Полтора месяца до Рождества

Хлопок аппарации в коридоре и радостно рванувший туда пес возвестили, что его девочка дома. Малфой отложил газету, посмотрел на часы и недовольно повел плечами. Тоже мне «я только заскочу на работу и сразу же вернусь». — Зевс! Да что ты весь искрутился? — До его ушей донесся мелодичный смех. — Я понимаю, что ты, как никто, ждешь рождественского ужина, но сейчас только два часа дня! Гермиона заглянула в гостиную, сжимая в руках огромную стопку документов. — Прости, я немного задержалась. — Я заметил. — Голос прозвучал холоднее, чем он рассчитывал, и Грейнджер вздохнула, заметив проскользнувшую интонацию. — Прости, — пробормотала она еще раз, заходя в комнату и водружая эту кипу бумаг на обеденный стол. — Чарли перепутал адресатов в половине отчетов, и мне пришлось все перепроверять еще раз. — Так уволь этого дебила. — Малфой закатил глаза. — Зачем тебе нужны стажеры, которые не в состоянии выполнять даже примитивную работу? И это не объясняет количество документов в твоих руках. — Думала завтра утром поработать немного, — совсем смутилась девушка. «В Рождество? Охуенно. Просто охуенно. Ты совсем отдаляешься от меня». Конечно, он всегда знал, что Гермиона влюблена в свою работу, и не то чтобы он, когда с него спали все обеты, не ломал себе голову над тем, как бы остаться в ненавистном ему Министерстве и совмещать это с ведением дел семьи. Но даже для него это было слишком, а Грейнджер не собиралась его задерживать в месте, в котором он не желал быть. За что Малфой был ей благодарен. Он вернулся в мир финансов и сделок и делал то, что по его разумению и должен был делать: обеспечивать ее всем, чем она захочет. Если бы только у нее на это было время. В нового бездарного стажера он готов был бросить Аваду, просто приняв на себя упущенную работу природы по естественному отбору. — Я тебя понял, — кивнул он и развернул газету. «Холодно. Получилось слишком холодно», — мысленно поморщился Драко. На самом деле все было просто. Он нервничал весь последний месяц. Ровно с того самого момента, как купил это чертово кольцо, которое сперва через черную бархатную коробочку прожигало верхний ящик стола в его кабинете, а сегодня с утра — карман домашних штанов. Сперва он переживал, что кольцо ей не понравится или покажется слишком простым, хотя Нарцисса смеялась и уверяла, что Гермионе не нужен огромный булыжник на палец. Он и сам это знал, но все равно продолжал накручивать себя размером бриллианта ровно до того момента, как в голову шарахнуло другое: «Она откажется. Ты торопишься. Она развелась всего лишь год назад и не захочет нового предложения руки и сердца. Она не доверяет тебе до сих пор». И вот это выглядело в его глазах обоснованно. Конечно, у Драко были от нее секреты. Первый — уже в конце января, когда Гермиона спустя несколько дней повышенной напряженности и нервозности сказала о том, что появился Рон, который сперва просто не давал ей прохода с просьбами вернуться, а после отказов зачем-то начал шантажировать той самой сценой в кабинете, когда он застал ее с грязным Пожирателем смерти около рабочего стола. Гермиона не могла знать, что Малфой на всякий случай собирал по крупицам всю информацию касательно ее бывшего мужа, подозревая, что тот захочет ее вернуть. Или навредить. И он предпочел бы, чтобы она и не знала, потому что она как раз попросила его не вмешиваться и сказала, что все уладит сама. Драко открыл рот, чтобы ответить, что будет делать то, что считает нужным, особенно в данной ситуации, но Грейнджер выглядела такой уставшей и расстроенной, что он просто покладисто кивнул. Да и шантаж она бы не одобрила, но Малфою было откровенно плевать на методы, которые уберегут ее от отвратительных лап бывшего. В тот же вечер