делать. — А я не против. Лучше, чем вот так…сдерживать себя. В какой-то момент настолько захочешь попробовать, что это станет твоей очередной навязчивой идеей. — Не хочу делать тебе больно. — Сама я на других не смотрю, наверное, я к этому не готова. Но и на тебя не злюсь. Только ты это…не влюбляйся в нее…сильно. — Ксюш. Леша вихрем налетел на девушку, утягивая ту в поцелуй. Сам не понимал, что пытался сделать, то ли уверить девушку, что не сделает ничего с Сашей, то ли выплеснуть накопившуюся благодарность. Только когда раздался автомобильный гудок, они оторвались друг от друга. Оказалось, таксист уже приехал и снял наушники, а они буквально стояли на стоянке аэропорта. — Приехали, голубки. Леша выбрался из салона со своей спортивной сумкой и еще раз поцеловал Ксюшу. Теперь уже просто клюнул в губы. А растерянный таксист развернулся и вместе с девушкой поехал обратно. Леша забежал в здание аэропорта запыхавшийся и виноватый. Ганди и Костя уже стояли там, при этом при виде Шуплякова синхронно сложили руки на груди и нахмурились. Понятно, отчитывать будут. Но тут Ганди взял свой телефон и повернул экран в сторону Леши. — Леха, блин, сколько тебя можно ждать? Ребята уже думали, что без тебя улетят. Ну разумеется они подключили Сашу. Знали, что та могла пристыдить Шуплякова всего несколькими короткими фразами. — Привет, Санек, — а потом ребятам. — Все-все, извиняюсь, я тут. Ганди пожал ему руку, и они все двинулись на стойку регистрации. — Вы зачем ей рассказали, что я чуть не опоздал? Она же мне потом… — Леша осекся, но Ганди и так его понял. — И правильно. Пускай тебе профилактических пиздюлей пропишет. Шупляков насупился и сделал вид, будто сосредоточенно изучает свой билет. Саша уже тоже должны была сесть в свой самолет из Тбилиси. По-любому весь полет будет готовить те самые «профилактические пиздюли». Уже в самолете, перед тем как выключить телефон, Леша увидел смску от Ксюши. «Я не шутила. Люблю». И они взлетели. Как Шупляков и предполагал, их с Долгополовой заселили в один номер. И не то чтобы Леша был против такой компании, просто как ему рефлексировать его отношение к Саше в присутствии самой Саши? Но Ганди просто сказал, что снял им с один номер. И все. Ни предпосылок. Ни контекста. С самой Сашей они встретились уже в холле гостиницы, Долгополова сидела на диванчике и что-то увлеченно читала. Сегодня она выглядела немного иначе — только потом, присмотревшись, Леша понял, что она подвела глаза. Неярко, но это очень выгодно оттеняло их цвет и подходило розовым волосам. Тщательно выбритая, с накрашенными глазами, она выглядела удивительно мило. — Саш! — Привет. Книжка тут же была убрана — Леша так и не смог разобрать название на обложке — самому Шуплякову, а также Ганди и Косте досталась широкая улыбка. Саша не любила обниматься, только иногда на нее находили приступы тактильности. Стоило им только войти в номер, как Долгополова бросила свой рюкзак (и как только туда умудрилась запихать все вещи?) и ничком повалилась на кровать. Леша успел заметить, только как забавно взлетели вверх тонкие ноги, прежде чем приземлиться на жалобно срипнувшую кровать. — Ты чего? Устала? — Угу. — Хочешь вот так вот лежать? — Угу. Кажется, ей и правда трудно дался четырехчасовой перелет из Тбилиси. Или еще что-то не давало покоя. Леша был в курсе о Сашином БАР, так что дальше доставать расспросами не стал. Почти. — Ганди сказал, что сейчас поведет нас кормить, хочешь остаться в номере? Последовал кивок головы. Вероятно, Сашины «угу», причитающиеся Леше, на сегодня закончились. — Я принесу тебе сюда. Вытянутая