flashback
- Твою мать, ты куда летишь, придурок двухколесный?! – закричал Юнги, спрыгнув с мопеда, и начал хаотично осматривать каждый его сантиметр на повреждения. - Во-первых, не ты, а Вы. А во-вторых, я сейчас от шока отойду и отхерачу тебя палкой! – закричал в ответ потерпевший, поднимая велик с земли и ища глазами ту самую палку. В чем, собственно, потерпел неудачу. – Да что за день, тут даже палки нет, чтоб тебе вмазать! – воскликнул он еще раз и обратил внимание на то, что два колеса вообще-то не только у него. Юнги, уставившийся на разбитую фару, не заметил, что его наушники после столкновения оказались на земле. Из них отчетливо доносилась песня любимой группы. За долю секунды велосипедист успокоился, и принялся уже урегулировать вопрос мирно, как вдруг обратил внимание на звук, доносящийся из динамиков. - О, тебе «Day6» нравится? – поинтересовался он, поднимая наушники новоиспеченного «приятеля». - Ага, – нахмурившись, ответил Юнги, выдергивая наушники из рук нового знакомого. – У меня фара сломана, ремонт не оплатишь? - Смотрю воспитанием твоим никто не занимался, дружище... - Слушай, я тороплюсь, мне еще пять заказов доставить надо. Давай ты просто мне денег дашь, а? – протягивая руку ладонью вверх, предложил Мин. Он стоял в застиранной футболке, поношенных кроссовках, выцветших штанах и с крайне уставшими глазами. От хорошей жизни таких глаз не бывает, как и нездорово бледной кожи, на которой сейчас красуется несколько ссадин. - Ты курьером работаешь? – аккуратно спросил широкоплечий парень, окунув руку в рюкзак в поисках бумажника. - Типа того. - Значит, подработка? В ответ громкое сопение. - Слушай, давай ты характер показывать не будешь? Я просто разговор поддержать хочу. - Ну, подработка, и что дальше? – раздраженно ответил Юнги, закуривая. Он явно не был готов к таким душещипательным беседам. Он в принципе к беседам никогда не готов. - Учишься где-то? Взгляд собеседника устремился на бледнолицего парня. - Ага, в университете искусств. Давай уже скорее! - А специальность какая? - Звукозапись. Юнги уже почти закипел, но желание получить компенсацию за «моральный» ущерб взяло верх. - Слушай, у меня своя студия. Не хочешь зайти как-нибудь? – спросил знакомый, протягивая деньги. Мин Юнги явно не ожидал такого предложения. Его глаза округлились, а лоб сморщился от удивления. Это че еще за псих? Сделав небольшую паузу, он продолжил курить. Только сейчас он смог разглядеть крепкого телосложения парня, высокого, симпатичного и вроде как не представляющего опасность. Серый спортивный костюм был явно ему больше на размер, но сидел довольно хорошо, с плеча спадал ядовито оранжевый рюкзак. На лице парня сияла добродушная улыбка. Так и не скажешь, что 10 минут назад он угрожал отхерачить палкой. Гнев сменился на негодование. Юнги взял деньги и поспешно убрал их в карман. Собрав свои коммуникационные навыки воедино, он молча кивнул в знак согласия. Кивок выглядел неуверенно. Словно его заставили из-под той самой палки. - Моя студия в том здании, – указал знакомый кивком в сторону небольшой трехэтажки. – Если надумаешь, приезжай. Она на втором этаже. Думаю, разберешься, – он выкрутил переднее колесо на место, осмотрел велосипед, и, убедившись, что все в порядке, тронулся в сторону студии. Юнги смотрел вслед удаляющемуся силуэту нового знакомого, который только что обрушился на него, как Тэхен со своим «знакомься, это мой парень», и подарил пусть небольшую, но возможность выбраться из рутины. Его лицо покрылось легким румянцем. Впервые в этом городе кто-то обратил на него внимание. - Эй! Я, кстати, Ким Намджун! – крикнул он, остановившись в метрах 30-ти, и помахал рукой.flashback end
