Отчуждённость

      Алебастр потëр виски, стараясь не заговорить сплошным матом. Клеймор жевал воображаемый попкорн, глядя на него. Завидев то, что делает Говард, он с шумом вздохнул. — Молчи. — Ага, — он снова сделал вид, что закидывает в рот пригорошню попкорна. Алебастр растянул щеки под глазами.       Эти полукровки его выводили из себя. Дело было даже не в, удивительно, Перси Джексоне. Тот почему-то не острил, не шутил и в общем не подавал признаков своего присутствия в доме. Он был весь понуревший и молчаливый. Алу плевать было, почему и с чего это. Главной его занозой стали дети Юпитера, Гефеста, Марса и прочих участников этого Поиска. Они были невыносимы. То Джейсон ненароком вырубил всё электричество в доме (может, ему стоило не красоваться своими умениями владения молниями?!), то Фрэнк превратился в тарантула, чтобы "пошутить" над Аннабет... Результат был предсказуем: Чейз чуть не убила его, до этого хорошенько побесновавшись и разбив любимую кружку Алебастра (ещё одна причина нашпиговать её свинцом)... Или же Лео, мастеря что-то с использованием небесной бронзы и греческого огня, совершенно не ожидал, что всё крыльцо дома загорится. Лука не оставил их деятельность без санкций. Может, они и были ему друзьями, но он заставил их извиниться перед Алебастром (последний был очень доволен этим фактом) и они попытались исправить то, что натворили. Правда, выходило починить не всё. Лео с горем пополам пытался восстановить поток электричества в доме, но вот крыльцо теперь выглядело совершенно по-уродски. А Алу оно очень нравилось.       Послышалась ругань Вальдеса. — Джей, как ты умудрился всё так испортить? — Я... Всё вышло случайно! — Как мне это исправить?! Тут дом везде напичкан магией, у меня не выходит... Ой! — Лео увидел, что его палец горел и поспешил высунуть его из отделения с электричеством.       Лука подошёл к Алебастру. — Ещё раз прости за них, — Люк неловко обхватил свою шею. Ал собрался с мыслями. — Не ваша вина, генерал. Они не вы. Но, черт возьми, почему так трудно ничего не разрушать?! Я думал, дети Гефеста могут чинить, а не только нести хаос.       Лео выглянул из окна. — Прости, но я боюсь всё испортить ещё больше, Ал. Я не люблю, когда магия повсюду.       Ал потопал по крыльцу: куда уж больше. Лео проигнорировал этот жест. — Может быть, Нико сможет исправить перебой с электричеством. Он мастер электромагнетизма. — Мастер чего? — Алебастр уставился на него, как на шизика. — Хорошо понимает в таких вещах. Только где он? — Лео оглядел улицу, но зря: ди Анджело там не было.       Лука посуровел. — Он в подвале. — Ах... — Лео потупился. — Ясно. Опять.       Лука не понимал, почему Нико его избегает. Именно что избегает. Они почти не пересекались, так как он стал ещё больше времени проводить один, а если и пересекались, то Нико не смотрел на него, не разговаривал, не посылал свои мысли... Он резко, даже для себя, ограничил свой круг общения.       Алебастр задумался. Он спросил у доктора Клеймора: — Говард, сможешь спуститься к нему и попросит об одолжении?       Клеймор, до этого забавляющийся с воображаемой едой, перестал. Мысль спуститься под землю к парню, который управлял мертвецами и духами, его не радовала. — Знаешь, может, не стоит... Без электричества жить можно. — Я пойду, — пообещал Лука. Алебастр улыбнулся. — Спасибо, генерал. — Просто Лука, — поправил сын Гермеса. Ал уклончиво улыбнулся.       Лука вошёл в дом и направился по коридору. Свернув направо, а затем налево, минув гостиную, санузел и душевую, он оказался перед лестницей, ведущей в подвал. Дальше по коридору был тупик.       Лука на секунду заколебался. Какие-то сомнения подсказывали не идти туда, но он смял их: там был Нико, и он должен с ним переговорить. Набрав побольше воздуха в лёгкие, он шагнул по лестнице вниз.       