***
— Через несколько дней у вас будет совместное интервью для Ведьминого досуга, — вскользь разговора упомянул Артемиус. — Это очень хорошая идея, Артемиус, — с загоревшимися глазами поддержала его жена, накрыв его руку своей ладонью, — детям нужно больше огласки, а то про нашу свадьбу практически ничего не пишут. — Нашу с Драко свадьбу, мама? — надавив на первое слово, обратилась к ней Астория. Семья. Семейные узы один из постулатов чистокровного, аристократического сообщества, который никогда не подвергается сомнениям. Хотя Драко и считает, что семейные узы – это просто оправдание для собственных слепых амбиций, он сам был рад на протяжении долгого времени стать частью семьи. Он принимал Артемиуса и Жанну Гринграсс как часть своей семьи, с которой они собирались на завтраки по пятницам, проводили праздники и много болтали об их уже решённом будущем. Всё это было заложено в тот самый план, которого Драко придерживался долгие годы. Его личный сценарий. — Ох, дорогая, — пренебрежительным тоном отвечала Жанна, — ты слишком нервничаешь. У тебя начинается та самая нервозность невесты, тебе стоит избегать работы и больше выходить в свет повеселиться. — Раз уж ты упомянула работу мама, — уголок губ Астории дернулся вверх в хитрой ухмылке, — я хочу вам всем сообщить, что через пару недель я устраиваю благотворительный приём в сотрудничестве с фондом Гермионы Грейнджер. Не то чтобы Драко был удивлён, но вот реакция Гринграсса была ему очень интересна. Всё внутри злорадно посмеивалось. — Астория, — снисходительно выдыхая, кладя столовые приборы по обе стороны от тарелки, — ты должна была посоветоваться со мной перед тем, как устраивать такое. Фонд мисс Грейнджер, и она сама …. — Почему же, папа, — резко оборвала его Астория, — мы ведь сейчас говорим о моей карьере, и я работаю ради нашего с Драко будущего, ради нашей с ним семьи. Астория протянула руку к Драко, сжимая его ладонь в своей, подобно своей матери несколько минут назад. И вот это его действительно его удивило. Значило ли это, что Астория примет его сторону? — Драко, — Гринграсс, наконец-то, заметил его и переключился с Астории, — мистер Салливан был, мягко говоря, огорчён, — он сжимает губы в трубочку и натянуто улыбнулся, — а я, мягко говоря, был удивлён тому, что ты так быстро нашёл контакт с мисс Грейнджер. В любом случае, ты не должен был вмешиваться. — На глазах сотрудника министерства было совершено нападение и физическое насилие, — сухим голосом, смотря прямо ему в глаза, ответил Драко, — а мисс Грейнджер находится под моим протекторатом, поэтому я считал необходимым вмешаться и поставить его на место. Уверен, что если Салливан прав, то закон будет на его стороне. Над столом повисла звенящая тишина. Пока Артемиус сверлил Драко своим хмурым и сердитым взглядом, Астория выражала истинное удивление, а матери двух семей опускали взгляд в свои тарелки, делая вид, что это всё тот же пятничный завтрак. — Предвыборная компания начинается уже в марте, — добавил Малфой, — это не пойдёт семье на пользу. Такой ответ устроил Гринграсса. Но только лишь на время.***
— Ты не рассказывал, что так близко общаешься с Гермионой Грейнджер. — Дорогая, это ревность в твоём голосе или обида? Пристальный и выразительный взгляд и дёрнувшаяся губа говорили о том, что Астория оскорблена. Тот, кто знает о своём превосходстве, никогда не поддастся чувству ревности. А Астория знает, чего стоит. — Унизительные обвинения. Это была искренняя обида, заставившая Драко усомниться, что перед ним его невеста. Ещё ни разу он не видел, чтобы Астория хоть как-то выражала свои истинные чувства. Стоит ли ему извиниться? Должен ли он чувствовать себя виноватым? Некоторое время Драко сидел молча, разглядывая Асторию. Он не чувствовал ни вины, ни беспокойства за неё. Он знал, что, если обидел её, то должен извиниться. Так его учили. Но строить с ней отношения тяжело. И дело, кажется, было совсем не в Астории. — Зачем тебе Гермиона Грейнджер? Ты же знаешь, что твой отец тайно