слизеринец в ярости аппарировал на окраину Лондона, чтобы бесцеремонно ворваться в маленькую квартиру, которую снимал Уизли. Его тогда чуть не стошнило от царящего бардака в помещении, и он еле сдержал желание ударить рыжеволосого, потому что понимал, что раньше за порядком следила исключительно Грейнджер — его любимая Грейнджер, — без которой бездарный Вислый теперь погибал в быту. Поделом. Малфой был уверен, что Гермиона не вернется к бывшему мужу, но для него имел значение даже лишь сам факт того, что Уизли рискнул попытаться забрать ее обратно. И этого слизеринец не то что не мог стерпеть, но и не собирался. Он с наслаждением по-хозяйски прикурил и швырнул на стол копии документов, содержащие в себе подлинные данные о концентрации запрещенных веществ в крови рыжеволосого ублюдка перед его дебютом вратаря в «Пушках Педдл». — Ты, конечно, и сам скоро вылетишь из этой бездарной команды, потому что ты сам еще более бездарен и не смог попасть даже в нее без стимуляторов, — спокойно заявил он, пока Рон оторопело смотрел на документы. — Но я могу весьма ускорить этот процесс. Оставь ее в покое немедленно, или завтра же репортеры с радостью вцепятся тебе в глотку. Скитер я натравлю на тебя лично… И если еще хоть раз тебе зачем-то понадобится обратиться к своей бывшей жене, обращаться ты будешь через меня. И поверь мне, я найду любую грязь в твоей жизни и сделаю ее достоянием общественности, раз ты сам не погнушался шантажом Грейнджер. Ты просто мразь, которая была недостойна учиться с ней на одном факультете… К удивлению Драко Гермиона все завершила сама со своей стороны одним воистину смелым гриффиндорским поступком, которого он от нее совершенно не ждал. Она никогда не просила у него ни кната, а подарки принимала всегда с нахмуренными бровями, но робко постучалась на следующий вечер в его кабинет с вопросом, мог ли бы он отдать баснословную для нее сумму в пятьдесят тысяч галлеонов, чтобы все закончилось окончательно. Драко прищурился и кивнул, понимая, что Грейнджер не повелась бы на шантаж, и заинтересованно выписал чек, не задав ни единого вопроса под ее взволнованный шепот: «Я уверена, что получится, я все просчитала. Нет, больше не надо. И так много. Потерпи до субботы, все узнаешь». И весь вечер субботы он старательно мысленно контролировал готовую упасть на пол челюсть, в то время как ладонью придерживал Гермиону за талию на огромном благотворительном вечере под сотнями вспышек фотоаппаратов. Грейнджер была завсегдатаем на таких мероприятиях, собирая деньги на различные проекты своей звездной фамилией. А теперь она публично появилась с Малфоем в том же самом роскошном зеленом платье, что и на корпоративе, мило не забыв про его подаренные на Рождество сережки. Как личный бонус для него. Спокойно и уверенно общалась с организаторами и посетителями, не отпуская спутника ни на шаг от себя, разве что за шампанским. Драко сказал бы, что со стороны смотрелось, что она благосклонно позволяла ему касаться ее, ласково смотря в ответ. Нюанс заключался в том, что перед входом в огромное и величественное здание эта ведьма, решительно сверкая глазами, грозно прошипела, что если он посмеет убрать руку с ее талии больше, чем на несколько минут, она наложит на него Империус и будет дальше делать с ним вообще все, что ей вздумается. Слизеринец чувствовал, что на их пару направлены сотни глаз и объективов, от которых он все равно старался охранять Гермиону все это время, ненавидя и с комом горечи проглатывая свою репутацию, стараясь не замарать гриффиндорку вместе с ее карьерой в этой грязи. Словно это хоть как-то стерло бы с ее предплечья клеймо, оставленное его семьей. Она решила иначе. За один вечер обелила его репутацию своей, открыто рассказав совместным