В конце они умрут.

      Рюрико смотрит на свое отражение в осколках на дороге и грустно хмыкает, после чего продолжает идти следом за Минги и Ёсаном, который то и дело поворачивает голову влево, право, напряженно смотрит вперед и изредка поглядывает на чистое голубое небо. Лучник сегодня ответственный за младших ребятишек, будучи старшим, поэтому любое дерьмо, которое может произойти сегодня – целиком и полностью его вина. Он обязан перед Хонджуном, что отправил их троих на вылазку для разведки местности и нахождения заправки; перед Минги, который спустя неделю стал походить на свою старую версию, являя миру кривую улыбку и уже не вспоминая минувшую трагедию – у него просто не было на это ни времени, ни сил; перед Рюрико, что смогла оправиться после травмы обеих рук и уже более менее владела ими, изредка морщась от вспыхивающей боли.       Вот уже неделю с лишним как они нашли свой приют. Уже неделю как он стал преображаться путем совместных усилий группы молодых людей, ответственно подошедших к своим обязанностям по укреплению стен, забора и заколачиванию окон. Самое трудное – было залатать крышу. Звон раздавался по округе, привлекая этим незваных гостей, коих Сонхва, дежуривший вместе с Уёном и Саном, настрелял штук шесть за весь период. Приходилось делать большие перерывы, чтобы бегущие на звук деятельности людей мертвецы терялись и снова бездумно бродили по округе, падая на застывшей воде и утопая в образовавшейся мешанине из грязи, явившейся после поэтапного спада и повышения температуры. Порой перерывы требовались названным парням, чтобы они размяли ноги и руки, утерли выступивший на лбу пот, что мог спровоцировать простуду.       Успехов с машиной пока не было. Чонхо только осматривал ее, писал в заметках необходимые детали и вел расчет, что понадобится на будущее. У него еще было время в запасе до весны, учитывая, что тачка стояла в гараже и непогода не мешала вести ремонт, пробовать запустить эту грузу металла, в которой Такаяма стала что-то мыслить. Чхве-младший старался максимально доступно в своей грубой манере рассказать и показать, что к чему. Стеной непонимания становился словарный запас японки: корейский та знала, бегло соображала, что ей говорят и что ей говорить в ответ, но вот та никогда и не могла представить, что термины в сфере механики ей когда-либо да пригодятся. Выявили они этот недуг сразу – Чонхо по растерянному взгляду, а девчонка сразу заявила, что не понимает, что есть что. В тот день младший из парней потратил час своего времени, чтобы записать на огрызке бумаги слова и краткое, внятное определение к каждому с рисунками. Он даже умудрился ей провести мини-зачет, показывая на ту или иную деталь в распахнутой пасти капота.       Справилась Рю сносно, но это было лишь начало пути. Мало знать названия – важнее понимать, как оно работает и почему не работает.       - Еще квартал где-то, - оповестил парня и девушку Ёсан, морщась от того, как подошва ботинка чавкнула по каше под ногами.       - Понял, босс, - в спину ответил ему низкий голос Минги. Юноша одной рукой держал винтовку, а второй раскачивал пустую канистру, куда нужно будет залить бензин. Если он, конечно, найдется. В ином случае придется плутать по районам и выкачивать из оставленных машин необходимую жижу.       Кан ничего не ответил, продолжая вести за собой компаньонов.       Сон от него ничего не ждал. Парень просто плелся, вдыхая свежий холодный воздух с притаившимися в нем отголосками гари. В семи километрах от их убежища, как выяснил Хонджун, уходя на разведку к вершинам холмов, где стояли остатки домов, было пепелище. Пожар, видимо, образовался после того, как людей не стало, и, вольный делать все, что ему вздумается, поглотил несколько построек и превратил лес в обугленный строй черных столбов. Выжженная земля зловещей червоточиной была отделена от менее пострадавших кварталов дорогой, где вездесущее пламя не имело власти.       Вид этого бедствия не приносил ничего, кроме тоски, напоминая собой внутреннее состояние молодых людей, что так же было истреблено жаром потери и страданий. Но они, как и это уродство, все еще стояли на поверхности, а не гнили в почве или на холодном асфальте, медленно превращаясь в груду костей, что со временем превратится в труху, навсегда стирая из памяти планеты свое существование.       Позади Минги скрипнула кожа обуви и раздалось тихое ругательство сквозь сжатые зубы. Оглянувшись, тот немного притормозил, дожидаясь, когда японка, едва не упав, нагонит их. Такаяма выглядела не важно. Тощая по сравнению с остальными, уже не пригодная к выживанию, но доказывающая обратно тем, что все еще была живой. Она неохотно переставляла ноги, борясь с возникшей от нехватки витаминов слабостью, и придерживала в руках свою верную спутницу – биту. Нож, который ей все-таки вернули парни, покоился где-то в кармане джинс, низ которого заметно потемнел от влаги и покрылся грязными пятнами. За спиной прижимался к сгорбленной спине ранец.       - Нормально? – тихо поинтересовался Минги, когда девушка дошла до того.       Она подняла на него свои пустые карие глаза и только качнула головой.       Ги не знал, зачем ее в напарники им дал капитан, но идти против его слова не стал. Если он так решил – значит был уверен в силе и навыках. Да и чего таить, именно их очередь к выходу наружу была в этот день. В прошлый раз мотались Джун и Хва, как раз отрыв ту самую канистру, которую сжимал Сон, и надыбав тачку, которая удачно служила для сбора всяких ресурсов по типу досок, камней, железа, меди и прочего добра, что пригодится им в быту. На ней они в тот день привезли материалы для укрепления стен и два одеяла. Одно было отдано парням, а другое – Рюрико, которая не сразу приняла его, косясь на Сана, что искренне не понимал, почему был сделан такой выбор. С Чхве девушка общего языка так и не смогла найти, но вели они себя друг с другом сдержанно. Громкими конфликтами и не пахло.       Зато, вот с кем она хорошо начала общаться, так это с Сонхва. Старший из них даже добился такого результата, что девчонка перестала дергаться от каждого телодвижения и была полностью расслаблена в его компании, лишь изредка исподлобья следя за тем, что делает Пак. Она к ним привыкала. Они делали то же самое.       Быть может, до того, как их пути разойдутся, Такаяма сможет улыбнуться им искренне и даже посмеяться. Минги отчего-то долго представлял этот момент. И что самое странное, желал быть инициатором этого. Как будто какое-то достижение, что в первую очередь принесет ему самому удовольствие: как же славно это звучит – озарить мрак в душе чахнувшего.       Сон невольно улыбнулся, перешагивая разлившуюся лужу перед собой. В памяти всплыло то, как она читала ему ту книженцию, найденную в санузле на первом этаже. Выходило у нее не особо хорошо, так как кое-где она спотыкалась, стоило внимательным глазам наткнуться на новое слово, но голос у японки был приятный с легкой хрипотцой. Он тогда в действительности уснул, а когда проснулся – уже никто не сидел подле него, оставив в нищей комнате наедине со своими мыслями. Он даже расстроился. Больше ему Рюрико не читала, так как ни времени на это не было, ни предлога. А остановились они на интересном моменте. Точнее, Минги помнил только ту строчку, где в дом семейства Таллис приехали гости.       - ちくしょう! – зашипела чуть ли не под боком, заставив Сона мигом обернуться и уставиться на Рю, что припала вниз, упираясь одной рукой в землю, расставив разъехавшиеся ноги.       Минги охнул, а вместе с ним и Ёсан, чей слух уловил барахтанье позади.       - Давай помогу, - предложил Минги, уже собираясь вытащить вверх девчонку за рукав куртки.       - Я сама! – возразила она. И в действительности мигом выровнялась. Темные короткие волосы упали на бледное лицо. Их она смахнула небрежным жестом, слегка царапнув себя по лбу. – Нормально все.       - Боюсь представить, что будет, когда выпадет еще больше снега, - протянул лучник, поправляя на поясе колчан, заметно опустевший. Половину стрел он оставил по дороге до приюта, другая часть сломалась и стала непригодной. Ёсану оставалось в этой ситуации беречь оставшееся и пытаться искать где-то новые снаряды, что было самой бессмысленной тратой времени, либо начать делать их самому. Он уже размышлял по этому поводу и даже консультировался с Чонхо, что при таком вопросе вылупил на него глаза и обругал. Нашел себе кузнеца! – Смешно будет, если помрем в этой параше. Вот позор-то будет.       - Не бузи, - буркнула под нос Рю и тут же сжалась, пораженная собственной наглостью. Ёсан ее не услышал, а вот Минги криво усмехнулся, тут же ловя на себе тяжелый взгляд девчонки.       - Точно дойдешь сама? – то ли с издевкой, то ли с участием поинтересовался Минги, снова продолжая их путь в сторону предполагаемой заправки, которую отметил в своих картах Хонджун.       - Дойду, - отмахнулась от него Рю и в доказательство этому зашагала широким шагом, слегка покачиваясь.       Теперь парень и девушка шли рядом. Такаяма через раз оглядывалась назад, проверяя, следует ли кто-то за ними, но все было чистым. Только дорожка следов сопровождала их, что не очень-то нравилось Рюрико. Летом ей было спокойнее: не было возможности отследить движение человека, да и солнце на небосклоне держалось дольше – солнечный свет всегда придавал уверенности и грел, обнимая своим теплом и надеждой на лучшее. Зима ей не нравилась – она была молчаливой, грубой и больно кусалась. Это чувство даже сохранялось в том спокойном прошлом. Приход весны она всегда ждала с нетерпением, а в этом году – с особенным желанием. Только одно испытание оставалось перед тем, как выбраться из смердящего города – пережить три долгих месяца и не впасть в уныние.       Спустя полчаса они вышли к зданию, напоминающему заправочную станцию. Пять машин остались вечно стоять на парковке, помятые и не скрытые белым брезентом: от него остались только капли на уцелевших стеклах и помятых боках. Шесть колонок молча встретили появившихся людей, что мигом напряглись и сжали в руках средство для самообороны, уже приметив шатающийся силуэт у стены небольшой пристройки, где можно было когда-то оплатить стоимость заправленного бензина и прикупить что-нибудь к дороге.       Ёсан напрягается всем телом и ловко, но с толикой неохоты, вытаскивает стрелу, чтобы в следующее мгновение наложить ее на тетиву, как его останавливает Такаяма. Та рысцой прошла вперед, ненадолго повернула голову и отрицательно качнула ею, давая понять, что надобности тратить драгоценные снаряды и разрушать спокойствие улицы шумом винтовки нет. Мозолистая ладонь девушки сжимала рукоятку биты, уже доказавшей, что хорошо может справиться с плотью, насколько бы целой или сгнившей она не была.       Японка двинулась к назначенной цели, перемещаясь бочком и ровно дыша, стараясь унять дрожь от невовремя появившегося страха. Этот трепет был вызван не столкновением с трупом – нет, она уже привыкла к ним, - а от возможности выйти проигравшим в этой секундной дуэли. Вероятность ее была очень низкая, но Рю научилась не исключать насмешку судьбы.       Труп ее заметил в последний момент, когда Рю, сцепив зубы с тихим, почти воинственным рыком, сжав обеими ладонями основание деревянного оружия, замахнулась им и обрушила точный удар с тупым стуком и едва уловим хрустом на голову. Зомби завалился, еще скрипел, как сверху повторился удар, пробивая череп с отчетливым треском и выбивая кусочки серой массы и красной жидкости, разлетевшимися в сторону. Пара капель прицепилась к штанинам, впитавшись бурыми вкраплениями. Ноги мертвеца дернулись, как и весь его корпус, вытянулись и замерли. Небольшая судорога прошлась напоследок по изношенным мышцам и смолкла.       Все это произошло быстро, отчего Рюрико несколько заторможенно поглядела на свои труды с толикой непонимания, а после вернулась в действительность и сморщилась от едкого запаха, долетевшего от ходячего.       Плечо девушки кратко взвыло, предупреждая, чтобы больше она так резко не двигалась без разминки, и благополучно заткнулось.       - 嫌に, - фыркнула японка и отошла от побежденного, предварительно глянув вперед, чтобы случайно не наткнуться на возможного друга убитого. Но то, что валялось у нее под ногами, было одиноким.       Сколько бы она раз не проделывала эту процедуру – эффект был одним. Отвращение.       - Больше никого нет, - вполголоса подвел итог Ёсан и кивнул Минги, что смотрел на девушку.       Сон моргнул, отводя взгляд от Такаямы, покачивающей в руке биту, и поспешил к колонкам, вытягивая шланг.       - Стойте, - подала голос Рюрико, уставившись на стойку с пистолетами и разглядывая табло, где раньше горели цифры с ценой и оплатой бензина. – А как мы собрались бензин наливать, если электричества нет?       Повисла тишина, в которой Минги и Ёсан переглянулись и ругнулись одними губами.       - И что делать будем? – спросил Сон, переводя потерянный взгляд со старшего на девчонку, которая так же пребывала в не самом лучшем расположении духа: как они умудрились не продумать этот момент?       - Может… может… у станции есть свой генератор для подачи энергии? – предположил лучник, взъерошив волосы на затылке.       - Или где-то там, - она качнула головой в сторону темного помещения главного здания заправки, - есть уже готовые канистры.       - Надо проверить, - поджав губы, изрек Ёсан. – Я пройдусь по периметру, найду, где может быть щиток, а вы – топайте внутрь и попытайтесь отыскать какие-нибудь канистры. Если уж совсем все плохо, - тут он посмотрел на машины, - перельем через них.       Кан, не дожидаясь одобрения у младших, уже сделал шаг в сторону, как его приостановила Рюрико, замявшись. Парень вскинул брови, спрашивая, что ее не устраивает, на что она, колеблясь, вытащила из кармана нож и протянула его парню.       - Возьми, вдруг понадобится, - пояснил она, наблюдая, как лучник осторожно забирает холодное оружие из рук и кивает в знак признательности.       Дальше им пришлось разделиться.       - Пойдем, - вымолвил Минги, когда его друг скрылся за углом, и направился в сторону входа, неприветливо глазеющего на молодых людей своей темнотой. Рюрико последовала за ним, ускоряясь. Шаг у парня был шире, чем ее.       Входили внутрь они неспешно, присматриваясь к углам и стеллажам, всматриваясь в щели между ними и выдыхая, когда никого не обнаруживали. Сон оставил пустую канистру у кассовой стойки, за которую свернул и стал что-то разглядывать под ней, отодвигая пустые коробки. Рюрико же направилась к дальнему стеллажу. Пара шагов, замерла, посмотрела на выломанную дверь в туалет, где лежало разорванное тело, прислушалась, пошла дальше, сильнее сжимая биту.       Ничего похожего на канистры не было в помине. Вместо них какое-то барахло и рухлядь, не поддающаяся описанию в потемках. Пустые пачки из-под еды вызывали лишь разочарование, а попадающиеся под ноги выпотрошенные консервы – гудящую пустоту в желудке. Есть ужасно хотелось, но с собой ничего не получилось утащить, чтобы съесть по дороге – за провизию головой отвечал Сонхва, что, хоть и был хорошим и добросердечным человеком, не мог позволить себе выдавать что-то на дорогу из запасов. Последние стали медленно скапливаться в ящиках и шкафах. Шла полная подготовка к зиме. В период морозов и полного перекрытия дорог, скорее всего, есть они будут раз в день, если не реже, чтобы потом не оказаться без всего. Хонджун сразу сказал это, чтобы товарищи готовились к суровым временам. Но лучше так, чем в будущем, уже более озлобленные, они бы рявкали друг на друга и обижались. Именно «рявкали» и «обижались», а не пытались навредить друг другу из-за отсутствия питания. Рюрико не могла себе представить, чтобы погодки могли пойти на такие радикальные меры и перебить друг друга за лишний кусок сухаря или склизкой полоски мяса.       Может быть, еще неделю с лишним назад она вполне допускала такой расклад событий, но сейчас отвергала его на подсознании. То, как парни слаженно работают, находят время для подшучивания и умудряются заботиться друг о друге, несмотря на распри и собственное недомогание, не давали никакой почвы для этого первобытного сценария. Их духовное питание было важнее пропитания физического, как бы наивно это не звучало.       Рюрико тускло улыбнулась своим рассуждениям, продолжая неспешно идти вдоль обнищавших полок, параллельно присматриваясь к их содержимому.       