- Согрей мою душу в ладонях -

      Ижевск — Ой Капа, так здорово, что ты зашла, — Людмила с улыбкой прошла в кухню вместе со своей гостьей, слегка приобнимая ту за плечи. — идём, проходи, садись — тут вот вареньице, только вчера сварила, абрикосовое. — женщина подошла к плите, поставила чайник. — А что, Витька на работе? — поинтересовалась добродушно Капитолина, сев за стол, накрытый сверху красивой, бело-голубой скатертью. — Да, вот с утра уехал, а у меня смена сегодня немного позже. Попросили подменить на второй смене. — ответила Люда, извлекая из навесного шкафчика две чашки, заодно подхватила и мисочку с печеньем. Она всегда была очень рада видеть подругу в гостях. Вообще им на удивление быстро удалось найти общий язык и сблизиться сразу, как Капитолина переехала к ним в город. Сама она была турчанкой русского происхождения и очень сильно переживала, что будет тяжело адаптироваться в другой стране. А оказалось, по приезду на это совсем не нашлось времени: поиск квартиры, формальности с получением второго гражданства, затем переезд, поиск работы. Кстати здесь тоже, ей повезло очень быстро найти себя на уже привычном ей поприще — как раз освободилось место в местном отделении милиции. По долгу службы пришлось заводить знакомства как приятные, так и не совсем. Всех немногочисленных жителей пригорода она знала наизусть очень хорошо. Особенно сблизилась она с семьёй Крутовых и Белоусовых. Всё без исключения мальчики: и Боря Шац, и Серёжа Михеев, и Паша Крутов и Максим — все стали ей, словно родные дети, которых у неё до сих пор небыло, по большей части потому, что в своё время сделала выбор в пользу карьеры. Сожалеть об этом она никогда смысла не видела, жила лишь работой. Для себя, хоть это и причиняло временами тупую боль, ведь всё равно хочется испытать это долгожданное счастье материнства. Зато мальчики всегда заставляли её забывать о своем невосполнимом упущении с лихвой. Радовали своими успехами в спорте, приходили за советом, прислушивались и уважали, как родную мать. Названый «Батя» у них есть, есть теперь и «Мама». Капа очень радовалась за парней, когда пришла новость о том, что их заметили большие люди из Москвы и пригласили участвовать в подготовке к отборочным соревнованиям и Олимпийских играх. Она первая поддержала и благословила их, тогда как родители, особенно мамы конечно по понятным причинам глотали слезы, поддерживали, но внутри всё равно сходили с ума от переживаний. — Так, бабы, хватит кудахтать, и пожелайте нашим Львятам удачи! — задорно и уверенно произнесла тогда Капа, обращаясь к Гале Крутовой, Люде Белоусовой и Тамаре Шац, когда они все вместе провожали ребят в добрый путь. — Чего храбришься то? у самой вон слёзы бегут. — мягко ответила ей Галя, обнимая её с одной стороны, а Люда с другой. Прошло пару месяцев. Ребята стабильно звонили домой, делились впечатлениями, опасениями и страхами, что было вполне нормально. Особенно часто с Капой созванивался Максим. Сразу после звонка домой, он неприменно набирал уже наизусть выученный номер, желая услышать родной низковатый голос, с уже почти исчезнувшим акцентом. Вот и это утро перед посещением дома семьи Максима не стало исключением. Среди воодушевлённого рассказа взахлёб, парень вдруг выдал: — Кап ты знаешь, я вдруг осознал, что начинаю влюбляться в одну прекрасную жен… девушку и подсознательно пытаюсь сравнивать с ней других, которых здесь встречаю…в общем выбор явно не в их пользу получается. — о ком именно он говорит, женщина не имела ни малейшего представления, но и узнать тоже не вышло, так как Макс спешно отключился, сказав, что пора бежать на тренировку. Убежать то убежал, а у Капы теперь все мысли только об этом и были. Неужели их мальчик скрывает