появлением о том, что они встречаются. А когда она со сцены невозмутимо объявила о щедром пожертвовании младшего Малфоя в размере пятьдесят тысяч галлеонов в больницу Св. Мунго, у магической элиты не оставалось никакого выбора, кроме как окончательно принять его обратно, в то время как он сам бесповоротно понимал собственного пса, который ласковым ковриком и с немым обожанием в глазах стелился к ногам этой гриффиндорки. — Ты же понимаешь, что ты наделала? — прохрипел он в прихожей, когда они вернулись домой, и нервно ослабил давление тугой бабочки на шею. — Завтра все газеты без исключения будут мусолить наши отношения. Все до одной, Гермиона! — Конечно, понимаю, — кивнула ведьма в ответ, с облегчением скидывая туфли. — Поэтому позаботься, чтобы Скитер выбрала колдографии, которые мне понравятся. — Зачем ты это сделала?.. Грейнджер нахмурилась и подошла вплотную, обвивая его шею руками, и он видел, что хмельной блеск от шампанского в ее глазах проявлялся все сильнее. Светский раут тоже потребовал от нее выдержки, после которой она судорожно позволяла себе сейчас расслабиться. — Мне до оскомины надоело скрывать, что мы встречаемся, особенно с учетом, что все Министерство и так перешептывается о нас. — Она чуть нервно повела плечом. — Если хочешь проще: я люблю тебя, и мне надоело это прятать, словно мы не имеем права на отношения. Тогда он остолбенел на добрых несколько десятков секунд, прежде чем унести ее в спальню, чтобы уже там срывать с губ новое признание снова и снова. До беспамятства. Второй его секрет случился весной, когда он, практически не объясняя причин, провел несколько выходных вне дома. Врать не хотелось, но и давать ложных надежд тоже. Малфой был одержим идеей вернуть память родителям Грейнджер, желая этим хоть частично искупить свой собственный проступок. Получив к марту ответы от всех интересующих его клиник и выбрав лучшие, ему нужно было теперь встретиться лично со специалистами, которые готовы были взяться за качественный Обливейт от Гермионы. Драко просил разрешение на порталы напрямую у Кингсли — точнее, требовал, разыскивая по миру лучших целителей, чтобы полностью вернуть воспоминания ее родителям. И только когда он был практически уверен, что метод лечения, собранный по крупицам командой врачей при его участии и личном контроле, поможет, а она подошла к нему с дрожащими губами и вопросом, что между ними происходит, он признался. Лечение действительно сработало, и его девочка полностью обрела своих родителей обратно, рыдая от счастья на его плече в коридоре одной из лучших клиник Германии. А теперь у него был третий секрет, который гнетом лежал на плечах, заставляя нервничать и выискивать в каждой ее задержке в Министерстве подтверждение того, что она к нему охладела и что ей не просто не нужно кольцо с предложением руки и сердца, которое и так давно ей принадлежало, но и сам он ей не нужен. И он не знал, что ему делать, потому что раз за разом готов был отменять любые важные деловые встречи, чтобы провести вечер с ней. Но Гермиона задерживалась все чаще и дольше. И если раньше он мог спокойно зайти в девять вечера в ее кабинет с ужином в бумажном пакете из ближайшего ресторана, то теперь он не был сотрудником, и ему оставалось ждать ее дома, с усилием заставляя себя погрузиться в свою работу. Насчет Рождества он убедил Грейнджер в идее, чтобы Нарцисса и ее родители прибыли в само Рождество, а не в сочельник, аргументируя это тем, что он хотел провести, как и год назад, этот день только с ней вдвоем. Манипуляция удалась. На самом деле Малфой действительно желал почувствовать еще раз что-то то волшебное, что встретило его год назад в ее квартире. Неуловимое чудо, прячущееся за запахом хвои, смешивающееся с шумом возни