Она почему-то нашла себя на другой мысли, что если они так и будут дальше жить, то беды не миновать. Там, где царит гармония всегда есть хаос. И не обязательно, чтобы он рождался изнутри. Все, что окружает их в действительности – всего этого хватит, чтобы рано или поздно свершилась новая трагедия. Мир жаждет равноправия во всем, отдавая часть хорошего и непременно передавая плохое, сколько не противься и не убегай от протянутой руки. Единственный выход во всем этом – готовиться, не надеяться на бесконечность белой полосы.       Вот сейчас ей, как бы смешно это не казалось, было хорошо. По крайней мере намного лучше, чем быть изгоем среди людей и единолично стараться не сгинуть среди бетонных возвышений, трясясь от поплывшего рассудка. Она порой все еще бредила, видела на периферии вспышки и слышала голоса, не принадлежащие ни ее собственному разуму, ни сожителям. В ночи, еще не уснув, она играла в гляделки с темными силуэтами, а во сне – с призраками прошлого, из-за которых подрывалась и шарилась по простыне, удостоверяясь, что ей это все чудилось. Позавчера она видела перед глазами Юнхо. Парень стоял перед ней белый, как снег, с обрубком вместо руки и смотрел своими блеклыми глазами, моля синими сухими губами, чтобы та пошла за ним.       - Нашла что-нибудь? – от шепота позади Рюрико крупно дрогнула и обернулась, смотря в лицо Минги, стоявшего в метре от нее.       - Нет еще, - ответила Такаяма с нежеланием. Она заметила, как глаза напротив померкли в разочаровании, а за ним пришло смирение. – Я еще тут покопаюсь.       - Я тогда в подсобку, - Минги качнул головой в сторону еще одной двери, куда посмотрела Такаяма и невольно нахмурилась. – Подстрахуешь?       - Мне пойти первой? – уточнила она.       - Нет, - кореец запустил руку в карман куртки и достал фонарик, щелкая им. На пол упал свет, показывая мусор и грязь на носках обоих людей. – Посветишь, когда я дверь открою, чтобы сразу найти урода, если он там затаился.       - Поняла.       В подсобке никого не было. Японка водила лучом по всему помещению, краем глаза наблюдая взволнованного Минги, приподнявшего дуло ружья в готовности обороняться от нападения. Но того не потребовалось и он, благодарно качнув головой, забрал вещь обратно, кладя ее на пол и направляясь внутрь, где был полный бардак. Такаяма вернулась к главному залу.       Не сделав и шага, она приметила бутылку воды, валявшуюся на полу и почти невидимую. Стянув со спины ранец, та закинула ее внутрь, после чего уже собиралась снова накинуть своего помощника обратно, как затормозила и, сидя гуськом, потянулась к упаковке под полкой, вытягивая ее и поднося к носу, чтобы разглядеть получше. И к ее удивлению, она нашла пачку мармелада. Небольшую, но целую.       Когда она в последний раз ела эту сладость? Она уже и не помнила. Знала лишь то, что вкус у него очень приятный и если долго смаковать, то можно получить большое количество удовольствия. Особенно сейчас, когда рацион питания ничем нельзя было разбавить.       Воровато оглянувшись на Сона, что был полностью занят разбором барахла, та удостоверилась, что он ничего не видел и сунула упаковку в кармашек, надеясь не расправиться с ней в первый же вечер, когда она останется наедине с собой в комнате. Сработала противная, но не такая уж мерзкая черта человека, как жадность. Такаяма спокойно отдаст воду парням, но особого желания делиться с ними своей второй добычей не было. Тем более кому-то, вроде Сана.       - Рюрико, - от голоса Минги японка во второй раз дрогнула и обернулась. Он стоял в проходе, смотря сверху-вниз на ее сгорбленную тушку. – Подсоби еще раз – моей пары рук не хватает.       - Да, без проблем, - отозвалась она, вставая на ноги и морщась от хруста в коленной чашечке.       Оказавшись внутри темного помещения, пол которого был выбелен светом все того же фонаря, Рюрико поняла, что помощь парню действительно была нужна. Без понятия, откуда именно взялся весь этот хлам: то ли это поспешные и неподдающиеся объяснению действия со стороны сотрудников заправочной станции, то ли последствия посещения других людей уже после катастрофы. Если же виной было последнее, то надобность откапывать эти нагромождения коробок, сгнившие от сырости ящики и провонявшие тряпки не было. Вряд ли бы кто-то стал оставлять добро на благо другим.       - Я разберу эту часть, - Минги указал на сторону слева, - а ты посмотри, есть ли что-то справа. Если нужно что-то поднять – меня проси.       - Сама справлюсь, - отказалась японка и развернулась лицом к своей части работы, затылком ощущая недолгий взгляд юноши. Ги поджал губы и покачал головой.       - Главное спину не потяни, - кинул он напоследок.       От такой заботы Такаяма закатила глаза: она без него знала, как и что делается, наполовину наученная собственными ошибками, наполовину – ошибками других людей. На окраине памяти еще хранили свой черно-белый рисунок эпизоды, когда в общине не самые смышлёные выжившие зарабатывали травмы и вывихи, разом становясь бесполезными и повышая свои шансы сгинуть. О больных никто не заботился, за исключением пары-тройки людей с сохранившимся сердцем и состраданием. Но и тех было мало, чтобы помочь встать на ноги, а потому – от немощных избавлялись: просто выгоняли, выкидывали за пределы относительно-безопасной зоны на произвол судьбы. Минут пять Рюрико на пару с шебаршащимся Минги перекидывала хлам в сторону и откладывала то, что могло быть полезным. Из этого «полезного» она нашла несколько инструментов. Две отвертки разного размера. Состояние их было неплохим – только почистить и все.       Сзади что-то свалилось с несильным бренчанием, от которого девушка шустро оглянулась и уставилась на пустую бутылку воды, которую нечаянно уронил Ги, что извинился одним взглядом за беспокойство и отвернулся, скрывая собственную неловкость.       - Есть что-то полезное? – спросила японка, на что Сон замер, удивленный тому, что она заговорила спустя столько времени, и быстро оттаял.       - Ничего. Я увидел пару канистр, но они все пустые. Другая и вовсе порвана в дерьмо, - отозвался он низким голосом. – Ты?       - Две отвертки.       - Ну хоть что-то.       - Ёсан как-то долго.       - Если бы что-то случилось, мы бы уже узнали, - попытался успокоить не то себя, не то девушку парень, мысленно обращаясь к старшему, которого в действительности не было давненько. Он, конечно, понимал, что источник энергии сначала нужно найти, если он вообще был, а потом разобраться и включить, но паранойя от постоянной опасности сдавливала грудь и ставила любое умозаключение под сомнение. Какова была вероятность, что Кан просто не успел заметить и среагировать на опасность? Это, видимо подметила и Такаяма: Сон отчетливо слышал, как она нервно вздыхает и останавливает свою работу.       Минги не нравилась эта гнетущая атмосфера и собственная дезориентация, мешающая закончить начатое, а потому он, едва подумав, ляпну следующее, только потом пожалев:       - А что, в моей компании так неприятно?       - Да нет, - пожала плечами японка, слегка растерявшись от смены темы, - просто беспокоюсь за Ёсана. Ты всяко лучше… некоторых.       - Это ты сейчас про Сана? – усмехнулся Ги, зная ответ на вопрос.       - В какой-то степени он, - интонация девчонки опустилась, - в какой-то степени нет…       - Ты про людей из… твоей общины? – уточнил кореец, облизнув сухие губы.       - Да, - девушка покачала головой, силясь отогнать неприятные образы перед взглядом, - но если брать их в сравнение, то ты на их фоне чуть ли не Будда.       - Почему «чуть ли»?       - Потому что болтаешь много, - от ответа Сон повторно усмехнулся, улавливая насмешливые нотки в голосе собеседницы.       Такаяма откинула в сторону очередной хлам и чуть протиснулась вперед между коробок, вглядываясь в полку перед носом. Там стояла пара шин, уже сдутых и непригодных для использования. Упаковки с прокисшими молочными коктейлями, которые, вероятно, пили работники во время отдыха. Пробежав глазами в бок, японка различила шкафчик с открытыми полками, нижние ярусы которых обвалилась и свисали с петелек, готовясь в любой момент сорваться. Но вот на верхнем, самом высоком уровне, стояло что-то крупное и прямоугольной формы с ручкой. Смекнув, что это может быть тем, что они искали, брюнетка полезла вперед, параллельно натыкаясь на еще одну коробку, забитую не до конца, но вполне имевшую возможность послужить ей своеобразной подставкой, чтобы дотянуться до цели. Мысли позвать Минги и не было – она справится сама.       - Ты что-то там нашла? – спросил Сон. Он обернулся, чтобы спросить что-то еще, как увидал, как напарница уже лезет по мусору вперед, силясь аккуратно переставлять ноги, чтобы не запнуться.       - Да, да… - ответила, даже не вдумываясь в слова парня. Все ее внимание было отведено этой штуке наверху. – Погоди минуту.       - Тебе может помочь? – не дожидаясь ответа, кореец сделал шаг по направлению к девушке, как услышал очередное: «я сама». – Да брось, я выше буду – мне легче достать, чтобы там не было.       - Не стоит, - ладонь девушки сжала железное стойку, когда подошва ноги встала на ту самую коробку, прогнувшуюся под тяжестью чужого тела.       - Да, погоди, навернешься сейчас, - решив на этот раз не считаться с чужим мнением, что может обернуться не самым лучшим исходом, парень направился к Такаяме, повторяя ее действия, чтобы добраться до шкафчика. – Жди меня.       Японка же не слушала. Она, напрягая руки, подняла себя вверх, упираясь подошвой в коробку, что стала проседать еще сильнее. Вот девушка уже стала на сорок сантиметров выше и поравнялась глазами со своей находкой, разглядывая ту и довольно приподнимая уголки губ. Канистра, которая им так нужна. Осталось только ее вытащить и вернуться с ней обратно…       Под ботинком хрустнуло. Не успев оторвать ноги, чтобы попросту повиснуть на жалобно заскрипевшем шкафчике, Такаяма с застрявшим в глотке вскриком почувствовала, как гравитация тянет ее вниз. За шиворот куртки схватилась невидимая сила и потянула девушку. Ладони соскользнули с железяки, которая напоследок больно сдавила основание пальцев.       Падение случилось в одно мгновение, но болезненного столкновения не произошло. Вместо этого затылок девушки ударился о что-то мягкое и в то же время твердое, а под подмышками были просунуты две руки, обнимая ее под грудью, в которой заколотилось сердце от испуга. В макушку врезалось теплое дыхание. И обладатель этого дыхания сам накренился назад, припадая копчиком к углу очередного ящика, морщась.       - Ну говорил же, - только успел проговорить Минги, как Такаяма в его объятиях завертелась и затрепыхалась. Она даже умудрилась, пусть и не специально, двинуть локтем по боку парня, на что он охнул и отпустил девушку, мигом отскочившую от него настолько, сколько это позволяло ничтожно-маленькое пространство. Она запнулась и чуть не упала, смотря распахнутыми глазами на парня и глубоко дыша, силясь унять дрожь омерзения. Ни к самому парню, а от прикосновений. – Бляха…       - П-прости, - шепнула она, отряхивая свое тело и прикусывая губу.       - Можно было и нежнее, - прокряхтел Сон, сгибаясь и потирая ушибленный бок: локоток у японки был острый и вдарил, что надо. – Вот так тебе и помогай…       - Я не хотела, - Рю обняла себя за плечи, потирая их в попытке разогреть несколько окоченевшие конечности. – Извини.       - Да проехали, - Минги смягчился, увидев искреннее раскаяние на лице девчонки, хоть и вышло это погано из-за отсутствия нормального освещения. – Понятно, что у тебя это от… от того. Хотя с Сонхва ты вроде нормально так контактируешь…       Последнее он уже шептал под нос, рассуждая вслух.       - Сонхва просто меня трюку научил, - пояснила Такаяма, отнимая ладони от плеч и опуская к бедрам, прекрасно услышав то, что вымолвил напарник. – Ну, не совсем трюку. Просто дал понять, когда он касается, чтобы я сразу распознала и не дергалась. И в целом, чтобы привыкала к людям.       Сказав это, японка глянула на парня из-под опущенных ресниц и к своему удивлению отметила, что тот был чем-то раздосадован. Виной, по всей вероятности, было то, что она ударила его и не послушалась изначальной просьбы подождать, хотя если бы сделала так, то не случилось бы первого. Она просто отвыкла доверять кому-то, будь это выполнение какого-то поручения или само нахождение кого-то поблизости. Сейчас этот момент становился лучше, не без помощи Хва, но до полного восстановления придется пройти долгий путь. И вместе с тем, начинать контактировать с кем-то помимо старшего юноши.       Быть может, начать это стоит делать уже, а не оттягивать момент, параллельно сталкиваясь с неприятностями, на подобии этой?       Рюрико поддернула плечами, собираясь с духом и боязливо приподнимая руку, раскрывая огрубевшую ладошку и призывая вложить в нее ладонь Минги. Тот обескуражено смотрит на нее, затем поднимает глаза на Такаяму. Чувствует, как она смотрит на него, ждет и все еще остается настороже, готовая, если понадобится, отбиваться.       Сон плавно касается девушки, ощущая ее дрожь и желание отпрянуть, но она храбро держится и пальчиками обхватывает его холодную кожу. У Рю ладонь теплее. Намного теплее, чем его, и от этого кадык Ги дергается, издавая глухой булькающий звук, улавливаемый японкой, но игнорируемый ею. Та смотрит на чужую конечность, а затем обхватывает ее другой ладонью и, с немого позволения юноши, перекладывает чуть выше, на кисть. Ресницы девчонки дрожат от неприязни, но она продолжает терпеть, смеживая веки окончательно и передвигая руку выше, уже к локтю: предплечье она боится трогать лишний раз, даже если не сильно.       - Сожми слегка локоть, - шепнула она, отчего Сон едва не дернулся, завороженный этим странным ритуалом. Сквозь толстый слой, состоящий из куртки, кофты и футболки, Минги ощущает худобу девчонки, острую косточку, прощупать которую боится, чтобы не сделать больно. Он видел сухость Такаямы в те редкие моменты, когда она закатывала рукава, чтобы помочь Сонхва и Хонджуну вымыть посуду, через зубы опуская красные пальцы в холодную воду; когда перетаскивала небольшие деревяшки, потому что боялась порвать одежду. Кожа обтягивала скелет, оголяя девчачье тело с синими извилистыми реками вен. На них были видны кровоподтеки и синяки, оставленные неряшливым художником, что, кажется, совсем перестал интересоваться своим трудом: делал что-угодно, лишь бы закончить это безобразие. Если ударить сильнее, сжать, надавать, то вся конструкция сломается, каркас человека сложится пополам. – Теперь подними выше.       Рюрико уже дала ему возможность касаться самому, лишь направляя словами и давая понять, когда можно двигаться дальше. Она дышала ровно, анализируя то, как обхватывает широкая ладонь Минги, с какой силой, где располагаются пальцы. Вместе с тем, нос в этом царстве пыли и плесени чуял запах Сона. Пах он практически так же, как все: землей и древесиной, кислым оттенком пота, штукатуркой, почти неслышным хозяйственным мылом, которое они все использовали вместо обычного, - но было что-то другое. От него пахло смолой. В лесу и в приюте она часто слышала этот запах, но здесь, его источником был именно этот юноша, неотрывно глядящий на девичье лицо.       - Теперь на плечо, - рука Минги полностью накрыла названную часть тела, и парень, почти восторженно, заметил, что Рюрико перестала дрожать и дергаться.       Она открыла глаза, покосившись сначала на конечность, а после заглянула в глаза Минги. Он в ответ сделал то же самое, не контролируя то, как уголки губ дергаются. Лицо Такаямы же оставалось беспристрастным, но что-то в ней поменялось: он ощущал это нутром. То, как она воспринимала его – именно эти волнения чужой души деформировались, лепились в другое состояние, прекращающее воспринимать парня перед собой, как объект опасности.       - Чуть сильнее надави, - Рюрико все еще концентрировалась на отзвуках тела. Места, которых касался парень, слегка зудели. Но зудели не так же, как если бы ее хватал противный ей человек, а зудели так, как при простом касании, не несущем в себе ни обид, ни зла. У Минги рука была тяжелой, больше и грубее, чем у Хва, невольно дрожащая через раз. Опасная, если быть ему врагом. Аккуратная и боящаяся причинить вред, как сейчас. – Я не сломаюсь, надави еще сильнее.       - Тебе больно не будет?       - Поверь, нет.       Сон усилил хватку, с замиранием в груди ожидая шиканья от Рю, но она все еще стояла, чуть сгорбившись, не выражая никакой эмоции и смотря бесцельно на него. А после ее ладонь поднялась и накрыла его руку, прощупывая костяшки и запоминая небольшой рубец, тянущийся к ребру.       - И это помогает? – задался вопросом Сон, видя в глазах напротив просьбу уточнить сказанное. – Ну-у, запомнить, подсказать, кто тебя касается?       - Оно больше помогает привыкнуть, что я с людьми живу, - Минги услышал усмешку в ее интонации, - чтобы не быть дикаркой, местным Маугли. Но… - она наклонила голову, - в спокойной обстановке, как это происходит с Сонхва, отличить тебя от другого смогу. У Хва касания мягкие, у тебя – боязливые.       - Так себе звучит, - хмыкнул Минги, то ли смутившись, то ли обидевшись.       - Как есть.       Она все еще держала его ладонь в заложниках между своим плечом и рукой, не думая о том, что это согревает Минги. И согревает не только кожу, продрогшую от отсутствия нормального отопления и мерзопакостной погоды, но и душу. Ничем непримечательный контакт становился приятным просто от того, что он это делает с живым человеком. За прошедший год он и не вспомнит, чтобы была подобная тактильная коммуникация: только похлопывания от товарищей, короткие объятия и не более.       - Я где-то читал, что прикосновения важны для выживания, - выпалил он то, что всплыло в голове и тут же заткнулся, сжав губы и испуганно глянув на Рюрико, вскинувшую брови на эту фразу. - Я… то есть…       - Да, я тоже читала об этом, - перебила она и мягко провела пальцем по внешней стороны ладони Минги, чувствуя, как он весь завелся, затревожился из-за того, как она отреагирует. Пальцы его сдавили плечо, но она не обратила на то внимание, силясь успокоить его и сама переступить через собственную брезгливость, которая уже настырно стучала по голове, в наглую игнорируя желание японки перестать быть отшельником. – Через пятое чувство люди и животные воспринимают мир и эмоции другого человека. Это влияет, как на физические потребности, так и на психику. Насилие приведет к негативным последствиям, а это, - она качнула подбородком на их ладони, куда глянул потерянным взглядом Сон, - к положительным. Меня ненавидели без причины, били, дергали, пинали – я стала бояться каждого встречного. Встретила вас – боюсь теперь только Сана.       - До сих пор? Он же тебя не тронет… без надобности, - пролепетал Минги.       - Я боюсь не того, что он меня тронет, - Рю плавно убрала ладонь Сона со своего плеча, опуская вниз и придерживая. – Я боюсь оставаться с ним на выживании, ведь только при нем, мои шансы погибнуть стремятся к ста. А умирать я не хочу. Мне еще рано.       Такаяма опустила голову, скрывая то, как скривились ее губы. Чтобы отвлечься от мыслей, каждый раз вызывающей у нее жалость к самой себе, та посмотрела на сцепленные руки, забавляясь тому, какая между ними разница. Рюрико, будучи выше других японок, имела маленькие ладони и короткие пальцы, казавшиеся ей уродливыми. Порой она даже скрывала их, стесняясь собственного недостатка, и с огорчением слушала дружеские шутки по поводу этого, стараясь воспринимать их безобидно – такими, какие они есть. Только если ранее, это был просто дефект внешности, то сейчас «коротколапость» была большим минусом. Стоило ли вспоминать, сколько она упускала только из-за того, что не могла дотянуться до чего-то, вытащить? Сколько раз могла погибнуть, когда убегала от мертвецов, не с первого рада цепляясь за забор или возвышенности, чтобы скрыться и не дать схватить себя? А у Минги было все, чтобы продержаться дольше: и рост, и сила, и все остальное. Еще бы духом был сильнее, и цены тому не было.       - Ты и не умрешь рано, - голос Сона дрогнул, коря его за возможную ложь, - ты же с нами пока что. А мы тебя в обиду не дадим. Я так точно.       - Я знаю, что ты благодарен за то, что я помогла Юнхо… - девушка облизнула сухие губы, - но…       - Дело не только в том, что ты дала Юнхо уйти спокойно, - Минги зажмурился, отгоняя прочь застывший в воспоминании образ, - а в том, что ты ведь такая же, как мы… Может даже слабее, учитывая, что ты девчонка. Я не говорю, что ты какая-то неженка или что-то вроде этого. Просто… мы все в одной лодке. Все достойны того, чтобы жить. А если мы будем грызться, не доверять друг другу, то убьем себя быстрее, чем это сделают ходячие, болезнь или погода. Да и… мама мне всегда говорила, что девушек нужно оберегать. И поскольку… - Сон смолк, сжимая зубы и глубоко дыша. Тело его дрогнуло, что почувствовала Рю и чуть сжала ладонь, силясь помочь парню вернуть себе самообладание, - маму я очень любил и уважал, то все, что она мне когда-то говорила, стараюсь соблюдать.       - Спасибо, Минги, - Рюрико вновь посмотрела в лицо парня, замечая, как в черных впадинах на месте глаз сверкают блики фонаря. – И я… попытаюсь помочь вам до того, как мы разойдемся.       «Разойдемся», - юноша только сейчас начал предавать значение этому слову. Снова будет прощание с кем-то. А если они все прикипят друг к другу основательно, станут одной большой дружной командой, почти семьей, каково будет отрывать от сердца часть ее? А потом думать о том, жив ли вообще этот человек? Не болен ли? Нашел ли свой покой среди живых?       Что-то щелкнуло, загудело и затрещало, отчего молодые люди подняли головы к верху, напряженно прислушиваясь и не понимая, что происходит. Рюрико мигом отцепилась от Ги и тут же полезла туда, где был нож, но не нащупав ничего, осознала, что оный находится у Ёсана. Тогда она уже двинулась к кобуре под курткой, готовая выхватить пистолет, как тут же резко зажмурилась на пару с Минги и выругалась сквозь зубы. Крохотное помещение мигом стало неприятно-светлым: лампа нашла источник питания и, чуть не лопнув от напряжения, зажглась, выгоняя прочь мрак. В такт ей включились светильники в основном зале, задребезжали холодильники и пикнуло что-то на месте оператора.       - Твою мать, - Минги прикрывал болевшие глаза.       - Эй, вы где?! – в отдалении послышался голос старшего, который смог отыскать генератор и включить его. Спустя минуту Кан прибежал на звук ругани, застав младших в полусогнутом состоянии, прикрывавших лицо и сквозь щель в пальцах глядевших на него с осуждением. – Ну, извините, не было другой возможности предупредить вас.       Лучник случайно пнул фонарик, что уже бесполезно валялся на полу, после чего тут же подхватил его и выключил, обвел взглядом каморку и вернулся к парочке, что стала медленно приходить в себя.       - Давайте, надо будет сейчас разобраться куда и что наливать, - оповестил он. – Сами нашли что-то?       - Да, там на верхней полке канистра, - Рю указала туда, куда изначально лезла до того, как навернулась.       - Я за кассой нашел две бутылки воды и жидкость для розжига - пригодится для костра.       - Отлично. Минги, ты забирай канистру, а мы с Рюрико пойдем разбираться в этой штуковине.       - Поняли, - в унисон ответили младшие и переглянулись. Ёсан же несколько странно оглядел их двоих, но ничего не сказал, сразу уходя и не дожидаясь, когда за ним последует Такаяма. Та, впрочем, долго себя ждать не заставила и нагнала парня уже у кассы, за которой орудовал лучник, силясь разобраться в том, как запустить подачу топлива.       Спустя десять минут Минги уже стоял у колонки, аккуратно придерживая пистолет, из которого толстым потоком выливался бензин, отяжеляя свободную до этого момента канистру. В нос бился плотный дурманящий запах, отчего кореец то и дело морщился, старался лишний раз не дышать. За тем, чтобы его никто не тронул, следила Рю, карауля у входа в магазин, и Ёсан, наблюдая и контролируя весь процесс через разбитое окно.       - М, пока не забыл, - раздался голос Кана, привлекая Такаяму. Девчонка обернулась к нему, тут же вопросительно уставившись на предмет, который старший положил на прилавок. Только потом до нее дошло, что это ее нож, сталь которого была покрыта разводами. – Пригодился. Придурок стоял ко мне спиной прямо у трансформатора, привалившись к сетке. Я втихую подошел и всадил прямо в затылок. Режет хорошо.       - Только промыть надо, - японка тут же нашла вонючую тряпку. Схватив ее, она с особой осторожностью стала протирать лезвие, придерживая основание. – Иначе заразить можно.       - Гм, - Ёсан резко усмехнулся, встречая непонимающий взгляд Рюрико. – Я просто позабавился с того, как пару лет назад всем приходилось маски носить, сидеть дома и стараться ни с кем не контактировать, чтобы заразу не подхватить, а сейчас нужно носить с собой оружие, долго не отсиживаться на одном месте и желательно объединяться в группы, ну и протирать вещи, чтобы не стать ходячим, перед этим умирая в муках. Ебанутая жизнь у людей, как думаешь?       - Я думаю о том, как все до такого дошло, - немного погодя ответила Такаяма. – Редко, но, когда есть свободное время, спрашиваю себя, что послужило источником всего этого дерьма.       - Делаю ставку, что правительство либо наше, либо наших союзников пыталось создать что-то на подобии химического оружия, но все просрали. Либо же это коварный план Ким Чен ына.       С последнего Ёсан хрипло хохотнул, ни капли не веря в это.       - Сомневаюсь, что все происходящее – это кара небесная или что-то вроде этого, - продолжал Кан, а девчонка его внимательно слушала, изредка кидая взгляд на Минги, - потому что надо быть полным идиотом, чтобы верить в то, что каким-то выдуманным высшим силам есть дело до созданий, которые сами себя изничтожают с регулярной завистью.       - А если же некто выше нас в действительности есть и это все кара небесная? – задала встречный вопрос Рю, убирая нож.       - Тогда мы все это время были полными придурками, воспевая дифирамбы тому, кто нас всех погубил, - резко последовал ответ от парня. Тот опустил взгляд в карман, где было холодное оружие девчонки, и проговорил, - тебе надо найти или сделать ножны. Иначе упадешь в какой-то раз, и сама напорешься на свое оружие.       - Глупая смерть выйдет, - уголки губ девушки дернулись, хотя ничего смешного в этом не было.       - Не глупее, чем резать себе конечность.       Старший почти выплюнул это, продолжая смотреть на улицу, в любой момент готовый вскочить и кинуться на защиту Сона, что уже закидывал голову, лишь бы не чувствовать этот мерзопакостный запах. Говоря о Юнхо, тот никак не изменился в лице. Такаяма даже не знала, скорбит ли он по товарищу, либо же ему все равно. Немного погодя, оголодавшая этим любопытством, та решила уточнить отношение Кана к умершему:       - У вас с Юнхо… были сильно-натянутые отношения?       - Вполне. Мы не были с ним крутыми друзьями или что-то вроде этого. Слишком разное виденье этого мира. Много спорили друг с другом, я порой не переносил его речи о жизни. Сторонился даже, чувствуя, что он может в любой момент подставить любого из нас, чтобы спасти свою шкуру.       - А ты бы так не стал делать?       - Мне… - Ёсан нажал на кнопку «стоп», увидев знак Минги, что сосуд полный. – Мне не для чего жить, хоть я и продолжаю это делать. Семьи у меня нет. Идти мне не к кому. Моя любимая… - тут голос парня предательски дрогнул, - моя… единственная, кто могла хоть как-то заставить меня желать жизни, умерла на моих глазах. Моя первая и последняя любовь была разорвана на части, вопя от боли, когда я даже пошевелиться не мог от шока. Я не хочу жить, потому что я не вижу никакой цели для этого. Но и умереть мне не положено, пока не настрадаюсь за то, что не спас никого. Так что, скорее я кинусь кому-то на помощь, чем подставлю под удар. В этом мы с Юнхо и разные… были. Но и его мотивацию понимал, и благодаря этому терпел, искренне сочувствовал страху. И в тот день… мне было больно, как и остальным, когда он умирал в бреду.       - Но меня ты журил, когда всплыла правда о том, что я бросила Минги, Сана и Уёна, - пробубнила Рю, - хотя у меня были причины сделать это.       - Конечно, я неодобрительно отнесся к тебе, - говорил он, будто общался с маленьким ребенком, - во-первых, ты нам солгала, а, во-вторых, хоть эти неандертальцы год назад были мне незнакомцами, сейчас – они мои друзья.       Японка отвернулась, ощущая стыд за глупость и укол воспоминаний, которые рисовали в голове этот позорный момент обезличивания.       - Сейчас, я это понимаю, - продолжал лучник, поднимаясь со стула, на котором восседал все это время, давая ногам отдохнуть, - но, Рю, я их в обиду не дам.       - Я и не собиралась их трогать.       - Знаю, просто предупреждаю. На всякий случай. По моим наблюдениям, как ты общаешься с Сонхва и с остальными парнями, ты подумаешь дважды, прежде чем предавать кого-то.       Обратной дорогой они шли уже не по проезжей части. Ёсан предложил добираться коротким путем, срезав через перелесок. Шли они медленнее за счет появившегося груза. Рюрико тащила бутылки и найденные вещи. Парни смогли засунуть канистры, пусть и не целиком, в рюкзаки, из расстегнутой пасти которых торчали наполненные бензином сосуды. Вонь стояла невозможная, но природа старалась выбивать продукт человеческой деятельности запахом пожухлой листы и хвоей. Под ногами хрустел снег и ветки. Над головой с перерывами пел дрозд, скрытый кронами.       Перед уходом люди еще раз осмотрели территорию. Ёсан выключил электричество с надеждой, что оно не испарится, когда придется повторно идти за топливом. Вообще, он опасался надеяться на него, учитывая короткий срок годности бензина, без которого они станут заложниками Сеула окончательно. Без транспорта выбраться отсюда не представлялось возможности: слишком долгая дорога, слишком большой риск погибнуть.       - Тяжело? – Минги оглянулся на Рюрико, которая заметно отстала от них, переставляя ноги и порой делая короткие остановки.       - Небольшой перерыв, - с отдышкой попросила она, смотря заплывшим взглядом сначала на Сона, потом на Ёсана, что так же остановился, глубоко дыша и подрагивая занывшими плечами. – Минуту.       - Минуту, - разрешил Кан и первым присел на корточки, сложив лук, что он держал все это время, перед собой на землю. Хотелось туда же выкинуть груз, но нельзя. За ним повторил второй парень и Рюрико, которая доплелась до товарищей и присела рядом с ними прямо на задницу. Мокрые штаны не беспокоили ее в эту секунду.       - Недолго осталось, - произнес Минги, обращаясь к ним и утирая лицо, на котором выступил пот.       Вокруг было обманчиво-спокойно. Почему обманчиво? Потому что верить в то, что все пройдет спокойно и хорошо было слишком наивно для объективной действительности. То, как ласково пощипывал кожу ветер, и то, как мелодично пели птицы – это лишь иллюзия, не имевшая ничего общего с опасностью, которая может появиться из ниоткуда. Тем не менее, тело невольно расслаблялось. Ватная голова переставала воспринимать реальность, хоть на подкорке продолжала дежурить осторожность. В уши лилась песня крылатых созданий, которым не было ничего известно о судьбе их слушателей и бедах: у них своя простая жизнь, ставшая намного лучше без людишек.       Такаяма приподняла голову к верху, находя одну из пташек, почти сливавшуюся своим скромным оперением с голыми ветками. Обхватив тонкими лапкам сучок, она игриво покачивалась, балансируя своей грудкой и хвостиком, не страшась сорваться вниз, ведь в любую секунду она могла воспарить или мягко спланировать на землю. Рю же не было известно это волшебное чувство полета. Может быть, если люди умели летать, то все было бы проще. Она давным давно бы выбралась из города, преодолев километры под завесой облаков, где было хоть и холодно, но чисто и просторно. Над ней бы стелилось мягкое молочное одеяло, а по бокам и над головой лазурное полотно неба. Солнце бы игралось с ее волосами и кожей. Ей бы не пришлось сбивать в кровь ноги, падать, ползать, как жалкому червю, быть прикованной к земле ненавистным утомлением. Когда она последний раз испытывала хоть что-то походящее на отдых? Нельзя и вспомнить.       Изнутри улыбнувшись своим детским мечтаниям, Такаяма заметила краем глаза, что Минги смотрит в ту же сторону, что и она.       Охваченная любопытством, та незаметно повернула голову в его сторону и исподтишка стала разглядывать паренька, подмечая то, с каким упоением и тихим восторгом он смотрит на пташку. Глаза внимательно следили за ее покачиваниями, а рот с треснувшей губой, был распахнут. Лоб прикрывала челка, чьи волосинки слегка пошевеливались при очередном несильном потоке ветра.       Сморгнув, Минги качнул подбородком и тут же почувствовал подглядывание. Обернувшись к Рюрико, он успел заметить, как та невзначай отводит от него взгляд, утыкая его в сторону. Та нервно дернула уголком губ, поняв, что ее поймали. Но говорить что-то юноша не стал, кратко оглядев девичий профиль и сглотнув. В черной копне волос японки висел пожухлый листок, упавший на нее во время ходьбы.       