–––– *** ––––
Тайлер изнывал от нетерпения с момента, как покинул шатер работорговца, так сильно ему хотелось опробовать свое новое приобретение. Карие глаза преследовали его, не отпускали ни на минуту, поддерживали в нем неутихающий жар возбуждения. Но не это доводило его до белого каления, а необходимость скрывать все свои чувства. Казалось, жизнь его примирила с таким раскладом вещей, но в этот раз внутри полыхал такой мощный пожар, что малейшего повода хватит, чтобы он вырвался наружу. Так что Тайлер, ища отдушину, постоянно срывался на прислужниках, капризничал и ныл. Сильнее, чем обычно. Но лучше так, чем кто-то догадается о его истинных настроениях. И вот миг настал. Тайлер в предвкушении ерзал по широкой тахте, отгороженной от остальной спальни тонкими занавесями, создающими иллюзию уединения. За время ожидания он навоображал себе всякого, и ждал от нового раба так много, что всерьез боялся, что не выдержит столкновения с убогой реальностью. Но нет, успокаивал себя Тайлер. Он не мог ошибиться так сильно. Может, только чуть-чуть завысил планку. От волнения сердце колотилось у самого горла, а ладони неприятно потели. О Боги! Он нервничал куда меньше, даже расставаясь со своей девственностью. Слишком много надежд возлагал он на этого раба, и за разочарование придется заплатить слишком высокую цену. Услышав, как открывается дверь, Тайлер постарался взять себя в руки. Он выровнял дыхание и оставил на лице лишь скуку и надлежащее случаю легкое любопытство. И только сердце никак не могло угомониться. Занавески приоткрылись, и вошел он в сопровождении двух стражников. Тайлер постарался притушить свой восторг: отмытый и ухоженный, он покорял своей смуглой красотой. Явно похудевший за время плена, он, тем не менее, не растерял своей силы, и приятно выделялся даже на фоне стражников в полном облачении. Но все поправимо. Хорошая еда и тренировки вылепят ему фигуру бога. Лицо тоже ему понравилось. Оно, освобожденное от этой ужасной всклокоченной бороды и… волос? Тайлер недовольно прищурился: — Почему он так коротко пострижен? — Паразиты, господин, — выглянул из-за занавесей приказчик, не имея возможности зайти без позволения. Тайлер скривился. Паразиты — это отвратительно. — Ладно. Но больше его не стричь, пока я не прикажу. — Как пожелаете, господин, — поклонился приказчик. Тайлер уже вернулся к своим восторгам от нового раба, когда уперся взглядом в легкую набедренную повязку и четко видный контур возбужденного члена под ней. — Еще одно, — он щедро приправил каждое свое слово неудовольствием. — Больше не поднимать его член заранее и не давать ему афродизиаки. Если я не приказал. — Да, господин. Тайлер довольно откинулся на спинку. Пока это было все, что ему хоть немного не понравилось. — Ты понимаешь, что я говорю? — обратился он напрямую к рабу. — Да. — Да, господин, — поправил его Тайлер, выделяя последнее слово. — Вы точно объяснили ему все? — стрельнул глазами Тайлер в сторону приказчика. — Можете не сомневаться, господин. Но он не обучен. Такие рабы всегда строптивы и опасны. — Я понял, — отмахнулся Тайлер от его причитаний, и снова посмотрел на раба: — Ты говоришь на нашем языке? — Мало. Тайлер усмехнулся такому упрямству. Что ж, если он и вправду понимал их язык, то явно принял к сведению его разговор с приказчиком. И если он не круглый дурак, то делает это намеренно, проверяя его. Пожалуй, он пересмотрит рамки дозволенного для этого раба, и тогда иллюзия станет более правдоподобной. Посмотрим. — Ты знаешь, для чего тебя купили? — задал Тайлер следующий вопрос. — Да, — уверенно кивнул раб. — Любить тебя как женщину. Шокированный Тайлер на минуту потерял дар речи, и только это спасло наглого раба от мучительной смерти под кнутом. Краем глаза он заметил довольную реакцию приказчика, который, несмотря на удивление, похоже, радовался тому, как все складывается. И уже из одной вредности хотелось обмануть его ожидания. И своего папаши тоже. Жаль он не увидит его недовольную рожу, когда ему обо всем доложат. Но это так, приятное дополнение. Тайлер снова сосредоточил свое внимание на рабе. Тот смирно стоял, но глаз не опустил: пристально