Последний вдох

      Хайд перестал быть собой рядом с ней.       Ощущение, что он вёл себя как подневольный слабак раздирало его на куски. Эта девчонка творила с ним невообразимые вещи. Но большую злость вызывал Тайлер, когда мешал их уединению.       Он был готов буквально разодрать его на куски, и не придумал ничего умнее, чем причинить боль через самое дорогое, что было у них обоих.       Когда Тайлер вернулся к ней, и увидел всё это — её блузку, нож, кровь на её воротнике, он был не то в немом ступоре, не то во внутреннем бешенстве.       — Я должен уехать, — почти безомэционально сказал он и пошёл наверх собирать вещи.       — Тайлер! — резко выкрикнула она, слезая со стола, прикрывая распахнутую рубашку и пытаясь остановить его.       — Уэнсдэй, это всё, прости меня, я больше так не могу, — резко выпалил он.       Хайд слышал это внутри него и был удовлетворён этим поступком. Наконец, они могли начать новую жизнь вдали от этого провоцирующего фактора. Но она всё время лезла как назойливый комар. Комплекс Матери Терезы. Ей всё время нужно было его спасать.       — Нет, стой, слушай, ты не можешь просто уехать, — возмущалась она, — мы это уже проходили, я найду тебя, неужели ты не понимаешь?!       — Уэнсдэй, тебе нужно жить нормальной жизнью, с таким психом, как я твоя жизнь реально всё время будет в опасности, — выдохнул Тайлер с сожалением.       — То, что он угрожал мне не говорит о том, что он бы действительно убил меня, — сочиняла она на ходу.       Хоть и сама уже сомневалась, стоит ли верить во что-то человеческое в нём.       — Боже, что ты несёшь… Он психопат, ему плевать на всё живое, — утверждал он.       — Это не так, Тайлер, — возразила она, — ты его совсем не знаешь. Ему тоже больно, поэтому он ведёт себя так.       Её ложь казалась убедительной даже ей самой.       — Ты что ли знаешь? В последнее время ты ведёшь себя жутко странно, что происходит? — спросил он в полном недоумении.       — Я просто люблю тебя и боюсь потерять, — призналась она, опустив взгляд.       — Ох, Уэнсдэй, — выдохнул он, сжимая её тело в свои объятия, — Я не могу всё время подвергать тебя опасности.       — Это я виновата, — категорично заявила она.       Естественно, это было правдой, она сама провоцировала переходы своими расследованиями, вопросами и нетерпением.       Они стояли и обнимали друг друга, пока звук духовки не отвлек их друг от друга.       Хайд внутри нервно истерил, мечтая только о мести.       Тайлер вытащил пиццу и поставил остывать, сурово похрустывая пальцами.       Потянувшись за аптечкой, он снова осмотрел её ухо.       — Прости за это, и за рубашку, — сказал он с сожалением.       Она молча сидела и разглядывала следы от пальцев хайда на своих запястьях.       — Можно взять твою футболку? — спросила она, задумавшись.       — Да, можешь подняться в комнату, в шкафу справа.       Пока она отлучилась, он вытащил нож из стола и принялся разговаривать сам с собой.       — Что ты творишь? Зачем ты с ней так? Из-за Норы? Что такого произошло, почему ты так взбесился?       Уэнсдэй слышала его монолог пока спускалась, но не подала виду.       Они почти молча поужинали. Но даже очень вкусная пицца не могла затмить этот привкус горечи во рту от произошедшей стычки.       — Я хочу сходить в душ, — сказал Тайлер.       Она смотрела на него своим самым странным взглядом, ей просто хотелось успокоить его волнение. Забрать мысли о том, что ему нужно убежать от неё.       — Можно с тобой? — спросила она, подкрадываясь к нему.       Он вдруг задышал громче.       — Да, — вырвалось из его губ, и они сами не поняли, как снимали друг с друга одежду, раскидывая по лестнице.       Оказавшись под струями тёплой воды, всё, что они чувствовали это то, как она смывает с них ту грязь, что произошла внизу.       Его руки скользили по ней, обводя её красивое тело.       Незамедлительно начав целовать её шею, он опускался всё ниже, пока её живот не задрожал от волны сумасшедшего удовольствия, что шла снизу, когда его губы и язык начали вытворять между её ног безумные вещи.       