рука и большой палец в верх. Леша спустился в холл и застал ребят как раз в самый разгар спора, который у них можно было назвать «извечным». Потому что Костя вновь закатывал глаза и требовал пиццу, а Ганди возмущенно открывал рот, как рыба, а потом разрождался очередной тирадой о том, что «мы, дескать, в новой стране и надо пробовать местную кухню, а пиццей в Эстонии хоть обожрись». В итоге все разрешил Леша, который всего двумя аргументами — недорого и недалеко — умудрился разбить все аргументы друзей. Те и сами были уставшими с дороги, поэтому перспектива дойти до места за пятнадцать минут показалась им заманчивой. Ну а еще это заведение ему посоветовал знакомый, который только недавно побывал в Праге. До HAVELSKÁ KORUNA они и правда дошли быстро. Было бы быстрее, если бы не толпы неспешных туристов, что, разинув рты, останавливались посреди улицы и беспрестанно фоткали-фоткали-фоткали. Окружающую действительность, себя и друг друга. Зато Леше даже не пришлось ничего объяснять ребятам по поводу Сашиного отсутствия. Пока они не добрались до места. В столовой было мило, уютно, хоть и битком туристов. Странно, что Леша себя чувствовал здесь вполне неплохо. Он теперь, конечно, людей не чурался, но и душой компании его можно было назвать с большой натяжкой. И, несмотря на комфортную атмосферу, Леша не мог расслабиться весь ужин. Сидел, как на иголках, даже Ганди это заметил. Поэтому и кидал на него подозрительные взгляды. А что Шупляков мог поделать? Его мысли были сейчас…ну, не очень далеко отсюда, всего в пятнадцати минутах ходьбы, в отеле, в номере на шестом этаже. — Думаешь, недостаточно солено? Голос Кости вырвал Шуплякова из размышлений. — А? — Я говорю, тебе не кажется, что ты пересолил? Только после этого до Леши дошло, что все это время он радостно тряс солонкой над своей пастой. — Да ладно, им все равно далеко до Вапиано, — Шупляков пожал плечами. На самом деле, было конечно обидно, что испортил блюдо и теперь придется давиться, чтобы не заострять чужое внимание на своем промахе. — Влюбился что ли? Вы ж с Ксюшей уже давно вместе. Ганди пихнул Костю локтем. Судя по лицу опертора, тычок был вполне ощутимый. Зато он заставил Костю тут же заткнуться и не продолжать расспросы. Но Леша все равно воспринял это как сигнал и начал болтать о разных пустяках, лишь бы заполнить эфир. Было как-то неловко просить в заведении завернуть еду с собой, к Леше вернулась прежняя социальная тревожность. На обратном пути он зашел в Мак и взял Саше двойной чизбургер, картошку, колу и пирожок. Вдруг ей захочется сладкого. Ему самому нравилось делать что-то для подруги. В номере Долгополова встретила его в полотенце. Вернее, в двух сразу. Одно она как-то умудрилась ракушкой закрепить на голове, а второе обмотала вокруг груди. Выглядела она теперь менее уставшей, только глаза были чуть красными и ни следа косметики. — О! Привет. — Еда. Леша поднял перед собой крафтовый пакет, словно пытался зверька приманить. — Круто. Сейчас, только оденусь. Зверек приманился. — Думаешь, ради еды из Макдональдса стоит наряжаться? — По крайней мере стоит надеть трусы. — А я думал, что… — Пошутишь про снять трусы? Леша открыл рот. Леша покорно закрыл рот. Потом все же добавил: «Теперь нет». Уже спустя пять минут Саша в широких штанах и безразмерной футболке уплетала чизбургер и выслушивала от Леши его первые впечатления о Праге. Отросшие розовые волосы она даже не стала приглаживать, поэтому те сейчас, освобожденные из плена полотенца-ракушки, торчали во все стороны. Очень по-панковски. Леше нравилось. — А ты чем тут занималась? — Досыпала