Последний вдох

      Аддамс были чужды все эти напряжённые обстановки, но во время общения с Тайлером она немного менялась, и это было что-то вроде латентного доминирования с его стороны. Не показательного, не чёткого, но действительно давящего на неё.       Поэтому связь, что возникла между ними прогрессировала.       Ксавье казался ей навязчивым, наиболее предсказуемым, но при всём этом он был совершенно надёжен, предан и непоколебим в случае опасности.       Такое не могло не привлекать Уэнсдэй, хоть она и ощущала некую западню рядом с ним. От того, насколько он был правильным. Возможно, она боялась стать такой же. Зато хотя бы поняла, что с Тайлером ей было интересно по причине того, что они оба были не такими, как все. Даже среди изгоев они отличались.       — Я знаю, он там, внутри тебя, и я верну его, любой ценой, — холодным тоном процедила она.       — Придётся постараться, Уэнсдэй, и помни, спасители сами часто становятся жертвами, — его голос был каким-то угрожающим.       Уэнсдэй отстранилась от его лица, когда услышала шаги шерифа.       — Он не появлялся? — задал Донован вопрос.       — Нет, я думаю, его нужно провоцировать на то, чтобы он боролся, — предположила Уэнсдэй.       — Каким образом?       — Тут написано про мимику, про взгляд, но я ещё вижу в нем прежнего Тайлера, он подаёт еле заметные знаки, — сказала девушка, наматывая бинт на руку.       — Что это? — Донован изогнул бровь в недоумении.       — Проверка теории, он злится и когда злится — уязвим, — снова выдвинула предположение Аддамс.       — Ладно, можем пройти наверх, познакомлю тебя с Джефом, и обсудим все действия.       Уэнсдэй охотно кивнула и лишь бросила пренебрежительный взгляд в сторону своего бывшего собеседника.       — Пока, красавица! — раздалось что-то вроде саркастического выплеска, и он вновь замолк.       Тяжелые шаги оставляли внутри него следы и грязь, словно они затаптывали его еще глубже, а он просил лишь вытащить его из-под этой земли.       Уэнсдэй протянула руку мужчине в белом халате, вокруг была сплошная стерильность, что говорило о его профессионализме. Он был собран, педантичен и судя по множеству пробирок, формул на доске и библиотеке книг достаточно умен.       — Что это? — спросила она, указывая на кипящую жидкость зелёного цвета       — Если объяснить простым языком, то это блокатор эмоций, наша основная цель сейчас чтобы Тайлер смог жить без наручников и транквилизаторов, чтобы не испытывал злости и агрессии, но это лишь временное решение проблемы, все нужно возвращать в процессе.       — У Вас есть идеи, как его можно вернуть? Может какие-то исследования или научные эксперименты? — голос был заинтересованным, она вникала.       — Есть предположение, что нужна сильная эмоция, что вернёт его контроль, и она должна отличаться от той злости, что он чувствует, но при этом затмевать ее, как связь с отцом или матерью. Но когда он вернётся вновь он мало, что будет помнить из того, что он сделал, не будет чувствовать, — разъяснял мужчина.       — Он мало связан с отцом, а его мать умерла, не думаю, что это хорошая идея, — сказала девушка и Джеф бросил осуждающий взгляд в сторону Донована.       — В любом случае, пока есть только блокатор, ведь невозможно держать его в кандалах вечность.       — Если эмоции отойдут на второй план, что он будет помнить? — спросила она в сомнениях.       — Скорее всего, только обыденную жизнь, смерть матери он конечно не забудет, но она уже не будет так травмировать его, как сейчас, кажется, на него повлияло ещё Ваше разоблачение, Донован рассказывал про Ваши пытки в сарае, Вы только простимулировали хайда внутри него, это нужно исключить, быть ему другом и опорой насколько это возможно.       Аддамс взглянула на шерифа, изумленно подняв свою бровь, она на это не подписывалась.       — Если Вы думаете, что я… — начала говорить она, как вдруг шериф сразу же перебил её:       — Это не то, что ты думаешь, просто дай ему шанс прийти в себя.       — Но мне придётся притворяться, фактически врать ему, когда он узнает, будет только хуже, — предупреждала она его.       — Когда он узнает, он может уже начать что-то чувствовать, думаешь, почему я позвал тебя, он никогда так странно себя не вёл ни с кем другим, это первая его эмоция, Аддамс, и я не рад, что ей оказалась именно ты, но выбора у меня нет, — категорично заявил Донован.       От слов шерифа действительно веяло безнадежностью. А Уэнсдэй не знала, как с той безэмоциональностью, присущей ей, она бы смогла вернуть эмоции другому человеку. Зато знала отличную поговорку «тот, кто не умеет делать — учит, а тот, кто умеет — просто делает».       Этого было достаточно чтобы решиться.       — Ладно, я в деле, — согласилась она, хоть и сомневалась.       — Эту жидкость нужно вводить регулярно, раз в сутки, чтобы она держала его в узде, иначе все это будет бессмысленно, держать его в бункере было бы идеальным вариантом, но он наверняка захочет выйти отсюда, так, что проще будет воссоздать атмосферу обыденности       — Что-то вроде того, что он работает в Вэзервейне? Но как же полиция, другие изгои, его уголовное дело? и как вводить ему жидкость без его ведома? — спрашивала она.       — Мы скажем ему, что выяснились новые подробности по его психоэмоциональному состоянию, все останется по-прежнему, насчёт уголовного дела я разберусь. Поговорю с прокурором, отложим на пару месяцев. Джеф имеет соответствующий сертификат и может дать справку, что Тайлер проходит лечение, твоя задача только поговорить со своими друзьями, кто в курсе всего этого, — настаивал мистер Галпин.       — Это будет не просто, учитывая, что они мне никакие не друзья, — язвила Аддамс.       — Это единственный шанс вернуть его, — мямлил он.       Уэнсдэй нужно было выйти на улицу и обдумать все происходящее, свои чувства и зависимости.       Если с Инид она могла поговорить, понял бы её тот же Ксавье? Она не знала ответа на этот вопрос.       — Я могу рассчитывать на тебя?— отправила она смс, выйдя за пределы глушилок в округе.       — Всегда, Аддамс.       Стоило ей получить это, она поняла, что круг её друзей несколько расширился.       А точнее, их стало двое. Но пахло ли от этого только дружбой она не знала.       Внутри было скребущееся чувство, что она что-то делает неправильно. Снова жертвует ради кого-то чувством собственного достоинства.       Но взяв в кулак все противоречия она вернулась обратно.       — Только, Аддамс, не втяни его в ещё большие неприятности, я прошу тебя, — произнёс шериф и это прозвучало как наставление, Уэнсдэй улыбнулась своей коварной улыбкой. Её радовало осознание того, что шериф о ней такого мнения.       Она полностью ему соответствовала. Спустившись, они зажгли свет, тусклая лампочка, что висела там ослепляла глаза Тайлера так, что он отворачивал лицо в попытках скрыться от этого болезненного ощущения.       — Тайлер, нам нужно кое-что сделать, — сказал Джеф и начал медленно подходить к нему, но как только был в пол метре от него пугающие движения скованного Тайлера чуть не довели его на судорожного обморока.       — Дайте сюда!!! — промолвила девушка жёстким тоном.       — Умеешь ставить уколы в вену? , — нервно сглотнул слюну Джеф.       — Умею, и не только в вену, — сурово сказала Уэнсдэй, вытягивая руку Тайлера.       Его руки всегда казались ей красивыми. Это то, что по-особенному привлекало ее, широкие плечи, мышцы, костяшки на его кистях, жилы, всё это притягивало взор, как нечто эстетически прекрасное.       Но зацикливаться на этом — значило отдать контроль глупым, девчачьим эмоциям. Она просто купировала это, почувствовав удовлетворение от того, как вгоняет иглу в его вену.       — Что бы это не было, ты пожалеешь, — хриплым голосом сказал он.       — Спи сладко, хайд, — словно попрощалась Уэнсдэй.       Его глаза открылись только через три часа после этого на мягком диване у него дома. Рядом с ним был встревоженный отец и она.       Вся обстановка напоминала плохо отснятую трагикомедию, но попытаться стоило. Для ничего не чувствующего подростка он выглядел вполне себе обыкновенно.       Но внутри была полная спутанность сознания. Будто не имел значения ни день, ни месяц, ни год,       — Привет, Тайлер, — раздался голос его отца.       — Привет, пап, что произошло? Сколько я спал… — прозвучал уставший, сонный голос в ответ.       Тайлер держался за голову и, казалось, не замечал лишнюю фигуру в своей гостиной, пока Уэнсдэй не открыла свой рот       — Ты спал недолго, с момента нашей последней встречи, — очень странно произнесла она, потому что нервничала внутри.       Юноша вздрогнул, казалось, он не помнил ничего об этой девушке. На секунду зависнув, он вопросительно смотрел то на отца, то на неё, но наконец разбавил гнетущую тишину:       — Мы, кажется, знакомы, да? только я не припомню твоего имени, и что ты тут делаешь? — спросил он и ждал ответа, вглядываясь в её лицо.       — Она зашла передать мне кое-что по моему делу, и заодно проведать тебя, — ответил за неё Галпин старший.       Уэнсдэй молчала и старалась не проявлять эмоций, держалась максимально собранно и естественно.       — Меня зовут Уэнсдэй, — признался милый голос.       Она не собиралась врать ему, об имени, о том, что они были знакомы, это было бессмысленно, иначе ложь слишком быстро могла всплыть наружу.       — Уэнсдэй… А что такого случилось в нашу последнюю встречу? — его голос был полон волнения.       Тайлер на секунду задумался, о чем она говорит, но у него не было и мысли о том, что ему врут, он лишь ждал ответа.       — Ничего, ты сделал мне кофе, а потом тебе стало нехорошо на работе, отец увёз тебя домой, — врала она, словно это был её дар.       Шериф выдохнул от этой лжи, она казалась безобидной, но в то же время какой-то успокаивающей.       — Точно, Вэзервейн… Слушай, ничего страшного, что я сегодня отлежусь и не выйду, можешь предупредить в кофейне? — спросил Тайлер отца, так, как и впрямь себя неважно чувствовал. Испарина и одышка, мурашки по всему телу и головная боль. Последствия этого странного препарата.       Он не помнил ничего, что было эмоционально связано с ней, но помнил, что откуда-то её знал. Её вид не мог не запомниться. Во всем его окружении она была такой одна, странная и жутковатая. Уэнсдэй изучала его поведение со стороны. Потому что все ещё не верила, что отключи его эмоции, хайд уйдет на второй план.       — Спасибо, что навестила, Уэнсдэй, мне уже лучше, — произнёс он словно хотел, чтобы она ушла.       — Я пойду, — сразу сказала она, но шериф продолжал наседать       — Не хочешь поужинать, Аддамс, ты ведь помогаешь мне по делу, мы бы поговорили, — смотрел он странными, умоляющими глазами, и Уэнсдэй ничего не оставалось, как согласиться. Тайлер искренне удивился, ведь отец никогда и никого к ним не приглашал. Но не придав этому значения, он решил продолжить заниматься повседневными делами. На руках виднелись какие-то следы словно от наручников, все вены были истыканы, тело болело, как и все внутренности, но Тайлер упорно не обращал на это внимание, будто боясь, что правда всплывет наружу.       В этот момент, пока Уэнсдэй терпеливо ждала предстоящего ужина у них на диване в полной тишине и осознании собственной никчемности, ей вдруг снова пришло сообщение с фотографией.       «Счастливое семейство»       На ней были запечатлены они, сидящие на диване полчаса назад.       Легкий холодок пробежал по спине девушки, и она незамедлительно кинулась в сторону улицы в надежде увидеть своего преследователя…