Последний вдох

      «Магия не в самих вещах, а в отношениях между обыкновенными вещами». © Сальвадор Дали.       — Между вами завязался узелок, — промолвила Грейс.       — Какой ещё узелок?! — если бы у Уэнсдэй были ножницы, она бы прямо сейчас его обрезала, просто потому что её раздражали эти странные выражения.       — Дитя, это образно, вы влюблены, — пробормотала она, — в мире нет связи прочнее ментальной, связи двух душ, что обмениваются энергией.       — И что я здесь делаю? Вы меня позвали чтобы рассказать это? — язвила она.       — Исправляешь ситуацию, — настаивала Грейс, продолжая говорить загадками, — Тайлер начинает думать, что причина ваших отношений — магия.       Уэнсдэй в мгновение сморщила лицо.       — С чего ему так думать?       — Спросишь у своего друга сновидца, — вновь прозвучал таинственный тон.       — Так. А он здесь причём? — спросила Уэнсдэй в изумлении.       — Он нашёл кое-что. Знания действительно великие, но опасные. И кроме того, в простых руках трактуются неверно. Вам нельзя разрушать свою ментальную связь, то, что разбилось — не склеить без последствий, — объясняла Грейс.       — Но Вы же сами сказали, что про связь трактовка неверна? — парировала она в ответ.       — Магическая связь не равно ментальная. Магическая связь — это то, что соединяет вас для общего дела, это цель, это смысл, а связь ментальная — это обмен энергией, её не воссоздать никаким эликсиром. Это любовь, что выше всякой магии. Поэтому я не знаю, как он держался всё это время. Ведь, когда эти две связи переплетаются и настроены против друг друга - это невыносимо больно. Будто душа рвется на части. Магическая связь заставляла его уничтожить ментальную. Его спасло только его естество. То, что их было двое внутри него. Они разделяли эти два чувства между собой, — промолвила его бабушка печальным тоном.       У Уэнсдэй внутри бушевал океан. Ей хотелось вернуться в мир мёртвых и вытрясти из Лорел всю её гнилую душу, поджечь ей волосы и смотреть как её голова пылает. Эта была злоба сильнее, чем любая, какую она когда-либо испытывала. Месть за любимого человека и то, что ему приходилось переживать.       — Как мне помочь ему? — спросила она встревоженным голосом.       — Я не зря сказала про нравы. Он уже вбил себе в голову, что это магия. Потому что не верит в собственное право на счастье. И ты его вряд ли переубедишь. Он такой же упрямый, весь в своего отца, — процедила Грейс сквозь зубы, она явно злилась на своего сына из-за его характера.       — Когда цикл этого безумия прекратится? Эта Лорел умудряется вредить даже из могилы, я хочу отрезать ей голову, — сурово произнесла Уэнс.       — Сделаю вид, что я этого не слышала, дитя. Ты знаешь его, пробуй, как подскажет тебе сердце. И не забывай, магическая связь оборвалась и дала дорогу настоящей. Мне пора, храни талисман, хотя бы тебе он будет служить верой и правдой, раз Тайлер не принял его. Он поможет распознать, где правда, а где ложь, — промолвила огорченно Грейс и исчезла в воздухе, оставляя за собой лишь блеклый фантом… __________________________________       — Чёрт, что на этот раз?! — проворчала Инид с искаженной улыбкой, пока нависала над Уэнс.       — Проклятая Лорел, — выругалась она.       — Опять?! — Инид выпучила глаза.       — Я разберусь… — уверенно и резко сказала Уэнсдэй. _____________________________________       — Погоди, Ксавье, она звонит, я сброшу, а то будет странно, — нервничал Тайлер в ожидании разговора с ней.       — Ладно, — согласился Ксавье.       — Хэй, привет, добралась, всё нормально? — тревожно расспрашивал он её, что сразу дало понять о его повышенном напряжении.       — Я видела твою бабушку, — резко промолвила Уэнсдэй, не церемонясь.       — Что?! — заволновался Тайлер, — Где? Она, вроде как, мертва.       — В видении, — поправилась она.       — Ясно, ииии… Блин, даже не знаю, что меня больше смущает, то, что ты общаешься с моей бабушкой в отличии от меня, или разговоры с мертвецами, — задумался он.       — Она довольно позитивное привидение, — сообщила Уэнсдэй отстранённым тоном.       — Ух ты, ну надо же, — растянул Тайлер губы, словно издеваясь.       — В общем, нам надо поговорить, завтра в семь после лекций, хорошо? — очень холодно сказала она ему. Он непроизвольно даже начал думать, что она от него что-то скрывает.       — Ладно, у тебя всë нормально с учебой? Тёрнер принял тебя? Как Инид? — начал задавать он вопросы.       — Всё нормально. Потом обсудим, — коротко ответила она и положила трубку.       Тайлер тут же перезвонил Ксавье, но он уже был недоступен. Тогда он направился на помощь к Уиллу…       Они очень хорошо потрудились, много разговаривали, шутили и ждали родителей.       Франсуа позвонила и предупредила, что у неё появились некоторые дела по институту, забрать документы и трудовой сертификат, а Донован задерживался на работе.       Поэтому, поужинав, Тайлер сам не понял, как уже подтыкал Уиллу одеяло, укладывая его спать, словно совсем маленького. Но ему нравилось это. Забота о ком-то, так же, как и Уиллу было, чему тут радоваться.       — Ты говорил про книги? — заинтересованно спросил Уилл.       — О, да, конечно, я сейчас, — он направился в комнату за одной из своих любимых книг — Великий Гэтсби Фрэнсиса Скотта Фицджеральда, если конечно, речь шла о классике. Потому что было и много других предпочтений, которые вряд ли бы оценил одиннадцатилетний мальчишка.       Открыв книгу, он принялся читать вслух, и сам не заметил, как пролетело время, а Уилл уже сладко посапывал в своей постели.       «В юности, когда моё сердце было открыто, мир казался бесконечным, а жажда познания не утолена, я услышал от отца фразу, которую я навсегда сохранил в памяти и мысленно возвращался к ней снова и снова на протяжении всей своей жизни.       — Запомни, сын, — сказал он, — прежде чем судить ближнего своего, подумай о том, что не так уж и много людей на этой благословенной земле, которым еще с колыбели были предоставлены такие привилегии, как тебе».       Эта книга нравилась ему тем, что так сильно раскрывала чужое малодушие. Призрачные мечты, что толкали на преступления.       Он заботливо накрыл его ещё одним пледом и, выключив ночник, направился в свою комнату.       Стоило ему лечь на кровать, как тело вспоминало её рядом. Его буквально ломало. Запах, что въелся в его душу и разум провоцировали на развратные мысли. И пока он вертелся по кровати словно заведённый, на телефон внезапно пришло новое сообщение. Она чувствовала его даже на расстоянии.       — Хочу завтра.       Так коротко, но ëмко. В точности так, как умеет делать только Уэнсдэй Аддамс. Одним словом, ставить в тупик и заставлять мечтать о ней, нервно кусая локти.       — А я хочу тебя. Сейчас. — написал он в ответ и уже материл себя за это. Потому что не должен был. Потому что вновь поддался тому, что сильнее всего. Тело щипало приятным, пронесшимся холодком. И он молился, чтобы она не ответила, но телефон вновь предательски запищал, и остановить эту вакханалию уже было невозможно.       — Так раздевайся, — издевалась она.       — Это новый тип пыток?       — Наоборот.       — Я раздет.       — Я тоже.       Улыбка проникла внутрь него, заставляя забыть вообще обо всём.       — Хочу трогать тебя. Везде. Твоё тело и душу. Чтобы ты вообще не останавливалась, чтобы задыхалась. Помнишь, как я сказал, что хочу, чтобы ты плакала и скулила, и только я это слышал?       — Да.       — Этого я хочу и сейчас. Уэнсдэй, я с ума по тебе схожу.       — У тебя хорошо получается.       — Что именно?       — Делать меня мокрой.       — Я сейчас направлюсь в Невермор и залезу в твою комнату.       — Надеюсь, в виде монстра.       — Не провоцируй, Уэнсдэй.       Ответа в виде текста не последовало, однако пришло другое. Отчего его возбуждение стало только сильнее. «Да ты издеваешься» раздавалось в его голове.       — Твоя очередь.       Ухмыльнувшись, он направил ей тоже самое и дописал.       — Завтра я заставлю тебя плакать. Твои ноги будут болеть подо мной.       — Воспринимаю это как обещание.       — А лучше бы как угрозу.       — Я точно свяжу тебя, Галпин.       — А я оттрахаю тебя до смерти, Аддамс.       — Ужасной тебе ночи.       — Ну, нееет, не уходи.       Естественно, ответа не последовало. Она была жестока, как сам дьявол. Мучила его специально, чтобы он изводил себя в томлении. Взглянув на телефон, она повернула его экраном вниз и думала о нём всю последующую ночь. ___________________________________       — Давай, мы будем честны, всë было ложью, — её голос стрелял ему в сердце, оставляя с дырой в груди.       — Не надо так, — резко прервал он её.       — Ты — манипулятор. И был им с самого начала. Не оставляя мне шанса на собственные чувства. Ты всё время врал. И я никогда бы не посмотрела на тебя, не будь этой связи, ты и сам знаешь. Я бы и близко к тебе не подошла. Помогла бы засадить тебя далеко и надолго без возможности выбраться на волю. Я бы никогда не попала с твоим отцом в тот бункер, если бы у меня был выбор не тянуться к тебе. Всë, что я испытываю — это ненависть за то, что мне приходится это чувствовать.       Если бы какие-то слова могли убивать, это бы были именно они.       — Уэнсдэй, это же неправда, — его рука коснулась её лица, и оно развеялось в воздухе, оставляя только одиночество и бесконечную, сверлящую боль.       Страхи начали играть с ним в злые шутки.       Он проснулся и тяжело дышал в напряжении, направляясь к раскрытому окну. Луна словно смотрела на него с издевкой. Больше он так и не смог сомкнуть глаза. ______________________________________       Вечер следующего дня привёл её к нему.       И увидев её, во рту всë пересохло и сердце готово было вылететь из груди. Но он держался очень отстранённо, стараясь не провоцировать то, что теперь считал ненастоящим. Они с Ксавье решили поговорить чуть позже, потому что его маме было совсем плохо, и тот был занят её здоровьем.       — Ты хотела поговорить, — затолкал он руки в карманы, и она сразу поняла, что Грейс говорила правду.       — Я просто хотела спросить у тебя, что происходит, — нервозно произнесла она, глядя на него.       — Ничего, всё нормально, — его вид было дико странным.       — Допустим, у меня нет глаз, и я поверю в эту чушь, но то, что твоя бабушка всплыла в моём видении явно оставляет ненужные вопросы, — издевалась она.       — Что она говорила тебе? — нервно тёр он ладони.       — Ты и сам это знаешь, иначе бы не стоял, как вкопанный, особенно после того, как вчера не хотел меня отпускать. Быстро ты передумал быть со мной, — нервно выдала она умозаключение.       — Это не так, ясно?! Дело вообще в другом, — жестикулировал он руками.       — Я знаю, в чем дело, Грейс сказала мне, — перебила она его.       — Тогда пойми меня, прошу тебя, — произнёс он умоляющим тоном.       — Ты и правда думаешь, что мы подневольные животные, которые не в состоянии сами решать, с кем нам быть? — спросила его Аддамс с нотой осуждения.       — Я не знаю. Но я не хочу быть тебе обузой, — нервничал он, — Почему ты подошла ко мне тогда?       — Когда?! — психовала она.       — В первый раз, — продолжил он.       — Захотела кофе, — искренне сказала она.       — Допустим, а дальше. Зачем завязала разговор, принялась чинить эту дурацкую кофеварку, — задавал он вопросы пока метался по комнате как сумасшедший.       — Причина всё та же. Ты не помогаешь, — глумилась она.       — Зачем сказала мне своё имя? — допрос не прекращался.       — Не знаю. В этом в принципе нет ничего такого, — парировала она.       — Зачем приходила ко мне в кафе всё время? Почему отправила вещь ко мне домой со своим номером? Зачем звонила мне? — никак не унимался он.       — Наверное, подумала, что ты можешь помочь, я не знаю, — продолжила она психовать, — А ты зачем делал всё это?! Зачем водил меня в какие-то склепы, зачем всё время звал на свидания? Зачем поцеловал? Ведь ты мог просто общаться со мной, было бы ровно то же самое!       — Формально это ты меня поцеловала! — уставился он на неё, и у неё чуть ли не пошёл пар из ушей от злости за услышанное.       — Я не то хотел сказать… Всё это я делал, потому что хотел. Во многом это поведение было моим личным решением. Но Лорел хотела другого. Тогда на Вороньем балу я был бесконечно счастлив видеть тебя. Я ненавидел всех их вокруг, но к тебе что-то испытывал. По-настоящему, Уэнсдэй. Клянусь, — произнес он, теребя руками край футболки.       — Ты доказываешь это мне или себе?! — грубо произнесла она, — Потому что мне не нужно. Я живу своим мозгом, а не чужими связями.       — Сердцем, Уэнсдэй, это было сердце, а не мозг, — поправил он её в истерике.       — Не важно, одно и то же. — тон был словно лезвие металла по коже.       — Даже сейчас я смотрю на тебя и меня выворачивает от этой тяги к тебе, — признался он, скрестив руки на груди, — Я не понимаю, что между нами происходит… Но пока не выясню, не успокоюсь.       Уэнсдэй лишь покачала головой, глядя на его скованность.       — Это совершенно и невозможно глупо, — высказала она.       — Это ты так думаешь, а если нет? — задал он вновь вопрос.       — У тебя была связь с Лорел на тот момент, и что, ты хотел её? Хотел быть с ней? Касаться её как меня? — задала она вопросы и внутри у Тайлера чудовищно заныло.       — Фу, конечно нет, — возразил он, — Блин, Уэнсдэй, умеешь ты ставить мат.       — Естественно, ведь ты не силён в шахматах, — резко парировала она, и уголок его губы пополз вверх, — Слушай, я не сильна в этих кодах, но ты сам когда-то сказал, что любишь меня. Прямым текстом.       — Я и сейчас это говорю, ведь я так чувствую, — сказал он очень грустным, сбивчивым тоном, и она подошла к нему почти вплотную, но он выставил свои руки, взяв её за талию, держа на расстоянии вытянутой руки.       — Не надо так близко, я с ума сойду, — выдохнул он с умоляющим видом.       — А мне это и нужно. Чтобы ты с ума сходил, — по-дьявольски произнесла она и приблизилась к его груди, нежно целуя его шею. Дыхание было горячим и волнующим.       — Мы столько пережили вместе, — водила она пальцами по его торсу.       Веки тут же сомкнулись, ресницы непроизвольно затряслись, тембр задрожал.       — Уэнсдэй, не надо… — даже его шепот звучал как-то неестественно.       — Надо, — настойчиво произнесла она, проталкивая свои руки к нему между ног.       — Стой, стой, стой, пожалуйста, — вздрогнул он, перехватив их за запястья.       Секунда глаза в глаза и это уже было не остановить. Он тут же свёл её запястья сзади своей рукой, удерживая их там, пока губы не могли перестать целовать её. Всё походило на чудовищную пытку. Эмоции, которые зашкаливали.       — Как ты делаешь это со мной? — выдохнул он в её губы.       — Ты сам делаешь тоже самое, — ответила она, глядя на него.       Руки ëрзали по её телу в поисках пристанища, пока вдруг дверь в комнату неожиданно резко не открылась.       — Тайлер, можно я… Блин, извините, — вскрикнул Уилл и побежал вниз по лестнице.       