Последний вдох

      «Счастье надо искать в благословенном кругу семьи» © Чарльз Диккенс. Холодный дом.       Мужская рука ослабила ремень на её запястьях, и она разлеглась прямо на полу всем своим телом, растекаясь, словно без сознания, совершенно без каких-либо сил.       Тайлер взял плед и заботливо накрыл её, прижав к себе.       — Что мы творим… — произнёс он на одном дыхании, гладя её по голове кончиками пальцев.       — Ничего преступного, — скупо отрезала она, не позволяя ему портить момент.       — Я так скучал по тебе. Ночью мне снова снились кошмары, — тревожно рассказал он.       — Не позволяй кому-то влезать в твою голову, — промолвила она назидательно, — к тому же там уже занято. Мной.       Ехидная улыбка заполнила пространство.       — Как тебе это удаётся, — удивился он.       — Что?       — В мгновение менять моë мнение, — уверенно произнёс он.       — Твоя бабушка права. Ты — невыносимый упрямец. К счастью, я знаю ещё одного такого, — намекала она на себя.       — Я так боюсь потерять тебя, — лежал он, уставившись в потолок, совершенно неподвижно, как завороженный.       Она слегка приподнялась, опираясь на локти и поцеловала его в его красивую, выпирающую скулу. Россыпь родинок, украшающих его щеку и шею, всегда напоминала ей какое-то созвездие.       — Выкинь Лорел из головы. Всё закончилось. Мы вместе, и мы свободны. Тайлер, ты не потеряешь меня. — категорично заявила она, нежничая и обнимая его.       Тайлер научил её этому, хоть ранее она этого и не признавала. На чужих людях всё ещё стоял блок. Но Тайлер… Она могла прижиматься к нему вечно. Словно он был её частью.       — Помнишь, как мы чуть не поцеловались в склепе впервые? — спросил он, задумавшись.       — Ммм, — промычала она.       — Я тогда так нервничал. Я не знал, куда себя деть. Мне всë время снились кошмары. То, что я чувствовал к тебе не было похоже ни на что другое. Мне всегда казалось, что люди всё время притворяются, и только ты была совершенно другой. Когда ты приходила ко мне за помощью, я как-то по-особенному радовался, это было глотком воздуха для меня. Поэтому, когда я сказал, что хочу быть не просто друзьями, в глубине души я просто боялся, что когда ты узнаешь правду, ты забудешь всë, что чувствовала ко мне. Хотел, чтобы ты привязалась сильнее, чтобы не смогла порвать эту связь. И, чёрт, мне так стыдно говорить это. Это было самым подлым, что я делал в своей жизни. В том сарае, когда ты ударила меня шокером, я боялся выпустить монстра и оторвать тебе голову, я так ненавидел себя за то, что сделал это с тобой и за то, что ты узнала правду так быстро. И тогда я хотел отключиться, но стерпел, лишь бы только увидеть тебя вновь, в участке. Я рассказал тогда правду. Про то, что чувствовал, когда убивал, Уэнсдэй. Только вот всё остальное ощущал Алекс. И фактически я был лишь чудовищем. Сломленным дьяволом, что сжигал дотла всë вокруг себя. Я хотел бы всё изменить. Я так хотел бы узнать тебя до всего этого…       — Если нас определяют наши поступки, то я тоже не ангел, — поддержала она его.       — Ты не предавала меня. Никогда. И ты не убивала никогда, это меняет тебя, — оспорил он.       — Я отвела тебя в дом Гейтсов, рисковала твоей жизнью, била тебя шокером и, если тебя это утешит, хотела, чтобы тебя посадили в тюрьму до конца дней или даже усадили на электрический стул, — отчеканила она грубым тоном.       У Тайлера на лице появилась улыбка.       — Я бы сама нажала на рычаг, — дополнила она, и он слегка усмехнулся.       — Ты кажешься жуткой, но на деле ты мягкая и пушистая, — заявил он, и она тут же подорвалась, уставившись на него взглядом маньяка-убийцы.       — Возьми свои слова назад, если не хочешь проснуться однажды с ножом в левой глазнице, — угрожала она, и он расхохотался.       — Ладно-ладно, беру их назад, — протянул он её обратно.       — Кстати, ты обзавелся фанатами. Вчера Пагсли позвонил мне пять раз чтобы узнать про поход и когда можно с тобой встретиться, я слышала больше слов, чем за последние два года вместе взятые. Обычно он только кричал и задыхался, пока я топила его, — пожала она плечами.       — Боже… Барби — палач, — вновь произнёс он с насмешкой.       — Почему ты всё время так меня называешь? — приподняла она брови в изумлении.       — Потому что ты такая же красивая. Как идеальная кукла, я ничего не могу с этим поделать. Просто ты слегка… Чудаковатая, — повторился он и она ткнула его локтем от возмущения.       — Сказал монстр — убийца, — съязвила она.       — Наверное, мы подходим друг другу, — произнёс он, коснувшись кончиком носа её щеки.       — Твои родители сказали, что хотят поговорить с нами, когда я пришла, — вспомнила она.       — Чего сразу не сказала? — спросил он, удивившись.       — Они были заняты в комнате. И мы тоже… — намекала она, — Что тебе ещё сказал Ксавье?       — Откуда ты знаешь? — замешкался он.       — Грейс сказала. — скупо ответила она.       — Там много чего… Про связь таких как я с ведьмами. И Крэкстоун писал, что у Гуди была связь с подобным существом, но она якобы оборвалась, когда та умерла.       — Гуди не умерла, она тогда убежала, и спряталась, Крэкстоун лишь думал, что она погибла. Но в итоге именно она запечатала его в том склепе на кровный замок. Я думала, Лорел всё тебе рассказала.       — Я не слушал и половины, что она говорила. Только её указы, — объяснил он.       — Ксавье не говорил, связано ли это существо со смертью Крэкстоуна? — спросила она чисто из интереса.       — Нет, этого там нет. Запись была сделана им в апреле 1625. Он хотел подчинить его себе. Видимо, не вышло, так как связь с Гуди не была разорвана. Моя связь с Джеком и тётей Норой порвалась с их смертью. Но раз Гуди осталась жива, значит, Крэкстоун облажался с этим зельем, — предположил Тайлер.       — Зельем? — удивилась Уэнс.       — Да, то зелье, что потом Лорел использовала на мне. Оказывается, его рецепт был в молельне, так было написано на его пергаментах, что изначально хранились у Гейтсов, но потом отец Ксавье выкупил их на аукционе, ведь Лорел не числилась наследником, она якобы утонула. Но, я думаю, все копии у них оставались, так что она всё знала. И, приготовив его, вколола мне, — предположил Тайлер.       — Она вызывает во мне отвращение, — коротко сказала Уэнсдэй.       — Кстати, насчёт Пагсли, я очень рад, что он спрашивает обо мне… — сменил он тему.       — Твоя бабушка сказала мне, что та магическая связь оборвалась и дала дорогу настоящей… Думаю, это про тот момент в полицейском фургоне, когда Алекс взял монстра на себя. Тогда ваша с Лорел связь оборвалась, а наша с тобой начала крепнуть, — убеждала она его, продолжая тот же разговор.       — Чёрт… — задумался он, — Твоя мама ведь сказала мне, а я только сейчас об этом подумал.       — Сказала, что? — спросила Уэнс нервно.       — Странную фразу, которую я сначала не воспринял. «Когда связи рвутся начинается любовь».       — Так и сказала? — недоверчиво спросила она, сморщив лицо.       — Да, — рассмеялся Тайлер.       — Значит, я донесла это в несколько другом ключе, — сказала она соблазнительным тоном, положив руку на плед в районе его живота и чуть ниже.       — Пошли к родителям, не зря они нас звали, да? — улыбнулся он, целуя её в шею, — Иначе я не успокоюсь.       Её жалкие всхлипы от этих касаний и слов лишь сильнее будоражили их обоих.       — Да, согласна, пошли, — судорожно выдохнула она, направляя руку ниже.       — Что ты делаешь? — содрогнулся он.       — Хочу вернуть должок за связанные руки, — посмотрела она суровым взглядом, и его улыбка с прекрасными ямочками на щеках заполнила теплом всë её холодное сердце.       — Я люблю тебя, — сказал он, отрываясь от её губ, уткнувшись своим лбом в её, пока она ловко залезала сверху.       — Руки, — грубо произнесла она, и он выставил их перед ней, сжимая в кулаки. Ледяные ладони силой затянули мужские запястья кожаным ремнем.       На её лице появилась такая жуткая, садистская ухмылка, что могла заставить убежать и спрятаться в чулане на весь оставшийся день, но было уже поздно.       — Ты же не будешь топить меня? — улыбнулся он.       — Я не разрешала тебе говорить, — жестоко выпалила она и стянула рядом лежащую футболку в тугой узел, направив её в его рот, не дав ни шанса вести диалог о своих действиях.       Её властный вид уже сделал своё дело, и восседая на нём, она чувствовала это. В комнате уже было довольно темно, но всё же луна очень красиво освещала их влюбленные тела.       — У меня было столько мыслей на твой счёт. Столько яда в сознании. Я то и дело выдумывала новые пытки во сне, когда узнала, что ты и есть тот монстр, — принялась она целовать его ребра, — Мне. Хотелось. Убить. Тебя.       С остановками на поцелуи говорила она, а затем приступила к болезненным укусам, которые заставляли его вздрагивать.       — Ты подчиняешь меня себе. И я определенно не знаю, что с этим делать, — схватила она его за волосы, оттянув голову вверх, обнажая его уязвимую шею с прекрасно выпирающим кадыком, к которому она тут же прильнула, вдыхая запах его кожи.       — Я бы хотела и утопить тебя за это, и поджечь. Но вся суть в том, что я не могу… Не из-за уголовного кодекса, здесь мне хватило бы хитрости. А из-за твоей власти надо мной, — прошептала она, и её слова звучали, как заклинание.       Ногти впились в его грудную клетку, царапая его и оставляя отметины.       — Почему-то, когда речь идет о тебе, для меня не существует границ в желаниях. Раньше я смотрела на это с отвращением. А сейчас, когда вижу тебя голым и открытым передо мной, думаю совсем не головой. Ты ведь чувствуешь это сейчас? — спросила она, направляя взгляд вниз.       Его зелёные глаза сверкали в свете луны.       — Ты — само пламя. Я сгораю в тебе.       Её слова лечили его душу. Всë внутри оживало. Единственное, чего он хотел, чтобы она ощущала это всегда. И он сам готов был принадлежать ей.       Никакая Лорел, Крэкстоун, Винсент или другие не смогли бы разлучить их.       Изнемогая на нём от своих же речей, прикусывая губы до крови, она нервно встала и направилась к тумбе, скинув с него то единственное, что разделяло их кожу друг от друга. Встав над ним, она смотрела на него в каком-то сумасшедшем порыве желания. Его тело было не просто идеальным, оно было совершенным, словно было создано для того чтобы сводить её с ума.       И, растягивая на нём презерватив, она принялась кусать его соски, что явно было болезненно, ведь мужчины вообще не предрасположены к таким ощущениям. Но лёгкие движения её бёдер снизу отвлекали от этого безумия.       — Я бы вырезала твоë сердце и носила его на своей груди вместо любимого амулета, — промолвила она ужасающим голосом, словно прошипев, как гремучая змея перед своей жертвой.       — Я никогда так много не говорила, как с тобой или о тебе. Это заставляет меня думать, что я сошла с ума, — её язык направился лечить отметины на его теле.       Он закрыл свои глаза, когда она была в районе его живота.       — Мой, до костей мой, — настаивала она, растягивая его своей рукой. И, останавливаясь, заглядывала в его искалеченные глаза, наблюдая как его ноздри раздуваются в возмущении.       — Что такое? Не нравится, когда тобой вертят? — ухмыльнулась она и продолжала мучить его.       Пытки длились долго, пока она сама не почувствовала изнеможение, что выдавало её тело. Контроль был потерян. Перевозбуждение их тел вызывало болезненные ощущение в животах. Чувство будто всё мучительно ноет и мечтает лишь об этом логическом волшебном завершении. Вынув футболку из его рта, она направила его в себя, активно двигаясь и слыша его тяжёлое, горячее, прерывистое дыхание. Впиваясь в его губы, шею, запуская руки в его волосы, она завершала свои издевательства, оттачивая последние движения на его стане.       Эйфория поглотила обоих. Под веками яркими красками переливались фигуры как в калейдоскопе.       