Когда ступеньки закончились, темнота уже окружила Луку. Сложно было что-то разобрать в такой темени. Он понюхал воздух и понял, что тут сыро. Нико, если и увидел, что он спустился вниз, ничего не сказал. Лука решил сам его позвать. — Нико, — в ответ тишина. — Я знаю, ты здесь.       Краем глаза он заметил переключатель света справа от себя. Надеясь, что перебой с электричеством не затронул подвал, он нажал.       Фотоны света осветили подвал. Тут было так, как и должно быть в подвале, в котором живут люди — старые наборы инструментов, стелажи с вёдрами, удочками и снастями, столы и стулья... А ещё Нико. Он сидел в дальнем углу, опустив голову. Он держал перед собой ладони рук, как будто сжимал что-то в них секундой ранее. Сейчас — не было ничего.       Когда свет ударил ему в глаза, он отвернулся от него. Лука почему-то был удивлён видеть его таким — похожим на заключённого в углу камеры. — Нико?       Тот слабо кивнул, давая знать, что слышит его. Но не ответил. — Нико, нужна твоя помощь с электричеством. Джейсон...       Ди Анджело направил руку вверх. Через две секунды послышался голос Лео: — О, ну наконец-то! Бис и браво мне!       Лука не знал, что именно ему испытывать. Он никогда не понимал одного: с какой это стати Нико уметь делать такие вещи? Он был сыном Аида. Аида, а не Зевса, чтобы управлять электричеством и уметь летать, не сыном Гефеста, чтобы работать с металлом и так далее. С другой стороны... Опять-таки, он был сыном Аида. А сейчас... Когда и как Нико научился делать то, что он делает сейчас? Как он мог так хорошо владеть структурами реальности, их окружающими?       Вполне возможно, что Нико прямо сейчас наблюдал за его потоком мыслей. Но это не мешало ему продолжать молчать и упорно не смотреть на Луку. — Почему ты пытаешься меня не замечать? — спросил у него блондин. Ответа не последовало. Нико действительно был замкнутым и нелюдимым, но никогда до этого он не игнорировал Луку. Он всегда отзывался на зов Кастеллана, пытался помочь или дать какую-то подсказку, чтобы сын Гермеса сам догадался, даже тогда, когда тот был во сне и не просил о помощи, но игнорирование? Никогда.       Такие мысли больно кольнули его в сердце. Он почувствовал, что надо предпринимать какие-то действия.       Люк приблизился к Нико в углу. Он уселся слева от него. Какое-то время висела тишина. Люк надеялся, что ди Анджело начнёт разговор, но чуда не последовало. Он вздохнул, рассматривая лицо Нико. Он в который раз заметил, какая бледная у него кожа, отросшие волосы и отсутствие морщин на лице. — Нико. Я хотел бы обсудить то, что произошло на свалке.       Лука заметил, как брюнет напряг одну руку. Хоть какой-то знак. — Я не знаю, что ты чувствуешь. Я и не могу знать, — продолжил Лука. Он не мог посмотреть Нико прямо в глаза. — То, что Перси не нашёл Бьянку... И она всё это время лежала там... Я не знаю, как сильно тебе плохо.       Лука заметил некую закономерность: когда Нико срывался или был к этому близок, когда он злился, двигалась и его тень. Но сейчас на это не было и намёка. — Он виноват. Всё, что было сказано ему тобой — справедливо. И он терзается. Я вижу это. — Его терзания в силах что-то исправить? — наконец, заговорил Нико. Может, Луке только показалось, но его голос изменился за то время, пока он ничего не говорил? — Его терзания в силах вернуть Бьянку? Он может вернуть к жизни целый мир? Мой мир? Он может превратить кровавый Ад в цветущий Рай?       Лука даже был рад, что Нико не смотрел ему в глаза. В его собственных отражалась боль и сожаление. Как бы он хотел быть в силах исправить всё, что произошло с ди Анджело за безбедную историю его жизни! — Нет. Он не в силах. Никто не в силах.       Какое-то время пленник Тартара молчал, но затем сказал: — Он думает, что я простил его за то, что он дал Бьянке умереть. Но... На самом деле, я никогда этого не говорил. Я не прощал его, — Нико повернул голову вправо, в то время как сын Гермеса сидел слева. — Она была центром моего мироздания, фундаментом моего собственного "я". Я... Кажется, любил её. Плохо понимаю свои эмоции. Пытался заботиться, дать понять, что она может на меня положиться, подарить ей то счастье, какое она даровала мне. Но знаешь, что было потом?       