Мой мир – твоё сердце

Минута за минутой. День за днём. Неделя за неделей. Время проходит слишком стремительно, когда ты поистине счастлив. За королевскими хлопотами и заботой о любимом Хëнджин не успевает заметить, как проносятся месяцы. Один за другим, незаметно, точно яркие вспышки молний на мрачном небосводе в один из дождливых дней, которые невозможно уловить даже самым натренированным взглядом. Хëнджин решает вопросы экономики и сельского хозяйства, созывая различные собрания, слушая просьбы и жалобы подчинённых, подписывая указы и постановления, но вместе с тем не оставляет возлюбленного на долгое время. И хотя доверяет первым лицам среди помощников, Джисону и Суги, что находятся рядом с Белым королём постоянно, он возвращается в покои каждый полдень, чтобы удостовериться: его любимый в порядке, сыт и ни в чём не нуждается. Иногда Феликс сам приходит в тронную залу, чтобы, сидя на коленях супруга, помогать ему с решением насущных проблем, при этом ласково поглаживая распущенные волосы короля или обнимая его. На глазах у Феликса Хëнджин из своевольного и горделивого юноши превращается в ответственного статного мужчину, на чьих могучих плечах держится будущее великого государства и всех его жителей. Но каким бы ответственным и серьёзным ни становился Хëнджин на заседаниях королевского совета и слушаниях подданных, он всегда меняется рядом с ним, перевоплощаясь в ласкового, порой игривого подростка, что признаётся ему в любви и дарит букеты пышных роз каждый день. — Как ты? — любопытствует Чёрный король в один из тех случаев, когда Феликс спускается из башни в тронную залу и, как это принято, усаживается на его коленях. — Соскучился. — всё, что говорит юноша, устало улыбнувшись, держась за родные плечи для опоры. — Я тоже. Вот, посмотри. — просит Хëнджин, придерживая хрупкую талию. — Это план по строительству новой конюшни. — Ого. Сам начертил? — Угу. Смотри. Здесь будет табун кобыл. Его уже везут на корабле, специально по моему заказу. А здесь отделение для жеребят. — Планируешь стать коннозаводчиком? — спрашивает Белый король с улыбкой, ткнув скулу любимого носиком. — Да, я подумал... Наши кони славятся силой и выносливостью. Можно зарабатывать на их разведении. Деньги пойдут на нужды школ. — Великолепно. А от кого родятся жеребята? — Угадай. Феликс хихикает, прикасаясь к губам супруга собственными, и тот прерывается от рассмотрения чертежа, усадив его поудобнее, чтобы последующие несколько минут наслаждаться сладостью желанных поцелуев. **** Вечерние прогулки по дворцовому саду уже стали обязательным ритуалом. Придерживая любимого, Хëнджин проводит его по многочисленным, выложенным белой галькой дорожкам, мимо королевского фонтана и ярких клумб с розами, садика декоративных деревьев и пруда, берег которого покрыт мягкой изумрудной травой. Феликс любит снимать туфли и ходить по ней босиком, иногда заходя в воду, и Хëнджин всегда делает это заодно с ним, не переставая придерживать. — Осторожно, осторожно. Тут скользко. — С тобой не страшно. Белый король смеётся, когда его подхватывают на руки и кружат над поверхностью пруда. Солнце отражается от прозрачной глади, ослепляя, но раззадоривает юношу лишь сильнее. — Смотри, смотри! Утята. — Должно быть, диким уткам тоже нравится наш пруд. Сокол и Тень, что идут за хозяевами следом, неспешно пощипывая сочную траву, настораживают уши, наблюдая за жёлтыми пушистыми птенцами, что плывут мимо них, следуя за своей матерью. Феликс начинает смеяться ещё громче с такой реакции любимых питомцев. — Будто впервые видят уток. — Не то слово. Не устал? Может хочешь чего-нибудь? — Не беспокойся. — Как же можно? Речь ведь о тебе и сыне. — Сын доволен прошедшим обедом. Хëнджин с улыбкой глядит на любимого, заправляя прядь белоснежной чëлки ему за ушко, что, как и лицо, украшено очаровательными веснушками. — Ты весь – маленькое солнышко. Светишь так же ярко. — Я тоже тебя