Сердце бесконечно делало сальто в груди.       Она запустила свои пальцы в его намокшие волосы и её громкие возгласы, кажется, было слышно на весь двор. Впервые за долгое время, дом Галпиных издавал такие звуки.       Вжавшись в него, её бедра уже двигались навстречу его поцелуям.       Он сводил её с ума.       И резко поднявшись, он развернул её, прижимая грудью к кафелю и зажал кожу на её талии в тиски, грубо и одновременно изящно. И мысли, что вертелись в её голове теперь уже было не остановить. Она даже не понимала, с кем она сейчас, и ей было всё равно, ведь она любила их обоих.       Она думала только о том, как с ним бесконечно хорошо и приятно. Рука потянула её влажные волосы назад, и он начал целовать её шею, вколачивая в неё себя словно гвоздями. Это было так волнительно, так жёстко. Странные ощущения, что бегали по её затылку вдруг сменились этим всплеском эмоций от поясницы до мозговых клеток. Импульсы мощным потоком зажигали лампочки в её голове.       Прервав тяжёлым выдохом их движения, он положил ладони на её бедра, резко снимая её с себя.       Они оба не могли надышаться.       — Как ты? — спросил он.       И так, взглянув на него, она поняла, что перед ней был именно Тайлер, который слегка сбрасывал накопившееся в его теле напряжение.       Она обвила его своими руками, носом прижавшись в его шею, нюхая её и всё её тело дрожало, потому что она постоянно представляла, как она теряет их обоих.       И это было невыносимо больно. В этот момент Аддамс словно поняла, что сама загнала себя в эту яму. И хайд внутри него чувствовал её привязанность к ним обоим. Руки Тайлера обвивали её поясницу.       Их губы вновь сцепились в новом поцелуе.       Красивое мужское тело, по которому стекали прозрачные капли было невероятно эстетически привлекательным.       Её кожа реагировала на его поцелуи до состояния внутреннего землетрясения.       Он вдруг взял в руки мыло и начал водить им по её телу, отчего его касания были ещё приятнее, руки скользили, вырисовывая границы на красивых очертаниях её идеальной фигуры.       Это всё доводило их обоих до дрожи в коленях, и она занялась тем же самым. Ночь была в прямом смысле слова бесконечной. Они не могли насытиться друг другом. В результате двух часов фактического сна утром они благополучно проспали, торопливо собираясь и смеясь над этим.       Тайлер был очень ответственным, пунктуальным и до смерти боялся подводить людей.       А Уэнсдэй просто не привыкла опаздывать, потому что до встречи с ним была собрана и эгоистично нацелена только на свои дела.       Они разошлись возле Вэзервейна, он поцеловал её и направился работать.       — Я позвоню, — сказал он перед уходом.       Уэнсдэй всё думала о вчерашнем дне, переодевшись, она тут же поспешила на лекции.       К ней подсел Ксавье на паре по хищной биологии и шёпотом начал вести с ней диалог.       — Привет, вчера мне звонил отец, и я между делом спросил его про Нору Фелл. Он немного опешил, но в итоге рассказал, что её искали всем Джерико и даже в соседних округах, убил её зверь, как ты и увидела. Но самое странное, что он про неё сказал, это то, что спустя год после её смерти, в её склепе периодически находили цветы и их фотографии с Франсуа.       — Что?!       — Да.       — Но они ведь обе были мертвы, зачем кому-то относить в склеп Феллов их общее с убийцей Норы фото???       — Я не знаю, её родители всё время убирались там, выбрасывая их, — рассказывал он, — Но они снова там появлялись.       — Мистика какая-то, — ответила Уэнсдэй.       — Ведьмы, — произнёс Ксавье, и преподаватель рассердился:       — Не знаю, как у вас было принято раньше, но у меня, мисс Аддамс, мистер Торп, чёткие установки насчёт посторонних разговоров во время урока!!!       — Извините, — сказал Ксавье.       Аддамс молча отодвинулась, опустив взгляд. Впервые ей не хотелось пререкаться. Хоть у них с Тайлером всё и было в порядке, она постоянно думала о хайде. И сама начала нервничать от того, что переживала за него.       