Четвёртого не будет

Антон не знает, в какой момент его жизнь настолько диаметрально поменялась, но, в целом, его все более чем устраивает. Ещё полгода назад он брал все возможные ночные смены в ресторане быстрого питания, чтобы были деньги на съёмную студию, спал днём, вкалывал ночами, почти не виделся с друзьями и мечтал о каком-нибудь грузовике с папиками, чтобы избавить его от бед, а сейчас он сидит в одном из лучших ресторанов Парижа и вертит нос на предложенное шампанское — он такое не пьет. Случилось все донельзя банально: даже богатым людям иногда хочется чего-то дешёвого и вредного, так что Антон едва ли удивился, когда в одну из ночей уже глубоко за полночь явно дорогая тачка припарковалась сбоку от ресторана, в котором он работал, и в зал зашёл мужчина. Головы на две его ниже, с, можно сказать, бородой и странной прической-кичкой, в дорогом костюме, с галстуком и в модных очках. Заказ банальный: бургер, газировка и несколько соусов. Антон старался не палиться, потому что неприлично, а вот посетитель наоборот — не сводил с него глаз все время. И это смущало. Потом — предложение посидеть следующим вечером где-то, где Антону не нужно будет думать о том, что он стоит за кассой. После — поцелуй на переднем сидении машины, которая стоила больше, чем Антон заработал бы за всю жизнь. А затем — знакомство с Арсением. И это стало отправной точкой всего. Антон чувствует, как горят щеки, и старается лишний раз не елозить, потому что присланная утром вместе с костюмом и адресом мероприятия пробка то и дело смещается, заставляя сжимать край салфетки. Сережа сидит напротив, бросает на него довольные взгляды и невозмутимо ест, словно ничего не происходит, и лишь ухмыляется, когда Арсений кладет Антону ладонь на колено, заставляя вздрогнуть. — Арсений… — М? — Здесь слишком много людей. — Мне остановиться? Сережа пристально за ними наблюдает. Антон делает глоток вина. — Нет. Выше, любимый. Он разводит колени, чтобы его нога была ближе к Арсению, и облегчённо выдыхает, когда тот скользит пальцами вверх по колену к бедру. Кожа покрывается мурашками, и так слишком чувствительная от игрушки внутри, а тут ещё очевидный страх быть пойманным, который почему-то больше вызывает возбуждение. Сережа не отводит глаз от лица Антона и только шире улыбается, когда тот ставит бокал, кладет обе ладони на стол и впивается пальцами в край, стараясь удержать себя в реальности, в то время как рука Арсения методично и уверенно поглаживает его пах. Хочется сильнее расставить ноги, прогнуться, толкнуться, а лучше спустить узкие штаны, чтобы пальцы касались напрямую, но нельзя. Только сгорать в их персональном на троих аду греха. Ещё несколько минут Арсений изводит его, а потом безмятежно наклоняется к его уху и негромко спрашивает: — Тебя это завело? Антон облизывает губы. — Нравится делать что-то подобное в людном месте? Он вдыхает глубже. — Ты возбудился от моих действий? — Ты хочешь, чтобы он сейчас не мог идти? — хмыкает Сережа и делает глоток сока. — Все оплачено, можем ехать прямо сейчас, если вы не захотите задерж… — Нет, — Антон тянется вперёд и цепляется за ладонь Серёжи. — Вы. Оба. Меня. Сейчас. Мы едем. Арсений поворачивает его лицо к себе за подбородок и ухмыляется. — Первый и последний раз, когда тебе разрешается командовать, любовь моя. — Извинюсь на коленях, — обещает Антон, вытирает губы и, встав, поправляет пиджак. — Не заставляйте меня предлагать себя вам прямо тут на столе. — А ты можешь? — Сережа разглаживает галстук. — Оставь границы его возможностей хотя бы до машины, — пресекает его Арсений, кивком прощается с официантом и первым направляется к выходу из зала. Сережа кладет ладонь Антону на талию и идёт следом, чувствуя на себе взгляды всех присутствующих.