Лука дважды помотал головой. Он ничего не говорил, боясь спугнуть настрой Нико. — Мой мир, венец творения в моих глазах, отказался от меня. От меня. Ты знаешь, каково это быть отвергнутым целым миром? Миром, который для тебя был всем и всегда? Ты знаешь, каково это — быть закинутым в уголки бездны, без шанса на возвращение назад?       Лука не знал, каково это. Он знал, каково это, когда ты отворачиваешься от мира. Но когда всë отворачивается от тебя? Это было куда болезненнее.       Нико посмотрел на свою руку. Он поднял её поближе к лицу. Раздался шелест, Лука пришёл в себя, но было поздно — Нико полоснул себя по руке стигийским клинком. — Что ты?!... — Мои раны, — Нико спокойно смотрел на кожу руки. Та уже начала затягиваться — не молниеносно, но верно и терпеливо. — Раны на моём теле заживают. Не важно, какие они тяжкие. Не важно, кем, когда и как они были нанесены.       Стигийский меч выпал из его руки. — Но только на теле. Минула вечность со смерти моего мира, — Нико опустил голову ещё ниже. — Но... Ты думаешь, раны, которые он мне оставил и собственноручно нанес... Они зажили? Ты думаешь, они когда-нибудь заживут? Нет... Раны на моём теле заживают. Но только на теле. Иначе... — Нико запнулся. — Это было бы слишком несправедливо и нечестно.       Лука не нашёлся, что ответить. Вот оно что... Нико был подавлен. Он говорил, что никогда не оправится от того, что случилось.       Какое-то время провисела тишина. Она заполняла мозги и не скрашивала их общего одиночества. Лука хотел как-то подбодрить Нико, но не знал, как. — Нико. Ты часто вспоминаешь о... Своей жизни до? — осторожно поинтересовался Люк.       Ди Анджело молчал какое-то время. Он всё ещё не смотрел на Луку. Ди Анджело ответил уклончиво и так, чтобы Лука сам понял: — Моя регенерация делает меня невосприимчивым ко всем видам наркотиков. Кроме сильнейшего — ностальгии.       Кастеллан попытался придумать и сделать что-то, что могло помочь Нико. Он, осторожно, дотронулся до его ладони. — Я не знаю, как тебе больно, — повторил Лука. — И я не могу знать. Но ты...       Лука подвёл его указательный палец к своему виску и заставил дотронуться. — Ты можешь знать, что чувствую я, глядя на тебя сейчас. Тебе даже не нужно читать мои мысли для этого, Нико. И поэтому, я хочу узнать: почему ты так упорно пытаешься меня не замечать и игнорировать? Как и всех остальных?       Нико вырвал свою руку. Как и однажды утром на свалке, у тела своей сестры. — Почему? По той же причине, по которой я каждый день оставлял тебя и уходил. — Ты даже на меня не смотришь, — решил нажать Лука. — Почему? — А почему Бог оставил людей? — Что? Причём тут это? — удивился Лука. Нико, спустя столько времени, всё-таки развернулся к нему лицом. — Наверное, ты и не понимаешь, но всё это время Бьянка сохранялась в таком виде, потому что об этом позаботился враг. Не сгнила, как обычный мертвец. Враг не давал этому сбыться, понимая, что однажды я на неё наткнусь. Я наткнулся. Я ничего не смог поделать. И теперь, я не намерен проявлять благосклонности или милосердия ни к миру, ни к свету.       Люк задумывался над тем, почему сестра Нико так хорошо сохранилась на протяжении стольких лет. Он утверждал, что это дело рук врага. Но ещё он нёс что-то про благосклонность к миру. — Нико, ты о чём? — Лука изучил его лицо своим внимательным взглядом. — Я осознал всё, должен был ещё давно,— ледяным тоном ответил шёпотом Нико. — Нико, не знаю, о чем ты именно говоришь, но если ты про то, что намерен идти куда-то войной... — Лука с сомнением взглянул на его тень, — напомню, что ты даже тень свою контролировать не мог.       