Время было уже два часа дня, а звонка от Тайлера так и не поступало, Уэнсдэй всё изучала дневник Франсуа, отыскивая зацепки, пока вдруг не наткнулась на запись от 27.03.2009       — Сама не понимаю, что происходит, но Нора слишком доверяет ему. Ощущение, будто между ними что-то происходит за моей спиной. Я окончательно запуталась. В апреле мы отправляемся в дом у озера семьями, я надеюсь поговорить с ней. Нора поедет с Кайлом. Это мой шанс.       — Как я раньше её не увидела. Кто такой Кайл? — говорила она сама с собой в своей голове.       Звук вибрации на телефоне отвлек её.       — Приходи в пещеру, это срочно.       Её сердце вдруг заколотило.       Это мог написать только один человек, и она незамедлительно выскочила, схватив свои вещи и ничего не сказав преподавателю.       — Мистер Торп, что вообще происходит? — задал вопрос мистер Вернер, новый преподаватель, что сменил Торнхилл.       — У неё проблемы с родителями, отец написал, — врал он.       — Что ж ясно, продолжим.       Она очень торопливо бежала туда, настолько, что у неё даже заболели ноги от неудобных, тяжёлых ботинок, в которых она ходила на лекции, но стоило ей увидеть его, вся боль сразу растворилась в воздухе.       Его взгляд был болезненно печальным, почти серым.       — Что стряслось? — вдруг задала она вопрос.       — Я хотел… — он нервозно перебирал ноги, и его руки не находили себе место, то он убирал их в карманы, то выпрямлял по швам, то скрещивал на груди.       — Хотел извиниться перед тобой.       Уэнсдэй удивилась этому даже больше, чем полученному смс.       В этот момент её будто охватило цунами.       Он явно дико нервничал.       — Почему ты, то есть он, не на работе?       — Сегодня они раньше закрылись, там идёт какая-то проверка. И у меня как раз появилось немного времени, чтобы он не спохватился, на работе время незаметно пролетает.       — Он всё равно заметит.       — Пусть так.       — Я не злюсь на тебя, — ответила она.       — А стоило бы, — сказал он.       — Потому что мне просто наплевать, — врала она.       Он немного поднял уголок губы вверх.       — Ну- да, ну- да.       Разумеется, он не верил ей, ведь помнил, что между ними было.       — Слушай, кто такие Нора и Кайл? — внезапно спросила она.       Хайд вдруг нервно сел прямо на пол в пещере, достав один из дневников Тайлера.       — Нора Фелл… Была прекрасной женщиной. Таких в целом сложно отыскать, как мать или как друг она была незаменима.       — Но что случилось? — задала она вопрос.       — Уэнсдэй Аддамс… Ты ведь не отстанешь? — он состроил скептическое выражение лица.       — Нет, — грубо ответила она.       — Я так и думал. Обещай, что не скажешь ему.       — Я… — замолкла она на полуслове.       — Обещай, — настаивал он.       — Обещаю.       — Ладно, — хайд открыл дневник на нужную страницу, и буквально сразу нашёл необходимые строки. У Уэнсдэй было ощущение, что он знал их наизусть.       — Кажется, я убил тётю Нору. Я вновь проснулся, чтобы выпить воды, и очнулся весь в крови рядом с её растерзанным телом. Я помнил, как она хотела заставить маму отказаться от меня. Помнил её крики, страх и чувствовал её боль. Но мне нужно было устранить её. Хорошо, что папа был на работе, а мамы самой не было дома. В последнее время её всё чаще нет. Я так и не понял, что произошло. Мне страшно.       Уэнсдэй вдруг присела рядом в полном замешательстве.       — Значит, это ты её убил… — сказала она растерянно.       — Бери выше, Аддамс, — подсказывал он.       — В каком смысле?       — Меня ещё не было. Ему было шесть лет, маленький, кудрявый, до ужаса милый, ну же, ты должна догадаться, — издевался он.       — То есть?       — Её убил Тайлер, именно он тогда руководил монстром, когда лунатил. Когда Франсуа узнала о смерти Норы, она решилась на эти манипуляции с медальоном, думая, что это она убила её, а он, узнав об этом, пытался вскрыть себе вены сразу после её смерти, вот тут уже появился я, спасая его от всех невзгод и забрав контроль над монстром. Большего я не могу рассказать.       — Ты врешь, — она не верила своим ушам.       — Какая мне с этого выгода? — поднял он брови.       — Казаться лучше? Поставить меня в тупик? — предполагала она.       — Ты себя слышишь? Куда уж лучше, чем я есть, — саркастически заявил он.       — Почему ты не расскажешь ему? — в недоумении спросила она.       — О том, что он прирождённый убийца? Мы говорим о Тайлере, о нежном, сладком мальчике, которого ты вчера ублажала в душе, и с которым вы мило сюсюкались всю эту ночь, — ревностно выпалил он. Его лицо было таким грубым. Их отличия были заметны невооружённым взглядом.       Уэнсдэй не знала, куда деться от этих слов, красный румянец залил всё лицо, хоть обычно оно и было бледным, как у мертвеца.       — А кто такой Кайл??? — перевела она тему.       — Это был её хахаль. Но она до конца так и не могла определиться. В этом плане она была весьма непостоянной. Почти как ты, — рассмеялся он.       — У кого с ней ещё были отношения? — продолжила она, перебив его смех.       — Не могу сказать, — скупо произнёс он.       — Почему?       — Некоторые тайны не могут всплывать наружу, не подняв за собой кучу трупов.       — Как глубоко, — язвила Аддамс.       — Учусь у лучших, — намекал он на неё.       — Кто тогда носил фото и цветы?       — Мммм… От кого ты узнала?       — Не важно.       — Я, до двенадцати лет, потом бросил это дело. Всё равно никто этого не ценил, — он повёл плечами.       Она поразилась тому, насколько он был другим внутри. В отличии от своего поведения перед остальными. Его личность буквально притворялась плохим всё это время, и боялась показывать хоть что-то хорошее. Он немного открывался только ей. Хоть и не до конца.       — Мне жаль, что вам пришлось с этим столкнуться, — искренне сказала она.       — Не жалей кого-то, не зная всей правды, — резко остановил он её поток жалости своим заявлением.       — А чьи те письма, что я видела? — она показала глазами в сторону, где они лежали, но там уже было пусто.       — Не переживай, этого ты не узнаешь, их больше нет, — резко сказал он.       — Зачем ты делаешь это?! — вскрикнула она.       — Аддамс, я боюсь, что ты не сможешь хранить эти тайны в своём сердце.       — Ты меня плохо знаешь, — возмутилась она.       — Может наоборот, достаточно хорошо, — предположил он.       — Я так не думаю.       — Вчера я слышал то, что ты говорила обо мне, — застал он её врасплох.       Аддамс вдруг замерла.       — Слышал… — словно в пустоту повторила она, сжимая кулаки.       — Ты всерьёз выглядела жалкой, — произнёс он очень грубо.       Уэнсдэй молчала. Её мучали его слова.       Рядом с ним мозг отключался.       Именно поэтому она странно себя вела.       В голове были воспоминания об их первом разе.       Все его реплики действовали на неё как афродизиак.       Она тут же, не задумываясь перелезла на его колени, её тело под юбкой реагировало на него, будто он стрелял в неё молниями.       Наверное, всё чего она хотела, это доказать ему, что он такой же жалкий рядом с ней, как и она с ним.       Напряжение нарастало, но он не трогал её.       Его зубы начали стучать от её взгляда.       Эта игра выводила из себя их обоих.       — Когда ты боишься разговоров, ты делаешь необдуманные поступки, — промолвил он.       Её руки потянулись снимать с себя пиджак.       — Ты тоже боишься, — прошептала вдруг она, расстегивая пуговицы, — я чувствую ритм твоего сердца.       Хайд отвернулся в сторону, пока она делала это прямо перед ним, оставляя только голое тело сверху.       Там было холодно, она сразу же покрылась мурашками, отчего её грудь выглядела не просто великолепно, а буквально сногсшибательно. Но он не смотрел на неё, хоть она и чувствовала под своей юбкой, как он безумно её хочет.       Её бедра лишь слегка начали двигаться на нём, а он уже сморщил лицо, закрыв глаза, и бубня себе под нос, как он ненавидит её.       