препятствует её успехам. — Я не мой отец, Драко, — более резко, чем ожидала, ответила Астория, — я не собираюсь всю жизнь делать только то, что в его интересах. Я скоро стану твоей женой, и я не буду отказываться от своей карьеры. Что думает об этом мой отец, мне всё равно. — Вот именно, Астория, мы скоро станем одной семьёй, — Драко всё ещё выдерживал спокойствие, — так почему бы нам не объединиться и не избавиться от влияния твоего отца на нашу семью? Мы можем помочь друг другу. Мы можем построить сильный союз, как ты этого и хочешь. Это была последняя возможность для Драко вернуться к своему первоначальному плану, ничтожно маленький шанс склеить все осколки, разбившихся иллюзий. Какая же это соблазнительная возможность – забыть о Гермионе Грейнджер. — Я делаю это для нашей семьи, Драко, — к ней вернулся её привычный ласковый голос, — я делаю это для тебя. Просто не сбивайся со своего пути и помогай моему отцу в министерстве, так ты закрепишь свой статус и имя, и получишь его одобрение. «Она боится его?» — То есть, — сглотнул Драко, стараясь выдержать спокойствие, — ты просишь меня быть его сраным ручным гиппогрифом, чтобы отвести внимание от тебя, пока ты поднимаешься по лестнице общественной любви и одобрения? — Свобода имеет свою цену, — холодно ответила она. — Чья свобода, Астория? Твоя? Мисс Гринграсс покинула комнату так же бесшумно, как и вошла, лишний раз показывая свою грациозность и элегантность. Сколько же жестокости было в этой походке.***
Это всегда было так же волнительно, как и получить первое письмо из Хогвартса. Гермиона нервничала каждый раз, топчась на пороге маггловских домов, собирая все свои мысли перед тем, как постучать в дверь. Она уже второй раз рассматривала в зеркале свой внешний вид, разглаживала складки и смахивала невидимые пылинки. Один вдох, один выдох и она готова. Гермиона сразу же ощутила тепло крупной руки Рона на своём плече. Тот факт, что сегодня с ней работал именно он без сопровождения Минервы, только подпитывал её внутреннее напряжение. — Ты делала это уже десятки раз, — ободряюще сказал он, — не стоит так нервничать, Гермиона. Я уверен, что всё пройдёт хорошо. — Да, ты прав, — тихо ответила она. Ровно две минуты и Миссис Мэригольд уже открывала дверь после первого стука. Как всегда опрятная, пожилая женщина, одарила её сначала ласковой, дружелюбной улыбкой, после чего сразу же застыла перед ведьмой в смятении. В её удивлённом взгляде промелькнул страх. — Миссис Мэригольд, сегодня я здесь с особым визитом не как ваша соседка, — Гермиона сдержанно улыбнулась, — можем ли мы пройти в дом? Испуганные глаза старушки бегали по мантиям Гермионы и Рона, а сама она крепко схватилась за дверную ручку с обратной стороны. Грейнджер показалось, что она просчитывает, в какую сторону бежать и сколько времени ей нужно, чтобы схватить внука. — Я не отдам вам Луиса, — перекрывая собой путь, смело сказала старушка. — Вы знаете, кто мы? — всё также любезно и спокойно спросила Гермиона. — Вы из секретных служб? — с нехарактерной ей робостью и подозрением в голосе спросила женщина. — Миссис Мэригольд, — Гермиона дотронулась до её руки, — мы здесь не для того, чтобы навредить вам или угрожать. Это, — она показала Рона за собой, — Рональд Уизли, он сотрудник департамента правопорядка, а я возглавляю фонд помощи детям, — уклончиво сказала она. Она кинула на них последний взгляд и отступила в сторону, пропуская гостей в дом. Внутри всё было так, как и представляла Гермиона: вязаные салфетки на креслах и диване, спицы с пряжей где-то в углу в плетёной корзинке, много фотографий Луиса и очень чисто. Рон сразу же расслабился, чувствуя себя, как дома – в Норе. — Вы можете позвать Луиса, — успокаивающе ответила Гермиона, — ему будет важно всё услышать самому. Сомнения и страх никуда не ушли, но миссис Мэригольд всё же доверилась молодой соседке и позвала внука. Сидя в гостиной, друг напротив друга, Гермиона сперва протянула письмо о зачислении в Хогвартс. Дрожащими руками, она