люблю. — Белый король накрывает прикоснувшуюся к его щеке ладонь супруга собственной и целует её, закрыв глаза от наслаждения. — Очень сильно. Подошедшие к ним жеребцы разделяют возлюбленных. Тень несильно прижимается мордой к округлому животику своего хозяина, а Сокол игриво толкает Хëнджина в сторону пруда. — Ревнуют. — замечает Феликс, трепля белоснежную гриву. — Похоже на то. Ну хватит. Дружище, прекрати. Ты что же, хочешь, чтобы я промок? Игриво пихнув скакуна в морду, Хëнджин запрыгивает ему на спину и хлопает ладонями по массивной шее, словно по барабанам, но жеребец не протестует, лишь принимается гарцевать на месте, получив команду от всадника. — Хах, что это? — удивляется Феликс с восхищением, наблюдая наравне со своим конём. — Хëнджин, что он делает? — Я научил его танцевать ещё в юности. Смотри. Чёрный король стукает коня по боку, и тот принимается демонстрировать своё умение: переставляя передние ноги крест-накрест, движется в бок, а преодолев несколько метров, принимается кружить на месте до тех пор, пока хозяин не останавливает его. — Браво! — Феликс смеётся, хлопая в ладоши, и король кланяется в благодарности, улыбнувшись. — Научишь меня? — Обязательно. Как только малыш родится. — Мне так не хватает наших прогулок по лесу. — с грустью замечает юноша, прижавшись к груди вороного коня. — Я тоже, свет мой. Жду не дождусь, когда снова вместе поскачем в лес, наперегонки с ветром. Хëнджин не может не радоваться, видя доверие между любимым и своей норовистой лошадью, что никогда не позволяла докасаться до себя чужакам, но всё изменилось с появлением в их жизни Феликса. К этому доброму юноше Сокол проникся симпатией ещё при первой встрече, и сейчас позволяет делать с собой всё, что вздумается, начиная от объятий и заканчивая заплетением кос в длинной гриве и хвосте. **** Чем дольше они живут под одной крышей, тем больше познают миры друг друга. Показывая любимому народные ремёсла, мастерские по производству оружия и обработке драгоценных металлов, дворцовые библиотеки и тренировочные площадки для воинов, Хëнджин рассказывает любимому о своей прежней жизни, знакомит с традициями и обычаями Чёрного народа, но лишь до того времени, как юноше становится трудно передвигаться. — Теперь ты неотъемлемая часть моего мира. — говорит король, ведя возлюбленного мимо прилавков на базарной площади, в окружении стражников. — И я горжусь этим. — Пить хочешь? — Да, неплохо было бы... — Сейчас. — Я принесу воды, господин. — произносит Джисон, и скрывается среди толпы. — Рядом с церковью есть родник. Там вкусная вода. — объясняет Хёнджин, придерживая супруга, когда тот вдруг останавливается. — Джин, давай сядем? — Конечно, как скажешь. При виде грозных защитников короля в доспехах и с оружием простой люд разбредается в стороны, не забывая приветствовать правящую семью поклонами. — Да здравствуют короли Хëнджин и Феликс! — Дай бог здоровья вам и вашему ребёнку! Феликс улыбается, придерживая живот ладонью, пока возлюбленный доводит его до кареты, оставленной в тени у церкви, и они передыхают в уединении, закрывшись от глаз любознательных детей, которых стражники прогоняют в ту же минуту. — Как себя чувствуешь? — В порядке. Всего лишь устал. — Иди ко мне. — Хëнджин усаживается рядом и, приобняв любимого, укладывает его голову себе на грудь. Целует взмокший лоб и поглаживает хрупкое плечо, успокаивая юношу. — Джин, я боюсь. — Всё будет хорошо. — Месяц остался... — Всё быстро закончится. Это только кажется, что долго. — Откуда ты знаешь? — Интуиция подсказывает. — Ты будешь рядом? — Конечно, родной. Конечно. Через окно в карету проникает лёгкий ветер, и становится немного прохладнее. — Так хорошо... — Отдохни. Может вздремнёшь? — Нет. Просто хочу посидеть так, с тобой. Хëнджин сидит неподвижно, поглаживая белоснежные волосы, и вскоре начинает рассказывать о своих планах на ближайшее будущее, переплетя маленькие пальчики с