Кажется, это задело ди Анджело. Если бы это сказал кто-то другой, вполне вероятно, что неприятностей было бы не избежать.       Вместо этого, Нико выставил руку вперёд. Тень отлипла от пола; её понесло к руке Нико. Он сжал горло своей тени. Та живо принялась сопротивляться, царапать его рука и пыталась дотянуться до лица. Но ничего не могла ему сделать. Она верещала своим голосом, который был похож на одновременную попытку обладателей высокого и низкого голосов говорить. Лука расширил глаза. — Зачем ты это делаешь?       Он сжал горло сильнее. Тень схватилась за руку Нико сильнее, пытаясь ослабить хват. — Хва... Тит! Прекрати... — выдавила бессмертная тень. Было видно, что это не попытка обвести хозяина вокруг пальца, а настоящая боль.       Лука не выдержал. — Хватит! Нико, стоп!       Нико посмотрел на него. Точнее, смерил ледяным взором. — Ответь: я контролирую свою тень? — равнодушно спросил пленник Тартара. Он прибавил сил; тень задрожала. Лука не знал, может ли тень умереть. Но ему было всё равно, пусть эта самая тень и пыталась навредить ему и его друзьям. — Да! Да, контролируешь! Ему больно! Стоп! — Лука почти заорал.       Нико ещё секунд пять глядел на него, а потом разжал руку. Тень плюхнулась на землю. Через мгновение она ушла в привычное состояние. — Боль... Конечно, — Нико отвернулся. — Мы скоро уходим. Сообщи об этом своим друзьям, — и больше ничего.       Что с ним произошло? Об этом думал Люк, продвигаясь к друзьям. На первом этаже Лео скотчем заделывал голую стену, с которой сбежала часть обоев. Хейзел читала одну из книг из коллекции Алебастра — он разрешил ей, узнав, что Геката избрала её в ходе Поисков по уничтожению Геи. Сам Торрингтон уселся на диване и смотрел телевизор — даже не скажешь, что он маг. Пайпер кинула Лео скотч взамен уже почти закончившегося, но попала ему в лоб. Фрэнк сидел и глядел в окно, что-то бормоча себе под нос. Не было только Аннабет, Джейсона и Перси.       Точно, Перси. Люк вышел из гостиной. Он забрался по лестнице на второй этаж. Алебастр разрешил занять полукровкам по паре комнат (очень благородно с его стороны). Перси, почти также, как и Нико, не показывался никому на глаза.       Лука уже собирался постучать и войти, но дверь с той стороны открыла Аннабет. Она выглядела немного сбитой с толку. — Он будет в порядке, — обнадежила она то ли себя, то ли Луку. Он посмотрел ей в след и зашёл комнату, прикрыв дверь.       Джейсон, кажется, только хотел что-то сказать Перси, но увидел заходящего сына Гермеса. Джексон и носом не повёл. Он сидел, склонив голову вниз, отчего так напомнил Кастеллану Нико, сидящего сейчас в подвале. — Салют, — Лука улыбнулся. Он постоянно напоминал себе, что даже если ему плохо и нет сил выглядеть бодрым, он должен. Он глава этого Поиска, и должен подавать пример друзьям.       Джейсон кивнул головой. Перси обнимал себя руками, пристально уставившись на простыню. Лука понял, что к чему. — Перси, тебя нет среди всех. Это сразу заметно, — Лука сел рядом с ним.       Перси поднял на него взгляд. Лука и не думал, что у него могут быть такие грустные глаза. Обычно, они всегда смеялись, но с того самого момента, как он пришёл в себя после нападок врага, что-то из них ушло. Может быть, подумал сын Гермеса, где-то в пустыне осталась часть его самого.       Голос его тоже был надломлен, что бросалось в уши. — Прежде, чем Нико ткнул мне пальцем на мои ошибки, я о них даже не задумывался, — произнёс Перси. — Как ты думаешь, что это значит? — Просвяти меня, — попросил Лука. — Это значит, — Перси снова упёрся суровым взгляда куда-то вниз, — что никакой я не хороший человек. Мне было всё равно на то, что происходило с теми, кто жертвовал чем-то для меня. — Перси, ты что, с дуба рухнул? Если ты говоришь... — И Нико об этом знал. Всегда знал, — перебил его Перси. В памяти всплыло смутное воспоминание. — Когда после победы над Геей я встретил его ночью у берега океана, он чуть ли не напрямую мне это сказал. Он спросил: "Как думаешь, что ждёт тебя после смерти?" Я... Я думал, что я хороший человек... Герой, — Перси с неким презрением произнёс последнее слово, — но я ошибался. Он дал мне шанс задуматься над этим ещё тогда. Но знаешь, что я сделал?       