животных и мерцанием магловских гирлянд на елке. Несмотря на то что тогда он формально получил только возможность все исправить, рождественская магия пряталась в каждом отблике стекла на бокалах с вином и звучала в ее смехе. Он никогда не думал, что может быть так хорошо и спокойно. Сколько раз он был в этой квартире? Пять? И на шестой раз он словно пришел домой. И теперь хотел ощутить это чувство снова. Когда существуют только они, не считая назойливых питомцев. С небольшой разницей, что теперь они собирались встретить Рождество у него дома, в котором Гермионе и Живоглоту вроде бы тоже было комфортно. Вторая причина крылась в том, что он не знал, как поступить правильно. Предложение казалось максимально интимным моментом, который только для двоих. Интимнее любого соития в самой развратной позе. И он боялся, что Гермиона не посмеет сказать «нет», когда будет слышать радостные вздохи ее родителей. А последнее, что ему требовалось, так это ответ «да» под молчаливым давлением присутствующих. Становиться второй версией ее бездарного муженька он не собирался. Пусть она откажет ему в спокойной обстановке, и никому из них не придется прятать подступившие к горлу эмоции. Конечно, он рисковал испортить этим сам праздник в принципе, но он не мог больше ждать и готовил себя к отказу, подбирая убеждения, что все в порядке и они могут остаться просто парой и дальше, если она не хочет большего или не готова к нему. Драко опустил газету под легкое щебетание Грейнджер, которая уже переоделась в домашнюю одежду и с азартом наряжала разлапистую елку. — Хочешь, я вернусь в Министерство? — Он встал и подошел к кухонному шкафу, чтобы достать пакет с кофе. — Зачем? — Гермиона недоуменно наморщила нос и полезла под диван за закатившимся елочным шариком. Малфой рассерженно вздохнул и повернулся для какого-нибудь едкого ответа. Ей серьезно было наплевать на то, что она отдалялась со своей гребаной работой? Или она совсем не скучала по принесенным им картонным стаканчикам? Готовая сорваться с языка фраза так и осталась непроизнесенной, потому что он сухо сглотнул, рассматривая в профиль изгиб спины и соблазнительно оттопыренные ягодицы в обтягивающих джинсах, в то время как их владелица прогибалась все сильнее, потянувшись под диван за игрушкой и моментально сводя его с ума в желании оказаться на коленях за ней и рвануть вниз эту чертову плотную ткань. Грейнджер возвращалась из Министерства поздно и уставшей, и Малфой не хотел выглядеть одержимым маньяком, которому нужно от нее лишь одно. Но отсутствие секса за последние две недели сказывалось само собой, и физиология взяла свое: кровь стремительно начала приливать к паху, покидая мозг. — Тебе помочь?.. — Голос прозвучал хрипло, и Гермиона обернулась, недоуменно нахмурившись от интонации. Скользнула взглядом по его напряженному лицу, опустила глаза ниже, на секунду изумленно расширив их, а потом заломила бровь и прикусила губу. Драко раздосадованно отвернулся, понимая, что тонкая ткань домашних штанов не скрыла явное возбуждение, причиняющее уже ощутимый дискомфорт. Оперся ладонями на край стола и закрыл глаза. Все шло не так, и именно сегодня. Сзади раздались легкие шаги, а потом знакомые ладони прошлись по подрагивающим мышцам спины и скользнули вдоль ребер, обнимая. — Соскучился? — Ее голос был пропитан нежностью, и он чуть выдохнул. — А то не видно, — раздраженно бросил в ответ и повернулся. — Ты злишься из-за того, что я столько времени пропадаю на работе в последнее время? — Гермиона свела брови к переносице, и он осилил все-таки раскрыть рот. — Нет. Точнее, да. Я знаю, насколько тебе важна работа, и не хочу вставать между тобой и ней, но в последнее время ты совсем отстранилась, и я не знаю, нужно ли тебе вообще