разворачивала пергамент, бегая глазами по строчкам: — Это шутка? Школа волшебства? — Бабушка! — удивлённо воскликнул мальчик, — тут моё имя! — Всё верно, миссис Мэригольд, — кивнула Гермиона, — ваш внук был зачислен в школу магии и волшебства с самого рождения. Вы же уже заметили, как около него техника иногда выходит из строя, или предметы падают с полок. Это всё выбросы магии. Старушка с любовью в глазах глянула на Луиса, который всё не отрывался от письма. Она гладила его по голове, перебирая его волосы, и, наблюдая за его реакцией. Малыш выглядел счастливым, слезинки застряли в его глазах, как и у самой бабушки. Казалось, он, наконец, нашёл объяснение всем тем странностям, которые пугали его всё это время. — Вы тоже, — она запнулась, не зная, верить этому или нет, — волшебники? — Да, — кивнула Гермиона, — я возглавляю фонд помощи детям-волшебникам, магглорождённым, — уточнила она, — всю информацию вы найдёте тут, — она отдала большой конверт с брошюрами и нужными бланками внутри. — То есть я такой не один? — Луис стал задавать вопросы. — У волшебников есть свой мир, Луис, — ободряюще ответил Рон, — у нас есть своё министерство, свои школы и даже свой спорт. Я уверен, что ты быстро сможешь найти друзей. И это была только малая часть с того, с чем столкнётся Луис. Гермиона всегда старалась избегать слов «чистокровный» и «война», общаясь с детьми и их родителями, чтобы день, когда дети получают своё письмо из Хогвартса был наполнен только приятными, греющими душу, воспоминаниями. Как и у неё когда-то. — Обычно, — извиняющимся тоном продолжила Гермиона, — на такие встречи меня сопровождает директриса МакГонагалл, она лично отвечает на все вопросы детей о школе, но она просила извиниться, что не смогла присутствовать из-за неотложного дела. Все ответы вы найдёте в брошюрах, как и все последующие инструкции. Внутри я также прикрепила документы для подачи на финансовую поддержку, если вы захотите, конечно. Миссис Мэригольд внимательно слушала свою соседку, кивая на каждое слово. Она крепко сжимала конверт, который передала ей Грейнджер, а в её взгляде читались, как недоверие, так и страх. — Миссис Мэригольд, — уже тише обратилась к ней Гермиона, пока Рон показывал Луису безобидную магию, — я понимаю, что всё это довольно неожиданно и больше похоже на розыгрыш, мои родители… — она запнулась, — мои родители прошли через то же самое, но вы не можете отказаться. Пожилая женщина свела всё своё внимание к ведьме. — Скажите, мисс Грейнджер, вы уже знали? На какое-то мгновение она замолчала, но ей не было смысла скрывать правду. — Я узнала в тот же день, как заехала в тот дом. — И вы пришли только сейчас? — Есть определённая процедура и мы не вправе её нарушать. Она невольно отвела свой взгляд и сглотнула, пропуская неприятную дрожь где-то внутри мимо себя. Гермиона уже нарушила множество негласных правил работой своего фонда, переступая тела павших противников.***
— Я не понимаю. Несмотря на то, что день только близился к обеду, на улице было уже темно. Именно из-за этого она ненавидела ноябрь: постоянный холод, ни намёка на солнце, никакого светлого будущего в ближайшее время. — Я не понимаю, почему ты всё это делаешь, — внезапно выпалил Рон, остановившись в нескольких шагах от порога её дома. Не ожидая ничего подобного, она послала ему немой вопрос. — Война давно закончилась, и мы победили, Гермиона, — на выдохе сказал он, — ты должна жить для себя и ради себя, а не вести постоянную борьбу. То, что ты делаешь…, — он запнулся, подбирая слова. — Неправильно? — подсказала ему Гермиона. — Опасно, — резко сказал он, — я уверен, что ты можешь оказывать им поддержку, не рискуя собой. Впервые Рональд Уизли смог разбудить чувства внутри неё. Гнев и злость. — Ты никогда не сталкивался и не столкнёшься с тем, с чем столкнутся эти дети, — чётко выговаривая каждое слово. — закончилась война, но предрассудки, установки и все стереотипы никуда не делись. Я не делаю практически ничего, что действительно могло бы