свои положенные восемь часов. И наслаждалась ванной. Ты вообще видел, какая она шикарная? Кафельная. Можешь тоже залезть, я ее после себя помыла. — Может вечером. Сейчас предлагаю прогуляться. Знаешь, так давно мечтал побывать в Праге. — Да, конечно. Ты ребятам уже написал? — А, эм, у них вроде как свои планы. — Да? Ну ладно. Саша наградила его долгим внимательным взглядом. Может, Леше стоило сказать, что ему хотелось погулять только с ней? Не слишком стремно? Не отпугнет ее такой напор? — Тогда подождешь, я хочу глаза накрасить. Мне подруга недавно дала мастер-класс. Прикинь, у меня получается. Пока стрелки только кривые выходят. — Конечно. Как можно по Праге гулять не при параде? Тогда уж считай, что все надписи «Pozor» адресованы тебе. Леше определенно надо заставить себя замолчать. — Бля, чувак, как скажешь. Саша ушла в ванную, прихватив с собой пугающих размеров сумку с косметикой. А Леша остался сидеть на кровати и ждать. Ему на самом деле нравилось. Даже когда они куда-то собирались с Ксюшей и та красилась, Шупляков ждал ее преображения, как праздника. Она всегда была красива, но в такие моменты в ней словно появлялось что-то новое, какая-то внутренняя уверенность. Леша подумал, что с Сашей сейчас произойдет что-то примерно такое же. Короче, Леша был готов ждать хоть сколько. Можно было пока полистать комментарии под их последним выпуском. Преображение произошло быстро, Шупляков даже не успел расстроиться из-за комментариев. Саша. Глаза теперь у нее визуально больше и ярче. И точно, в улыбке уверенности прибавилось. Она даже прицепила заколку сбоку на отросшие волосы. Леша…застыл. Залюбовался. Завис. Не понял, какой комплимент выдать. Вернее, не успел его сгенерировать, поэтому получилось что-то среднее между вздохом и приступом астмы. — Вау! Очень… Я хочу сказать, что… — Спасибо. — Нет-нет, погоди. — Да я поняла, Лех. Но Шупляков почувствовал, что все равно должен был произнести это вслух. Не просто как абстрактное знание, а донести, насколько сейчас Саша выглядела прекрасно. Только вот всю красоту пришлось запрятать в шапку и шарф поглубже. Чай на дворе не май месяц, чтобы разгуливать налегке. Но судьба была сегодня все-таки настроена неблагосклонно к Шуплякову, поэтому, стоило им с Сашей только выйти из номера, как они столкнулись с Ганди и Костей. Те были одеты по-уличному, и у Леши промелькнула надежда, что ребята уже успели прогуляться и теперь возвращались в номер. И в другой день и в других обстоятельствах Леша был бы рад их увидеть, но сейчас ему хотелось провести время с Сашей. — О, а вы куда? — Ганди оглядел друзей. — Гулять. — Погодите, мы с вами, только Костя сейчас куртку потеплее наденет. — У вас нет планов? — Саша недоуменно нахмурилась. — Все планы по еде и отдыху мы уже выполнили, а в четырех стенах можно и в Таллинне посидеть, — бросил Коля напоследок, прежде чем умчаться наверх, очевидно за другой курткой. Леша постарался не застонать от досады, но разочарованный звук у него все же вырвался. Саша кинула на него вопросительный взгляд, мол, ты чего? — Спина, — сквозь зубы ответил Леша. Восемнадцатое декабря, а к Рождеству уже все украшено. На высокие елки и яркие гирлянды, которые зажгли под вечер, их компания натыкалась почти на каждом углу, а в какой-то момент и вовсе набрела на средоточие новогодних атрибутов — то ли ярмарку, то ли какой-то праздник. Вокруг улыбки, несколько особо веселых — и разгоряченных — пар уже танцевали под звучащую из колонок музыку. Стандартный рождественский плейлист. Решение остаться здесь было принято почти мгновенно. Саша влилась