Последний вдох

      Он терпеливо ждал, когда Джеф пристегнет его, молился, хоть и не верил в Бога, но надеялся, словно маленький ребёнок.       Когда препарат вступил в реакцию с кровью, всё перед глазами начало плыть, будто его ввели в состояние наркоза.       Потеря сознания… Джеф догадывался, что он уже там, и положив руку ему на плечо, добродушно выдохнул:       — Я здесь, Тайлер, и буду здесь, пока ты не вернешься.       Это отношение было подобно отношениям отца и сына, они чувствовали боль друг друга, сопереживали и поддерживали. Все дни до сегодняшнего они долго разговаривали, обсуждая свои истории.       Всё казалось таким простым, когда он оказался внутри. Словно есть только белое и чёрное. Тайлер стоял и оглядывал себя в каком-то огромном помещении без стен, а на полу было примерно пять сантиметров воды. Ботинки хлюпали по ней, разнося по поверхности ровные круги.       Пока он бегло смотрел по сторонам и звал Джефа, эхо летало по этой комнате.       Внезапно обернувшись, он понял, что напротив есть прозрачная стена, а за ней точно такая же комната, в ней стояла его точная копия. Выглядела, двигалась, как он, но ехидно улыбалась и разглядывала его.       — Это ты… — произнёс Тайлер.       Это было непривычно, смотреть на себя со стороны.       Хайд ходил вдоль стены, рассматривая всё вокруг.       — Я… Ты. Какая разница? Скоро здесь останется только один, — улыбка растянулась до самих ушей.       — Мы могли мирно существовать, если бы ты не был таким… — не успел он договорить, как его перебили.       — Если бы ты не был таким мямлей, — резко перебил его хайд, — стоило этой сучке лечь под тебя, так ты тут же расклеился как конченый неудачник.       — Закрой свой рот, — вылетело на автомате. Кулаки сжались. Лицо нервно дергалось в напряжении.       — Оооо, Тайлер, уже лучше. Показываешь зубы, ну, давай. Что ты умеешь? Улыбка сменилась удивлением. Оскал, что красовался на его лице говорил о том, что он будет мучить его до самого конца. Но Тайлер еще не понимал, что происходит.       — В каком смысле? — задал он вопрос.       У него во рту пересохло в ожидании какого-то плохого предчувствия.       — Давай начнём с самой мелочи, — вдруг сказал хайд и щёлкнул пальцами.       Свет на секунду погас, в комнате стало темно, и он оказался в воспоминании, когда он был ещё совсем маленьким, играл в комнате на полу с фигурками динозавров и разговаривал сам с собой, прислушиваясь, как его мама плачет в закрытой ванной, пока его отец сидел внизу и делал вид, что ничего не происходит, разглядывая свои рабочие документы. Вокруг нависла тьма.       Тайлер слышал всё это, понимал, осознавал. Его мама медленно сходила с ума, не понимая, что с ней происходит, а его отец ничего не предпринимал, работал как робот, не замечая, как плохо его жене и сыну, которые медленно сгорали в одиночестве. Было больно смотреть на это, и Тайлер буквально чувствовал, как он ослабевает от одного вида всего этого.       А она всё плакала и плакала, навзрыд в этой чёртовой ванной.       — Эй?! Что это такое, блин?! — занервничал он.       — Это твоё детство, — раздался грубый ответ.       — Вытащи меня отсюда, — закричал он, — Слышишь?! Хватит!!!       — Да я только начал, — продолжал мерзкий голос в соседней комнате, — проведу тебе короткий экскурс.       Обстановка резко сменилась, и он попал в день, который забыл. Это был день, когда отец рассказал ему, что мамы не стало. Боль нахлынула с новой силой.       — Тайлер, ну что же ты, посмотри, что она сделала с тобой, что твой любимый отец делал всё это время… — шипел хайд.       Тайлер знал, что отец замкнулся, просто перестал чувствовать. Но замер, слушая их диалог.       — Её больше нет, Тайлер. — плакал Донован. На глазах было отчаяние и боль.       