***

Антон готов. Для них, в целом, он вообще всегда готов, а сейчас, проходя почти полдня с пробкой и заведенный донельзя, его и вовсе можно не готовить — прямо так сразу, желательно до упора и жёстко. Но его мужчины не такие — они все равно тратят время на то, чтобы дополнительно раздраконить его поцелуями, касаниями и шепотом. Сережа лежит на кровати и давит ему на затылок, заставляя брать глубже — впрочем, Антон и не против, — пока Арсений лежит грудью на краю кровати и изводит Антона языком: лижет между ягодиц, оттягивает их и напористо гладит анус, скользя по кругу. До них Антон римминг не понимал, но сейчас это обязательный пункт каждой их близости. Они даже дошли до того, что он может кончить только от языка в заднице, член ему нужен после передышки. И сейчас он стонет с членом во рту, тщательно следя за зубами, и мысленно благодарит дьявола за Попова и его язык. Вряд ли бог был столь милостив, так что от души, рогатый. В какой-то момент к языку добавляются сразу два пальца, и Антон реагирует сразу: выгибается так сильно, что поясница начинает ныть, и шире разводит колени. Он блядь, но в хорошем смысле — только для своих мужчин и, в принципе, исключительно из-за того, что они помогли ему раскрыться и разобраться в своих желаниях и потребностях. Они начинали осторожно: предлагали, объясняли, заводили, готовили, прислушивались и, наверное, даже не догадывались, что в какой-то момент он будет согласно кивать на любую их идею, даже не дослушав, потому что знал, что, во-первых, его точно подготовят, и, во-вторых, ему точно понравится. Вот и сейчас Антон мурлычет от того, как Сережа тянет его за кудри, пошло и грязно вылизывает его член, глядя ему в глаза, и виляет бедрами перед лицом Арсения. Хочется завести руку назад и вжать его в себя, чтобы тот уже хорошенько трахнул его языком и губами, но тогда он упадет, так что пока терпит. Впрочем, Арсений и так чувствует его настроение и начинает вылизывать его с таким напором, что приходится отвлечься от члена Серёжи, чтобы ненароком не сделать больно. Он стонет громко, тонко, бормочет что-то грязное, как им нравится, и на автомате дрочит Серёже, пережимая у основания и сдавливая яйца, как тот любит. В нем — язык и уже четыре пальца. В голове горит так ярко, что слепит, но он не думает — он принадлежит им, он разрешает, можно. — Ты ведь хотел нас обоих? — Арсений накрывает его тело своим, и Антон позорно скулит, ощутив чужой член на пояснице. — Д-да. — Это и будем мы оба, — пауза. Антон задерживает дыхание. — Одновременно. Пиздец. В голове проносятся видео, которые Антон в тайне сохранял к себе в папку, и там было столько записей с двойным проникновением, что он с лёгкостью может представить, что будет происходить, но одно дело представить, а другое — почувствовать, быть частью процесса. Он медленно кивает и распрямляется. От члена до губ тянется ниточка слюны, и он собирает ее пальцами, облизываясь. Сережа опирается на локти и смотрит на Арсения. — Всё-таки решился? — Почему нет? — Но сначала я хочу ещё и сам его подготовить, — Сережа встаёт, обходит кровать и шлёпает Антона по бедру. — Вставай. Тот мгновенно поднимается и смотрит на него выжидающе, а потом разворачивается спиной и наклоняется, упираясь руками в кровать. Учитывая рост Серёжи, так удобнее всего — он кладет ладони на его бедра, ползёт по спине, массирует низ поясницы и разводит ягодицы. Это все ещё немного стыдно, самую малость — ощущать себя настолько открытым, — но смущение быстро стирается, стоит только Серёже скользнуть пальцами внутрь, поглаживая и проверяя. — Так нужно убедиться? — хмыкает Антон и получает желанный шлепок. — Ещё. — Сучка ты, Шаст. — Спасибо, что не блядь. — Ну, это как водится. Сережа снова растягивает его, и Антон прикрывает глаза, но терпит: если им хочется поиграть — пускай. Главное, что потом он получит сполна. — Хочу его, — вдруг шепчет Сережа. — Подержи. Антон немного теряется, но сильно не думает — за него все сделают его мужчины. Арсений подбирается сзади, разворачивает Антона и подхватывает его подмышками. Антон доверчиво откидывается спиной ему на грудь и слабо охает, когда Сережа, подвинувшись ближе, укладывает его ноги себе на плечи и ведёт членом между его ягодиц. — Блять. Антон буквально навесу: Сережа держит его за бедра, насаживая на себя и набирая темп, Арсений обнимает сзади, и иногда его член мажет по пояснице. Антон невольно представляет, как внутри будут сразу два, и прикусывает нижнюю губу. Сережа смешно пыхтит, Арсений периодически касается губами шеи, и Антон заводит руки за голову, цепляясь за его плечи. — Е… ещё. — Все будет. Давай обратно. Арсений тянет Антона на себя, и тот, развернувшись, опирается на колени и ладони по бокам от его тела, ловит его губы, стонет, когда Сережа снова входит в него, и одной рукой сжимает член Арсения. Никто не должен остаться без внимания. К члену Серёжи добавляется сначала один, а потом и второй палец, давит, заставляет немного напрячься, но лишь на пару секунд — и Антон полностью отпускает себя, зная, что так будет лучше. Нервы ещё никому не помогали. Когда Сережа считает, что Антон готов, он подталкивает его вперёд и сам направляет в него член Арсения, придерживая его. Тот двигается пару раз, привыкая, и кивает Серёже. Он прижимается к Антону сзади, гладит его бедра и плечи, расслабляя и отвлекая, целует в шею и давит головкой своего члена рядом с членом Попова. Член не палец, распирает сильнее, и Антон, наклонившись вперёд, царапает ногтями живот Арсения. Так они ещё не пробовали, два члена ощущаются совсем иначе, но ему нравится. — Такой узкий… — мурлычет Арсений, и Антон прикрывает глаза — его любимый звук. Не сразу, но у них получается найти идеальный для всех троих темп: Антон почти не двигается, Арсений совсем немного толкается бедрами вверх, а Сережа раскачивает тазом свободнее всех, задавая скорость и ритм. Они стонут в унисон, цепляясь друг за друга, сдавленно матерятся, когда ощущения становятся слишком острыми, и все внутри пульсирует. И Арсений, и Сережа слишком хорошо знают, когда Антон на грани, и сейчас, уловив это, они обвивают его руками, целуют, ласкают и доводят до дрожи во всем теле. Он тонко стонет, кончая, одной рукой впивается в бедро Арсения, второй — в колено Серёжи сзади, скулит, раскачивает бедрами и опирается на колени, с силой жмурясь. Потом немного мотает головой, прося отпустить его, и падает на кровать. Арсений утыкается лицом ему в шею, Сережа обнимает поперек груди и щекочет щетиной плечо. — Слишком хорошо. — И вы так долго тормозили, — хмыкает Антон. — Нет, я ничего не имею против того, когда мы по отдельности развлекаемся, но когда вот так вместе… — он потягивается и слабо мычит от того, как тянет сзади. — Идеально.