Лука пожал плечами. — Я снова не придал этому значения. Как и лишениями всех моих друзей для того, чтобы я остался в живых.       Лука попытался что-то противопоставить таким укорениям Перси в сторону самого Перси. — Ты что, действительно никогда об этом не задумывался? Я сомневаюсь в этом, Перс.       Вместо него ответил Джейсон, до этого слушавший молча. — Задумывался. Мы все задумывались. И я тоже. Но только на короткое мгновение. Когда же время проходило, мы ничего не помнили и не вспоминали.       Не один Перси сомневался во всех своих действиях до. Джейсон тоже колебался. Возможно, не так сильно, как Джексон, но эти колебания эхом отдавались в его голосе, из которого пропала уверенность. — Мы отдавали должное на протяжении... Минут, часов. Может быть, даже дней. Но Лука, — Джейсон поднял на него глаза, — пожалуйста, не надо говорить, что этого достаточно. Этого недостаточно. И никогда не будет. Я... — Джейсон нахмурился. Из-за злости на себя. — Я знал, что Рейна была влюблена в меня. С появления в Лагере Юпитера. Но я никогда с ней об этом не говорил, считал это просто влюблённостью и не больше. Я не придавал этому значения. Потом просто исчез, оставив её один на один со всеми проблемами Лагеря. И не удостоил её ничем вообще.       Перси туманно кивнул. Луке на мгновение показалось, что он снова видит проседь в его волосах.       Нико почти всегда делал ровно то, что хотел. Он заставил Талию засомневаться в Артемиде. Он заставил Луку простить себя. И теперь, он заставил Джейсона и Перси спуститься с небес героизма на землю эгоизма. Вероятно, разница между Нико и такими, как Перси, Джейсон и другие герои была слишком явна. Джексон и Грейс легко могли выкинуть из головы цену вещей и стоимость жизни, то, как и почему всё есть, как есть. Но Нико никогда ничего не забывал. Он помнил всё. Он слишком хорошо знал цену всего. Заживали только его телесные раны, но не душевные. Быть может, в этом и заключалась причина отчуждëнности — он никогда ничего не забывал. Всякая боль оставляла на нём свой след, всякое отторжение оставляло свой слепок, каждое ранение дарило ему на память те шрамы, которые уже не заживут.       Лука встал. — И что дальше?       Перси отвлёкся от своих мыслей. Джейсон поднял голову. — В каком смысле? — Что вы будете делать дальше? Продолжите посыпать голову пеплом, надеясь на... На что вы вообще надеетесь? На то, что ваши ошибки сами себя исправят? Что кто-то вместо вас будет идти дальше, пытаясь не повторить свои прегрешения?       На него смотрели неуверенно. — Нет. Если вы хотите остановиться во всём — отлично! Но если вы хотите стать лучше, доказать себе, жертвам во имя вас, друзьям... Нико, что вы не забываете жертв во имя себя, то прислушайтесь. Не пытайтесь закопать себя в песке из костей. Я был на вашем месте. Меня судил я сам. И я сам даровал себе прощение. Никто, кроме вас, этого сделать в полной мере не сможет. Примите свои хорошие поступки, а таких было немало, и идите дальше. Выбор за вами, — Лука сверкнул глазами.       Перси раздражённо выплеснул: — Тебе это легко говорить... Доказать Нико. Конечно. Как я могу доказать ему это, если он... Он... — Перси глотнул воздуха, но вовремя заткнулся. Лука переспросил: — Он? Что он? Что ты хочешь сказать?       