На мальчике не было лица. Он проваливался куда-то в бездну, и только отец мог остановить это. Но не стал. Ведь он был слабаком, который перекладывал ответственность на других, в особенности на близких. В комнате стало тошно настолько, что во рту был привкус желчи.       — В этом виноват только ты. Если бы тебя не было, она бы не съехала с катушек так сильно! Не оставила бы меня… — кричал его отец и давился слезами.       Тайлер стоял и слушал это. И вдруг понял, что он исключил этот жуткий момент из памяти. По коже пробежали мурашки, на душе стало отвратительно, гадко, мерзко, словно об него просто вытерли ноги.       Много людей, все ходили вокруг, суетились, а маленький мальчик лишь искал глазами маму.       Он ощущал себя игрушечным, мелким, жалким. Его жизнь ни для кого ничего не значила. Даже для родного отца.       Боль одиночества, потеря, которая давила на него, словно он пластилиновый. Он был не в силах вытерпеть это, но всё время вспоминал Уэнсдэй, её объятия, последнюю ночь и отца, такого, каким он был с ним сейчас, после того, как узнал, что он такое, его помощь и поддержку, и только они вдвоем способны были продлить эту его борьбу.       — Что бы это ни было, у тебя плохо получается! — закричал он, держась за сердце, так как в груди покалывало.       Но когда он вернулся в ту комнату, воды было уже по пояс. Он вообще не представлял, что будет. Почему он находился там, что это за странные ассоциативные переходы, но понимал, что всё это происходит у него в голове, а не по-настоящему…       Джеф наблюдал за ним, со стороны он находился почти в статике, ровно дышал, у него немного дергались веки, но в целом состояние не вызывало у Джефа волнения и беспокойства.       — Прикрываешься за детскими воспоминаниями? А ещё есть что-то стоящее? — Тайлер блефовал.       Провоцировал.       Но внутри были страх и боль.       — Оооо, есть кое-что, что ты должен оценить, — захохотал хайд, и уже знакомый звук щелчка раздался в воздухе.       Уже взрослый он в исправительном лагере, и он никому не нужен, не интересен, отец словно сбагрил его лишь бы только не разговаривать, не обсуждать проблемы.       Его отправили туда из-за его девиантного, агрессивного поведения. Ничего не было важно вокруг. Только вечная мерзлота в его душе, что разрасталась с космической скоростью.       Под кожей словно ползали пауки, тело болело, и Тайлер точно чувствовал каждую часть своего тела, потому что абсолютно всё ныло, вырисовывая границы.       Тем временем Уэнсдэй сидела в сомнениях, и не знала, как ей защитить его… Связано ли то смс с ним. Она заметно нервничала.       — Ты виделась с ним, не так ли? — спросила удивленно Инид.       — А ты думала, я не найду его? — поразилась Уэнсдэй.       Они обе замолкли, и смотрели на телефон.       — Что тебе пришло? — спросила Инид.       — Новая угроза, — коротко и скупо ответила Уэнсдэй.       Инид незамедлительно подошла и наклонила голову к экрану.       — Думаешь, это связано с ним?       — Я не знаю, но опасаюсь этого.       — Наверное, стоит поехать к нему, и предупредить шерифа Галпина, — сказала встревожено Инид.       Уэнсдэй понимала, что нужно возвращаться к нему, но опасалась, что за ней сейчас могут следить… Или он следил за ней еще этой ночью?       Тайлеру не нравилось в том лагере. Это было бесполезной тратой времени и сил.       — Вы никому здесь не нужны, отбросы общества, вас не переделать одной поездкой сюда, и не надейтесь, скорее всего, вы кончите детской колонией, — прозвучал отвратительный женский голос, — Будет лучше, если Вы не будете трогать меня, а я в свою очередь, не буду трогать вас.       Толпа обиженных жизнью ребят разглядывали замученную, толстую, грубую женщину, которая должна была стать их куратором по поиску смысла в этой жизни.       Но эта психология работала совершенно не в ту сторону.       Тайлер расхлебывал последствия своего поведения, в том числе последствия дружбы с придурками нормисами из школы.       