Несмотря на старания старшего, Юнги неохотно шел на контакт. Он считал, что дружбы с Тэхеном ему достаточно. Ведь для новых людей придется отмерить часть своего сердца и раскрыть душу, а он к этому не готов. Не готов показать, насколько он мягок и чувствителен, хотя и пытается казаться грубым и неотесанным. Однако, Намджун все понимал без слов, он по натуре человек участливый и проницательный. За 24 года жизни он научился разбираться в людях. В отсутствие Мин Юнги, он слушал наработки, которые тот оставлял в вызывающей папке «НЕ СМОТРЕТЬ». А Джун и не смотрел, он слушал. Слушал и понимал, что в этом прекрасном парне уживаются одновременно боль, беспомощность и сожаление; что, даже разделив с ним все это пополам, не смог бы облегчить страдания. С каждой секундой музыка все больше напоминала отчаяние живого самоубийцы, который бродит по миру в поисках понимания, раз за разом натыкаясь на «не тех». Каждая композиция заставляла перед сном размышлять о том, что именно у этого парня на душе. Одиночество? Да, возможно. Но то ли это одиночество, о котором привыкли говорить люди в поисках второй половинки, чтобы в конце концов стать целым? Может это звуки отчаяния в огромной толпе людей, которые не слышат твои призывы к жизни? И почему эти выводы кажутся настолько реальными, словно они посидели за душевным разговором? На данный момент, все, чем Намджун может помочь, это давать доступ к студии. Большего Юнги у него и не просит. На большее Намджун и не рассчитывает. *** В наушниках играет любимая «I Need Somebody». Люди вокруг куда-то спешат. На улице к вечеру становится прохладнее. Впереди еще три адреса. Желудок сводит от голода. За весь день Юнги успел закинуть в себя только кимбап и пару мандарин. Куда без них? Разве что наклейку с кожуры на лоб приклеить, чтоб мир знал. Он подъехал к супермаркету, чтобы поесть рамен и купить воды. Интересно, Тэхен дома? Внезапно Юнги ощутил тоску размером с глубокую реку. Последнее время Тэ часто оставался на ночь у своего парня. С удовольствием проглотив рамен и без удовольствия приступ грусти, Юнги продолжил развозить посылки с более очевидным энтузиазмом. В свое время он исколесил Тондэмун вдоль и поперек. Иногда были заказы и в другие районы, но это случалось крайне редко, что очень расстраивало. Почти каждый день парень видит новые лица, ему нравится смотреть, как живут люди. Он искренне радуется, что у тех все хорошо: есть уютная квартира, семья, домашние животные, хобби. Он видел разных людей: отзывчивых и замкнутых, добрых и недовольных, преуспевающих и сломанных. За последних у парня всегда болела душа. Он мечтал, что однажды сможет помочь людям своей музыкой, заставив бороться до конца, как борется он сам каждый день. Свет не горит, значит, Тэхена опять нет дома. Сбросив рюкзак на пороге, Юнги скатился по стене и сел на корточки, сложив руки на коленях. Он осмотрел пустую комнату. Несмотря на присутствие мебели, комната жутко пустая. С Тэ это место всегда выглядит живым – он никогда не замолкает. Опомнившись спустя пару минут, он нехотя встал и побрел в ванную, чтобы смыть с себя подходящий к концу день. Стоя под теплыми струйками воды, он думал, что же жизнь преподнесет ему на лопате завтра. Закрыв глаза, он поднял лицо вверх. Вода стекает по его щекам, сплетаясь с подступившими слезами. Юнги уговаривает себя не разрыдаться и старается набрать воздух в легкие. Вдох-выдох, вдох… Миссия провалена, и провалена навзрыд. Нет, он не жалеет себя, не ругает жизнь. Он дает эмоциям выйти наружу, садясь на холодный кафель. Если хочется плакать – надо поплакать. Тогда твое тело не будет страдать от боли, а на душе станет легче. В этом нет ничего постыдного. Если человек не будет давать волю своим эмоциям, то ему будет тяжело дышать. Мин Юнги ведь не хочет умереть от удушья? Нет, не хочет. Задохнуться он точно не хочет. По крайней мере, не сегодня. Парень привык не показывать эмоции на людях, которым он не доверяет, потому что бывают люди, которые могут этим воспользоваться. Будучи ребенком, он научился разбираться, кому он доверять может, а кому нет. Каким-то волшебным образом Ким Тэхен оказался в доверительном списке. Они дружат порядка десяти лет. Познакомились на каком-то музыкальном конкурсе в Тэгу. Юнги играл на