все это. — Малфой неопределенно махнул рукой. Вести диалог со стоящим членом, забравшим на себя отток крови из мозга, было совершенно неудобно со всех сторон: что физиологии, что приличий. — Даже так? Ты серьезно задался вопросом, нужны ли мне отношения с тобой, я правильно понимаю? — Грейнджер недоуменно прищурилась. — Нет, — буркнул он из упрямства. Вот еще, будет он признаваться окончательно в своей слабости и страхе потерять ее, когда и так наверняка выглядел жалко в ее глазах со своей неуверенностью, в то время как безымянные поклонники все кому не лень время от времени продолжали присылать ей в Министерство письма с признаниями в любви, желая забрать у него самую умную и красивую ведьму столетия. Фанатов у Гермионы Грейнджер хватало. — Драко, — выдохнула она, притягивая его ладонями за шею ближе к себе. Все она сама поняла и сделала выводы. И сейчас жарко шептала, притягивая его губы ближе к своим: — Тебе не о чем переживать, Мерлин, о чем ты вообще. Да, на пару недель я пропала на работе, прости. Но это скорее ты почему-то закрылся от меня с месяц назад, и я спешно решала проблемы, чтобы моя история не повторилась. — О чем ты говоришь? Какая история? — Ну… как с Роном… — поморщилась Гермиона, и он зло прижал ее к себе, игнорируя то, что ее тело оказалось вдавленным в возбужденную плоть. — Я хоть раз дал тебе за этот год повод засомневаться в моей верности? — раздраженно бросил он. — Почему ты ставишь меня в сравнение с этим придурком? Хоть раз дал повод, ответь мне? Грейнджер покачала головой, становясь серьезной. — Нет, но я и сама начала считать, что моя работа забирает у меня слишком много времени. Особенно мне это стало очевидным, когда ты покинул Министерство и мы стали реже видеться. Я открыла вакансию своего заместителя, чтобы снять с себя часть обязанностей, и все это время готовила подходящего человека, вот и все. — Почему не сказала? — недоверчиво выдохнул Малфой, чуть отстраняясь. — Сюрприз хотела сделать на Рождество, — виновато пробормотала гриффиндорка. — Я помню, ты уговаривал меня поехать в феврале в Италию на венецианский карнавал, и хотела сегодня вечером сказать, что у меня точно получится. Кингсли позавчера одобрил предложенную мной кандидатуру, и я точно смогу взять отпуск на это время. Драко упорно искал подвох. — И кого ты все это время допоздна готовила быть своим заместителем? Гермиона лукаво улыбнулась. — Алисию. — Герберт? — Малфой распахнул глаза. — Серьезно? — Да. Она прекрасно справляется со всеми организационными вопросами, а я ее посвящала в более тонкие нюансы работы отдела, ну, и мы с Гарри подтягивали ее навыки по обращению с опасными артефактами до приемлемого уровня, чтобы ее кандидатура Кингсли наверняка тоже устроила… Ты же мог просто спросить, раз так накручивал себя… Джинни вон сразу спросила у Гарри, почему он задерживается допоздна, и радостно поддержала идею… даже перестала таскать меня перед Рождеством по магазинам. — Я не накручивал, — упорно пробурчал Драко, расслабляясь под движениями ее ладоней по его шее и плечам, словно приглаживающих невидимые шипы. «Может, ты и замуж за меня выйдешь, раз у нас все хорошо?» Пальцы Гермионы опустились вниз, скользнули под футболку и прошлись по животу, заставляя напрячься мышцы пресса, лаская, чуть царапая. — Ну и что ты делаешь со мной? — вздохнул слизеринец, наконец-то сжимая ее ягодицы ладонями, и притянул к себе обратно. — Меня бесят твои джинсы, тебе лучше без них. Грейнджер ответила глубоким жадным поцелуем. Таким, от которого рассудок стремительно отключался, уступая место животным инстинктам — точнее, одному: обладать ей. Но она почти сразу отстранилась, вырвав недовольный стон из его легких. — Чш-ш… — Изогнула бровь, в то время как дымка желания