быстро, не дожидаясь, пока Леша купит ей глинтвейн, с интересом крутилась в толпе и у многочисленных палаток. Ее шапка мелькала то тут, то там, Шупляков не успевал следить. Потом музыка резко замолчала, но внезапно образовавшаяся тишина только ознаменовала появление целого оркестра. И вот уже неожиданно начинается концерт, и Саша радостно танцует с какой-то девушкой. Так быстро и естественно, словно знакома с ней всю жизнь. И Леша не успевает ничего предпринять. Да и не решается. Шупляков не хотел быть тем самым душнилой, который один-единственный на празднике сидит с кислым ебалом и портит другим настроение. Не хотел, но ничего не мог с собой поделать. Как и не мог отвести взгляда от кружащейся в танце парочки. Саша даже шапку сняла, и теперь та торчала у нее из кармана. Долгополова улыбалась, нежно прижимая к себе девушку. Стоит признать, выглядели они красиво вместе. Гармонично. Леша с досадой уставился в свой стакан с глинтвейном. И не заметил, как к нему подошла сама Саша. Радостная и раскрасневшаяся, она с улыбкой взяла остатки глинтвейна из рук Леши. Словно он был всего лишь подставкой для напитка. — Ты чего дуешься? — теперь Долгополова смотрела внимательно, словно препарировала. — Ничего я не дуюсь. — Ну да, конечно. Мы вроде гуляем. Как ты и хотел. По Праге, о которой ты мечтал. А у тебя лицо такое, словно тебя Путина в лысину целовать заставили. — Все в порядке. — И ничего не в порядке. Я вообще-то тебя шесть лет знаю, так что ты меня не обманешь. — Так если ты так хорошо меня знаешь, то почему тогда ведешь себя ТАК? Леша повысил голос? Судя по Сашиному лицу, повысил. — Как? — она все еще пыталась говорить спокойно. — Вот так. Словно я не звал тебя погулять вдвоем. — Ты сказал, что якобы у ребят свои планы. — Ну так иди веселись, че! — Ой, ну извини, Лех. Что-то ты забыл уточнить, что это свидание. — Ну а теперь уже поздно! — взорвался Шупляков. На площади на него обернулись почти все. Саша замерла со странным выражением лица, но быстро пришла в себя. — В следующий раз хотя бы догадайся сделать это нормально, — бросила она и ушла к Косте. Ганди к тому моменту тоже умудрился затеряться в толпе. А Леша остался один винить себя за несдержанность. Еще отовсюду эти надписи, гласившие: «Pozor!» И да, Шупляков знал перевод. Но все же. «Какой же он все-таки придурок». Ганди нашел его сам. Успел уже купить что-то и тащил ему свертки. — Ты чего какой мрачный? Держи трдельник. — Я идиот, — повинится хотелось. Хоть перед кем-то, а Ганди был не худшим вариантом. Он по крайней мере был не из тех, кто осуждает. Но при этом он был другом Саши, так что мог дать какой-нибудь совет. — Тебе стоило…быть более подготовленным при подкате к ней. У тебя хоть запасной план есть, герой-любовник? — Что? — Я видел, как Саша от тебя ломанулась. Значит, ты сделал или сказал что-то не то, потому что обычно она так на тебя не реагирует. — Но про подкат. С чего ты… — Я не слепой. Леша не то чтобы вообще в себе не сомневался, просто ему казалось, что Саша хотя бы из любопытства согласится…ну, погулять вдвоем. Наверное Шуплякову стоило все же быть более понятным и даже романтичным. — Короче, не будь ослом, доедай трдельник и поговори с ней. Ганди улыбнулся. С мудрыми друзьями Леше повезло. — Саш, погоди! Пришлось лавировать среди человеческих толп и лобызающихся парочек, чтобы подруга хотя бы услышала. — Ну что? Долгополова развернулась так резко, что будь у нее волосы длиннее (например, как у Ксюши, ниже плеч) и их не прикрывала бы шапка, то они бы взлетели на ветру. Но пока только звякнули сережки. Саша только