Darling Harbour

      — Бля, ты чего наделал? — Джисон выглядывает из смежной со спальней своего номера ванной с выражением недоверчивого потрясения на лице. Минхо высовывает заспанное лицо из-под подушки и переводит на него вопросительный взгляд. — А, чего? Младший демонстративно тычет себя в грудь, на которой чуть левее солнечного сплетения красуется знатное бордовое пятно, всем своим видом кричащее о том, что прошлой ночью его обладатель насладился сполна. — Это что такое? Минхо моргает пару раз. — Засос. Джисон в замешательстве вскидывает брови, а затем хлопает себя ладонью по лбу. — Спасибо, я как раз забыл, как по-корейски будет «мой парень добивается, чтоб нас спалили», — Хан напускает на себя грозный вид, но сонная улыбка на лице Минхо не даёт вжиться в роль и его самого пробирает на «ха-ха». Не сдержавшись, Джисон фыркает и переводит взгляд на свою грудь, неверяще рассматривая почти идеально круглый синячок. — У Хëнджина уроки рисования брал? Минхо хихикает, выпутываясь из груды одеял. — Хëнджин такой техникой не владеет, это особый вид искусства, — старший садится, потягиваясь и мыча от удовольствия. — И почему вообще ко мне все претензии, сам тоже хорош, — окончательно выпрямившись, он привлекает внимание Джисона к собственной груди, на которой аккурат в том же месте красуется почти такой же синяк, разве что чуть бледнее. Минхо пару секунд рассматривает его с выражением лица блаженного дурачка, а потом резко вскидывает руки вверх. — Метки соулмейтов! Сражëнный его реакцией и осознавший, что у него самого рыльце в пушку, Джисон, сдавшись, хохочет в голос. — Дурнинушка. Что нам с ними делать-то теперь? Минхо, который уже вскочил с постели и скрылся в ванной, по пути шкодливо ущипнув Джисона за сосок, ответил, перекрикивая шум воды: — А что с ними делать? Их всё равно не видно. Хан проследовал за ним, прислоняясь к дверному косяку плечом и наблюдая, как тот возится с зубной пастой. — Мы всë равно на пляж не собирались, чего ты волнуешься, — невнятно промычал старший с щëткой во рту. — Скажешь, если что, что банки ставил. — Ты хотел сказать, банку. Одну и на груди. — А что тебя не устраивает? Оздоровительная процедура. — Я после твоей оздоровительной процедуры похож на пепперони. Минхо давится пеной, сплëвывая еë в раковину в перерывах между смешками. — Могу тебя заверить, что на вкус ты лучше. — Хëн, блять…       Внезапный выходной день кажется подарком судьбы. Они оба выспались, несмотря на джетлаг, за окном светит яркое, почти полуденное солнце и, кажется, даже отсюда можно услышать шум знаменитых австралийских волн, которые так обожают сëрфингисты со всего мира. Это другая страна, где они могут бродить по солнечным улицам без ощущения, что за ними всюду следует объектив чьей-то камеры, а летняя погода после промозглых ветров Сеула пьянит своим ласковым теплом, от чего дуреет будто бы каждая клеточка тела. Чужой воздух словно пропитан ощущением свободы, и они оба, ошалев от этого чувства вседозволенности, намерены выжать из этого дня, в течение которого полностью предоставлены сами себе, всё до последней капли, поэтому решают… Остаться в отеле и не высовываться из него. Идеально. Пока они неторопливо завтракают, Джисон ещё какое-то время продолжает ворчать, пару раз укоряя Минхо за то, что тот так несдержанно его разукрасил. Тот на это вялое возмущение только отмахивается, продолжая жевать картошку с той же мечтательной улыбкой, которую Джисон отметил сегодня утром, и младший, в конце концов, сдаётся, внутренне прекрасно понимая, почему тот позволил себе это маленькое нарушение правил. Хан и сам время от времени неосознанно касался скрытой под футболкой метки кончиками пальцев, чувствуя, как по всей груди от неё растекается тепло. Вроде мелочь, но им обоим ужасно этого не хватало. Правда, мелочь эта оказалась до ужаса смущающей, когда они нашли дорогу к бассейну и решили освежиться. Вокруг было достаточно много народу. Поначалу