Взаимно зависимые

Маленький офицер вырван из мира грёз. Жизнь становится жертвой землятрясений – теряет равновесие. Чрезмерно хрупкая, поэтому необходим баланс, иначе всё, что останется – уродливые завалы. Попытки возвести несокрушимые стены увенчаются лишь раздробленными костями. Каждая секунда отдается в пульсирующей вене на шее, от напряжения неприятно сводит челюсть. Голоса вокруг объединились в один общий крик – исступлённый крик оскорбленных мятежников. Но ей слышится лишь аритмичный звон в ушах, как арбитр он объявляет о начале соревнования, либо о его конце. Остаётся только принять решение, от которого зависит целостность её недр. Резким рывком она открывает решетчатую дверцу, переступая порог своего скучного существования. Она сделала выбор, отдав предпочтение безрассудству. Отголоском в подсознании всплывает чёткое: «Ты полное разочарование». Вера устремленно смотрит на женщину, которая тотально руководила её жизнью и была опытным шахматистом, в чьих руках маленький офицер – просто непримечательная фигурка. Холодная заточка во влажной руке, туго натянутая веревка и одна цель, вселяющая в это маленькое существо невозможное количество сил и храбрости. Верёвка с хрустом рвется, а бездыханное тело звучно падает на асфальт, после чего Вера незамедлительно делает реанимацию уже давно мертвого сердца. «Я забочусь о тебе»...Имели ли эти слова какое-то значение тогда, имела ли значение опустившаяся на её руку горячая ладонь? – это уже неважно. Ведь именно теперь Вера могла ощутить истинный вес рокового ужина. Тесное пространство возбуждало облако замерших атомов. Мисс Беннетт опустилась над остывающими губами Джоан. Эти губы хладнокровно отказались спасти её от приставленного шприца с гепатитом С, эти губы были умелым чревовещателем, который использовал Джейка как оружие против неё. Плотная волна ненависти нанесла разумный удар, обжигая лёгкие мисс Беннетт, но не добравшись до глубины её сердца, безнадежно отступила. Маленький офицер навсегда останется подчинённой Джоан Фергюсон. Заключённые ждали молча, глубоко не понимая действий женщины. Налитые кровью глаза открылись. Несомненно, это был поцелуй жизни для Джоан, но для Веры он имел обратную сторону – неминуемую смерть. *** – Вера, – будто бы боясь, а может, и в самом деле испытывая страх, что её услышат, сказала Джоан маленькому силуэту за стеклом. Неуверенным движением руки она пригласила Веру в мед.крыло. Тесная комната прекратила существование прежней Фергюсон, Вера видела перед собой проигравшую слабую женщину. Единственной её броней был белый медицинский халат, скрыть унижение которому совершенно не удавалось. Мисс Беннетт заглянула ей в глаза, пытаясь уловить палитру отчаяния и боли. Боль сочилась сквозь расщелины разочарованной души, становясь призрачной тенью Джоан. – Я...эм...я...я просто хотела поблагодарить тебя, – Фергюсон не пыталась скрыть дрожь в голосе. Пристально глядя на бывшую управляющую, она села на кушетку. – Почему ты это сделала? Вера не опускала взгляд, как это было раньше, она покорно молчала, изучая лицо сидящей женщины. Комната становилась всё у́же. – Что бы ни случилось, твоя человечность берет вверх, да? – пытается язвить, усмехается, но беспорядочно заплетённые волосы непривычны и всё ещё вызывают жалость. Со строгим лицом Вера направляется к выходу, делая вид, что этот разговор её не интересует, будто кто-то другой, не она, вдохнул жизнь в монстра. Иллюзии продолжают путать сознание, а вместе с тем холод под кожей возвращает к мрачной действительности. Непостижимо удержаться среди обычных людей, плоть требует безумия, аморальности, хаоса. Завися от степени страданий, темнота милосердно награждает созерцанием настоящих вещей. – Если меня отправят в общий блок, твоя доброта пропадет зря, – крайне дешёвая манипуляция для мисс Фергюсон, скорее взывание, но даже это останавливает скованное тело Веры. – Я ничего не могу сделать, – воинственно отвечает мисс Беннетт, умоляюще глядя на Джоан. – Ты могла бы поговорить с правлением от моего лица и поместить меня под защиту. – На это уйдут дни, Ченнинг переводит тебя в блок Н после обеда, – слова режут чётко и без пауз. – Ты знаешь, что со мной будет там, – Фергюсон опускает свой взгляд на долю секунд как бы с сожалением, а затем внушительно смотрит на Веру. Длительное молчание так многословно, – замёрзшие пальцы без стеснения вторглись внутрь головы маленького офицера, и пульт управления её чувствами вновь принадлежит буйным стихийным порывам. Дом безразличия безжалостно разобран, а за его фасадом томилась лихорадочная болезнь Веры – Джоан Фергюсон. Она имела абсолютную власть, непоколебимое послушание, она поселила смятение в обнаженной душе, потому что Вера Беннетт была центральной сутью её бытия. – Это не мое решение, – перебивая тишину, говорит Вера, – Теперь я бессильна. Ты отлично поработала надо мной. Еле заметно её ресницы дрогнули, она бросила печальный взгляд на Джоан, желая уйти. – Ты предала бы меня, будь решение твоим, Вера? – прозвучал сдержанный шёпот. Фергюсон подошла к мисс Беннетт, в таком положении та казалась ещё меньше. Она аккуратно убрала с костюма офицера прицепившуюся нитку. Незащищёнными руками, Джоан медленно обхватила холодную руку Веры. Её тяжёлый взгляд упал на крохотные плечи мисс Беннетт, которая смиренно принимала неожиданную нежность Фергюсон. Податливо двигаясь вперёд, Вера не заметила, как оказалась в полубъятиях врага. Нет смысла спасаться, все запреты нарушены. Неряшливый поток тепла парализовал уязвимое тело, лаская оживающее сердце. Искушённый мозг связал все мысли в узел и кинул его пылиться в комод. Надежды тоже были напрасны, но их мерцание в полной пустоте было воистину красиво. – Я бы спасла тебя вновь, – тоскливо произнесла Вера, запирая шкатулку с опасным секретом.