Перси ненароком обменялся взглядами с Джейсоном. Люк поморгал: перед ним как будто только что перешептались. — Джейсон, Перси? Что вы скрываете? — уже строже спросил Лука. — Ничего! Ничего, Лука. — Нет, не ври мне, — Кастеллан встал. Если это как-то было связано с Нико, то он должен был это знать. — Перси, когда мы направлялись к Алебастру, ты хотел что-то мне сказать. Я не ошибусь, если скажу, что ты хотел сказать о Нико? — Лука, я не хочу сейчас... — Перси нервно помотал головой. — И на свалке, до того, как он увидел Бьянку, ты подошёл к нам, — не ослаблял напор блондин. Он чем то напоминал следователя в камере заключённого на допросе. — Что ты хотел сказать? — Люк... — Я видел боль в твоих глазах. Нико мысленно удивился этому, как и я, — перебил Лука. Он попытался применить тот же трюк, что и ди Анджело: взглядом впился в глаза собеседника, не отводя свои. — Что ты знаешь о нём? Что ты скрываешь?       Перси замотал головой. — Ничего! Ясно тебе?! Ничего!       Голос Перси, до этого и так ослабевший, напоминал хрип. Лука решил, что переусердствовал. Джейсон почти выпрыгнул, переводя беспокойный взгляд с одного полубога на другого. — Ладно, Перси, я понял. Ничего так ничего, — Лука очутился у двери, но напоследок повернулся к сыну морей. — Подумай насчёт того, что я сказал. Джейсон, скоро мы отбываем. Соберитесь с духом.       Правда, он переусердствовал. Лука решил, что в будущем не стоит так на кого-то давить. Но он точно выяснил другое — Перси и Джейсон что-то знали о Нико, но раскрывать ему не хотели.              Алебастр всё так же смотрел телевизор, пока на фоне о чём-то разговаривали другие полубоги. Он почти с нежной грустью вспомнил времена войны Кроноса и олимпийцев, когда возглавлял своих собратьев. А ведь чем не похоже? Он и Лука живы, вокруг них множество полукровок, они ведут борьбу с общим врагом и за бравое дело...       Лео растянулся на полу, как в мае коты на дворе. — Ммм, тут почти уютно, — сказал латинос. — Почти? — отвлёкся сын Гекаты. — Сын Гефеста, тут куда лучше, чем в вашем хвалëном Лагере. Или Лагерях, не важно. Ни тебе богов над головой, которые испепелят, стоит тебе ошибиться, ни тесноты в покоях... — А ещё призрак комика, — хихикнул Лео. Доктор Клеймор, решивший скрасить своё существование игрой с Аннабет в шахматы, повернулся. — Комик? Ты издеваешься? — Или ошибаюсь. С кем не бывает, — пожал плечами парень. — И таких, как ты, тут тоже не было, — с напускной печалью протянул Ал, делая глоток кофе.       Через пол к ним влетел Нико. Он выскользнул прямо из-под ковра перед Алебастром. Тот от такой неожиданности зашелся кашлем с кофе. Всё прекратилось — разговоры, споры, смех, и даже телевещание.       Нико объявил: — Собирайтесь. Скоро уходим. — У тебя есть план? — вспрыгнул Лео на ноги. — Куда направимся?       В этот момент Люк присоединился к ним, оставив наедине Перси и Джейсона. Блондин, увидев Нико, почему-то насторожился. Может быть, это связано с их... Можно ли это назвать перепалкой?       На вопрос Лео Нико не ответил ничего. После произошедшего на свалке он совершенно точно изменился — в этом никто из Семёрки не сомневался. Он как будто стал ещё мрачнее и молчаливее.       Алебастр, видя уходящую возможность, оживился. — Эм, Нико, постой!       Ди Анджело кинул на него свой взгляд. Ал поспешил объясниться: — Я... Дело в том, что я хотел спросить — а что мне делать-то? Если монстры, которые напали на мой дом, не одни, и все под контролем вашего врага, то могут ведь прийти и ещё?       Нико кивнул. Фрэнк предложил: — Может, будешь в безопасности, если вернёшься в Лагерь. — Это определëнно последнее, что я сделаю, — огрызнулся сын Гекаты.       Луке в голову пришла мысль. — Мы ведь не знаем, что обнаружили охотницы на горе в Сан-Франциско? — Верно, — согласилась Аннабет.       Лука задумался над чем-то. Затем оценивающе оглядел Алебастра. — Алебастр, ты должен кое-что сделать. — Да?       Лука нахмурился. Вероятно, его тоже не радовало то, что он сейчас скажет. — Ты должен отправиться к охотницам в Калифорнии. Они должны были посетить Лагерь Юпитера. Может, они всё ещё там, или какая-то их часть. Расскажи им о том, что знаешь, и сам узнай, что раздобыли они. — В Лагерь? Юпитера? — с презрением повторил парень. Но Лука кивнул с уверенностью. — Я знаю, что тебе не нравится идея Лагерей. Но это может быть жизненно необходимо для нас всех. Пожалуйста, ты должен.       