странно было видеть такое количество отдыхающих — это в феврале-то месяце — но вскоре они оба прониклись этой атмосферой курортной расслабленности и хихикали надо всем подряд, как дети в Диснейленде, а преодолев на своём пути сложный барьер в виде стеклянной перегородки, отделяющей бассейн от барной зоны, и не менее сложный языковой, когда им пытался помочь какой-то иностранец, они наконец оказались по пояс в освежающей воде. Джисон, всё ещё чувствуя себя неловко от украшающего его грудь творения горе-художника, шагающего рядом, присел, окунаясь по плечи, и медленно наворачивал круги вокруг Минхо, пока тот с осторожностью продвигался вперёд, разгребая воду руками, будто надеясь за неё ухватиться, если споткнëтся. Младший, не сдержавшись, хихикнул. — Не смешно, Хан. — Смешно, Ли, — отбил Джисон, подгребая ближе. Сам он мог проплыть небольшое расстояние, пускай и не очень уверенно, а вот Минхо мог плавать только стилем топора, поэтому в воде, даже по грудь, чувствовал себя не в своей тарелке. — Пошли к бортику, — предложил Хан, указывая на впечатляющий вид, открывавшийся перед ними. — С ума сдурел? Там краёв не видно… — Там стекло, хëн, — терпеливо, как ребёнку объяснил младший и, по привычке оглянувшись по сторонам, нашёл под водой его ладонь, обнадëживающе переплетая пальцы. — Пошли, не бойся. Смотри, какой вид шикарный… Джисон упрямо дотащил побледневшего Минхо до самого края бассейна, с которого открывался действительно шикарный вид на бухту. Здесь было немного глубже, и старший пару раз тормозил пятками о кафель, сопротивляясь тянущему его за руку Джисону, но в итоге сдался, и теперь стоял по грудь в воде, вцепившись одной рукой в Хана, а другой — в действительно имеющийся стеклянный бортик, и с приоткрытым ртом разглядывал проплывающие мимо яхты. Волосы трепал лёгкий ветер, Джисон поглаживал большим пальцем тыльную сторону его ладони. Они оба молчали, просто наслаждаясь видом, и Хан вдруг чётко осознал, что, несмотря на кучу народу вокруг, они действительно, действительно были одни. Вдвоём. Потому что всем вокруг было плевать и на них, и на их тайком переплетённые руки. Это осознание сбило Джисона с толку. Он ещё прекрасно помнил те времена, когда был никому, кроме Чана, не нужным ноунэймом, отчаянно мечтавшим о славе и о том, что его музыка будет известна по всему миру. У него не было необходимости контролировать каждый свой шаг и каждое слово просто потому, что никому не было никакого дела до того, что он говорит. И только сейчас, спустя несколько лет, он начал в полной мере понимать, каким свободным был в те времена. Он никогда не жалел о своём выборе, в конце-концов, это была его мечта и она успешно и с помпой воплощалась в жизнь. Просто Джисон понял, что знает только что такое чувство свободы, когда ты одинок, потому что у них с Минхо, познакомившихся уже под прицелом камер, возможности ощутить это чувство, разделяя его на двоих, никогда не было. А сейчас они стоят посреди громадного бассейна в чужой стране, и хотя Джисон знал, что в Австралии стэй довольно много, они находятся в дорогущем отеле, в котором им даже папарацци не страшны, а местных отдыхающих куда больше волнуют планы собственных экскурсий, чем два молодых парня, держащиеся за руки. Оглушëнный собственными мыслями, Джисон перевёл взгляд на вереницу шезлонгов, рассматривая людей, занятых своими делами, и внезапно застыл, зацепившись взглядом за двух мужчин у противоположного края бассейна. Двух целующихся мужчин. Хан напрягся, ожидая стать свидетелем шквала осуждающих взглядов, или, ещё хуже, открытого конфликта с просьбой соблюдать приличия или покинуть общественное место. Но сколько бы он ни смотрел, ничего не происходило. Вообще ничего. Люди потягивали коктейли, втекая в мягкие шезлонги, делали селфи у кромки бассейна, стоя рядом в попытках подобрать удачный ракурс, кто-то, проходящий мимо, даже поздоровался с ними, протянув руку для рукопожатия. Видимо, знакомые