Испорченная фреска Ксавье, драки, потасовки, грубость и отрешенность. Всё это привело его сюда. И, сделав вид, что он всё понимал, он старался измениться. Но только так и не понял, в какую сторону. Изменения касались только внешней оболочки, внутри всё было чёрным и безжизненным. Поэтому на нем было так легко паразитировать.       Дай ему немного заботы, сочувствия и расскажи ему хоть единицу правды. Что и сделала Лорел. Это было так просто. Улыбнись ему, пожалей, побудь ему матерью пять минут в день, и он доверит тебе самые темные уголки своей души. Хайд внутри ликовал. Он, наконец, проснулся. Воспоминания перекинули его на ситуацию с Лорел.       Стало еще больнее в груди. Он вспоминал ту правду о матери, что она рассказала ему. Он ведь очень долго думал, что у нее было биполярное расстройство и ничего не подозревал. Винил себя, своё рождение в её затяжной послеродовой депрессии, про которую писали в её медицинской карте и про которую редко рассказывал отец. Он вспоминал, как пытался найти о ней хоть какую-то информацию в гараже и случайно нашел дело отца Аддамс. Так он вспомнил их случайное знакомство.       А уже это непроизвольно переключило его на вороний бал. И на неё. Её красивое платье, что она надела для него. Её разговор с ним, когда он признался ей в том, что сделал с фреской Ксавье, и она не оттолкнула его и даже танцевала для него после этого. И этот танец запал в его душу, как нечто нереальное. Ведь это было необычно, красиво и только для него. Момент, когда они замерли друг напротив друга в зале был намного интимнее любых других вещей. В её глазах было непринятие, осуждение этой музыки, этих нелепых скачек вокруг и всего тривиального, а он смотрел на неё как на чудо, что свалилось ему на голову. Такая красивая, ведь в ней было идеально абсолютно всё. Глаза, волосы, губы, тело, ум, характер. Он понимал, что она досталась ему не просто так. Что-то связало их изнутри с самого начала.       И там на них смотрели буквально все. Что, возможно, делало ситуацию несколько неловкой, но ему было всё равно. Ведь он был в восторге от неё.       Наблюдать за этим со стороны было еще приятнее.       Так он увидел всё. И её реакцию на него тоже.       И только сейчас он понимал, что она уже тогда что-то чувствовала к нему.       Джеф держал его за руку. Уголки его губ потянулись вверх.       — Я вижу у тебя там всё под контролем, парень, — улыбнулся Джеф в ответ.       Вдруг реальность поплыла, и он вновь оказался там, но уже комната хайда была заполнена водой по щиколотку. Он стоял там, полный злобы и жестокости. Что-то стрельнуло в голову Тайлера, и он, наконец, понял, как делать больно в ответ.       Но всё же эмоции от воспоминаний, что вызывал хайд были живее, насыщеннее и катастрофичнее.       Он вдруг отправил его в воспоминание о том, как Лорел мучала его в пещере, пробуждая хайда. Приковала его, издевалась над ним и манипулировала, как ничтожной и жалкой марионеткой.       — А знаешь, что действительно смешно? Эта твоя Уэнсдэй. Она ведь точно такая же. Ей плевать на тебя. Из всех людей ты выбрал самого жестокого, самого эгоистичного и самого бесчувственного человека на свете, она — твой кукловод. — нервно произнес хайд. В его голосе была неприятная дрожь.       Конечно, ему было больно слышать это, и это неприятно отдавало терпким ощущением во рту, горечью и скованностью. Он чувствовал себя не свободным. Так и оставшись тем брошенным, маленьким мальчиком внутри.       Он увидел, как она мучает его в том сарае. Почти сразу после их поцелуя. В груди всё болезненно зашевелилось. Она бы могла убить его, если бы ей дали такую возможность. Садизм и жестокость, присущие ей были неотменной её частью.       — Хайд понимает только одно…боль.       