туманила ее яркие карие радужки. — Потерпи, я просто хочу извиниться… Ладошка скользнула ниже по бедру, случайно задев пальцами краешек бархатной коробки в кармане, и Драко на остатках разума рвано выдохнул: — Подожди! — судорожно доставая ее и пряча в ладони, чтобы оттолкнуть за свою спину на стол. Не хватало еще Грейнджер узнать о предложении руки и сердца настолько нелепым способом, стоило бы ей проявить излишнее любопытство к данному предмету. Ну, или когда коробочка по воле еще более нелепого и злого случая вывалится к ее ногам в тот момент, когда она приспустит штаны и получит его желание связать ее узами брака в комплекте с прилагающимся к нему каменным членом в зажатой ладони. — Что это? — рассеянно пробормотала девушка, и он впечатался в ее губы поцелуем и насильно положил ладошку на возбужденную плоть, отвлекая от лишних размышлений. — Ничего. Просто продолжай. — И не сдержал хриплого выдоха, когда ее пальцы послушно сжали пульсирующий твердый ствол, даря хоть какое-то облегчение от прикосновения. Гермиона быстро избавилась от мешающей ткани и, мазнув еще пару раз языком по его губам и игриво приподняв бровь, опустилась на колени. Малфой сглотнул, нетерпеливо запустил руку в мягкие каштановые волосы и обхватил второй ладонью основание члена, оттягивая крайнюю плоть, чтобы на этот раз ее язык прошелся по нежной коже головки. Толкнулся в приоткрытый рот с зацелованными красными губами — и дальше просто задыхался от переполнявшего возбуждения и физических ощущений, жадно смотря и впечатывая в память эту картинку. Его потрясающей ведьме явно нравилось то, что он с ней делал, и он сходил от этого с ума окончательно. С первого же секса Драко чувствовал в гриффиндорке сильную страсть и проявляющееся бесконтрольное желание брать свое — и так же без остатка отдаваться. Это явно читалось во всех порывистых движениях, в дрожащих от нетерпения кончиках пальцев и поцелуях, которые по напору часто не уступали его собственным. И, с одной стороны, насколько сильно слизеринец ненавидел рыжеволосого кретина, который пренебрегал Гермионой, настолько же сильно, с другой стороны, был ему благодарен, что тот не разглядел этот темный сильный огонь и не смог его разжечь в ней, потому что иначе он костьми бы лег, но никогда не посмел отдать ее кому-то еще. С третьей стороны, грело зарождающееся чувство, что Вислому и не удалось бы довести Грейнджер до такого состояния в постели, потому что она никогда и не хотела его настолько сильно. Не любила. Подсознательно оставляя Малфою все это время вести роль своего первого. Какое-то время слизеринцу потребовалось, чтобы она привыкла к спонтанному сексу. Гермиона изумленно распахивала глаза, когда утреннее приготовление кофе или омлета заканчивалось тем, что он вжимал ее своим телом сзади в кухонный стол, недвусмысленно давая понять, что завтрак откладывается, а в Министерство они оба опоздают. Совершенным откровением и шоком для нее стало проснуться от оральных ласк, но она тогда справилась с собой и вместо того, чтобы потеряться в панике и смущении, предпочла через десять минут потеряться в сильном оргазме, выгибаясь навстречу его языку между своих ног. Ведьма быстро училась, и, когда в первый раз она вломилась в его кабинет вечером хоть и со стыдливым румянцем на щеках, но заявила, что давно уже хочет, чтобы он взял ее на своем огромном столе из красного дерева, Малфой понял, что особых границ между ними больше не осталось. Сразу следом, пока он охотно исполнял ее просьбу, он осознал и то, что теперь хотел претендовать на большее, на следующий рубеж, до которого следовало запастись терпением, чтобы не отпугнуть свою желанную добычу. Его хватило почти на год. «Стань окончательно моей, что тебе это