завсегдатаи. А пара в свою очередь подняла руки, демонстрируя поблëскивающие на солнце кольца. Джисон смотрел, и не мог поверить. Всем было плевать. В груди, на контрасте с окружавшим их покоем и умиротворением, противно заныло чувство тоски. Хан развернулся обратно к Минхо, который стоял с закрытыми глазами, запрокинув голову навстречу ветру, и улыбался своим мыслям. Джисон сглотнул ком в горле. Через пару дней они вернутся в страну с совершенно другими нравами и снова окунутся в непрерывно кипящий рабочий процесс, где придётся следить за своими словами и руками. Но, в конце-концов, они научились делать это мастерски, просто иногда, на рассвете, от этого становится так паршиво и обидно, что хочется выть. Им повезло больше многих, так что Хан не смел жаловаться. Но сегодня у них, кажется, есть шанс почувствовать, как могло бы быть, сложись всё немного по-другому. И хрена с два Джисон этот шанс упустит. Совершенно расчувствовавшись и мягко потянув Минхо за руку, Хан поднял над водой их переплетённые ладони и прижался к его костяшкам мягким поцелуем, поглаживая запястье. Минхо шокированно распахнул глаза, уставившись на него в благоговейном недоверии. Он всегда был смелее Джисона в проявлении собственных чувств. — Ты чего? — Просто… — пробормотал Хан, не отрывая губ от его руки. — Нас тут никто не видит. В смысле, они смотрят, но не видят… Понимаешь? Он посмотрел на Минхо и встретил почти восхищённый взгляд. Старший отцепился от бортика, приглаживая рукой взъерошенные ветром пряди его волос, и мягко провёл пальцами по его щеке. — Круто, да? — Сказал он, глупо хихикая и расплываясь в совершенно счастливой улыбке. — Да уж… — Джисон захихикал следом. Тоска в груди немного рассеялась, смешиваясь с трепетным чувством хрупкого счастья, и этот коктейль пьянил младшего похуже соджу, путая мысли и чувства. Он тряхнул головой, пытаясь скинуть с себя наваждение, вызванное избытком разномастных эмоций. — Уа-а-а!.. — Уа-а-а!.. — Передразнил Минхо, по-прежнему ярко улыбаясь. Проболтавшись в воде ещё минут пятнадцать, пока окончательно не продрогли, они с довольными улыбками вышли из бассейна и направились в лобби, не расцепляя крепко сжатых рук.       Джисона действительно отпустило. Все грустные мысли, которым, очевидно, всегда было очень уютно в его голове, остались болтаться в прохладной хлорированной воде, пока они с Минхо, совершенно позабыв обо всех заботах, с ленивым и расслабленным энтузиазмом исследовали чудеса пятизвездочного отеля. Их даже стафф не трогал. Менеджер, нашедший их за столиком в тени навеса, пока они обсыхали после своего так называемого заплыва, только неловко потоптался рядом, быстро сделав всего одно фото на память, чтобы хоть как-то оправдать своё присутствие. Они всё знали, конечно же. Но судя по тому, как быстро их оставили наедине с пожеланием отдохнуть и как следует набраться сил, в этот раз нарушать их уединённый пузырь даже стаффу казалось неуместным. Минхо после того разговора в бассейне вообще пребывал в состоянии, близком к блаженному. Джисон наблюдал за ним, пряча улыбку за стаканом холодного кофе, пока тот уплетал жареную рыбу за обе щëки и настойчиво уговаривал Хана спуститься в тренажёрный зал. Хан в ответ только мученически стонал, понимая, что отвертеться всё равно не получится. Вот что он за человек? Даже в обстановке, опасно напоминающей медовый месяц, не может не думать о тренировках. И это ещё Чанбина называют тренажёрным фанатиком. Если он фанатик, то Минхо вообще самый настоящий маньяк. Это был первый раз в этот день, когда Джисон, болтая в стакане трубочкой и гоняя с места на место кубики льда, обнаружил в своих мыслях слова о медовом месяце. Во второй раз они пронеслись в его голове, когда Минхо затолкал его, вяло сопротивляющегося из-за усталости и тяжести в натруженных мышцах, в душевую кабинку тренажëрного зала. Прижатый к холодному кафелю горячим телом своего парня, Хан с трудом сдерживал хихиканье