Минутная заминка, и Ги плавно приподнял руку, на которую тут же среагировала девушка, опять повернув к нему голову, краем глаза следя за действиями, не дергаясь, но напрягаясь, когда чужая ладонь приблизилась к макушке. Сердце предательски дрогнуло, напоминая, что обычно после такого жеста наступает боль от удара, но ничего подобного не сталось. Уже полностью показав свое недоумевающее лицо, Рюрико посмотрела на хрустящий предмет в пальцах паренька, который он тут же выкинул.       - У тебя в волосах висела, - пояснил он. - Некрасиво выглядело.       - Я сомневаюсь, что жалкий листочек сделает хуже то, что есть, - хмыкнула на это Такаяма. Глаза ее все же признательно сверкнули, а после застыли, когда Минги сказала следующее:       - Сделает. Ты же красивая.       Дыхание замерло. Рю смотрела на него удивленно, разглядывая лицо, заглядывая в карие поплывшие от неловкости глаза, стараясь найти потаенную издевку. Она пыталась найти смех на его устах, в еле заметных морщинках, но все было тщетно. Он не врал, когда это говорил. Однако верить ему она не могла. Нет, не может быть в замарашке, костлявой, бледной и зеленой, с огрызком вместо волос хоть капли привлекательности.       - Извини, если смутил, - пролепетал Сон и отвернулся.       Такаяма смотрела теперь на профиль юноши, замечая невольно, во-первых, то, что у того все это была родинка на левой щеке, во-вторых, взгляд Ёсана. Старший смотрел на парочку неопределенно, изучающе.       Вдруг раздался хруст ветки.       Все трое мигом напряглись, сбросив покой короткой передышки, затянувшейся дольше, чем на минуту. Кан тут же схватил лук, пальцы правой руки легли на стрелы, оглаживая пластиковые лопасти. Снова что-то щелкнуло и зашуршало, приближаясь к ним, заставляя сердце биться, тарабаня по ушной раковине и заглушая пение птицы, что не обращала никакого внимания на шум. Японка сжала до белых костяшек древко биты. Захрустел снег, все громче и громче по мере приближения неизвестного. Минги щелкнул затвором, расправляя плечи и прикрывая спиной девушку рядом.       Мгновение, и из-за кустов, переставляя тонкие, покрытые жесткой шерсткой ножки, вышла олениха. Животное, небольшое, с крупным туловищем, недлинной шейкой и маленькой аккуратной головкой, заметило людей сразу и остановилось, повернув мордочку с темным мокрым носом в сторону троицы. Из ноздрей вырвался пар, тут же рассеиваясь в стылом воздухе. Овальные ушки, как локаторы повернулись туда-сюда. Большущие глазенки были широко раскрыты, обрамленные черными длинными ресничками.       Она с любопытством смотрела на двуногих, слегка наклонив мордочку в сторону, а они в свою очередь, затаив дыхание, разглядывали ее.       Первым отмер Кан, сообразив и медленно став вытаскивать стрелу из лука. В душе его противостояло две стороны: первая взывала не трогать это ни в чем неповинное создание, прекрасное и утонченное; вторая напоминала, что перед ним - источник мяса, которого у них нет. Да, есть жалкие консервы. Но что это по сравнению со свежатиной, которая и насытит, и даст все необходимые вещества? В первую очередь белок, которого практически не было ни в одном из припасов.       Минги беспомощно глазел на то, как Ёсан уже положил стрелу на лук, а доверчивое создание додумалось сделать шаг к ним, вытягивая шейку и повторно принюхиваясь.       Рот Сона распахнулся в непозволительной просьбе оставить зверя в покое, когда Кан уже стал натягивать стрелу, стараясь не спугнуть своими действиями олениху, как сам остановился. Оттуда же, откуда вышла самка, вылез, неуклюже переставляя тощие длинные ноги олененок. Он был несуразным, учитывая большую голову, которую, казалось, держал из последних сил.       Малыш приблизился и прижался к мамаше, не сразу замечая неизвестных ему чудовищ, а когда нашел, то так же вперился с интересом глазищами, тихо мекая.       Лучник замер, не в силах пошевелиться, и чувствуя, как сердце его падает вниз, больно растягивая нутро до дрожи в руках, которые он опустил. Глаза предательски защипало от того, как звереныш, толкнулся лбом о бок оленихи и, пару мгновений поразмыслив, сделал неуверенные шаги по направлению к незнакомцам. Под копытцами трещал снежок, пытаясь укусить подошву крохотных сапожек малыша, но без толку.       Остановившись в метре от людей, олененок, качнул головой, будто здоровался. Крохотные ноздри его раздулись, впитывая запах людей, но от едкого аромата бензина он тут же отшатнулся, фыркая и возвращаясь к кормилице. Она так же повела носом, впитывая неприятный аромат, и отпрянула. В пару прыжков отойдя на расстояние, та встала спиной к зрителям, вывернув шею и повторно глянув на них. Напоследок, та махнула коротким хвостом и, моргнув черными глазищами, направилась вглубь перелеска.       Малыш, слегка отстав от матери, зыркнул напоследок на людей, запоминая этих странных существ, и вприпрыжку погнался за родительницей, уже скрывшейся за деревьями и кустами, сливаясь с ними каштаново-коричневым полотном.       Люди же пару минут смотрели туда, где скрылась семья, пораженные этой встречей и думая, кажется об одном и том же. О том, как бы им на мгновение хотелось стать этим малышом и хоть несколько мгновений пробыть рядом с мамой.       - На кой черт вы так много всего притащили, - бухтел Чонхо, разглядывая канистры с бензином, а после перевел взгляд на Рюрико, которая была с ним в гараже, перебирая инструменты и готовясь к новой лекции по механике.       Вернулись они час назад, взмыленные и голодные. Сонхва выделил им по паре сухарей и напоил чаем, который таковым назвать тяжело, а после отпустил отдыхать. Парни все утро работали с домом: в гостиной были отодвинуты в сторону диван и кресла, пол разобран, а бетон, залитый под основание, стал медленно разбираться под ударами кувалды, которую отрыл Хонджун в соседнем доме, куда ходил с Саном и Уёном. Предчувствуя холодную зиму, старшие решили, что им так или иначе нужно будет что-то на подобии печи. Нужно было вырыть яму, обложить ее землей и камнями, после создать зону для дров. Оставалась только проблема с тем, как выводить гарь и дым из помещения. Другого выхода, кроме как открывать окна и двери не было. Но это малая жертва, которую можно заплатить за то, чтобы отапливать приют в морозы. Камина в доме не было, поскольку бывшие жильцы рассчитывали обогреваться за счет прелестей цивилизации.       - Вы же в курсе, что бензин срок годности имеет и выветривается быстро? Нам бы одной канистры хватило, чтобы эту рухлядь завести и ту легковушку, которую Джун нашел?       - Какую легковушку? - Рю оторвалась от записей и выгнула бровь.       Чхве уже хотел было возмутиться на невнимательность ученицы, как тут же остановился и хлопнул себя по лбу, вспомнив, что девчонки не было этим утром дома.       - Джун с этими оболтусами нашел легковую машину недалеко отсюда. Она в таком себе качестве, но получше этого дерьма будет, - парень едва не пнул тачку, но остановился. - Даже завести можно - оказывается, тоже на механике.       - Так, получается, мы можем уже уехать отсюда? - глаза Такаямы вспыхнули в надежде, которую тут же погасил собеседник.       - Конечно, нет, - выплюнул он и глянул на девушку, как на глупую. - Во-первых, ее так же досматривать надо. Во-вторых, чтобы выбраться из нашей западни легкой хонды будет недостаточно. Она на первой кочке или на бездорожье помрет. А дальше мы, следом. Но... попробовать тебе поводить ее, чтобы наш транспорт не угробить, можно. Да и на небольшие расстояния проехать в том числе. Тебе ее, наверное, и отдадим, чтобы ты совершила марш-бросок до берегов. Чего так смотришь? Найдешь тачку получше - ради Бога. Только тут в округе это маловероятно...       - Да думаю, что справлюсь с легковушкой, чтобы уехать, - неуверенно пролепетала Такаяма, тушуясь от слов Чонхо, что бегло зыркнул в сторону посеревшей девчонки и нахмурился.       - Ты уж, извини, что тебе отдадим не самый лучший транспорт. Но, сама понимаешь, не нам же, всемером, катиться в неизвестность на старой хонде.       - Я не обижаюсь, - отрицательно качнула головой японка и заглянула в лицо своего наставника, стараясь сохранить твердость во взгляде и в голосе, - вы и без того дадите мне многое. Да и к тому же... вам дела не должно быть до того, что случится со мной. Моя одна жизнь ничто будет по сравнению с вашей.       - Слышу в последних слова ложь, - криво улыбнулся Чхве. И Рюрико смутилась, ведь в чем-то он был прав. - Но, я думаю, ты справишься. Как-то ведь ты жила одна полгода без всего, на своих двоих. Ну и, может быть, до того, как ты доберешься до Японии, тебе посчастливится встретить военных или кого-то из этого рода, что помогут эвакуироваться с концами.       - И куда же? - вопросила она, поддавшись вперед.       - Не знаю, - пожал плечами Чхве, оглаживая бок машины и бесцельно разглядывая гладкую поверхность под пальцами, - куда-нибудь. Играла когда-нибудь в "Метро"?       - Нет.       - Ну, если коротко, там было дополнение, где главные герои уехали на Байкал. Это озеро знаешь?       - Да.       - Ну вот. Может куда-то туда. Местность отдаленная, природа, свежесть и красота. И мутантов нет.       - Мутантов нам не хватало, - буркнула Рю, нахмурившись. Чонхо кратко рассмеялся.       - У нас свои разлагающиеся есть.              Вернувшись от Чхве-младшего в дом, первое, что встретила Такаяма - это разговор на повышенных тонах между Ёсаном и Сонхва. Помимо них, в большой комнате, сидя на диване, были остальные парни, молча слушающие диалог старших. Хонджун стоял на кухне, прислонившись копчиком к столешнице и сложив перед собой руки. Лицо его было крайне недовольным, но в конфронтацию вмешиваться он не решался.       - В чем была проблема?       - Рука не поднялась, - огрызнулся Кан, повторяя это в третий, кажется, раз.       Такаяма непонимающе посмотрела на юношей на диване, натыкаясь на взволнованное лицо Уёна. Чон кратко кивнул головой, повторно приветствуя девчонку, после чего повернулся к Сану и что-то шепнул. Друг его выглядел неважно. Он весь осел, бледный и бессильный, глубоко дышал, не в силах ничего ответить младшему. С краю сидел Минги, виновато разглядывая спорящих парней, перебирая пальцы и кусая губу. Появление Рю он не заметил, погруженный в собственные мысли. Она же дольше нужного задержала внимание на нем, замечая тревожное состояние Ги.       - Ты не маленький для этого! Речь о нашем выживании идет, а не о том, что жалко зверушку какую-то! - Такаяма впервые слышала, как кричит Пак. Лицо его выражало крайнюю степень возмущения и недовольства. Брови сурово сошлись на переносице, отчего брюнет напоминал какую-то хищную птицу, которая нет-нет да накинется на взбеленившегося Ёсана. Последний сжимал челюсть, отчего было заметно, как под тонкой кожицей перекатывались желваки. - Ты в своем уме! У Сана анемия, судя по всему! Ему нужно железо, которое достать можно из мяса, которое ты благополучно прозевал.       - Она с детенышем была.       - Они и так помрут, рано или поздно. Не мы, так трупы, не трупы - так голод. А нам жить и жить еще!       - Тебе не понять, - покачал головой Кан, ощетинившись. На этом моменте привстал Ким, готовый открыть рот, чтобы приструнить обоих товарищей. - Ты же сиротой был с самого начала. А мы таковыми стали относительно недавно.       Пак отпрянул. Глаза его предательски заблестели, а злость, до этого клокотавшая в груди, сменилась обидой. Сам Ёсан также переменился, понимая, что сказал лишнее, но продолжал стоять на своем.       - Да пошел ты, - бросил Хва и развернулся, уходя из дома, едва не натолкнувшись на Рюрико.       Она ошарашено проследила за тем, как Пак уходит куда-то вглубь территории приюта, желая побыть наедине. Остальные так же проводили его взглядом, молча переваривая случившееся.       - Сонхва прав, - заскрипел голос Джуна. - Нам все это нужнее, чем жизнь зверя. Пора давно оставить сочувствие к чужим и начать думать о себе, как надо.       - Ну убил бы я ее, - отвечал ему Кан, исподлобья глядя на Кима, прекрасно понимая, что в нем и тогда, и сейчас играют эмоции и личная травма. - Она бы зомби стала. Мясо в никуда.       - Нашли бы способ подстроить обстоятельства под нас, - не унимался Джун, сверля взглядом друга, - и всегда находить будем, если жить хочется.       - Мне уже ничего не хочется, - мотнул головой Ёсан и, не глядя ни на кого, направился на верх, чтобы отдохнуть от стычки.       Больше никто ничего не говорил. Хонджун ушел на улицу, то ли с целью найти Пака и поговорить с ним, то ли с целью охладиться и обдумать произошедшее. Его давила ответственность за слаженную работу команды. Он их своеобразный отец, который должен держать все под контролем, искоренять любую недосказанность и предотвращать конфликты, которые приведут только к беде.       Уён поднялся с дивана первым и помог встать на ноги Сану. Тот едва держался на дрожащих ногах и передвигал ими, когда младший придерживал и вел его в сторону лестницы на второй этаж. Остался сидеть только Минги, что-то шепча себе под нос и разглядывая грязный пол.       Девушка топталась на месте, не зная куда идти. Изначально она направлялась в свою комнату, чтобы полежать часик перед очередной работой. Но сейчас она понимала, что просто будет нервно переваливаться с одного бока на другой. К Чонхо возвращаться бессмысленно - она просто будет мешаться под ногами и нервировать механика, который проклинал все на свете и вместе с тем просил мир послать им домкрат, чтобы осмотреть днище машины.       Глаза снова метнулись к Сону.       Подумав недолго, та аккуратно подошла к нему, обходя беспорядок, образовавшийся после вскрытия пола и присела рядом, оказавшись за спиной корейца. Дрожь, пробравшая его тело, перескакивала на нее, будто какие-то блохи.       - Это я виноват, - просипел Сон, так и не повернувшись к девушке. - Я решил рассказать о встрече в лесу, чтобы всех развеселить, но Сонхва... Он посчитал, что наши гляделки с той оленихой и олененком - это идиотизм. И он прав. Ты уже слышала, что Сан упал в обморок, когда они с Уёном перетаскивали собранные ветки деревьев в дом?       - Нет, - Такаяма качнула головой и заскользила глазами по помещению, находя в темном углу кучу сучьев, которыми парни планировали в будущем топить дом.       - Они его не сразу откачали. Потом Сан рассказал, что стал плохо себя чувствовать в последнее время, перед глазами часто стали появляться темные пятна. Может, это и не малокровие, но... все равно нам мясо нужно. А мы, как дураки из диснеевского мультика.       Минги снова смолк, поднимая голову и смотря на проем, ведущий на улицу.       - Рот на замке, если бы сдержал, то хотя бы ссоры не было. Ёсан меня и отдернуть пытался, ведь знал, к чему приведет. А я с улыбкой довольной стоял. Придурок...       - Ты же не знал, что так будет, - шепнула ему Такаяма, созерцая сгорбленную спину юноши.       - Незнание - не освобождает от ответственности.       Минги сокрушенно покачал головой, тяжко вздыхая. Он уже собрался встать, чтобы сделать что-то на благо друзей и не забивать своими страданиями девушку, как остановился. Сквозь ткань одежды, он почувствовал, как его мягко похлопывают. Он не ощущал тепло чужого тела, но слышал своим нутром, как от другого человека к нему переливается слабая, но поддержка. Он замер, боясь спугнуть этот момент, а после и вовсе обомлел. Обомлела и Рюрико, поражаясь тому, как ей хватает сил переступить через себя. Она подняла руку выше и положила ее на плечо юноши, сжав, а сама прислонилась к чужой спине, прижимаясь щекой к дурно-пахнущей ткани куртки. Это подобие объятий со стороны выглядело, наверное, очень странно, но она старалась не думать об этом, прислушиваясь то ли к чужим ощущениям, то ли к своим. Ей казалось, что ее прикосновения могут быть неприятны для Минги, но тот наоборот стал размякать, расслабляться, проникаясь чужим сочувствием.       У Рюрико же внутри все переворачивалось. Ей было и страшно, и в то же время приятно. Приятно от простого человеческого жеста, который она совершала много-много раз без задней мысли в прошлом. Приятно то, что она касалась чего-теплого, что дышало, не вредило ей. Не камень, не земля, не дерево, не опостылый бетон, а человек, пусть и скрытый от нее слоями одежки.       Меж ребер забилось от волнения сердце, а после по желудку разлилось непонятное тепло, согревающее вместо любой печи. Снова это чувство, которое было в тот вечер, когда они только-только прибыли в приют. И сделалось так легко, что Рю, незаметно для себя улыбнулась совсем скромно, смаргивая непрошенные слезы.       - Спасибо, - голос Минги был таким слабым, что почти растворился в объявившемся пении птицы, присевшей на сосне, под которой лежало упокоенное тело.