Её губы вдруг потянулись к его шее, водя по ней, до такого скрежета его напряжённой челюсти, что он прерывисто выдохнул и клацнул ей.       — Аддамс, ты сумасшедшая, — сказал он, выдохнув, пока его взгляд застопорился на полном красоты моменте, что происходил снаружи. Пошёл ливень, и шум дождя просто необыкновенно вписывался в то, что сейчас происходило между ними.       Она хотела целовать его. Сама природа давала им этот шанс. Но он неподвижно вжался в камень, в оцепенении и невозможности коснуться её.       И она знала, что сводит его с ума. Руки елозили под его футболкой, оголяя мышцы на его торсе. Ногти царапали его кожу. Самым странным было то, что когда приходил хайд, даже его запах немного отличался, она начала ощущать это на флюидном уровне. Всеми своими клетками.       И только спустя пятнадцать минут этих нечеловеческих мучений, когда капли дождя частично были прямо на каменистом полу пещеры, под их ногами, она прекратила свои пытки одним коротким:       — Я хочу тебя.       Он замер, повернувшись к ней лицом.       Их носы были в непростительной близости друг от друга.       — Ты же понимаешь, что сама выпрашиваешь? — спросил он дрожащим шепотом, пока пальцы нервно терли подол её юбки.       — Да, — ответила она с реальным ощущением, что сдалась ему полностью.       Его глаза словно стали чёрными. Такими глубокими и пронзительными, что она забывала о существовании принципов и установок. Он смотрел на неё в ответ и ужасно тяжело дышал, заставляя низ её живота выворачиваться наизнанку от желания.       Это предвкушение секса было чем-то противоестественным. Настолько необходимым им обоим, что сводило в конвульсиях всё тело.       — Аддамс, я обещал, — резко выдал он, задыхаясь.       — Поцелуй меня, — настойчиво сказала она.       — Боюсь, что дело поцелуем не ограничится, — честно признался он.       Его глаза жадно бегали по её телу. Он уже представлял её ободранные в кровь колени, размазанную тушь, свои пальцы в её рту, её визги и скулеж, что будут стоять в его ушах всю последующую жизнь. Всё было настолько слишком, что сердце делало кульбиты в ожидании этого сумасбродства.       Его большой палец сначала медленно заполз в её рот, собирая оттуда влагу, а затем опустился на её сосок, грубо надавливая на него и вырисовывая на нём знаки бесконечности, отчего её брови выстроились домиком, а рот слегка приоткрылся, издавая немые призывы и мольбы о помощи. Губы пересохли от этого ощущения. От нехватки его поцелуев.       Это было непроизвольно, какой-то всплеск гормонов, и она закрыла свои глаза за невозможностью терпеть.       Он делал это снова и снова, мучая и её, и себя. Оба тела ныли, слушая стук дождя снаружи. Её ногти даже впивались в собственные ладони от отсутствия самоконтроля.       Её прерывистое дыхание и взгляд на всё это действие был подобен взгляду самого порочного демона, что мог существовать в истории.       — Ты понимаешь, на что подписываешься? — спросил он таким сексуальным голосом, что ей вдруг стало страшно.       Она уже не могла сдерживаться и прильнула губами к его, целуя снова и снова, стаскивая с него одежду, её руки дрожали от напряжения. Это было полностью её решение. Не тот момент, когда она узнала о том, что он — хайд, когда он уже был в ней. А именно тот момент, когда она захотела его сама с самого начала.       И их уже было не остановить.       Возможно, он действительно был в какой-то степени животным, возможно, ему были чужды человеческие ценности.       Но её к нему отношение выводило всё на какой-то новый уровень. Хоть он и не хотел думать об этом.       Оголяя её бедра, задрав на ней юбку и не снимая её, он буквально разорвал её белье, сжимая кожу на её ягодицах, впиваясь пальцами в неё настолько сильно, что она закрыла свои глаза от этой боли.       Это вылетало из него непроизвольно.       Вся эта грубость, которую он любил.       Не истинное насилие, а проявление доминирования, подчинения, власти над ней которые она с радостью ему предоставляла.       