следил за его реакцией. И Тайлер, включив затуманенную желанием и негодованием голову, кое-что понял. Этот мужчина, в прошлом воин и явно не простой солдат пытался добиться от него вполне конкретной ответной реакции. А вот зачем ему это было нужно — совсем другой вопрос, ответ на который Тайлера не интересовал. Что ж, он удивил его, в ответ Тайлер удивит всех. Наказать раба можно и позже. — Верно, — Тайлер снова откинулся на тахту, игриво улыбаясь. Он отдал должное норовистому красавчику перед собой — тот почти сумел скрыть свое разочарование. Вряд ли кто-то вообще это заметил. Только он и только потому, что не сводил глаз и жадно ловил каждую эмоцию на выразительном смуглом лице. Что не помешало Тайлеру мысленно потереть руки от злорадства, что сумел переиграть всех. Пусть и в такой мелочи. Носок туфли постучал по полу. — Подойди. Раб удивил своей покладистостью и без заминки встал, где ему велели. — На колени. Замешкался раб лишь на мгновение — стражники даже дернуться не успели, чтобы помочь ему выполнить приказ. И Тайлер увидел то, что упустил в палатке работорговца, и увиденное ему понравилось. Большинство даже после многодневной муштры с трудом добивались такой слаженности и легкости движений. Поза была не идеальной, но кого волнуют подобные мелочи? Трепет предвкушения еще больше усилился от вернувшегося впечатления, что раб не покорялся приказу, а следовал своему собственному решению. Только Тайлер открыл рот, собираясь установить очередное правило, как раб поднял на него глаза, и все мысли улетели прочь. Дыхание перехватило, как в свободном падении, которое он пережил однажды. Его снова утягивало внутрь черной бездны, противостоять которой он был не в силах. Правила определенно подождут. — Ты знаешь, что должен делать? — Тайлер был больше не в силах игнорировать свое желание, как и отпустить взгляд карих глаз. — Да. — Тогда делай. — Они смотреть? — раб продолжил напрашиваться на наказание. — Да, они смотреть, чтобы ты не вредить мне, — соизволил ответить Тайлер и улыбнулся так ласково, что всех в комнате передернуло: — Знаешь, что будет, если ты вредить мне? — Долго пытать, — спокойно ответил раб. — Верно. А после — четвертовать, — Тайлер облизнул яркие губы. — Теперь делай. Полы легкого халата разошлись, обнажая пах. Он ждал, что вот сейчас раб заартачиться, но тот только усмехнулся уголком губ. Сильные смуглые руки легли на молочные бедра Тайлера, нежно поглаживая их от коленей к паху и обратно, раздвигая их шире для чего-то большего, чем невесомая ласка. Тайлер придушено пискнул, когда раб резким рывком стянул его по тахте ближе к себе, но от испуга не осталось и следа, когда его расслабленный член полностью погрузился в горячую тесноту рта. Раб, определенно, не просто знал, что и как нужно делать, но и виртуозно владел техниками оральных ласк. Плоть в его губах стремительно твердела, но Тайлер, не питал иллюзий о своем заурядном размере и не беспокоился о том, что это может стать проблемой. И раб, действительно, без видимых усилий по корень заглатывал налитый кровью ствол, старательно втягивая щеки и работая языком. Не к месту вспомнился работорговец. Подумалось, что тот не случайно заслужил свою репутацию. Тайлеру было так хорошо, что он едва удерживал связь с реальностью. Впервые за долгое время. Взмахом руки он выпроводил стражников за занавеси, не желая делить эти мгновения хоть с кем-нибудь. Даже во имя собственной безопасности. — Смотри на меня, — потребовал Тайлер. И только бездонные омуты карих глаз затянули его, внизу живота сладко заныло, скручивая нутро в тугой узел. Яички поджались, готовые вот-вот выплеснуться. Раб, уловив, что близиться разрядка, удвоил старания. Почувствовав, как член во рту набухает, он снова вобрал его целиком, губами обхватив основание и носом упершись в аккуратно подстриженные волосы на лобке. Одновременно его пальцы проникли внутрь и отыскали чувствительный бугорок. Тайлера прогнуло от самого быстрого и сладкого оргазма в его жизни, пока раб старательно высасывал из него последние капли семени, а пальцы, не останавливаясь, поглаживали простату. Где-то в затуманенном сознании Тайлера засела