Аддамс ухмыльнулась, а Тайлер торопливо выбежал за ним вслед.       — Стой, ничего такого, всё нормально, Уилл, блин. — задёргался он, догоняя его, — Эй, ты чего так испугался?       — Я не хотел мешать, — словно зажался он в тревоге и волнении, сидя на диване.       — Что такого, что ты помешал? — встревоженно спросил Тайлер.       — Там, где я рос раньше за такое наказывали, — объяснил он писклявым голосом.       Тайлеру вдруг стало не по себе. Внутри всё затрепетало.       — Мне жаль, что это так, но я бы никогда не обидел тебя, ни за это, ни за что-то другое. Прекращай эти страхи, мы ведь семья, — он протянул ему руку, и когда Уилл дал свою в ответ, Тайлер резко притянул его в свои объятия.       — Я буду рядом, — промолвил он шепотом.       Уэнс ждала его, чтобы продолжить эти свои издевательства. Ведь она четко знала, что он уже накрутил себя с ног до головы, и во чтобы то ни стало начнет избегать их контакта и её влияния. И ей было даже немного смешно от этого. Ведь любовь была как на ладони. Он всë время поступал по-своему, и она делала также. Их мнения всегда разнились, они вечно перепирались, но в итоге решения всё равно приводили их друг к другу. Однако магическая связь так не работала. С Лорел невозможно было спорить, нужно было просто делать, что она говорит, несмотря на внутреннюю неприязнь.       Он вернулся в комнату очень испуганный, старательно пытаясь увести её оттуда и не оставаться наедине. А она специально делала всë наоборот. Назло. Чтобы показать власть её тела над ним.       Распахнув перед ним рубашку, под которой не было лифа, она не сводила с его бегающих по её телу глаз своего взгляда.       — Так что там про то, что мои ноги будут болеть под тобой? — её голос щекотал низ его живота.       Вся кровь из организма в мгновение прилила туда.       — Про то, что ты оттрахаешь меня до смерти? — продолжала она свои напевы.       Он не мог оторвать от неё свой взгляд.       Уэнсдэй очень быстро расстегнула молнию на юбке и, ёрзая бедрами, сбросила её на пол.       Его рука как на автомате потянулась закрыть защёлку на двери. В мыслях был сплошной дурман, хоть он и знал, что это неправильно. Но уже не мог думать о чем-то другом, вспоминая их вчерашнюю переписку и наблюдая этот до ужаса развратный вид. Две косы, расстегнутая белая рубашка, единственной вещью под которой было её чёрное кружево снизу и её пухлые, сливовые губы. Мозг сам рисовал картинку, не спрашивая. И пошлые мемуары, что пропечатались в его голове, уже начали воплощать грязные пороки в реальность.       — Встань на колени, — в приказном тоне выпалил он, расстегивая ремень на своих джинсах.       Конечно, она слушалась, так как сама ужасно этого хотела. И стянув с него его джинсы, её губы принялись обволакивать его, нежно скользя по его плоти и заострив свой взор на его реакции.       У него был вид самодовольного кота, что запускал свои когти в её волосы, слегка подгоняя её и продавливая вглубь.       Взъерошенная челка, едва выступившие слезы в уголках её глаз от напряжения, отчего тушь немного оседала снизу и делала их ещё более выразительными.       Быть в его глубокой власти возбуждало и порождало в ней демонов. Все рефлексы исчезли в это мгновение, ведь все, чего она хотела это чтобы он не останавливался.       Обводя собой её губы по периметру он грубо устремлялся внутрь, заставляя её челюсть приятно болеть.       — Дыши носом, глубже, — задержал он её голову цепкой хваткой, отчего между ног сразу запылало, живот стянуло в тугой узел. Она хотела его так, что в голове пульсировало. Всю её кожу натянуло настолько, что каждая клеточка реагировала своими нервными окончаниями на эти взрывы.       