от распирающего его счастья, пока Минхо хаотично зацеловывал всё его лицо, светясь, как рождественская ёлка. — Хëн, — Джисон почти шептал на случай, если кто пройдёт мимо. Шум воды не давал гарантий, что их не услышат, и это в какой-то степени выкручивало абсурдную романтичность ситуации на максимум. — Ты что творишь? Хан обнял его за шею обеими руками, подставляясь под нежные ласки. — У тебя кинк на общественные места, о котором я не знал? — Младший снова захихикал, возвращая ему поцелуй. — У меня кинк на потного качающегося тебя, о котором ты знал, — ответил Ли, спускаясь поцелуями к его шее. С безумной улыбкой прижимая голову старшего ближе к себе, Джисон думал, что именно так должны чувствовать себя люди во время медового месяца.              — Пошли ещё раз в бассейн? Они сидели в номере Джисона прямо на полу, опираясь спиной на незаправленную кровать и лениво подъедали остатки закусок с заказанного в номер ужина, глядя на панораму ночного Сиднея в окне перед собой. Хан мягко перебирал волосы Минхо, обнимая его одной рукой, когда старший внезапно озвучил своё предложение. — Захотелось ещё раз подержаться за бортик? — Беззлобно подколол Джисон, целуя его в висок. Минхо фыркнул. — Конечно, ты его видел? Такой гладкий, длинный, крепкий... Как тут устоять? Пару секунд спустя оба одновременно посыпались, складываясь пополам от хохота. Несмотря на позднее время, спать совершенно не хотелось, поэтому, отсмеявшись, Джисон согласился, поднимаясь с пола. — Пойдём. Набью лицо этому бортику, чтобы чужих парней не соблазнял. Приняв протянутую руку, Минхо поднялся следом. — Ты знал, что ты горячий, когда ревнуешь к бортикам? — Я всегда горячий, — самодовольно улыбнулся Хан, театрально натягивая футболку и совершенно несексуально запутавшись в ней головой. Минхо на это только с улыбкой закатил глаза.       Хан ожидал, что людей в бассейне будет хотя бы столько же, если не больше, чем днём, но к его удивлению и сам бассейн, и вся прилегающая к нему внушительная территория были практически пусты, за исключением пары человек у самого дальнего края. Кинув вещи на ближайший к ним шезлонг, Минхо с подозрительной уверенностью зашагал к стеклянной дверце, отделяющей воду от зоны отдыха. Скинув футболку в общую кучу, Джисон поспешил за ним, догнав на пол пути и игриво хлопнув по попе. — Настраиваешься на встречу с бортиком? Старший усмехнулся. — Готовлюсь отстаивать твою честь, когда ты проиграешь в неравной схватке. Показательно игнорируя наигранное возмущение Джисона, он лихо тянет дверцу на себя, пыжась от самодовольства и буквально источая ауру крутого парня, которому не страшна никакая дурацкая вода. И замирает на месте. Джисон, не ожидав этого, едва не врезается в его окаменевшую фигуру. — Ты чего встал? — Хан-и... — Что такое? — Там таракан. Хан пару секунд тупо хлопает глазами, переваривая услышанное, а затем прослеживает траекторию его взгляда и видит в метре от них здоровую усатую хреновину, поблëскивающую в приглушëнном освещении. Поборов первоначальный приступ брезгливости, он переводит взгляд обратно на старшего, который застыл, как статуя, не сводя с насекомого глаз. Крутой парень проиграл таракану. Джисон с трудом сдерживает смех. — Как нам пройти? — Просто обойдём. — А если он побежит? — Побежим быстрее. — Джисон. Он смотрит на меня. — Ты тоже на него смотришь. Он, может, впервые звезду увидел, прояви снисхождение. Старший не отвечает, только раздражённо пыхтит, глядя на несчастное насекомое так, словно оно повинно в голодании детей в Африке, но всё ещё способно накинуться на Минхо и обглодать его, оставив одни серёжки. Джисон неверяще усмехается. Он сам не питал к насекомым никаких тёплых чувств, но ему всегда было смешно, что Минхо, эта машина из мышц, способная одними своими бëдрами раздавить кому-нибудь голову, так тушуется перед безобидной букашкой. Старший продолжал беспомощно буравить таракана взглядом, и вместо привычного