от них предмет своего воздыхания? Странно. От размышлений её отвлёк свист чайника на плите, так что женщина быстро вернула свое внимание диалогу с Людой. — Максим звонил, — начала она, улыбаясь. — прямо рвётся всех победить. — Ой, Кап я так за него переживаю. — покачала головой Людмила, разливая чай. — Витя тоже, хоть и храбрится, поддерживает меня, но я чувствую, что ему тоже не спокойно. — — Ты всё преувеличиваешь, дорогая. — кивнула Капитолина, нежно взяв её за руку, в знак понимания. Воцарилась тишина, обе женщины уткнулись в чашки, размышляя о своем. Пока эту самую тишину не разрезал звонок мобильного телефона. Людмила вздрогнула на миг, затем сморгнула переглянувшись с Капой, принимая вызов. От услышанного она едва не упала в обморок: — А-ало, тёть Люд, это Паша. В Макса Серёжка выстрелил…он ранен…в тяжёлом состоянии в больнице. — *** Тренировочная База Сборной России *за двадцать минут до происшествия* Макс спешно вышел из здания, где проходила фотовыставка их одноклассницы Яны в очень раздосадованном и подавленном состоянии. Ныла и болела левая скула — скорее всего нальётся синяк. Нет, парень не сомневался, что заслужил справедливо от Серёжки, виня исключительно самого себя за проявленную слабость. Подумать только, всего одна ничего не значащая ночь с Улой Кремер, могла запросто разрушить их с Серёгой многолетнюю дружбу. Боже, если бы он только знал, что они планируют свадьбу, ни в жизнь бы не пришёл в ту злаполучную ночь, в тот клятый номер к ней. Он ведь тогда только только познакомил друга с девушкой, даже не помышляя о том, состоятся ли вообще у них отношения? Но Серёга оказался консервативным в этом вопросе и тут же сделал понравившейся девушке предложение. Самым важным было то, что сейчас Максим очень сильно сожалел о своем поступке. Да так, что буквально сердце сжималось, настолько было горько. Следом вышел Паша, тут же начиная его успокаивать: — Да ладно Макс. Всё из-за той ночи, что ли? Она тебе нравится? — Нет. — парень отрицательно качнул головой. Определенно точно нет. — Ну, так иди к Серёге. Скажи, что она тебе не нужна и что не знал про свадьбу. — оживился Паша. — Он поймет, всё простит, я уверен. Максим воспрял духом, согласно, без колебаний кивнул и отправился на базу, в надежде поговорить с другом. *** — Слушай, может Макс не виноват? — несмело спросил Боря, пока Сергей по его просьбе проверял винтовку на работоспособность. Говорить на эту тему вообще не хотелось, благо хоть руки есть чем занять. Всё внутри клокотало и разрывалось от гнева, злости и боли. От обиды на лучшего друга, что покусился на его девушку. — Тряпку мне дай! — лишь сквозь зубы ответил он. Руки ходуном ходили от стресса и волнений, что в свою очередь опасно, когда держишь в них оружие. — Серёга, мне нужно поговорить с тобой… — неожиданно громкий голос Макса, вошедшего в раздевалку, заставил парня вздрогнуть, затем послышался оглушительный выстрел из винтовки. Пуля насквозь прошила брюшную полость. Боль была внезапной, такой незапланированной, но прицельной, словно бы друг вложил всю свою ненависть в этот выстрел. Макс прижал ладонь к ране, ощущая тепло льющейся крови на пальцах. Он терял её очень стремительно, перед глазами начинало расплываться и неизвестно что именно стало тому причиной — застилающие взгляд слёзы или потеря крови. Он не верил. Всё ещё не верил и не поверит, что друг сделал это специально. Больно уже так, что едва получается вздохнуть, а ноги в миг похолодели. Дышать стало трудно, но Максим лишь поймал испуганный, затравленный взгляд Сергея и задушенно произнёс: — Э-это…из за неё? Боже…вот дурак… — на губах парня горькая, больная полуулыбка и он тут же медленно осел на пол, будучи на пороге потери сознания. ***