недавно полюбила всякие украшения и стала умываться чем-то помимо хозяйственного мыла, аккуратно начинала пользоваться косметикой. — Саш, я тут…подумал. Я идиот. Прости. Надо было с самого начала с тобой это обсудить. — А чего не обсудил? — Ну, неловко все это. — Из-за Ксюши? «Да хватит уже пенять друг на друга!» — Нет! Вернее. Наверное, не только из-за нее. — И что сейчас думаешь делать? — Пригласить тебя на свидание еще раз? Прозвучало скорее как вопрос. Но Саша кивнула. Не согласно, а скорее в знак подтверждения, что информацию она поняла и приняла к сведению. Такое серьезное выражение лица ей не шло. Она оставалась по-прежнему красивой и сбивающей с толку, только теперь еще и заставляющей что-то внутри Леши тревожно сжиматься. — Ты как? — поинтересовалась Саша. — Ты о чем? — Ты сейчас с таким лицом застыл, подумала, что у тебя приступ. Лех, ты не переживай, я все понимаю, возраст. — А вот и не переживу. — Лучше сразу скажи, если у тебя срок заканчивается, я тебе скорую вызову, откачают. Лучше, чем потом с твоим телом на соседнем сиденье лететь. — Зато я буду молчаливым. — И будешь вонять. И вокруг тебя будут кружить мухи. — Ну не может же все быть идеально. — Еще скажи, что когда все хорошо, то это скучно. Леша на самом деле был готов утверждать это. Просто сейчас точно было не место и не время для дискуссии. Точно не когда его гипотетический так и не начавшийся «курортный роман» был под угрозой. Шуплякову и правда порой становилось скучно проживать такую сытую и безопасную жизнь. Не хватало адреналина, как когда он, например, работал на НавальныйLive. Да, тебя могли подловить у подъезда и избить, когда ты просто возвращаешься домой из магазина. Но зато ты чувствовал себя борцом и значимым, что ты делал что-то, что может реально напугать «верхушку». Но и сейчас Леша не отменял важности того, что они делали на Разговорном Жанре. В такие темные времена людям нужно хоть как-то расслабляться и находить поводы посмеяться. С Сашей они в каком-то смысле выполняли роль близнецов Уизли, открывших свой магазинчик со сладостями в то время, когда окна всех остальных лавок Косой Аллеи были заколочены. И Лешу вновь унесло куда-то мыслями. Но ведь он и правда искал опасности. И Хабиба вызвал поэтому. Отчасти. И был готов от него пизды получить. — И вот ты снова завис. Лех, ау. Шупляков неловко улыбнулся и почесал шею. — Просто устал. — Пошли тогда в номер. — Но что насчет свидания? Спросил и замер в тревожном ожидании. — Я подумаю. Леша слабо улыбнулся. Ну, это уже что-то. А ведь могла и нахуй послать. В номере легче не стало, поэтому Леша решил дать им обоим еще немного времени порознь. — Я в ванную. Саша замерла, словно что-то для себя решая, а потом подбежала к нему и положила в руку какой-то небольшой шарик. — Ты придурок, но я уже купила тебе бомбочку. — Это для чего? — Для головы. Блин, Лех, не тупи. Для ванны. — Я не знаю, как пользоваться. Покажешь? Саша могла бы запросто просто сказать ему, что бомбочку надо кинуть в воду и тогда она растворится, но Долгополова и правда подошла. И пока Леша неловко сидел в одном отельном халате на бортике ванной, она регулировала воду. С чего бы такая забота? — Вот, а теперь смотри. Саша бросила бомбочку в воду, и та тут же начала шипеть, распадаясь. Только не на плесень и липовый мед, а на приятный, сладковатый (не слишком) цветочный аромат и розовую воду. — Магия, — Саша потрясла руками, словно рассыпая блестки. — О, я кажется понял. Леша наклонился к Саше и поцеловал ее в губы. Это было наитие. Точно наитие. Та замерла, не отвечая. А потом разомкнула губы и