собственными. — Переедем в покои отца, как только малыш родится. Там места гораздо больше. Идёт? — Конечно. — Кроватку уже там поставили. И для нас всё готово. — Когда ты всё успеваешь?... — недоумевает Белый король, подняв взгляд на супруга. Хëнджин улыбается, но отвечает на вопрос только после того, как юноша выпевает принесённый хранителем покоев стакан воды. — Пока ты отдыхаешь, ангел мой. — Я так много сплю? — Ты делаешь это за двоих. — замечает Чёрный король с улыбкой, поглаживая округлый животик. — Я такой никчёмный... — Вовсе нет. Ты помогаешь уже только своим присутствием. Когда знаю, что с тобой всё в порядке, я спокоен и могу выполнять свои обязательства сосредоточенно. — Поцелуй меня. — просит Феликс, приподнявшись, чтобы любимому было удобнее дотянуться до его губ, и это происходит в считанные секунды. — Феликс, всё правда будет хорошо. Я обещаю тебе. **** Впервые в жизни Хëнджин пообещал то, в чëм сам не был до конца уверен. Дни последнего месяца беременности утекали как песок сквозь пальцы. Белый король нервничал, как никогда прежде. Иногда подолгу не разговаривал, уходя в недры своих переживаний слишком сильно. Отказывался от еды. По ночам, когда жестокая бессонница не позволяла ему уснуть, – смотрел на ясные звëзды, тихонько напевая для собственного утешения, но вместе с тем успокаивал и Хëнджина, который не ложился спать в одиночестве, всё стоял на балконе рядом с ним, согревая своим теплом. Когда же то, чего все ждали столь долгое время, случилось наяву, Чёрный король словно погрузился в омут растерянности. Известие о начале родов застало его во время осмотра постройки новой конюшни, той самой, что он показывал любимому месяцами ранее. Джисон, взлохмаченный и взмокший от стремительного бега, забежал внутрь сооружения с окликом Его Величества, жестами указывая в сторону замка. В момент, когда в шуме звонящего колокола главной церкви Хëнджин услышал одно единственное слово, казалось, мир перестал иметь смысл. Бросив чертежи и оставшихся без приказаний слуг, король вскочил на верного скакуна и помчался во дворец, где в эту самую минуту Белого короля уложили на постель, придерживая для опоры. Мать Хëнджина крепко держала юношу за руку, говоря, что всё хорошо, ему помогут, но не видя рядом возлюбленного, ослабевший не только физически, но и духовно Феликс поддался нестихающей панике, о чём свидетельствовало его сопротивление и отчаянный зов. — Ваше Величество, вы должны тужиться. Не сопротивляйтесь. — начала умолять повитуха, пока одна из её помощниц старательно обтирала лицо юноши намоченным в холодной воде платком. — У него жар. — Ваше Величество, вам нужно тужиться. — Ну же, дружище... Ну же! — хлестнув коня по боку, Хëнджин направил его прямиком вверх по винтовой лестнице. — Прошу тебя! Зверь, преодолевая страх высоты, ринулся ввысь, гарцуя по широким ступеням, неся своего всадника к цели. Феликс с силой сжал белоснежные простыни, издав протяжный болевой стон, и эхо его голоса отдалось тревогой в сердце напуганного короля. Растерянность. Самая настоящая растерянность. Подобно пытке она одолела Хëнджина, как только он увидел любимого, такого уязвимого, бьющегося в нестихающей панике и кричащего его имя со слезами на покрасневших щеках. Но воздействие её на разум было не долгим. Сменив свою мать, король схватил дрожащую ладонь любимого и, целуя её снова и снова, принялся без устали повторять, что он рядом и юноша не одинок в этот бесконечно ответственный момент их жизни. — Я здесь, с тобой. Я здесь, любимый. — Джин... — Я рядом. Маленькая ладонь с каждой минутой лишь сильнее сдавливала руку Хëнджина, а отчаянный крик боли отдавался режущим эхом в его сердце. — Тужьтесь, мой король, тужьтесь. — говорила женщина, принимающая роды, в то время как её хлопотливые помощницы меняли воду и смачивали платки для обтирания пылающей кожи юноши. — Ты можешь, ангел мой, знаю, что можешь. Потерпи... — Больно... Джин, мне