Последний вдох

      «Монстры и призраки действительно существуют. Они обитают внутри нас, и порой именно они одерживают верх». © Стивен Кинг.       Зародившийся интерес был сильнее всего.       Именно поэтому Ксавье всю ночь думал о тех ячейках, о том, что там лежит и что ему с этим делать.       Перед сном Франсуа поставила ему тот препарат, и ему стало действительно намного лучше. Круги под глазами исчезли, и головные боли сошли на нет. Но оставалась проблема с принятием сложных для себя решений. Конечно Ксавье любил отца, но уважение медленно утекало куда-то в сточную канаву. Дар, что достался ему с рождения всегда казался чем-то притягательным, волнующим, но после того, что он узнал об отце, ему хотелось сжечь все свои работы и больше никогда не браться за кисть.       И пока мальчишки шутливо дрались на диване, обсуждая монстров, Ксавье умилялся этим, представляя, как, наверное, здорово делиться с кем-то своими тайнами, с кем-то вроде младшего брата.       — А этот монстр в тебе сейчас шевелится? — загорелись глаза у Пагсли.       — Нет, конечно нет, — отрицал Уилл, — Он вылез тогда потому что мне стало страшно за маму, но я легко вернулся обратно, и сейчас не чувствую его.       — Генетика не всегда так работает, иногда заболевания не передаются по наследству, — объяснил Ксавье.       — А если мама и папа изгои разных типов, или, например, мама изгой, а папа — человек? — заинтересованно спросил Уилл.       — 50 на 50, может получиться изгой, а может человек, также и с подтипом, — продолжил он, — Пагсли, у тебя есть видения?       — Нет, пока нет, — расстроенно сказал он, — Но и Уэнсдэй они появились только год назад, у меня есть шанс!       Ксавье улыбнулся.       — А твой дар достался от мамы или отца? — спросил Пагсли, так как был не особо в курсе происходящего, а возможно просто не хотел вникать.       — Отца, — опечаленно произнес Ксавье, глядя в потолок. ________________________________________       — Что думаешь об этом мальчике? — хитро улыбнулась Мортиша, снимая с себя колье с чёрным агатом.       — Моя королева, я думаю, наш дьяволёнок сама вправе решать, кого выбирать в качестве спутника. Вспомни наши юношеские связи, всё казалось таким пылким, страстным, словно вот-вот закончится, но посмотри на нас сейчас, у нас двое детей, и я люблю тебя ещё сильнее прежнего, — выдал Гомес с нескрываемым восхищением.       — Я думаю, что здесь всё даже более очевидно, я не видела Уэнсдэй такой с самого рождения, сегодня она поблагодарила меня за ужин, это просто невероятно, — сказала Мортиша и кокетливо подставила спину Гомесу, чтобы он помог расстегнуть её платье.       — Кажется, и нашему Пагсли он понравился, — пожал плечами Гомес и поцеловал её в открытое плечо. ________________________________________       — Если хочешь, можешь переночевать у меня в комнате, — скупо сказал Донован, — Я могу и на полу поспать, если меня вообще не дернут на работу.       — Я постелила Уиллу, Пагсли и Ксавье в гостиной, там большой диван и раскладушка, думаю, им будет достаточно. В комнате ничего не изменилось, столько воспоминаний, — пробормотала Франсуа, осматривая фото, картины и книги.       — Я ничего не выкидывал, в гараже еще больше твоих вещей, — нервно произнес Донован, снимая ботинки.       — Спасибо, — сказала она, резко обернувшись, — Донован, я ведь и правда никого никогда не любила, как тебя.       — Франсуа… Давай, мы раз и навсегда закроем эту тему, — отрезал все попытки на примирение он.       Она смотрела на него и её всю трясло как раньше. Любовь, что жила в сердце в совокупностью с виной, что она перед ним ощущала сверлили в душе дыру размером со вселенную. Но она искала любую возможность, чтобы продолжить общение и разговоры с ним.       — Мне нравится эта девочка. Уэнсдэй, — сказала она каким-то нежным тоном.       — Да… Аддамс та ещё заноза в заднице, — произнёс он, потирая затылок, — Но она любит нашего сына, а он любит её. _________________________________________       — Это было фиаско, — язвительно подметила Уэнсдэй.       — Да, брось, было здорово, — спорил Тайлер, — думаю, если бы здесь был твой дядя Фестер было бы ещё интереснее.       Улыбка Тайлера не сходила с лица.       — Спорю, ты гордишься собой, — произнесла она, разглядывая его лицо.       — В смысле?! — свёл он брови, посмеиваясь.       — Я про этот самодовольный вид, — скупо и едко выразилась она.       — Что не так с моим видом? — он продолжал смеяться в изумлении.       Уэнсдэй просто замолчала от нежелания разжевывать то, что она однозначно распознала.       — Ты такая вредная, — выдал он с ноткой напряжения.       — Нет, это ты слишком нежный, — парировала она.       — Да ты что… Насколько нежный? — ехидная улыбка не сходила с лица, пока она стояла у зеркала и разглядывала свои швы на животе.       Встав позади неё, он обвил её руками, склонив голову к её плечу и рассматривал её в это же зеркало.       Губы очень ласково осыпали поцелуями нежную шею.       — Ну же, Уэнсдэй, скажи, насколько я нежный, — шёпотом произнес он, проводя пальцами правой руки по её коже, и чувствуя её мурашки.       — Почти как торт, что вы сегодня готовили, — издевалась она.       — Ты так просто не отделаешься, — смотрел он на неё с укором, — иногда мне хочется тебя связать.       — Мне тебя тоже, — ответила она, и он задумался.       — Как тогда в сарае, да? — обиженным голосом произнёс он, дурачась.       — Почти, — сказала она и с напором толкнула его на кровать, усаживаясь сверху.       — Если бы был выбор изменить наше знакомство, ты бы сделала это? — спросил он заинтересованным голосом.       — Почему ты спрашиваешь? — прервала она вопрос.       — Потому что часто думаю о всём том дерьме, что натворил, о людях, которых убил, о том, сколько боли причинил тебе, — ответил он с какой-то дикой злостью к своему естеству.       — Я не могу судить, ведь я не знаю, каково быть монстром, — сказала она, гладя его по лицу, — Но я не думаю, что у тебя был выбор в этом вопросе.       — Выбор есть всегда. Мне нужно было остановить её, найти лазейку. Но я поверил, как дурак, что моя мать умерла из-за вас. Я никого не жалел, и лишь, когда ты была рядом, это чувство уходило на второй план. Я звал тебя куда-то и ненавидел себя за это. Потому что действительно хотел быть с тобой, а не отвлекать тебя, как мне говорила она. Но многое в наших желаниях совпадало. Защитить тебя, но только цели были разные. Она хотела защитить чтобы сохранить твою кровь до определённого момента, а я хотел делать это всегда, но не вышло. Злость и боль поглотили меня с головой. И сейчас я чувствую себя ужасно. За то, что я носил это в себе, прячась за своей диссоциацией, за то, что предал тебя. Я столько бы всего хотел изменить в отношении к тебе, ведь я никогда не чувствовал ничего и близко похожего на то, что я чувствую к тебе. Это выше меня. Мне кажется, если бы у Лорел получилось то, что она задумала, я бы не смог с этим жить, — его голос трясся в тревоге.       — Тайлер. Иногда мы лишь пешки в чужих руках, — отметила она, — Думаешь, я бы простила тебя, если бы знала, что у тебя был выбор?       — Не знаю, но могу сказать, что ты сделала невозможное, дав мне второй шанс, — сказал он с болью в сердце.       — Я бы дала его снова, — промолвила она, задумавшись.       — Почему ты полюбила меня? — с волнением спросил он, сосредоточенно глядя на неё.       — Потому что, — скупо произнесла она.       Ведь сама не знала ответа на этот вопрос. Притяжение возникло где-то в глубине её души в первые же мгновения встречи с ним. Хоть он и показался ей занудой. И был довольно предсказуем, порой даже прилипчив. Но именно это и притянуло её к нему. Момент, когда он шёл за ней в лесу в поисках следов Роуэна, когда он прикрыл ей рот, дотронувшись до её губ. Разве могла она позволить сделать это кому-то другому? Та девушка, что считала неприемлемым контакты, прикосновения, а уж тем более эмоциональные привязанности. Это было невероятно для неё самой.       — Я хотела спросить тебя насчёт Джека, — чуть перевела она тему.       — Что именно? — удивился он.       — Вы с ним дружили с самого детства, верно? С четырёх лет, ты говорил так? — вспоминала она.       — Да, с четырех лет, мы вместе ходили в детский сад, чёрт… Вспоминать это болезненнее, чем я предполагал. Меня сразу как-то притянуло к нему, — рассказывал Тайлер, — Хотелось защищать его. Как-то был случай с другим мальчиком, мне сейчас стыдно об этом говорить, но я уже тогда вёл себя странно, воткнул ему карандаш в руку за то, что тот обижал Джека.       — Я знаю эту историю, — перебила она его.       — Откуда?! — встревоженно спросил он.       — Я была в колодце, помнишь, я говорила? Я видела видение с Джеком, и мы немного разговаривали, — объяснила она.       — Точно, я вспомнил. Что он еще говорил? — улыбнулся Тайлер, — он рассказывал, как мы с ним впервые самостоятельно пешком дошли до соседнего города, а потом не могли найти дорогу обратно? — захохотал он.       — Нет, — ухмыльнулась Аддамс.       — Какая-то женщина тогда заметила нас, нам было по шесть лет, два шестилетки, что бродят по улицам без присмотра, — нервно произнес он, — Я тогда сказал, кто мой отец, за нами сразу приехали, мой отец и отец Джека, мама тогда уже начала пропадать, помню, как он не мог до неё дозвониться и психовал. После этого случая всё желание уходить дальше нашего дома пропало, но примерно через год, когда мы узнали про рак, мы всё же стали ходить в колодец и в целом по лесу.       — А ты помнишь, когда ты впервые…ну, — расспрашивала она.       — Впервые превратился? — уточнил он, и Уэнсдэй кивнула.       — Я ведь страдал лунатизмом, но чётко помню, что года в четыре точно, — задумался он, — Наверное, где-то в тот период.       Уэнсдэй сидела на нём и думала. Четыре года, совсем ребенок, как такой кошмар случился в его жизни. Она не была жалостливым человеком, но история Тайлера могла свести с ума любого. Рассматривая его и размышляя, она вдруг поняла, что молчит уже довольно долго.       — Слишком красивая, чтобы быть правдой, — сказал он, убирая прядки волос за уши. Уже знакомый до боли жест, что создавал между ними чувство чего-то родного, близкого, по-особенному притягательного.       — Я же говорила, слишком нежный, — выдала она заключение и утонула в его прикосновениях, запуская пальцы в кудрявые волосы. ________________________________________       Утро, наконец, принесло решимость.       Ксавье направился к камерам хранения, что располагались неподалеку от Невермора, это была одна из сотен строчек в списке, и он решил начать с самой близлежащей.       Мужчина на входе осмотрел его с ног до головы.       В строчке был указан номер ячейки и код доступа, а это значило, что ключи были от чего-то другого.       Назвав цифры, он замер в ожидании. Его провели в узкий коридор, а затем открыли большую ячейку и очень быстро удалились.       Ксавье огляделся по сторонам, и рука потянулась достать огромную чёрную спортивную сумку, в которой пачками лежали сто долларовые купюры. Даже смотреть на это было страшно. Однако помимо всего прочего там лежало письмо, на которое он тут же уронил свой взволнованный взгляд.       «Дорогой Ксавье, если ты здесь, значит, я оступился. Деньги твои, можешь делать с ними, что пожелаешь, даже сжечь, но не забудь позаботиться о матери. Я достаточно натворил и хотел бы отмотать назад, но это уже невозможно. С любовью, твой отец. P.S. Где деньги — там знания».       Ксавье сморщил лицо, но всё же принялся копаться в сумке, пока не наткнулся на самом дне на какую-то очень старую книгу. 1559 г. История Монстрорума. Улисс Андрованди. Универсальный трактат семнадцатого века о «чудовищах и чудесах природы». Первая публикация с момента обнаружения — 1642 год. Монстры, изображенные на подробных гравюрах на дереве: от мифологических существ до невероятных случаев пороков развития, проходящих через все типы гибридов и аберраций. Всё было детализировано с описательной строгостью, но также с частыми ссылками на сверхъестественное и демонологию, типичную для того времени. Она была полностью на итальянском, читать он умел, но переводил с трудом, хоть и знал одного человека, который с легкостью бы это сделал, и конечно ей была Аддамс. Но он решил сначала попробовать сделать это самостоятельно через гугл-переводчик. И встревоженно пролистав её, он застыл, видя на одной из страниц ту же тварь, в которую превращался Тайлер. Animale delle foresta — Лесной зверь.       «Хозяин леса, лесной человек, создан путём вселения демонической души в образе гигантского чудовища в человеческое тело, обладает силой, выносливостью, скоростью и свирепостью, призван человеком с целью освобождения леса от злых духов, что мешали человеческому существованию. Основные задачи лесных зверей — охрана и служение своему человеку. В лесу совершался весь цикл земледельческих работ (при сохранении подсечно-огневого земледелия), пастьба скота, заготовка дерева для строительства и отопления, охота и ловля рыбы, собирательство грибов и ягод, промысел в виде гонки дёгтя и смолы, выжигание древесного угля и прочее. Но хотя лес и активно использовался человеком, соседствовал с освоенным им пространством, тем не менее оставался неподвластным ему. Он воспринимался как чуждая и опасная территория, место скопления нечистой силы. С целью самосохранения человеческого подвида власть и контроль над лесом были переданы данным существам. Первый известный случай переселения демонической души в тело описан в Английском памфлете об одержимости, хозяев такого рода существ считали ведьмами. Однако период конца XV — середины XVII веков в Западной Европе отмечен таким явлением, как охота на ведьм. В 1542 году был опубликован первый билль против ведьм. Далее эти акты выходили регулярно. Массовое уголовное преследование ведьм и колдунов осуществлялось инквизицией, чьи судебные разбирательства получали большой резонанс в средневековом обществе. Суды сопровождались задокументированными протоколами и свидетельствами. В середине XVI — начале XVII судебные свидетельства, отчёты и описания случаев, обрамлённые авторским словом, рождают жанр антиведовского памфлета. В результате массовой борьбы с еретиками, общество разделилось на тех, кто так или иначе осуждал любые ведьмовские уклоны, колдовство и магию и на тех, кто непосредственно занимался этим. Зачастую сжигали и казнили ни в чём неповинных людей. В процессе человек стал усугублять своё отношение к природе и окружающему миру, а ведьмы всё чаще стали использовать подобных существ для нападения на простых людей. Лесной зверь не смел противиться указаниям своего хозяина, если таковой существовал, разделял его мотивы и желания. Между ведьмой и лесным зверем существовала некая связь как с создателем, что начала рваться в процессе разделения общественного строя и массового уничтожения ведьм. И лесные звери отстранились от своих хозяев, но несмотря на это ведьмы всё ещё занимали особое место в их существовании и душевном комфорте. Именно поэтому монстры пробуждались в основном тогда, когда в их жизни появлялась связь с ведьмаками, любое взаимодействие, хотя были и случаи пробуждения в результате травмирующих психику обстоятельств».       У Ксавье в голове начали всплывать картинки с Крэкстоуном и тем, что произошло. Он очищал город от ведьм пока был отцом-основателем. Значит, те существа, судя по книге, появились ещё до этого момента в процессе их создания ведьмами, что активно проявляли себя во взаимодействии со сверхъестественным. Возможно, именно в момент уничтожения ведьм в Джерико в 1625, такие существа как Тайлер вынуждены были начать существование без хозяев. И раз Нолан и Фолкнер не сталкивались с ними до 1790 года, возможно в мире их было очень мало. Но Нолан воссоздал такое существо в себе, обладая при этом раздвоением личности и назвал его Хайдом. Мысли складывались, как кирпичики. Получается, изначально именно ведьмы были хозяевами этих монстров, имея с ними связь. И поскольку Аддамс была их предком, это могло значить, что у неё есть предрасположенность к этой самой связи с такими существами.       Пелена накрыла глаза Ксавье. Значило ли это, что любовь, что возникла между Тайлером и Аддамс была вовсе не настоящей? А навязанной линиями их предков? Что именно находится в других ячейках? Какие ещё тайны хранят эти большие деньги, что ему достались… И стоит ли рассказывать об этом самой Уэнсдэй…