впустила чужой язык. Вот это было настоящее волшебство. — Магия. Они оторвались друг от друга, оставляя между ниточку слюны. — Купайся давай, придурок. Саша улыбнулась и быстро вышла из ванной. Ночью Леше снова приснилась Саша. Яркий и мокрый сон, за который по пробуждении было стыдно. Но не так стыдно, как было бы, заметь Саша такое состояние друга утром. Пришлось встать и тихонько прокрасться в ванную, чтобы смыть с себя последствия сна. При этом Шупляков не переставал чувствовать себя преступником и грязным. А утром еще и вялым овощем, потому что после ночного инцидента так и не удалось вновь уснуть. Даже когда они вчетвером выбирали ему кроссовки, Шупляков не мог до конца вникнуть, тормозил и моментами отвечал невпопад. А вечером у них было выступление, за которое Леша из-за своего состояния переживал особо. Но все на удивление прошло хорошо, публика встретила их тепло и почти над каждой шуткой, даже самой неловкой, смеялась. После неудачного свидания (окей, свидания в кавычках, огромных таких кавычках) в общении с Сашей Шупляков словно ходил по минному полю. — Как тебе сегодняшнее выступление? Они уже были в номере и теперь бесцельно валялись на своих кроватях. — Хммм, неплохо. Публика хорошая, даже не выкрикивал никто. Почти. Про почти это Саша верно подметила. В какой-то момент особо активная и не особо трезвая девушка радостно закричала им: «Целуйтесь!». Даже не «соситесь», на которое можно было выдать пару-тройку шуток. Нет. Это было именно нежное: «целуйтесь». Леша тогда просто вкинул какую-то шутку-отмазку, зато Саша тут же расправила плечи, улыбнулась и вновь перестала контролировать свои бич вайбы. Они ведь действительно у нее были. «Леша у нас все еще продолжает верить, что моногамные отношения — это не хуйня из-под коня и из прошлого века. Так что никаких ему поцелуев». «О нет, горе мне!» Леша специально постарался сыграть как-можно смешнее и неубедительнее. Не хватало еще, чтобы кто-то из зрителей реально счел это за конфликт. Но после шоу они с Сашей этого происшествия никак не касались. Их отношения и без того были напряженными. — Пацаны сегодня зовут выпить в бар. Ты как? Спросил и тут же замер. Страшно было услышать…грубый отказ или неловкую отмазку. Второе даже было бы обиднее. — Я не против. Но только если у меня будет два часа отдохнуть от людей. Ради ее согласия Леша был готов уломать Ганди и Костю на что угодно. Бар выбрал уже Ганди. В этом плане у него была потрясающая чуйка. Музыка не слишком громкая — можно спокойно разговаривать, а не орать, свет не бьет по глазам, бармены приветливы и готовы подсказать алкоголь. В такой обстановке даже Саша наконец расслабилась и позволила себе смеяться над шутками Леши. Ребята только смотрели на них, Ганди ободряюще улыбался Шуплякову, но никто ничего не комментировал. В этот вечер Ганди с Костей вообще продемонстрировали большее благоразумие, поэтому после «пяти пив на человека» чинно взявшись за руки отправились спать. На самом деле, конечно, они шли, оперевшись друг о друга плечами и со стороны походили на неуклюжее существо с двумя головами, в которых сейчас были только эйфория и туман. Леша еще успел — как-то умудрился — вслед ребятам крикнуть, что Сашу одну он не бросит и после по-джентльменски ее проводит, или по-рыцарски дотащит на своих плечах. Он уже предчувствовал, как Саша будет брыкаться и, смеясь, напоминать ему, что у него вообще-то больная спина, он старый и вот-вот развалится. Может даже будет называть его дедом. «Еще по одной?» «Давай» А вот Леша с Сашей остались бухать дальше. Шупляков уже к тому моменту все смутно