пианино, а Тэхен на саксофоне. Позже на нервах старшего. Кто-то может сказать, что противоположности притягиваются. Но это не про них: оба те еще агрессоры. Живут по принципу «щас я ему въебу, а ты в рожу харкни». При этом Тэхен довольно добрый и общительный парень, душа компании и крайне тактильный, чем доставляет Юнги некоторые неудобства. Иногда по утрам старший просыпается вжатый в стену, потому что, видите ли, ножку надо было срочно на кого-то закинуть, а Чонгука нет. И этому ребенку через пару недель исполнится 21 год. В комнате по-прежнему пусто. В наушниках по-прежнему «I Need Somebody». Длинные пальцы обхватывают сигарету, и комнату медленно заполняет дым и запах табака. На столе бутылка дешевого виски. На пустом стуле воображаемый силуэт лучшего друга. В глазах слезы. Сегодня Мин Юнги точно напьется. Сегодня Мин Юнги опять напьется. *** - Господи, апельсинка, ты себя заморозить заживо решил?! – запричитал Тэхен, зайдя в комнату, где, по ощущениям, градусов пятнадцать. Он быстрыми движениями скинул с себя обувь, по привычке раскидав в разные стороны, и ринулся к окну, не замечая отголоски вчерашнего вечера. - Эй, Юнги, я кого спрашиваю?! Ты че сдох что ли?! - Прекрати орать, истеричка, у меня голова болит, – Юнги приподнялся с постели, обхватив голову руками. Вид у него был не совсем свежий, точнее вообще не свежий. Сколько он вчера выпил? Бутылку? Две? - Три бутылки?! Ты выглушил три бутылки виски, блять?! – воскликнул Тэхен, когда наконец обратил внимание на приунывший стол. Он принялся отчитывать друга, чем напомнил сварливую тетушку с рынка. Старшему это показалось таким милым, что улыбка невольно украсила его опухшее лицо. Перед ним стоял высокий стройный парень. Темно-каштановые растрепанные волосы, собранные в небольшой хвост, выбившаяся прядка из которого спадала на его выразительное лицо. Большие блестящие глаза в ожидании смотрели на хена. Кулаки, сжатые в карманах длинного черного пальто, говорили о намеренности Тэ перевернуть стол с остатками вчерашней роскоши ко всем чертям, но он держится, потому что Юнги вряд ли ему поможет с уборкой, он себе-то едва ли поможет. Друг окинул комнату взглядом и заметил на комоде самодельную пепельницу из алюминиевой пивной банки. Губы сжимаются от разочарования, ноздри расширяются от тяжелого учащенного дыхания. - Эй, малыш, не сме…! Не успел Юнги договорить, как со стола рванули пустые бутылки и с дребезгом разбились о пол. Осколки разлетелись почти по всей комнате, но младшему этого оказалось мало. Он перевернул нахрен стол, который и так стоял благодаря их молитвам, следом схватил стул и швырнул его в сторону Юнги. - Тэхен! Че ты, блять, делаешь?! Ким в один момент успокоился и, убрав ловким движением прядь с лица, принял исходное положение. Ну что за игра? Из какой дорамы этот актер? В комнате воцарилась тишина, лишь приглушенно слышно, как на улице оживает город. Юнги взял телефон, чтобы посмотреть который час. - Восемь утра, – отозвался Тэ, внимательно наблюдая за действиями хена. – Не пора ли тебе на учебу, дорогуша? - А не пора ли тебе завалиться?! Ты разнес полкомнаты и меня чуть не покалечил этим сраным стулом! Совсем ума лишился?! Юнги соскочил с кровати, указывая пальцем в сторону стула, на котором еще вчера вечером он, покачиваясь, попивал виски, и гневно жестикулируя, начал пробираться к выходу, чтобы взять обувь. Он почти добрался до цели, когда в ступню предательски врезался осколок. Жизнь действительно преподнесла ему на лопате. - Блять! Да какого хуя?! Тэхен под эти вопли словно вышел из астрала. Под матерные вопли он принялся нервно рыться в ящиках гарнитура в поисках бинта, пластырей, перекиси и бог знает, чего еще. Успешно. - Хен, прости, – простонал младший. – Садись сюда, я помогу. Он пододвинул оставшийся в живых стул и усадил туда растерянного Юнги. - Прости, слышишь? Я не знаю, что на меня нашло. Я вообще-то переживаю за тебя. Ты стал так много пить и… - Поэтому ты решил прибить меня