стоит?» — Медленнее, — прохрипел Драко, понимая, что иначе сам не остановится, двигая бедрами навстречу ее рту, и что его желание доставить ей удовольствие в ответ неудержимо разбивается о потребность организма, который говорил ему, что он не удержит в себе переполнявшее его напряжение и накопленное возбуждение и вот-вот кончит. Грейнджер на эту просьбу только отрицательно слегка мотнула головой и продолжила еще быстрее насаживаться на член почти до самого основания, игнорируя явно неприятные ощущения, когда головка упиралась ей в заднюю стенку горла. — Блять… да что ты… — потерянно выдохнул Малфой, непроизвольно закинул назад голову, отдаваясь во власть подступающему оргазму, и окончательно потерял над собой контроль, сжимая локоны волос и вбиваясь глубже и сильнее. За лихорадочным стуком сердца он, наверное, почти утробно рычал, изливаясь спермой в ее горло, сходя с ума и подыхая от дрожи, пронзившей тело крупными судорогами. Он даже не был уверен, что не упадет на колени без сил, и как-то смог опереться ладонью на стол, все-таки нашарив поверхность дрожащими пальцами. Вторая ладонь отпустила мягкие пряди на затылке и судорожно гладила ее линию челюсти, благодаря за удовольствие, пока он сам не мог вымолвить ни слова, медленно приходя в сознание, а на внутренней стороне закрытых век все еще взрывались фейерверки. — Я так понимаю, что тебе понравилось, — раздался снизу чуть дрожащий, но довольный голос. И на излете сильнейшего физиологического удовлетворения Малфой отпустил себя, ослабив заодно нервное напряжение последнего месяца, бездумно кивнул и добавил: — После такого у меня вообще нет вариантов не жениться на тебе… Ему потребовалось несколько долгих секунд, чтобы осознать сказанное, и он в ужасе опустил глаза, сталкиваясь с ошарашенным взглядом Грейнджер. В горле пересохло. Худший сценарий предложения руки и сердца было сложно представить. Сделал все красиво, ай да молодец. Он судорожно натянул штаны, одновременно второй ладонью грубо подхватывая девушку под мышку, и рванул ее вверх, прижимая к себе. Гермиона молчала, и Малфою ничего не оставалось, кроме как собрать всю свою волю в кулак, чтобы на выходе все равно получилось сиплое: — Мерлин, я… не… — Не это имел в виду… — послышалось тихое в ответ. — Все в порядке, Драко, я поняла, что ты хотел сказать. Все было совсем не в порядке. И ни хрена она не поняла. Падать на одно колено было уже поздно и максимально тупо, и Малфой чувствовал, что покрывался красными пятнами от неловкости, проклиная себя всеми известными матерными словами. «Мда, любая же девушка мечтает о таком романтическом моменте сразу после того, как партнер едва успел вынуть член у нее изо рта. Особенно Гермиона Грейнджер». Драко сухо сглотнул, закрыл глаза на секунду, а потом обхватил ладонями лицо Гермионы, вынуждая смотреть на него. — Именно это я и имел в виду… Но… я настолько потерял от тебя голову, что не смог нормально сделать даже такую простую вещь… Я сейчас сказал ровным счетом то, что хотел сказать. Просто получилось все опять неправильно… Шок в широко распахнутых карих глазах повергал его в ступор, но отступать было поздно. — Я не прошу от тебя сейчас ответа, просто подумай над этим… — выдохнул он. — Я не буду ни торопить, ни принуждать, просто подумай. Если вдруг ты захочешь… и я не стану просить тебя поменять фамилию, раз тебе это важно. Мне все равно. Я просто буду ждать, если ты захочешь, чтобы ты… чтобы я был твоим. Сколько тебе потребуется времени. Хорошо? — Ты… что ты вообще такое говоришь? — тихий шелест, робкий, еле ощутимый, коснулся его ушей. Драко мысленно рявкнул на себя, потому что даже гребаное кольцо он до сих пор не удосужился предоставить. Лихорадочно ладонью сзади нашарил эту проклятую бархатную коробочку