больно!... — выпалил Белый король в приступе одолевшего его страха, дыша неестественно громко и часто, дрожа всем телом. — Я знаю... Феликс, всё пройдёт, обещаю... Хëнджина затрясло при виде беспокойства на лице повитухи, но он лишь сильнее сжал ладонь любимого. — Ты должен потерпеть. Мы справимся вместе, верно? Родной, я здесь. — Помоги... Джин, помоги мне... Слëзы отчаяния выступили на глазах юного короля. Сев у изголовья, он взял любимого за руки, сцепив их пальцы, а хвостом поймал хаотично бьющий по воздуху, изящный белоснежный хвост супруга. — Смотри на меня. Только на меня. Любимый, я здесь. Я тебя не оставлю. Хватка Феликса усилилась вновь, и он закричал ещё громче, зажмурившись от испытываемой боли. — Тужьтесь, Ваше Величество. Не переставайте тужиться. — Родной... — Джин... — Я здесь. Я с тобой. Джисон, стоящий у дверей покоев, схватился за голову, съехав по стене на холодный каменный пол, и Суги, что до этого удерживал за узду вороного жеребца, присел перед ним, чтобы утешить. — Всё хорошо. — Но он так кричит... — Так должно быть. Не бойся. Хэй, ведь его любимый рядом с ним. Сокол навострил уши, наблюдая за происходящим сквозь распахнутую дверь комнаты, и в его чёрных, как угольки, широко распахнутых глазах читалось не меньшее беспокойство. Зверь не понимал, что происходит, поэтому покорно стоял на месте, вслушиваясь в отчаянные крики одного из хозяев. Незнакомые ему люди обтирали лицо и шею юноши кусками смоченной ткани, пока главный владелец касался лица своей пары губами сразу после того, как в покоях стало слишком тихо. — Я с тобой. Любимый, я здесь. — шёпотом повторял Хëнджин, целуя пылающую кожу возлюбленного, пока тот находился в забытье. — Я здесь. Старая королева прикоснулась к плечу сына, оторвавшись от помощи заботливым служанкам. — Сынок, всё будет хорошо. — Знаю. — сказал Хëнджин со слезами, крепко обняв потерявшего сознание юношу. — Я знаю! — Отец бы тобой гордился. Вами обоими. — заметила королева, отойдя в сторону. — У короля двойня. У него двойня! — огласила повитуха с улыбкой, но в тоже время обеспокоенно. Хëнджин не слышал многочисленных восклицаний и похвал. Не слышал, кажется, ничего из происходящего вокруг. Он не видел, как хлопотливые слуги забрали первого ребёнка, укутав его в белоснежные пелёнки и передали королеве. Самое важное для него лежало прямо перед глазами, без сознания. — Родной, очнись. Прошу, не сдавайся. Наш второй малыш... Прошу... Позволь ему жить... Феликс... Король склонил голову, роняя частые слёзы, но, как только те упали на веснушчатое лицо юноши, - ярчайшие, цвета бескрайнего моря глаза распахнулись, а хватка усилилась вновь. — Хëнджин... — Осталось совсем чуть-чуть. Ты мой герой. Для всего мира герой, Феликс. — Последние усилия, Ваше Величество. — Я люблю тебя. — прошептал Белый король, прежде чем зажмуриться, закричав словно с удвоенной силой. — Вот так, вот так. Тужьтесь, мой король, тужьтесь. — Ты сможешь. Мы сможем. Феликс, тужься! Суги, обнимающий своего избранника в коридоре оживлённой башни, засмеялся со слезами на глазах, когда последний стон, спустя мучительно долгие часы усилий ознаменовал конец невыносимой пытки. Подданные заоплодировали королю и его семье. Сокол радостно забил копытом по каменному полу, звеня серебряной подковой. — Поздравляем, Ваше Величество. У вас сыновья. Представители обоих полов и всех, восстановивших мир народов. — Слышал? — Нет... — У нас двое сыновей. Двое... Феликс улыбнулся, а его последние силы ушли на то, чтобы докоснуться дрожащей ладонью до лица возлюбленного, произнеся три заветных, самых значимых слова. — А я тебя, свет мой. Бесконечно сильно. Потеряв действительность, Белый король провалился в забытье, но, подхваченный супругом, опустился на подушки медленно, без вреда для измученного болевым шоком тела. — Прости за эту боль... Прости меня... Хëнджин заключил юношу в объятия, и, плача навзрыд, долгое