стулом, чтоб я не мучился? – не дал закончить ему Юнги. Тэхен виновато посмотрел на него. Лицо лучшего друга выглядело измученным. Оно и не удивительно, ему с похмелья чуть голову стулом не проломили, еще и стекло в ступню словил. Доброе утро, Мин Юнги. Младший устроился у стены и, положив ногу хена к себе на колени, принялся вынимать стекло и обрабатывать рану. Когда старший сморщился от боли и жжения, он старательно подул на поврежденное место. От такого трепета сердце Юнги запело баллады, и он решил, что не стоит перегибать палку. В конце концов, этот бестолковый и правда о нем беспокоится, искренне, не требуя что-либо взамен. - Я позвоню в универ, скажу, что нас не будет пару дней, – заканчивая перевязку, сообщил Ким. - Нас? - Да, я останусь с тобой. Нужно навести тут порядок, да и кто-то должен о тебе сейчас позаботиться, помогать принимать душ и кормить. Самопровозглашенная сиделка поднялась с пола, чтобы снять пальто. - Кормить?! Слушай, бро, если мне предложат на выбор свернуть себе шею или съесть твою стряпню, я выберу первое. Лучше умереть быстро, чем в муках, – с сарказмом сообщил Юнги и оскалился, оголяя десна. Тэхен усмехнулся. - То есть тебя не смущает, что мы будем принимать вместе душ? - Сраный ты гей, я звоню Чонгуку! Юнги рванул с места, делая вид, что спешит к телефону. Ну как спешит… На одной ноге сильно не поторопишься. Тэхен залился смехом и упал на пороге, обнимая себя руками. Он чертовски любит этого грубияна, особенно в такие моменты, которые последнее время стали редкими, а оттого еще более ценными. После знакомства с Чон Чонгуком, Тэхен стал часто пропадать на свиданиях, а потом и вовсе стал иногда оставаться у своего парня на ночь. Такие ночи для Юнги всегда длятся вечность. Можно подумать, что это ревность или зависть, но это не так. Он искренне рад за своего друга и мечтает, чтобы тот обрел наконец-таки себя и не нянчился с ним. Только Ким Тэхен готов пожертвовать всем ради Юнги, даже собственными отношениями. Иначе как еще объяснить, почему они все еще живут вдвоем в маленькой студии в Тондэмуне? А ведь Чонгук предлагал возлюбленному съехаться уже не раз. Весь день друзья провели дома. Из-за опасений за собственную жизнь, Юнги решил заказать доставку из их любимого ресторанчика. Тетушка, которая держит ресторан, всегда им кладет побольше мяса и салата, так как они в свободное время помогают ей с делами. Плотно поужинав, парни легли на постель и задумчиво смотрели в потолок. Им необязательно говорить, чтобы быть услышанными друг другом. За столько лет дружбы они научились понимать без лишних слов. У них свой мир, своя зона комфорта. Они могут поругаться на людной улице как герои бразильского сериала, а через 10 минут, как ни в чем не бывало, обсуждать, какой фильм посмотреть перед сном. Люди со стороны ошибочно полагают, что они встречаются. Но парням неважно, что думают другие. Они есть друг у друга, и никто не изменит этого. - Эй, Юнги, – окликнул Тэхен и принялся двигать свою подушку поближе к нему. – Можно я сегодня так посплю? На улице холодно, ты ведь не откажешь мне в теплых объятиях? Он надул губы и нахмурил брови, обращая взгляд на одеяльный кокон с неподвижным телом. - Ну, апельсинка, можно я тебя обниму? Ты ведь все равно будешь спать! В ход пошла тяжелая артиллерия. - Как же ты меня достал. Попроси у Чонгука подушку с него ростом и обнимай сколько душе угодно, пока я не вижу, – с насмешкой отозвалось неподвижное тело. – Разрешаю не только обнимать. - Скажи честно – ты придурок? – спросил младший и прикусил зубочистку, которую жевал после ужина. Неподвижное тело воскресло и повернулось. На лице Юнги ясно читалось абсолютное "ничего". Тэхен потрепал его за щеки, залился хохотом от чужого выражения лица с бегущей строкой "отъебись" и чуть не подавился зубочисткой. Успокоившись, он сел на край кровати и, немного потупив в стену, уставился на Юнги. В его взгляде читалось нечто неизвестное до этого момента. Он никогда не смотрел так