Торрингтон поразмыслил минуту над этой идеей. А затем ответил со вздохом: — Ну... Черт вас дери, так точно, генерал.       Люк слабо улыбнулся и поблагодарил сына Гекаты. Тот обвёл комнату глазами: — Так жаль покидать это место. Буду надеяться, что в моё отсутствие ничего с ним не произойдёт. Говард, ты уж проследи за этим.       Доктор Клеймор подплыл к нему, скрестив руки на груди. — Ты же не думаешь, что отправишься в это путешествие один? — Да ты же просто... — Алебастр хотел выговорить "дух", но Лео предложил: — Такой невзрачный?       Клеймор развёл плечами: — Мне всё равно. Я не могу отпустить тебя одного. Я дал слово твоей матери, и мне не хотелось бы превращаться в кого-то хуже. Но да, домик славный, не хочется его терять, — дух вздохнул.       Все начали паковать вещи. К ним присоединились уже готовые Перси и Джейсон, которые, Лука был уверен, о чём-то переговорили, когда он вышел. Кастеллан заметил, что сын Посейдона старается не смотреть в сторону Нико, как будто опасаясь чего-то. Только изредка его взгляд затуплялся на брюнете, и в нём отражалась та же боль и то же сожаление о сокрытом за пеленой разума, но Перси быстро приходил в себя и продолжал помогать друзьям. К несчастью, не достаточно быстро, чтобы сын Гермеса не заметил.       Хейзел подошла к Алебастру, который засовывал амброзию и нектар в свой рюкзак. У девушки в руках была всё та же книга, которую она достала до этого. Ал заметил её и усмехнулся: — Насчёт этой книги, забирай её себе, дочь Плутона. Раз тебя выбрала Геката, то она не сомневалась. Я её до дыр вызубрил. — Правда? — удивилась Хейзел.       Алебастр развёл руки в стороны, кашлянул в кулак и произнёс на латыни: — Sursum, auras! —выставив ладони вперёд.       Наверное, он хотел произвести совсем другой эффект, но вдруг Лео подхватил порыв ветра и пригвоздил к потолку, и тот ненароком поджёг его. Ветер развивал пламя, а Алебастр заворчал: — Когти Химеры! Погоди, секунду... — он пытался вспомнить заклинание, которое нейтрализовало бы пламя.       Нико, поглядев на жалкое зрелище, заставил огонь потухнуть. Мановением пальца он развернул ветер в противоположную сторону и заставил вылететь в окно. Лео упал бы на колени, но вдруг завис в воздухе, как в невесомости, после чего мягко опустился на пол.       Алебастр нервно сглотнул. Ему всегда было приятно осознавать, что он держит ситуацию под контролем, но ди Анджело своим появлением каждый раз показывал, что единственный, кто контролирует ситуацию — это он сам. Ему бы очень не хотелось начать конфликт с немым королём призраков.       Он повернулся к Хейзел. — Ну, однажды и сама научишься так делать. — Поджигать потолки? — Говорить "Спасибо", — поддел Торрингтон.       Нико стоял в углу с закрытыми глазами. Они должны были выходить в путь, желательно побыстрее, чтобы он утолил свою ненависть. Желание прикончить врага, кем бы он ни был, росло в геометрической прогрессии.       О, конечно отбытие Алебастра было необязательным. Он мог бы ментально связаться с Рейной, или Талией, или даже Артемидой, рассказать им про то, что они знают и так далее... Но нет. Это было бы не то, чего он хочет. Тем более, Алебастру будет лучше уйти отсюда для его собственной безопасности. Нико знал, что тот надолго в Лагере Юпитера не задержится, но к тому времени, с врагом и общей угрозой будет покончено.       Однако... Нико видел цель самого врага. Ди Анджело для себя утвердил — врага он прикончит. Но его цель... Она привлекала и его самого. Он, с тех самых пор, как увидел его жизнь и мысли, не забывал о них ни на минуту. И это было более, чем ясно. У них было намного больше общего, чем случайный человек мог бы подумать. Намного, намного больше. И из-за этого Нико хотел убить его ещё больше.       