изменить что-то в обществе, я просто помогаю детям, готовя их к встрече с чистокровными волшебниками. Она грустно усмехнулась сама себе. Ей пришлось бросить вызов этой архаичной системе, чтобы сделать то, что она уже сделала. Это было ничтожно мало по сравнению с тем, в чём действительно нуждался волшебный мир, магглорождённые. Но и это было опасно. — Будь осторожна рядом с Малфоем, — уже тише сказал он, — не доверяй ни ему, ни Гринграссу. Они используют тебя, Гермиона. Они только и ждут, чтобы помешать тебе! — Почему ты помогаешь мне, Рон? Ты ходишь со мной на эти встречи, делаешь взносы в фонд и всегда откликаешься, когда я прошу о помощи. Почему ты это делаешь, Рон? Рону никогда не нужно было повторять дважды. Он услышал вопрос и застыл в непонимании. Неужели Гермиона Грейнджер правда не знает? Они вдвоём это знали. Рон делал это только из-за неё. После войны его не интересовало ничего, кроме собственного благополучия и счастья. И будто бы его мог кто-то в этом обвинить. Он устал жить в постоянной борьбе, сражаясь за свою жизнь. Но Гермиона не могла остановиться. — Я… Он никак не мог найти подходящих слов, потому что даже себе оказалось в этом трудно признаться. Хлопок трансгрессии. Гермиона услышала достаточно.***
Искать укрытие Гермиона стала в том месте, посещением которого решительно пренебрегала последние несколько дней. А всё из-за него. Из-за Драко Малфоя, смерть которого отягощала и опустошала. Это была не первая смерть, которую она видела, но первая которая приносила ей физическую боль. Под любопытные взгляды сотрудников она прошла в свой кабинет, встречаясь взглядами с Малфоем на самом пороге. Её встретили холодные, хмурые глаза, но она была уверена, что он тоже удивлён. И зол. Не раздумывая, Гермиона села за стол, где её уже ждала стопка пергаментов, требующая её комментариев и подписей. На глаза попались несколько тех, которые Малфой подал Матильде Ойстер. Они вот-вот попадут на слушание в Визенгамоте. Драко Малфой смог проделать это за такой короткий срок, когда у неё уходили месяцы, чтобы получить ответ из министерства. Должна ли она остановиться? Нет. Ни за что. Звенящий, больше похожий на истерический, смех разлился по комнате. Гермиона смеялась, пока в глазах не появились слёзы, а живот не атаковали спазмы. Как у неё могли возникнуть сомнения? Кажется, она начала забывать, почему она тут. Ведьма вытащила из сумочки своё дорогое перо и взяла пергамент со стола. «Давно не виделись. Гермиона Г.» Выплёскивать свою злость и обиду она привыкла в работе, доказывая всем, что они не правы, показывая всем, чего она стоит. Именно в такие моменты Гермиона играла по-крупному. Именно такие решения и приносили свои плоды сейчас. Полностью погрузившись в отчёты Малфоя и его короткие записки, Гермиона просидела до самого вечера. С удовольствием она выводила каждую букву до каллиграфичного превосходства, не замечая, как с каждым словом обрывались все дороги, ведущие назад. — Мисс Грейнджер. Она подняла голову, услышав робкий кашель. — Я стучала, но вы… — Всё в порядке, — с едва заметной улыбкой сказала она, — вы хотели что-то конкретное? — Сегодня сокращённый день, поэтому все уже уходят, — молодая ведьма сделала пару шагов вперёд, протягивая пергаменты, — мистер Малфой просил передать планы следующих собраний его команды. Невольно её правая бровь выгнулась, смотря на бумаги перед собой. — Малфой сам попросил передать? — Мистер Малфой очень сильно спешил, поэтому не успел отправить всё должным образом. — Спасибо, — уголки её губ слегка приподнялись. Ещё некоторое время Гермиона смотрела на эти пергаменты, будто на проклятый предмет: очень заинтересованно, но боясь дотронуться. Потому что последствия могут быть необратимыми. В бесполезных документах, копии которых уже давно лежали у неё на столе она нашла ценный подарок. «Отдел финансов» «Законопроект о финансировании благотворительных, некоммерческих организаций» Пока только черновой вариант, но Гермиона уверена, что уже совсем скоро это станет