мысль, что тот не мог не заметить, как хорошо подготовлено его тело к проникновению. В следующий раз он даст почувствовать это не только пальцам. Не успел разомлевший от посторгазменной неги Тайлер об этом подумать, как оказался лежащим на тахте с широко раскинутыми ногами, а щедро смазанный маслом толстый член плавно, но быстро проникал в его сладкую дырочку. Его растянуло так сильно, что он прочувствовал каждую вздутую вену на могучем стволе. Дойдя до конца, раб замер. Чувство заполненности было таким великолепным, таким правильным, что возмущение, возникшее в начале, сразу же прошло, и вместо того, чтобы осадить раба и позвать стражников, Тайлер крепко обхватил его руками за шею, неотрывно глядя в пленившие его глаза. Раб начал размеренно двигаться, нависая над Тайлером. Его толчки становились быстрее и сильнее, и стоны в ответ становились все громче. Тайлер больше не пытался контролировать ситуацию, покорившись напору и целиком отдаваясь быстро наполнившему его удовольствию. Раб работал, не зная усталости, и вскоре это удовольствие стало выплескиваться через край, приближая второй оргазм. Тайлер закинул сплетенные ноги на талию, давая глубже проникнуть в себя, и делая ощущения ярче. Чувствуя, что вот-вот кончит, он теснее прижался к горячему телу над собой. — Кончи в меня, — выдохнул Тайлер, полностью отдаваясь захлестнувшему его оргазму, волны которого накрывали его одна за другой. Медленно приходя в себя, Тайлер отметил, что движения у него внутри становятся дергаными и сбиваются с ритма. Наконец, раб замер, и его горячее семя наполнило жаждущее нутро. Но Тайлер и не подумал отпустить его, позволяя себе несколько мгновений насладиться тяжестью расслабленного тела, придавившего его к тахте. Он с сожалением ощущал, как член внутри него уменьшается, лишая такого приятного чувства заполненности. Захотелось немедленно вернуть его. Тайлер разжал объятия. Раб встал на ноги и поправил набедренную повязку, которую даже не подумал снять. — Уведите его, — непослушным голосом велел Тайлер, с трудом выпрямляя ноги и укрываясь легким покрывалом. И пока к ним спешили стражники и приказчик, раб, не отрываясь, смотрел на него нечитаемым взглядом. Тайлер велел приказчику: — Не наказывать его без моего прямого приказа. — Как скажете, господин, — поклонился приказчик. — Я пришлю прислужника. — Не сейчас, — отмахнулся Тайлер. — Идите. — Да, господин. Все вышли, и Тайлер на нетвердых ногах перебрался на постель. Он и не думал приводить себя в порядок, стараясь как можно дольше сохранить ощущения на своем теле, и просто зарылся в подушки, смакуя отголоски недавнего удовольствия. Он старательно гнал прочь, сочащуюся из него тоску одиночества. Ведь вместо того, чтобы прижиматься сейчас к сильному, горячему телу, он засыпал в пустой постели.–––– *** ––––
Никто в жизни бы не предсказал, что его обида на отца и взбалмошное импульсивное желание досадить родителю в отместку, подарит настоящую отдушину его безрадостному существованию. И теперь он в равной мере наслаждался как недовольством отца, вынужденного уступать его требованиям, так и умениями своего нового раба. Которые, к слову, превзошли все его мыслимые ожидания. Радовавшие Тайлера еще и тем, что были приобретены не под палкой безжалостного мастера, а через богатый опыт и талант чутко улавливать реакции партнера. И раб улавливал, изучая его все лучше, находя особо чувствительные местечки, подмечая его настроения и вкусы. И Тайлер втягивался, все больше нуждаясь в его внимании, вызывая его к себе даже днем, и под предлогом наступивших холодов, часто оставлял его у себя на ночь, наслаждаясь большим горячим телом в своей постели. Они затеяли свою собственную игру на двоих, не видную посторонним. Постоянно испытывали друг друга и прощупывали рамки дозволенного. Тайлер хотел понять, как сильно может прогнуть и не сломать раба, как далеко может отступить и не потерять контроль. Хрупкая идиллия, построенная на шатком фундаменте взаимной настороженности и неокрепшем доверии. Тайлер сам не заметил, как увяз в этих безнадежных недоотношениях без шанса выбраться. Слишком волшебных, чтобы продолжаться слишком долго.