Итак, время перевалило за полдень. Все полукровки вышли из дома. Алебастр и доктор Клеймор с грустью бросали на него прощальные взгляды, ведь для них он был действительно домом в обоих смыслах, а не временным пристанищем. Алебастр и дух должны были держать путь на запад, а Лука, Лео, Перси, Аннабет, Джейсон, Пайпер, Хейзел, Фрэнк, Лео и Нико должны были направляться... Хороший вопрос. Судя по истории их противостояний с общим врагом, — на восток.       Торрингтон протянул руку Луке. — Я бы пошёл с вами, генерал... Но не хочу, — со всей серьёзностью проговорил сын Гекаты. Лука принял её и ответил: — Я понимаю. У тебя, в любом случае, есть работёнка. Надеюсь, ты доберешься до Лагеря Юпитера без проблем. — Насчёт этого... — доктор Клеймор подплыл к ним. — Разве они, узнав, что Ал противостоял богам пару лет назад, не нашпигуют его имперским золотом?       Хейзел достала из кармана запечатанное письмо и кинула Алебастру. — Для римлян рекомендательные письма — всё. Тут наши подписи, так что всё будет в порядке, — подмигнула девушка. — Рейна поймёт, что ты ценен. — Если ты потенциально спасёшь мне жизнь, Левеск, то спасибо, — Алебастр засунул письмо в карман. — А тебе за книжку.       Алебастр силой взглянул на остальных полукровок. Они вполне себе могли стать друзьями. За исключением Джексона, Аннабет и, вероятно, Джейсона. — Чао. Надеюсь, увидимся не скоро, — Алебастр развернулся к ним спиной. Он почти сделал шаг, когда увидел на земле перед собой чужую тень. Она, не отлипая от своей плоскости, медленно помахала своей лапой. Алебастр развернул голову в сторону Нико — у него как раз тени не было. — Нико, что за... — Ничего такого, о чём тебе стоит волноваться, — своим голосом проскрипела тень. Семёрка ухватилась за оружие. Нико снова потерял контроль, слетел с катушек? Но тень не нападала. — У меня есть к тебе просьба, Алебастр, — тень широко ухмыльнулась. — Когда встретишь охотниц, спроси у Сары Дрейк, использовала ли она наш дар-р-р...       Тень расхохоталась и оказалась на земле, перед Нико, где ей и положено было быть. Тот никак это не прокомментировал.       Алебастр сглотнул, но ответил: — Конечно. Не проблема. До скорого! — и торопливо зашагал в сторону Калифорнии, а Говард Клеймор плыл за ним.       Взгляды членов Поиска переводились с тени и на Нико, и обратно. Они не забыли схватки с ней и то, как легко она их размазала. Пленник Тартара направился на восток.

***

      Враг тащил за собой Колосса Родосского. Сколько миль осталось позади? Тысячи, десятки тысяч? С того самого момента, как он похитил её с острова. Но впереди оставалась финишная прямая, которую он обязан был пресечь.       Неожиданно для врага, внутри себя, под плащом, он почувствовал то, что не чувствовал так давно — сопротивление. Та человеческая, полубожественная и подавляемая его часть, силилась по какой-то причине пробудиться, показать зубы, доказать, что внутри что-то ещё живо.       Враг потерял на мгновение концентрацию. Колосс пошатнулся, силясь упасть. Враг напрягался, пытаясь вернуть контроль над собой. Но это выходило не просто. Спасибо Некроманту. Он всё равно что вскрыл его черепную коробку, копошился там, как червяк в рыхлой земле, узнал, что ему было необходимо и вылез оттуда. Такое вмешательство пробудило в нём его мысли — и одновременно с тем не его мысли, те, которые он пытался закопать тысячи лет как можно глубже, уничтожить информацию и личность, если это возможно, развоплотить своë и чужое сознание... Он слышал свой и чужой вскрик и стон, что эхом отдавался в ушах и в разуме.       Проклятый Некромант, Повелитель теней, король без трона, искуситель дьявола и, безусловно, его следующее, финальное орудие труда.       Сопротивление было подавлено. Вновь. Колосс воспарил над землёй и направился дальше, ведомый силой врага. А свет ждал своего момента, дабы погаснуть.