официально. Ещё одна попытка обломать её крылья. Гермиона была готова испепелить всё это своим взглядом, её челюсти сжались от злости, а сердце понеслось как бешеное. Она просила его остановиться и держаться подальше, но Малфой будто делал всё, что у него на уме. Непредсказуемость была опаснее безоговорочной покорности дьяволу. В надежде ещё застать Малфоя на рабочем месте, она подлетела к двери. Огонь, вспыхнувший в её глазах, встретился с обречённостью серых глаз на пороге её кабинета. Он открыл дверь первым, полностью обезоружив её. Узел его галстука был ослаблен, а из причёски выбивались локоны. — Тебе понравился мой подарок? — он первым справился со своим удивлением. Шаг вперёд. — Во что ты играешь? — тихим, едва надломившимся голосом спросила она. Шаг назад. — Я ищу союзника, — более тихим, глубоким, одурманивающим голосом ответил он. — Я просила тебя остановиться и всё забыть. — С чего ты взяла, что я буду тебя слушать, Грейнджер? — насмешливо и тихо, но без злобы в голосе Драко продолжает отвечать. Шаг вперёд. — Ты умрёшь, — твёрдым, но таким же тихим голосом парировала ему Гермиона. Шаг назад. — Ты тоже. На мгновение она замерла, вглядываясь в его лицо, задумываясь, знает ли он что-то. Видит ли её в своих снах. Но проблема была в том, что Гермиону не пугала смерть. Её пугали только учащённое сердцебиение и желание. Приглушённый свет от лампы на столе, пустой и тёмный коридор за стеной. Они были одни во всём министерстве или же во всём мире? Этим вопросом она будет задаваться позже. Его проницательный взгляд прожигал в ней дыры, распалял жар по всему телу. Его голос щекотал её уши, вызывал дрожь. Кажется, это было взаимно. Гермиона отчётливо видела желание в его взгляде. — Мы не должны, — шепчет Гермиона. — Не должны, — повторяет за ней. По кабинету разносятся тяжелые вздохи и звуки поцелуев. Уже и не важно, кто начал первый. Имеет значение только то, кто находится перед ним, в его объятиях. Гермиона Грейнджер. Руки Драко лежат на её талии, он крепко прижимает её к себе, изредка разрывая поцелуй, чтобы вздохнуть. — Это ошибка. Это говорят последние отголоски её рассудка. И, если честно, она совсем не против его потерять. Гермиона отвечает на его поцелуи так же страстно и жадно, растворяясь в его руках. — Прошу, стань моей ошибкой. Это была мольба, брошенная в полумраке тесного кабинета министерства. Только встреча с Гермионой Грейнджер никогда не была ошибкой. Оторвавшись от поцелуя, но не разрывая зрительный контакт, он подвёл её к небольшому коричневому дивану, что она неоднократно видела в своих снах. Гермиона ловко расстёгивала пуговицы на его рубашке, которая вот-вот полетит на пол. Она чувствовала его шрамы, задевая их пальцами. Они остановились буквально на секунду, словно убеждаясь, что всё это реальность. Она уже сидела на нём, а он обхватывал её талию своими горячими руками. В это мгновение будто всё время в мире остановилось, тишина была оглушающей. Драко Малфой тащил её в саму преисподнюю, и она не смела остановиться, потому что душа её уже полна греха. Они целовались снова и снова, пару раз врезаясь друг в друга зубами. Гермиона покусывала его губы, а он рычал в ответ. Малфой сорвал с неё бюстгальтер и остатки блузки, переводя свои поцелуи сначала на подбородок, а потом на шею, заставляя её выгибаться. Его губы были гладкими и тёплыми, поцелуи были такими сладкими. Он оставлял за собой дорожку из мурашек, которые приятно щекотали каждое место, к которому он прикасался. — Грейнджер, ты такая одурманивающая, — в отдышке шептал он, — почему я не могу остановиться? — Не останавливайся, — также тяжело дыша ответила она. Этот секс был грязным и быстрым. Но в то же время он был полон страсти, желания, чувств. — Ах. Её стоны были такими же опьяняющими, как и она сама. В ту ночь, Драко мог поклясться, он чувствовал, как серебряная нить обвязывала их полуобнаженные тела, завязывая узлы на запястьях, соединяя их души. Какое же красивое полотно ткала Мойра из своих нитей судьбы.