В голове вдруг пробежали мысли. Она ведь должна была почувствовать, что он не только хайд, что внутри есть еще и Тайлер, если он хоть немного нравился ей когда-то? Столько бессмысленной боли жило в его сердце, но шрамы оставались только сейчас, когда хайд медленно доставал воспоминания из него, заставляя старые раны кровоточить.       Его комната наполнилась водой по самую грудь… Словно он находился в океане, берегов не было видно, кроме одной прозрачной стены, что разделяла их с хайдом.       В дверь комнаты Уэнсдэй вдруг раздался тревожный стук.       На пороге тут же появился взволнованный Ксавье и выдохнул, когда увидел её на месте.       — Слава Богу, с тобой всё хорошо, — на автомате вылетело из его уст.       — Бог здесь не причем, — категорично заявила она.       — Идете на лекции? — слегка улыбнулся он.       — Не сегодня, — резко выдала она и посмотрела на Инид, — Найдите мистера Тёрнера, помогите Бьянке, мне нужно сделать дела. — она тут же дернулась с кровати и начала надевать куртку.       — Постой, какие дела?! — разнервничался Ксавье.       — Мне нужно помочь ему.       — Кому? Тайлеру? Ты нашла его? Я не отпущу тебя одну, не в этот раз!       — Я тоже, — подстроилась под него Инид, — кроме того Аякс вернется в Невермор только вечером. А Влад наверняка будет следить за тобой.       Уэнсдэй не доверила бы никому проблему с Тайлером, но и действовать одной было глупо, аноним, судя по всему, действительно выслеживал её. Они решили разделиться, отправив Инид к Джефу. А Уэнсдэй и Ксавье пошли к Тёрнеру.       — У вас всё нормально? Почему ты такая нервная сегодня? — спросил Ксавье пока они шли по коридору.       — Всё нормально, — сказала она и задумалась.       Она ведь только сегодня стала женщиной и внутри всё было максимально непонятно. Скорее всего из-за их с Тайлером последнего разговора. Глупой ссоры. Она думала о том, что ей нужно было хотя бы обнять его перед уходом.       Директор Тёрнер был в своем кабинете, готовясь к первому учебному дню. На столе лежала кипа бумаг на подпись. Да и у него самого был вид затравленного, уставшего до глубины души человека.       — Здравствуйте, мисс Аддамс, мистер Торп, — протянул он ему руку для рукопожатия.       — Здравствуйте, мистер Тёрнер, — чуть ли не в унисон произнесли они, — у нас к Вам дело.       — Что-то произошло?! — вновь испуганно спросил он, поправляя очки.       — У нас проблема. Бьянка Барклай помогла нам вычислить Влада, но мы пообещали помочь ей в ответ.       — Извините, а я здесь причем?       — Вы знаете, что она сирена.       — Дааа….И?!       — Она попала в Невермор незаконно… Её мать Габриэль Джейн, известная сирена, что выгнали отсюда в 1991 за незаконное использование своих сил против других учеников и преподавателей. Сейчас она состоит в мошенническом сообществе «Утренняя песня» и выманивает деньги из людей, что-то вроде финансовой пирамиды, её песнь сирены иссякает, и она манипулирует Бьянкой, чтобы она заменила её. Влад также узнал об этом, подслушал их разговор в кафе, и шантажировал её. Но мы обещали помочь ей, если она нам всё расскажет.       Тёрнер сидел в своем кресле и нервно царапал ногтями подлокотники.       — Я посмотрю её дело. И информацию о ней.       — Она действительно достойна учиться здесь, — сказала Уэнсдэй.       — Это уже мне решать, мисс Аддамс, — прервал ее Тёрнер.       Тем временем Инид вышла на лесную тропу, ведущую к дому Джефа, и услышав дикий вой сирен, присела за огромный камень.       — Какого черта?! — громко возмутилась она себе под нос.       Возле его дома уже стояли скорая, полиция, две машины с военными, а Джефа выводили, скрутив его и нацепив наручники.       — Вы имеете право хранить молчание…       — Вы не понимаете, без меня он не справится, его тело уже начало трансформироваться! — кричал Джеф изо всех сил, но его игнорировали, зачитывая ему права.       Дрожащими руками Инид начала набирать номер Ксавье…