настойчиво и так жалобно одновременно. Глаза стали влажными, губы предательски задрожали. - Юнги, прошу тебя, перестань так много пить, – почти неслышно, хрипя произнес Тэхен. – Чонгук-и снова поднял тему переезда. Я не могу придумывать каждый раз причину, понимаешь? - Вот оно как. Выходит, ты все еще здесь, чтобы я не спился? - Нет, хен, ты не так… - Я думал мы закрыли этот вопрос, но ты его опять поднимаешь. - Я не могу съехать, пока ты в таком состоянии. - В каком «таком»? - Беспомощном! - Послушай, ты кем себя возомнил? Решил, что тебе позволено меня жалеть? Я не нуждаюсь в няньках. Я, блять, сам способен о себе позаботиться. Я здесь единственный, кто не отлынивает от работы ради поебушек! Я каждый день херачу сутра до вечера, чтобы чего-то добиться в этой жизни, чтобы у нас холодильник пустым не был, чтобы платить за эту комнату! Юнги встал на кровати, нависая над лицом друга, и продолжил добивать его криками. - Ты хоть раз спрашивал меня, как мне тяжело?! Ты ни разу даже не предложил помощи! Постоянно на тусовках, приходишь под утро! Если вообще приходишь! А я тут тону в одиночестве, задыхаясь от слез! Каждый! Гребаный! Раз! Соленые ручьи хлынули из глаз. Всхлипывая, он спустился с кровати за сигаретами. - У меня кроме тебя нет никого, кому я мог бы доверять. В моей груди дыра, которую я не могу заполнить. Я даже не знаю, блять, откуда она там! Скажи, ответь мне, Тэхен! Как я могу восполнить эту пропасть, если даже ты от меня ускользаешь?! Тебя никогда нет, когда я нуждаюсь в тебе больше всего! Знаешь, чего я боюсь? Знаешь?! – надрывисто воскликнул Юнги и схватил Тэ за лицо, направляя его на себя. – Возвращаясь домой, я боюсь не увидеть включенный тут свет. Боюсь не обнаружить здесь тебя. Он убрал руку и повернулся за зажигалкой, вытирая слезы рукавом красного худи. Этот худи ему подарил лучший друг. Дрожащими руками он вставил между зубов сигарету и закурил. Глаза покраснели от слез, губы опухли, волосы прилипли к мокрым щекам. Перед Тэхеном стоял абсолютно сломанный человек. Сломанный от недоверия к людям и от великой любви к ним. Ким был единственным, кому Юнги позволял себя спасать. И также был тем, кого Юнги желал опекать. У них были отлаженные годами отношения, но Чонгук круто изменил их. Опекун потерял опекаемого. Опекаемый вырос и больше не нуждается в опекуне. Минут десять в комнате царила тишина. Было лишь слышно, как тлеет сигарета, вторая, третья. Тэхен все это время сидел неподвижно, закрыв рукой рот, чтобы его не услышали. На светлых штанах виднелись мокрые от слез пятна. Он не скажет ничего в ответ, не будет оправдываться, доказывать обратное. Ведь он имеет право на личную жизнь, имеет право любить, кого хочет, жить, с кем хочет. Он не обязан до конца жизни по ночам собирать оставленные Юнги бутылки, мыть за ним посуду, чистить его обувь, стирать одежду, не спать, проверяя дыхание, пока тот в полной отключке. Ким Тэхен – замечательный друг. Он ни разу не пожаловался, что устал все это делать. Он делал это, потому что искренне дорожил тем, что они долго строили. Он считал, что невидимой красной нитью связан с человеком, который когда-то заступился за него, с кем он продолжал встревать в глупые неприятности, который не отвернулся, узнав самую сокровенную тайну, который стал ему второй семьей. Как, должно быть, больно слышать обвинения в том, о чем не думал и чего не делал. Как, должно быть, тяжело принимать решение идти дальше своей дорогой. *** В Сеуле раннее зимнее утро. Люди торопятся, кто куда, не замечая лиц друг друга. Очередной рутинный день, очередная выпитая чашка кофе для заряда бодростью. И зачем они так живут? Юнги стоял возле дверей супермаркета, разворачивая только что купленную пачку «Мальборо», в пакете лежали мандарины и упаковка клубники для Тэхена. Пришлось хорошо потратиться, но ради друга никаких денег не жалко. Ночью сигареты закончились как нельзя вовремя, пришлось не спать до открытия магазина, чтобы не помереть. В голове