веселья, сопровождавшего такие ситуации, Хан вдруг почувствовал, как у него защемило сердце. Милый... Он осторожно обошёл Минхо, прерывая эту немую сцену, и, сняв собственный тапок, поддел несчастное насекомое, отправляя его в короткий полёт куда-то в сторону от прохода. Джисон даже не успел ни о чëм подумать, уж тем более о том, откуда в нём взялась смелость для такого рыцарского поступка, но путь был свободен, и, натянув тапок обратно на ногу, он обернулся к старшему, протягивая ему руку. — Пошли, принцесса, дракон обезврежен. Минхо смотрел на него огромными глазами. От такого обращения его уши покраснели, и он шлëпнул протянутую ладонь Джисона в попытке скрыть смущение собственным поведением. — Ты когда таким смелым стал? Он мог откусить тебе руку, мы в Австралии. — А ты бы потом кормил меня с ложечки. — Размечтался. У тебя их две. С улыбками перебрасываясь привычными колкостями, они спустились в воду, сразу же продвигаясь к краю бассейна. Вода, подсвеченная неоновым голубым светом, отбрасывала вокруг себя сюрреалистичные блики, которые вкупе с огнями ночного мегаполиса превращали окружавшее их пространство в удивительный футуристический пейзаж. С набережной снизу отеля ещё доносились отзвуки ночных гуляний, в которых перемешивались всевозможные языки и диалекты, превращаясь в ненавязчивый белый шум. Минхо остановился у края, держась за ограждение и заворожëнно глядя на переливающиеся небоскрёбы, отражающиеся в водной глади бухты. Джисон подошёл ближе, обнимая Минхо со спины и устраивая подбородок на его плече, а старший тут же накрыл одной рукой ладонь, поглаживающую его живот. Какое-то время оба молчали, рассеивая недавнее веселье и наслаждаясь видом, пока Минхо неожиданно не попросил: — Спой мне что-нибудь. Джисон удивлённо взглянул на его профиль. Старший расфокусированно смотрел вдаль, едва заметно улыбаясь чему-то в своих мыслях. Блики от воды переливались на его умиротворëнном лице, и он выглядел так нереалистично, так невозможно красиво, что у Джисона перехватило дыхание. На секунду прикрыв глаза, Хан поцеловал его в плечо и, прокашлявшись, тихо запел, глядя в том же направлении, что и старший. — Light it up for me brighter, more, please. Light it up for me more brightly. Even the dark night doesn’t scare me if I’m with you, Even if I've seen it a hundred times... Хан тихо напевал то, что чувствовал в те самые рассветы, сидя в одиночестве в собственной комнате и перенося эти чувства на бумагу. Он не сказал старшему прямо, о ком говорится в этих строках, а Минхо и не спрашивал, вместо этого чаще оставаясь ночевать вместе с ним и крепче прижимая к себе с первыми лучами солнца. Джисону хотелось сказать ему очень многое, особенно сегодня, стоя с ним в обнимку посреди опустевшего бассейна и глядя на ночные огни. Но он не всегда мог выразить свои чувства словами так, чтобы донести всю глубину того, что испытывал. Для этого у него была музыка. — So I can melt into you, Hug my body, even if it hurts, It’s okay. Among the cold and harsh waves, I need your heat. You are my volcano. Джисон замолчал, прижимаясь губами к его плечу и слегка покачивая из стороны в сторону, баюкая в прохладной воде. Минхо в ответ крепко сжал его предплечья обеими руками. За бортик он больше не держался. Они наслаждались тишиной, прижавшись друг к другу. Хан время от времени прикасался губами к покрывающейся мурашками коже его плеча и шеи, а Минхо ласково тянулся к прикосновениям, прикрывая глаза и поглаживая его руки под водой. Спустя некоторое время Джисон спросил: — Ты знаешь, что отель назван в честь этой бухты? — М? — Darling Harbour, — медленно проговорил младший на английском, чтобы Ли смог разобрать. — «Harbour» в переводе «бухта». Минхо улыбнулся. В этом весь Джисон — кладезь неожиданных знаний. — А как переводится «darling»? — Спросил старший, безбожно комкая чужеродное слово. — «Дорогой», — ответил Хан привычным ласковым обращением. — Синоним к нашему, друг