и… все шло настолько плохо, что он просто открыл ее и нервно прошептал: — Грейнджер?.. Она оторопело смотрела на кольцо, а потом три… два… один… и слезы потекли из-под ее опущенных век, хотя она явно старалась их сдержать. «Кретин, ты необратимо испортил момент, о котором явно мечтает любая девушка. Все должно было быть красиво, романтично и все такое прочее. Чтобы так накосячить, Рождества можно было и не ждать». — Прости… — прошептал он еще тише. — Я обещал, что ты не будешь из-за меня плакать, но снова облажался. Я не хотел, чтобы все так получилось, и тем более не хотел обидеть и расстроить тебя. Я думал сделать это вечером, просто… так получилось, понимаешь… я нервничал весь последний месяц и случайно это ляпнул раньше. Я хотел сделать все правильно и красиво, как ты бы и хотела. У меня и в мыслях не было… Гермиона внезапно резко подалась вперед, обхватила руками его спину и продолжила плакать дальше, уже пряча лицо у него на груди. — Мерлин… — Малфой совсем сбился с толку. — Ты… простишь меня? Сможешь простить?.. — Я возьму твою фамилию, — всхлипнула гриффиндорка, и он открыл рот. — Что? — Я хочу взять твою фамилию, если ты говоришь серьезно… — уточнила девушка сквозь прорывающиеся рыдания. — Я вообще не ждала, что ты это предложишь и тем более так скоро… — Что? — Он сам себе все больше казался дебилом, но не мог не переспросить, не понимая, не веря. — Глупый… — Мокрое пятно на футболке увеличивалось, она не переставала всхлипывать. — Совсем ничего не понимаешь… От счастья девушки тоже иногда плачут. Просто заткнись и обними меня… *** К вечеру сочельника он все еще был сбит с толку и до конца не верил в то, что эта ведьма теперь будет принадлежать ему полностью. Она с серьезным лицом взяла с него одно-единственное обещание, кота в мешке, пока он судорожно соглашался на все что угодно, стоило ей протянуть руку, чтобы он надел заветное кольцо на палец. — Вот даже не смей мне стирать память после этого предложения, чтобы исправить ситуацию, — заявила гриффиндорка и расхохоталась, откидывая голову назад, перекрывая окончательно своим смехом все его сомнения и совершенные ошибки. — Поверь мне, меня и так все абсолютно устраивает. И твое выражение лица сейчас бесценно. Малфой тогда с облегчением выдохнул и прижал ее к себе, до бесконечности гладя мягкие пряди волос и неся какую-то белиберду, на которую никогда не был способен до этого момента в принципе. Весь оставшийся день глаза Грейнджер сияли, смешивая в себе блеск слез и счастья, и он не мог ей налюбоваться, не веря своему собственному счастью, которое с ним случилось. — Держи. — Драко подошел сзади и отдал ей бокал с вином. Гермиона умиротворенно смотрела на падающий мягкими хлопьями снег за окном. — Спасибо. Он заметил, что, забирая бокал, она украдкой бросила очередной взгляд на обручальное кольцо. Слизеринец подмечал сегодня каждый из этих взглядов. — Нравится? — все-таки не выдержал он, обнимая Гермиону за талию и прижимая спиной к себе. — Очень, — она кивнула и откинула голову назад на его плечо. — Оно идеальное. Правда. Внутри хором замурлыкала от удовольствия добрая сотня котов, и Малфой прижался щекой к виску Грейнджер. — Знаешь, я счастлив, что ты со мной, — коротко признался он, вглядываясь в снежинки, кружащиеся в теплом свете фонарей. — Я тоже. — Гермиона накрыла ладошкой предплечье, обхватывающее ее талию. — Второй раз подряд в Рождество вместе с таким волшебным снегом со мной случается самое настоящее чудо. Ты только не смейся… это глупо, но мне иногда кажется, что словно в мире есть какая-то другая магия, которая может произойти только в сочельник. — Не глупо. — Драко прижался губами к ее виску, чувствуя слабое биение венки под ними. Потому что он был полностью с ней согласен.