парня крутились только две мысли: почему одолевает тревога, и почему Тэ молчит уже третий день, хотя раньше во время ссор он отходил уже через пару часов. По-хорошему, стоило бы извиниться перед ним, но в чем Юнги виноват? Он желал услышать хоть какой-то ответ, потому что жить в неведении тяжело. Они молча завтракают, молча обедают, молча выходят на вечернюю прогулку. Ступня до сих пор болит, но Юнги уже может обойтись без помощи друга. Он жадно затянулся, голова слегка закружилась, но как же долго он этого ждал – аж четыре часа. Подходя к дому, Юнги заметил Чонгука, направляющегося в сторону их квартиры. Он подошел к двери и поднял коробку, очевидно, с вещами Тэхена. Приступ паники внезапно охватил все тело, воздуха жутко не хватает. За паникой последовало чувство обиды: Юнги решил, что его предали, но стал отгонять эти мысли прочь. Дождался, пока друг уйдет и дал по съебам? Нет, он бы так не сделал, он наверняка его ждет. Мин сжал ручки пакета и решительно пошел домой. Почти возле двери его нагнал Чонгук. - Далеко собрался? – грубо спросил он, явно с недоброжелательным настроем. – Думаешь, я дам тебе спокойно туда зайти после того, что ты ему наговорил? - Нихуя, что я там живу? Дай пройти. Чон преградил ему путь и начал сверлить взглядом насквозь. Можно понять, он переживает и готов разорвать любого, кто посмеет обидеть его булочку. - Чонгук-а, я говорю дай мне пройти. Я не готов к показательным выступлениям. - Ты хоть знаешь сколько он от тебя натерпелся? Я, блять, столько слез вытер, столько истерик потушил из-за тебя. Ты знаешь хоть что-нибудь о его жизни?! Ты знаешь, как он жил и как живет сейчас?! Давно ты интересовался им? Давно, я спрашиваю?! Кроме тебя, существуют и другие люди, но ты же думаешь лишь о своих проблемах. Чувства других тебя не заботят нихрена! - Эй, послушай-ка сюда, тебя наши с Тэ отношения не касаются. Я его знаю, как никто другой и мериться этим не собираюсь. Твой член еще не дорос до моего уровня, – ответил на выпады Юнги и оттолкнул Чонгука с такой силой, что тот запнулся об коробку и перевалился через гору вещей. На шум выбежал Тэхен. Чонгук замахнулся и ударил его лучшего друга по лицу. Из носа хлынула кровь, но Юнги это лишь раззадорило. Он усмехнулся, вытер нос рукавом куртки и нанес ответный удар. - Он столько лет был с тобой рядом, столько раз тебя спасал! Последовал еще один удар, и Юнги полетел к ограждению. Уцепившись руками за перила, он попытался сфокусироваться на происходящем, но в глазах все плыло. Он уловил лишь, как Тэхен оттаскивал Чонгука и просил успокоиться. - Ты его проебал! Проебался сам и проебал вашу дружбу. Все, что он делал для тебя последний год, это благодарность за то, что ты не оттолкнул его, узнав правду. Разве не так, Тэ? – уточнил Чонгук, поворачиваясь к своему малышу с немой просьбой рассказать правду, но наткнулся на осуждение. – Что? Разве я не прав? - Не знал, что пидоры такие агрессивные, – поднимаясь, процедил сквозь зубы Юнги и уставился на парней. – Может, мне кто-нибудь объяснит, о чем толкует этот придурок? - А может я тебе еще раз по ебальнику проедусь?! - Нет, спасибо, мне не понравилось. - Юнги, давай поговорим дома. Подожди меня там пару минут, ладно? - Слушаюсь, дорогуша. Кстати, Чонгук! У нас есть парные тату, так что продолжай сосать свой хуй, – выпалил Юнги и скрылся за дверью. - Гандон, блять. Как только друг пропал из поля зрения, Ким резко повернулся к своему парню и отвесил заслуженную пощечину. Чонгук принял ее молча, потому что так надо, потому что реально перегнул. Все, что он необдуманно вывалил на Мин Юнги, было правдой лишь отчасти: Тэхен действительно был благодарен за то, что от него не отвернулись, но забота не являлась благодарностью. Он очень любит и уважает старшего, равняется на него во многом. Искренность идет от всего сердца, жалости он не испытывает, потому что Юнги никогда не был жалким. Дверь в квартиру слегка скрипит, поэтому Юнги сразу услышал, что кто-то вошел. Он