А в голове словно клавишами печатной машинки отстукивали слова ненавистной ранее Джейн Эйр — «И безумна та женщина, которая позволяет тайной любви разгореться в своем сердце, ибо эта любовь, неразделенная и безвестная, должна сжечь душу, вскормившую ее; а если бы даже любовь была обнаружена и разделена, она, подобно блуждающему огоньку, заведет тебя в глубокую трясину, откуда нет выхода…»       Это именно то, что она чувствовала — сущее безумие. _________________________________________       — Мне страшно, Донован, — промолвила Франсуа растерянным голосом.       — Я знаю, но всё будет хорошо, — успокаивал он её, обняв.       Звонок, что раздался на её телефон заставил их обоих вздрогнуть.       — Да, это я, — она сжала нервы в кулак, — Записала, да. Я буду.       На листке было время и дата.       — Они не могут забрать у тебя его, — уверял её Донован.       — Им нужно удостовериться, что он нормальный, как мне сказали, я не оставлю его, буду проходить с ним все обследования, — держала его руку Франсуа.       — Я буду с вами, — ответил он потерянным голосом.       — Почему ты так добр ко мне? — спросила она, утирая с лица слезы.       — Потому что люблю тебя, и люблю Уилла, как бы странно это не звучало. — выдал Донован сдавленным голосом. _________________________________________       Они быстро натягивали одежду, пока их голый вид вновь не привёл к продолжению этой безумной «схватки». На телефон Тайлера вдруг снова пришло сообщение от Ксавье, пока Уэнсдэй переплетала свои растрепавшиеся косы перед зеркалом.       — Привет. Как вы? Послезавтра я вернусь в Невермор (К)       — Привет, мы поговорили. Кажется, мы пришли к принятию.(Т)       — То есть, всё хорошо? фууууф, я рад.(К)       — Как ты оставишь маму? Она в порядке?(Т)       — К ней психолог ходит, только курсы закончила, та ещё заноза, всë время спорит. Но она хоть вытягивает её из этого состояния.(К)       — Нашëл себе проблему?(Т)       Тайлер улыбнулся.       — Она сама меня нашла, — прислал Ксавье.       — Сегодня мы ведем Уилла на аттракционы.(Т)       — Блин, круто, я бы тоже пошëл. Вид с чертова колеса — один из лучших, что там есть.(К)       — И ещё лицо парня с дротиками, когда Аддамс выбивает десять из десяти.(Т)       — Точно.(К)       Тайлер свернул сообщения сразу как услышал звук её шагов.       — Готова? — спросил он, улыбаясь.       — Ну, пошли, обсудим, что они там хотели, — Уэнсдэй протянула ему руку.       — Вау. Это прямо новый этап наших отношений, — издевался он, скрестив свои пальцы с еë, пока они шли вниз по лестнице.       — Надеюсь, ты понимаешь, что у тебя особые привилегии, — сказала она, заострив свой взгляд на Франсуа.       Стоило им спуститься, они насторожились, потому что перед ними были все трое, как на семейном совете.       — Будет допрос? — язвила она, глядя на то, как они собрались в холле с тревожным видом.       — Мы вынуждены будем уехать ненадолго, буквально на месяц, но так надо, — сказала она с тревогой в голосе.       — Что?! Нет, ты не заберешь его у меня! — выпалил Тайлер, глядя на Уилла.       — Я никого не забираю, Тайлер, я очень хочу, чтобы вы общались, твой папа поедет с нами, деятельность института вскрылась, всех проверяют на контроль. Ему лишь нужно показать, что он контролирует силы, но это требует времени. До этого момента власти опасаются держать их на свободе. Там разрешают жить семьёй, поэтому я еду с ним. Это буквально на месяц, и мы вернемся. Донован отвезет нас и вернется к тебе.       — Пап, ничего не скажешь?! — на Тайлере не было лица.       — Уиллу нужно помочь, сын, она права. Я отвезу их и вернусь. У вас есть время до конца месяца, а потом нужно будет сделать это. Если ты захочешь, можешь направиться туда с ним.       Уилл тут же подбежал к нему, прижавшись к его груди словно маленький комочек. Уэнсдэй даже опешила от происходящего, отпустив руку Тайлера.       — Я и сам не хочу уезжать, Тайлер, — сказал он детским голосом.       У Донована и Франсуа в этот момент было одно сердце на двоих, которое медленно раскалывалось на части.       И Уэнсдэй видела, как Тайлеру плохо от этого, как ему невыносимо тяжело принять такое расставание. Только приобретя брата, он был вынужден отпустить его вновь.       — Мы поедем с вами, — без вопросов отчеканила она...