Он резко одёрнул её, поставив на четвереньки, коленями на голый, деревянный пол и, продавливая её поясницу вниз всем своим весом, начал рвать то единственное, что на ней оставалось.       Это было настолько горячо, что в комнате запотели и окна, и зеркала.       Рука направилась гулять по её бедру, и она сомкнула свои ноги, сжав их перед ним со всей силой.       — Хочешь поиграть? — шепотом произнёс он, ущипнув её за тонкую кожу, — Я сильнее тебя.       Он уселся сверху неё, оглядывая её напряженное тело.       Его руки тут же резко, остервенело выдернули ремень из джинсов и поспешили туго затянуть её запястья за поясницей.       Пожалуй, это было именно то, чего ей так дико хотелось.       Без каких-либо нежностей, без вопросов и волнений.       Чистое доминирование.       — Как бы я хотел, чтобы это длилось вечно, — произнёс он с вожделением и приподняв её за талию, вновь поставил её тело на трясущиеся колени.       — Стой так, через не могу, даже, если будет совсем невозможно, — процедил он, разглядывая её.       Смысл был не в том, чтобы торопиться, он был в том, чтобы она умоляла его об этом.       Губы целовали её спину, пока она прогибалась под ним. Девичья дрожь чувствовалась мужским оголенным телом. Его кожа была безумно горячей. За закрытой дверью было чертовски небезопасно потому что в воздухе уже пылал пожар.       Крепкая ладонь стремилась наносить по фарфоровой коже болезненные шлепки. И ей хотелось гематом от него, что должны были навсегда оставить клеймо на её теле с той целью, чтобы все вокруг знали, что она принадлежит Тайлеру Галпину.       Каждая его фраза или жест заставляли мысли в её голове безвольно кружить, раздвигая перед ним бëдра всё шире и шире.       — Я хочу, чтобы ты скулила. Чтобы ты кричала моё имя. Открой рот. Высунь язык, — дрожащим, хриплым, сексуальным до невозможности голосом приказал он, стуча по нему своими пальцами, как в каком-то грязном порно.       Что это была за прихоть, от которой её глаза сверкали дьявольскими скрижалями со словами «Я завишу от тебя».       Его пальцы грубо скользили по её телу, оттягивая удовольствие и мучая. То примыкали к её ягодицам, то пропадали прочь, отчего она нервно тряслась в конвульсиях, в ожидании его тела, но всё ещё покорно опиралась на колени, как его персональная кукла.       — Пожалуйста, — прозвучало, наконец, слово, что заставило его ухмыляться словно он был её личным мучителем и господином.       — Пожалуйста, что, Аддамс? — навис он над ней с хитрым, голодным взглядом, словно хищник на охоте.       — Продолжай, — прошептала она, опираясь лбом на пол, словно спрятав свой стыдливый взгляд от него.       — Хочешь так? — спросил он, направив свои пальцы обратно, и она начала тяжело пыхтеть и постанывать, съёжив своё тело в напряжении. Но он вновь издевательски остановился.       — Б***ь, какая ты мокрая, Уэнсдэй, — выругался он ей на ухо и направил свою руку в тумбу.       Звук фольги заставил её выдохнуть, ведь всё, чего она так неистово хотела было именно это.       Глубокий, грубый толчок, что привёл её в чувства заставил её сильнее выгнуться и вскрикнуть. Его ладонь накрыла её лицо, прижав его к полу, пока его тело совершало эти захватнические действия.       — Ты — моя, Уэнсдэй Аддамс. Навсегда, нахрен, навечно, — выдалбливал он из неё все силы. Ноги уже не слушались. А поясница отнялась настолько, что она её уже не чувствовала. Лишь только опьяняющую нутро боль в совокупности с вот-вот подступающим чувством бесконечного удовольствия, которое было буквально в пяти секундах от того, чтобы окутать тело с ног до головы. Это была такая любовь, что была способна затмить любую магию, стереть любые границы, уничтожить все стереотипы, нужно было только позволить ей раскрыться до последнего вдоха, после которого обязательно бы открылось второе дыхание...