стоял возле шкафа и смотрел куда-то сквозь пустоту, которая там образовалась. К слову, пустота образовалась не только в шкафу, но и внутри самого Юнги. Он не смог подобрать правильных слов, чтобы начать разговор с младшим, поэтому решил занять позицию слушателя. Обстоятельства подходящие. Ему необходимо получить ответы на интересующие вопросы. - Апельсинка, – тихо произнес Тэхен и подкрался к нему. – Это я. Тишина поглотила помещение, даже звуки оживленного города притупились и не пытались пробраться в окно. В эту минуту стих весь мир, предлагая друзьям возможность раскрыться и поделиться болью, скопленной месяцами. - Давно? – начал Юнги. - Что «давно»? - Давно ты решил съехать? - Да, месяц назад, – ответил Ким и заметно расслабился. Ему не нравилось, что он это скрывал. – Прости, я пытался собраться с мыслями, чтобы тебе сказать. Я слишком долго подбирал слова, чтобы ты не расстроился. - Поэтому ты решил свалить втихую? Бросить меня здесь одного? Друзья так поступают? - Мы не можем жить вместе целую вечность, хен. У меня есть своя жизнь, у меня есть Чонгук-и. Я не могу разорваться на части. Почему ты так эгоистичен ко мне? Ты больше за бездомных переживаешь, чем за меня! Разве я не был тебе хорошим другом?! Он вздернул брови, вопросительно глядя на собеседника. - У тебя есть дом, а у них нет вообще-то, – неуместно пошутил Юнги. – Ты и сейчас мой друг, лучший друг. Я от тебя не откажусь, даже если твой ухажер мне еще пару раз напинает. Сука... Юнги прикоснулся к раздутой от удара губе и ухмыльнулся. Жизнь опять с лопатой. - Черт! Прости, я совсем забылся. Сядь сюда, – опомнился младший и жестом указал на стул. Взяв необходимое для первой помощи, он присел напротив. «Я от тебя не откажусь». Лицо Тэхена украсила довольная улыбка: он слышит эти слова не впервые, но они по-прежнему греют душу. Юнги сморщился и начал мычать, потому что губу начало щипать. Младший аккуратно подул. Льды Арктики оттаяли. Оба дорожили этими отношениями и не могли себе позволить такую роскошь, как ссора. Однако, чем больше копится недосказанностей, тем выше вероятность замолчать насовсем. Обработав губу старшего, Ким отвернулся все убрать. Его широкая спина так и просилась в объятия. Юнги, который никогда ранее не позволял себе объятий, подошел сзади и прильнул к спине друга, обхватив за талию. От неожиданного прилива нежности Тэхен замер и попытался не дышать. - Спасибо, малыш. Лучше тебя только твоя сочная жопа, – признался Юнги. - Забудь! Моя жопа принадлежит Чонгуку! - Господи, блять, я не хочу этого знать! Юнги отскочил от друга и деланно запихал два пальца в рот. - О, иногда со мной такое бывает, если Чонгук пихает член глубоко в глотку. - Иди нахуй! Где твои вещи?! Юнги схватил лежащую у порога сумку и вышел из квартиры, причитая. Тэ последовал за ним, пытаясь подавить приступ смеха. Как только оба вышли, они наткнулись на осуждающий взгляд Чонгука, о котором забыли на полчаса. - Вы меня за еблана что ли держите? - Лично я тебя ни за кого и ни за что не держу. С этим к своему парню, пожалуйста. Он подержит. - Эй, вы заебали оба! Хоть раз можете друг от друга отцепиться? – возмущенно прикрикнул Тэхен. - Прости, малыш. Просто мне очень нравится Чонгук-и, а он мне не дает. - Скорее я тебя трахну, – надменно произнес Чон, выдернул из рук Юнги сумку и, кивнув головой в сторону, дал Тэхену понять, что пора уходить. - А засосаться на прощание?! – крикнул вдогонку Юнги и получил с кулака в плечо от младшего. – Окей, он твой. Потупив глазами в пол около минуты, никто из друзей так и не решился что-то сказать. Юнги пожелал своему младшему удачи, отказавшись от объятий, и попросил не пропадать. Тэхен пообещал приезжать раз в неделю и попросил не пить много. Хен обещать не стал. Провожая взглядом удаляющегося друга, Юнги еле сдерживал слезы: заходить в квартиру, где нет Тэхена, страшно. Жить в квартире, где нет Тэхена, смертельно страшно. С этого дня Юнги вынужден носить маску другого человека.