к другу так обычно обращаются женатые... Минхо сглотнул, спустя пару секунд медленно разворачиваясь лицом к нему. — Ты тоже видел эту пару сегодня, да? Хан вздохнул, кивая. — Да. Старший повторил за ним, кивая собственным мыслям и глядя Джисону в район груди. Хан обнимал его за талию, прижимая к себе, пока тот медленно обводил подушечками пальцев чуть поблëкшую метку на его рëбрах. Минхо не выглядел грустным, скорее задумчивым, но что-то в его взгляде не давало младшему покоя, пока он наконец не сказал: — Я знаю, что это глупо, но... — Минхо внезапно усмехнулся. — Да какая разница. Я — про-айдол. И Джисон внезапно понял, что все странные мысли о медовом месяце, неоднократно посещавшие его сегодня, не давали покоя не ему одному. Он мягко притянул старшего ближе, прижимая его к своей груди в крепких объятиях. Такие мысли... Смущали. Им всего по двадцать с небольшим, с их работой так вообще строить личную жизнь юридически запрещено, не говоря уже о том, что в их родной стране даже при других обстоятельствах у них и шанса не было бы, но, несмотря на все запреты, мысли об этом почему-то вдруг не вызвали у Джисона привычной горечи. Ему было хорошо сейчас. Они вместе, занимаются любимым делом и им всего по двадцать с небольшим, а что будет дальше — ни один из них не способен предугадать. Джисон не думал о браке, даже когда их с Минхо отношения перешагнули отметку в год, затем в два и продолжали крепнуть с каждым днём несмотря ни на что. Просто не приходило в голову, во всяком случае всерьёз, да и насущных проблем хватало. Но он вдруг понял, что, представляя собственное будущее, всегда видел его в нëм рядом с собой. Старший мыслил немного иначе, и Джисон никогда не задумывался, что для него, возможно, это значило немного больше. Джисон прислушался к собственным ощущениям и понял, что ему очень легко. Такое серьёзное и взрослое слово «брак» внезапно потеряло весь свой пафос, перестав казаться чем-то далёким и пугающим, потому что дело ведь в Минхо. В этом большом ребёнке, который нагоняет страх на всех окружающих, но при этом впадает в ступор при виде таракана. Который ругается во сне, как прокуренный матрос, а наутро лезет обниматься с нежностью котёнка. Минхо, который готовит, как шеф-повар, танцует, как бог, и, теоретически, знает, как взломать Пентагон, но который не в состоянии удержаться на воде дольше двух секунд. Его Минхо. Хан вздохнул, поглаживая его по спине. Он не мог и не хотел давать громких обещаний, зная, как трепетно и бережно старший относится ко всему, что связано с ними. Но сейчас он так же не мог и не хотел думать о своём будущем, в котором его не будет рядом. — Знаешь, мы могли бы сюда вернуться, — тихо сказал Джисон, перебирая волосы на его затылке. — Не в смысле с концертом, не через пару лет, а когда-нибудь... В будущем. Когда мы уже не будем Stray kids, у нас не будет контракта, но будет своя жизнь, свои квартиры. В твоей обязательно будет много котов... Младший улыбнулся, чувствуя, как Минхо хихикает, прижимаясь щекой к его плечу. — Тогда мы могли бы прилететь сюда, может, прямо в этот же отель. Ты к тому времени будешь свободно говорить по-английски, — на этих словах оба не сдержали вырвавшийся смех. Всё ещё хихикая, Хан продолжил. — И, возможно, когда мы будем гулять по этой набережной, ты возьмёшь меня за руку и скажешь «darling», и мы оба будем знать, что это не имеет к бухте никакого отношения. Минхо мягко вывернулся из его объятий, глядя в глаза с той нежной улыбкой, увидеть которую воочию было позволено только Хану. — Тогда, возможно, я согласен немного подтянуть английский. Джисон ярко улыбнулся и притянул его к себе, накрывая губы поцелуем, чувствуя, как Минхо улыбается в ответ. У них впереди длинный путь, который принесёт ещё немало испытаний, но им спокойно, потому что в их будущем они идут рядом, держась за руки, а остальное не имеет значения. Тёплые воды Darling Harbour мягко отражали огни ночного города.