время не отпускал от себя. Пока же Феликс отдыхал после изнурительных родов, растерянному королю поднесли его наследников. — Взгляните. — попросил Джисон, держащий первого ребёнка. — Это старший. Весь в вас, господин. Дрожащими руками Хëнджин принял укутанное в пелёнки дитя, его уставшее лицо озарилось улыбкой непередаваемой радости. Маленький комочек счастья, доказательство их с Феликсом любви, чьи округлые ушки: одно чëрное, другое – белое, реагировали на каждый шорох, глядел на него с интересом своими ясными, подобными лазури бескрайнего моря глазами. — Хангëль... — прошептал король, и одинокая слеза, скатившаяся по его щеке, впиталась в белоснежную ткань пелёнки. — А этот...очень напоминает вашего супруга. — робко произнёс Суги, поклонившись со вторым ребёнком на руках. Ушки того оказались треугольными, чëрными с белыми кончиками. — Джиху... — Вы стали отцом, повелитель. — заметил с восторгом Джисон, наблюдая, с какой осторожностью король держит на руках обоих малышей. — Мои сыновья... Мои наследники... — Ваше Величество, мы всегда поможем вам. Скажите, если только понадобится помощь. — Ваши дети прекрасны. Да убережёт их бог от всех напастей. — Всё их великолепие от Феликса. — заметил король с улыбкой, поцеловав наследников. — Говоря о Белом короле... Он уже начал приходить в себя. — Мои сыновья голодны? — Не беспокойтесь, господин. Их напоили кипяченым молоком, самым свежим, отборным. — Хорошо. Я должен увидеть любимого. — Конечно, конечно. Разумеется. Хранители покоев приняли наследников обратно, и король не раздумывая направился в свои покои. **** Феликс лежит неподвижно, а в комнате настолько тихо, что отчётливо слышно его дыхание. Сейчас оно спокойное, и это не может не радовать. При виде возлюбленного, юноша пытается приподняться, но король тут же протестует, подскочив к его изголовью. — Лежи, лежи. Не нужно. — Ты здесь... — Я снова с тобой. — замечает Хëнджин, улыбнувшись, и берёт бледную маленькую ладонь в собственную. — Я скучал. — голос Феликса хриплый, но уверенный. Улыбка на прекрасном лице добавляет выступившим слезам очарования. — Я тоже, свет мой. Опустившись, король крепко обнимает любимого, касается поцелуем его щёк, губ и носика. — Мне было страшно без тебя. — произносит Белый юноша, позволив супругу собрать свои слёзы ладонями. — Но когда понял, что ты рядом... Мир словно стал милостивее. — Мы все были рядом с тобой. — А правда, что ты на Соколе прискочил в покои? Мне Джисон сказал. — Не думай об этом... — Хочу увидеть сына. — Сейчас их принесут. — Их? — Феликс с недоумением смотрит в глаза любимому, и тот трётся о его щёку собственной, тихо мурлыча признание в любви. — Ты подарил мне двоих сыновей. — Ах... Это... Боже, какое счастье... Скрип двери ознаменует приход хранителей, и, несмотря на протесты, Белый король принимает сидячее положение, желая как можно скорее увидеть детей. — Осторожно. — просит Хëнджин, подложив ему под спину подушки. — Мои мальчики... Джисон отдаёт старшего сына, и Феликс с восторгом, со слезами зовёт своё дитя робким, понятным только им двоим обращением, покачивая и гладя малыша по головке. — Хангëль... Сынок... — У него твои глаза и носик. — Джин, он прекрасен. — Как и ты, любимый. Передав наследника супругу, Белый король протягивает руки ко второму сыну, и тот зевает как раз в этот момент. — А этот похож на тебя. Феликс осторожно целует лобик малыша, поправляет его длинную чëлку. — Как тебе имя Джиху? — Подстать его волосикам. Только родился, а уже такие длинные. — Тебе нравится? — Прекрасное имя. Хëнджин, я так счастлив... — Когда счастлив ты, счастлив и я. — замечает Чёрный король, прикоснувшись к лицу любимого собственным и позволив сыновьям увидеть друг друга. — А какие у них хвостики? — спрашивает Феликс с улыбкой. — Хвостики... — король игриво чешет себя за ухом, посмеиваясь, прежде чем поцеловать старшего наследника. — Не знаю. Я без тебя не смотрел.