Аддамс и сама не поняла, как это случилось с ней.       Ведь она сама была садисткой.       Где-то весьма жестокой, креативной, вопиющей.       Но только не с ним.       Стоило ему коснуться её рукой, он почувствовал, как она вся пульсировала внутри, безумное желание было не скрыть вообще ничем. Одни его касания могли довести её до состояния нервной трясучки.       Её руки не слушались, стаскивая с него штаны.       Он резко схватил её за волосы, притянул к себе её ухо, нежно кусая его за мочку, и прошептал:       — Не нервничай так.       От этих слов она затряслась ещё сильнее.       Он ухмыльнулся и, помогая снять их до конца, посадил её на себя резким, сумасшедшим движением, что отражалось искрами в её мозгу, громкий возглас заполнил пространство. Хайд сходил с ума, поднимая её и опуская, его руки нервно считали хрупкие позвонки на её бледной спине.       А зубы покусывали кожу на её шее.       — Неужели тебе нравится это безумие? — спросил он её шёпотом, пока она двигалась на нём.       В его голове было столько противоречий к этому существу. Но он точно знал, что никогда не чувствовал ничего более настоящего, чем эта сумасшедшая тяга к ней. Уэнсдэй ненавидела себя, ненавидела его и ненавидела Тайлера за то, что он носил его в себе.       Она также ненавидела своё тело, что сейчас предательски на нем извивалось, и так на него реагировало.       Что это было за безумие не знал ни один из них.       Он чувствовал, что она уже изнемогает, ощущал её сокращения, и безумные влагу и тепло внутри.       Снимая её с себя, он хотел видеть эти ободранные колени. Это была та необходимость, та эстетика, что сводила его с ума. И силой поставив её на них, он склонился сзади, её тело уже не сопротивлялось, она оперлась на ладони и терпеливо ждала его движений, которые были подобны наплыву агрессии. Он вдалбливал её в эти камни, а она скулила, чувствуя, как он заставляет её лечь грудью на землю. От его резких толчков колени действительно съезжали и царапались о выступающие неровности. Буквально несколько секунд этой сумасшедшей «любви» и все его жестокие мысли окутал свет, приятное тепло в затылке, мурашки на его пояснице. Напряжение в теле сменилось ужасной жалостью к ней. Он замер, усевшись на свою куртку и подгребая её тело к себе. И знал, что то, что между ними происходит совершенно неправильно.       Он также знал, что она будет жалеть об этом.       Не мог смотреть в её глаза, пока она наоборот не отводила свой взгляд от него.       — Я говорил, что дело поцелуем не ограничится, — сказал он с какой-то тревогой.       Она молчала.       — Скажи что-нибудь, — впервые ему было важно, чтобы она заговорила.       — Что ты хочешь услышать?       — Что ты сожалеешь, ненавидишь меня, и я вёл себя как кретин, хотя бы это.       Аддамс ухмыльнулась.       — Я сожалею, ненавижу тебя, и ты вёл себя как мудак. Слова «кретин» ты не заслуживаешь, не обижай больных людей.       — Ладно, — улыбнулся он.       — Ладно, — засобиралась она в ответ.       Когда они оделись, дождь уже прекратился. И она торопилась уйти оттуда, но он вдруг схватил её за запястье.       — Я что-то чувствую к тебе, — нервно произнёс он, хоть и не хотел делать этого.       Вся его душа в этот момент вывернулась перед ней наизнанку.       Аддамс навострила уши, тряслась и нервничала в ответ.       — Я тоже, — признание вырвалось незамедлительно.       — Что мы будем делать?       — Я понятия не имею.       Хайд просто кивнул, как бы отпуская её оттуда, но она бегло примкнула губами к его щеке.       — Все мои стереотипы рухнули из-за тебя, — внезапно прошептала она.       — Как и мои, — ответил он.       Она ушла, и он тоже. Разными дорогами, но будто вместе. Их три души теперь навечно были связаны друг с другом какими-то неосязаемыми нитями.       «Если вы начинаете с самопожертвования ради тех, кого любите, то закончите ненавистью к тем, кому принесли себя в жертву». © Джордж Бернард Шоу.