помнил и осознавал реальность как персонаж компьютерной игры. У Саши самой взгляд был поплывшим и лицо по цвету чуть ли не ярче волос. «Ну вот такая я стремная». К чему это она? О чем они говорили? «Сань, ты красивая. На шоу странно было бы тебя переубеждать, не находишь. Превратилось бы в сеанс психотерапии. Но сейчас мы не на шоу. И ты реально очень-очень…симпатичная. Тебе и волосы твои…идут. И все. И вообще…красивая ты. Завораживаешь». Саша ничего не ответила. Глаза отвела только. Значит смутилась. Ну не спасибо же ей говорить, в конце концов. За правду кто благодарит? Пятое пиво…еще одно пиво. А вот настойка была явно лишней. Саша вон вообще идет, нелепо широко расставляя ноги, руками как лопастями вращает. — Ты пытаешься улететь из этой ситуации? — язык Лешу почти не слушается. — Вот сейчас как найду близнецов, как влечу. Охуеешь. «Да я уже охуел, Сашуль». Это пиво действительно оказалось последним, Леша даже почувствовал, как оно встало в горле. А он, знаете ли, был бы не против, если бы у него в горле встало что-нибудь другое. Что-то более… Сашино. Они завалились в номер, наделав кучу шума. Типа хотели диких животных отпугнуть. Начали целоваться еще в коридоре, Саша висла на нем, так что Леше пришлось на ощупь открывать дверь и придерживать подругу, чтобы та не споткнулась о порог-тумбочку-кровать-стул-стол-воздух. На кровать Шупляков ее тоже положил очень аккуратно. Только почувствовав под спиной мягкость кровати, Саша посмотрела на Лешу более осмысленно. — Это может все испортить. — Что испортить? — Леша чувствовал, как у него дрожит голос. Да у него в этот момент все тело ходило ходуном. — Все, придурок. — Не испортит. — Ладно. Но только потому что мы в поездке и можем притвориться, что там в Таллинне никого из нас ничего не ждет. И никто не ждет. Но когда вернемся, то все забудем. — Но… — Тебе оно нахуй не нужно, Лех. Ты же моногамен до мозга костей. — Да? А это тогда что? — А это просто…трешовая идея. Вернешься к Ксюше и продолжишь жить как жил. — Ты думаешь это так просто? — Либо так, либо мы сейчас просто ложимся спать. Кажется, в этом плане Саша обладала бОльшим самоконтролем. — Саш. — А? Свет они так и не включили, так все казалось более ирреальным. — Иди ко мне. Наконец-то Саша позволила притянуть себя. Кожа на спине у нее мягкая и бархатная. Вся она сейчас ласковая — можно обнимать-тискать. Целовать тоже можно. Леша начал своей исследование тела под собой с шеи, потом плечи — каждое отдельно — и наконец спустился вниз по груди к соскам. — А смазка? — Лех, блять, мы сейчас голые в одной постели. Я буквально под тобой и чувствую твой стояк…кстати, у тебя какой-то большой, мне страшно. И теперь выясняется, что у нас нет смазки?! — Я шучу, прости. Леша неловко улыбнулся и зашарил под подушкой. — За такие шутки… Леша не дал ей закончить фразу, потому что уже в следующее мгновение заветный тюбик все-таки был обнаружен. После они лежали молча, уставшие и разморенные. Это не было неловкое молчание. Просто сейчас слова были лишними. — Отвернись, — Саша закуталась в одеяло и встала. — Саш, — Леша схватил ее за руку в последний момент. — М? — Ну, пока это все не по-настоящему. Пока…можно тебя поцеловать? Саша опустилась на кровать рядом с ним. Они целовались не впервые. Но Леше это все равно казалось даже более захватывающим и будоражащим, чем секс. А на следующий день у них был самолет обратно. В аэропорту Саша махнула ему на прощание. — Пока, Лех. — Пока. Ее розовая макушка исчезла в такси, а Леша остался стоять посреди толпы в ожидании, когда его встретят глубокие понимающие глаза.