Bull eyes

      Тайлера рывком выбросило из темноты. Он с ужасом озирался по сторонам. Ад отверг его, обрекая на участь бесправного инструмента в руках бездушного отца. Он беспомощно барахтался в покрывале, пытаясь выбраться из кровати, но у него ничего не получалось. В панике он срывал с себя свинцовую одежду, вдавившую его в перину. Каждый вдох стоил ему чудовищных усилий, кровь шумела в ушах, перекрывая мысли.       — …айлер, Тайлер, — из далека до него доносился смутно знакомый голос. Его запястья сдавили пудовые кандалы, только усиливая панику. Теперь он точно пленник: и заперт, и скован. — Тайлер, ты должен успокоиться, иначе рана откроется. Тайлер, прошу тебя, ты должен успокоиться.       Кошмарная тень нависла над ним, но Тайлер, не думая о покорности, бесстрашно взглянул на нее, и его укутала знакомая бархатная темнота.       — Ты, — облегченно выдохнул Тайлер, забывая обо всех кошмарах разом, и обессилено откинулся на подушки.       — Я, — заботливые руки поднесли к губам чашу и напоили горьким отваром. — А теперь спи. Тебе нужно набираться сил.       — Да, — Тайлер не понял для чего, но послушно закрыл глаза. Сопротивляться он уже не хотел.       Тайлер долго неподвижно лежал, разглядывая набивший оскомину балдахин, и вспоминал свои сны. Все было слишком хорошо, чтобы быть правдой. В груди противно щемило от несправедливости выпавшей ему доли. Хотелось плакать или, еще лучше, закрыть глаза и никогда больше их не открывать. И быть может он так бы и сделал, если бы не бренность плоти, все настойчивее требовавшей внимания к себе. Игнорировать ее становилось все сложнее. Но вот странность — сил, хотя бы приподняться на постели не было. Интересно, что случилось накануне, что он позволил себе так надраться? Он огляделся, собираясь для следующего усилия, и заметил прикорнувшего рядом прислужника. Дело и в правду было серьезным, раз к нему приставили дежурного.       — Эй, — просипел он пересохшим горлом, но не добился результата. Он потрепал лохматую макушку, до которой с трудом смог дотянуться ослабшей рукой. — Эй!       Прислужник подскочил, смешно хлопая соловыми глазами. Но заметив, кто на него смотрит, остолбенел, недоверчиво глядя в ответ.       — Пить, — с трудом удалось выдавить Тайлеру.       — Да, мой господин, — привычно откликнулся паренек и, наконец, отмер, засияв широкой яркой улыбкой. — Хвала Богам, вы очнулись.       — Пить, — повторил Тайлер, безразличный к чужим переживаниям.       — Да, мой господин, одну минуту, мой господин, — парень бестолково метался то к двери, то к кровати, разрываясь между желанием угодить сразу двум господам. И только усиливал раздражение Тайлера, и без того чувствовавшего себя отвратительно. Все же определившись, прислужник бегом направился к двери, тараторя на ходу: — Потерпите немного, мой господин. Я сперва велю позвать лекаря и господина Карлоса. То-то он обрадуется. Он так беспокоился о вас.       Тайлер недовольно фыркнул, болезненно поморщившись от слишком громкого хлопка двери, и собрал всю свою волю в кулак, чтобы добраться до воды самостоятельно. Какая же дикая слабость, думал он, пережидая головокружение от, казалось бы, незначительного усилия. Теперь понятно, зачем нужен лекарь. Но кто такой господин Карлос? И почему он о нем беспокоиться? Нужно срочно вспомнить, что было вчера. Тайлер медленно перевернулся на бок и оперся на локоть, пытаясь дотянуться до стоящего у изголовья кувшина, но испугано замер, когда грудь неожиданно резануло острой болью. Он старался не дышать глубоко, пережидая, пока боль постепенно затихнет, сменившись мерзкой пульсацией — эхом быстро стучащего от испуга сердца.       — О нет! Мой господин! — подлетел к нему, вернувшийся паренек. — Вам нельзя шевелиться. Лекарь строго-настрого приказал следить за тем, чтобы вы лежали.       — Пить.       — Да-да, мой господин. Вот, — суетливый прислужник, наконец, поднес чашу к его губам, давая напиться. — Только больше не шевелитесь. Иначе рана снова откроется. Господин Карлос меня тогда точно убьет.       Рана? Какая рана? Кто-нибудь объяснит ему, что происходит? И кто такой это господин Карлос?       Тайлер сделал последний маленький глоток и с помощью прислужника, улегся обратно. В его голове роилось бесчисленное количество вопросов, но он чувствовал себя настолько утомленным, что не находил сил остановить беспокойный лепет этого парнишки и узнать хоть что-то. Все равно сейчас ему эти знания ни к чему. Тайлер чувствовал, что вот-вот снова уснет. Он устало закрыл глаза, покорно отдаваясь дреме, и он даже не услышал, как аккуратно открылась дверь.       — … господин, мой господин, — аккуратно тряс его за плечо прислужник. — Не засыпайте. Посмотрите, кто к вам пришел.       Тайлер неохотно открыл глаза. Ему были безразличны любые незваные гости, и он собирался решительно выставить их вон из своих покоев, но совершенно невозможные карие глаза уже поймали его в свою ловушку.       Тот, кого он жаждал больше всего на свете, с кем, уже сотни раз успел попрощаться, стоял перед ним и смотрел с отчаянной надеждой. С той же, что и Тайлер когда-то смотрел на него. Когда-то давно, в другой жизни. Смотрел и, похоже, собирался умереть от удушья.       — Эй, дыши, — Тайлер тянул к нему непослушную руку. — Давай, дыши.       И его послушали: воздух с шумом врывался в легкие, глубокие частые вдохи поднимали широкую грудь.       — Господин Карлос! — подхватился прислужник, вытягиваясь в струнку, но от него только отмахнулись, отсылая прочь, и он шустро выскользнул за дверь.       «Карлос», — повторил про себя непривычное имя Тайлер, катая его на языке, чтобы лучше распробовать. А тот в два широких шага оказался рядом, садясь на кровать и вплетая пальцы Тайлера в свои. Он поднял сплетенные ладони и с благоговением поцеловал бледную кожу, не спуская обеспокоенного взгляда с осунувшегося лица.       — Я… — смуглые пальцы немедленно закрыли рот Тайлера. Может и к лучшему, потому что мысли разбегались, и он так и не понял, что именно собирался сказать.       — Тсс, — зашептал Карлос. — Мы обязательно обо всем погорим, но сперва тебя осмотрит лекарь. Я буду рядом, — поспешил успокоить он, заметив тревогу Тайлера. — Не волнуйся, у тебя не будет ни единого шанса сбежать от меня.       Тайлер лишь выразительно закатил глаза в ответ на такое заявление. С приходом Карлоса (как же непривычно думать о нем так) все его беспокойства необъяснимым образом испарились, и он послушно дожидался лекаря в комфортной тишине. Он стойко выдержал неприятный осмотр, и послушно выпил ужасно горький отвар. Лекарь был весьма доволен, что кризис преодолен и дело осталось за малым. Затем он несколько раз повторил все свои рекомендации, выразительно смотря на прислужника, что вернулся вместе с ним, ясно давая понять, с кого будет главный спрос.       Наконец они снова остались одни. И хоть возня лекаря безмерно утомила его, Тайлер даже думать не мог о сне.       Карлос осторожно помог ему устроиться полусидя, положив пару подушек под спину. Убедившись, что ему удобно, он аккуратно устроился на краю постели. Весь такой непривычно одетый. Не броня, но одежда воина. Без оружия, но с портупеей. Знакомый незнакомец. Он с разрушающей серьезностью смотрел проникающими в самую душу карими глазами, стараясь что-то разглядеть в изодранных лоскутах этой самой души.       — Мне так жаль…       — Зачем?       Заговорили они одновременно. Тайлер беспомощно замолк, растеряв крупицы своей решимости.       — Зачем ты это сделал? — пальцы зависли над свежей повязкой.       От вопроса Карлоса тошнотворно заныло внутри от развеянной иллюзии безмятежности. Пробудившаяся память не зная жалости все надежней приковывала его к реальности, напоминая о его истинном месте в этой жизни, которое, впрочем, он занял сам, сознательно. Вот только финал намеченного им плана так и не воплотился. Был сорван никем иным, как этим человеком.       — Разве не этого ты хотел? Чего-то назидательного?       — О чем ты говоришь?       Он и вправду не понял? Тайлер тяжело вздохнул, пропуская боль через себя, досадуя, что приходится тратить силы на объяснения:       — Участь всех предателей предрешена. Для них нигде нет места из-за позорного клейма. Просто скажи, какая кара меня ждет, и покончим с этим.       Тайлер смежил веки и отвернулся, не в силах смотреть на Карлоса, выносящего ему приговор. Он упустил ужас потрясения на вытянувшемся лице, и совершеннейшую растерянность, сменившую их. Измученному ему казалось, что паузу намеренно затягивают, стремясь поглумиться над ним. А Карлос просто никак не мог осмыслить услышанное и старательно собирал слова, которые смогут убедить Тайлера, что все не так, как он себе придумал.       — Тайлер, милый, посмотри на меня.       Но он продолжал отворачиваться, избегая лишних страданий. «Милый». Кого может обмануть это «милый»? У него оно вызывало только горькую усмешку. Он почувствовал, как Карлос подвигается ближе к нему, и сразу щеку мягко обжег жар чужой ладони, бережно поворачивая его голову обратно.       — Тайлер, прошу, посмотри на меня, — Карлос с безмерным терпением дожидался хоть какого-то отклика, но Тайлер продолжал упорствовать, и он рискнул предположить: — Это из-за твоего отца? Он внушил тебе подобные мысли?       Он все же добился ответной реакции: Тайлер распахнул ресницы и молча вперился в него настороженно-взволнованным взглядом под изломанными страданием бровями.       — Или это был кто-то из приставленных тебе людей? Трудно не начать верить во что-то, что твердят тебе снова и снова. Легко не заметить, что поддался внушению. Тайлер, я очень хочу, чтобы ты услышал меня, — Карлос убрал руку с его лица, и Тайлеру стало еще тоскливей, но тут же сильные пальцы переплелись с его пальцами и крепко сжали, пока темно-карие омуты надежно удерживали его внимание. Карлос наклонился к нему и со всей возможной убежденностью произнес, четко выделяя каждое слово: — Ты не предатель. Нельзя предать врага. Человека, который сам же тебя и предал. Кара ждала его, а не тебя. Разве он был любящим и заботливым отцом, чье доверие ты бессовестно обманул? Ты сам говорил, что он использует тебя в своих целях. Что хочет сослать тебя, когда получит, что ему нужно. Не избавиться, не отпустить, а держать, чтобы и глаза не мозолил, и под рукой был. Мало ли.       Карлос был безжалостен в своей правдивости. Не просто раня словами, а раз за разом проворачивая нож. Тайлер вспомнил про другой, совсем не метафорический нож:       — Но, ты же пришел меня убить.       — Что? Нет! — возмущение Карлоса было таким искренним, что помимо воли хотелось ему верить. — Откуда у тебя такие мысли? Убить тебя, того, кто меня спас?       — Спас? — Тайлер совсем его не понимал.       — Да. Много-много раз, — Карлос озадачено закусил губу, видя недоумение Тайлера. — Мне трудно это объяснить, но я попробую. Не то чтобы я не дорожил своей жизнью. Мне всегда было ради чего жить, и сейчас — еще больше. Но я не готов выживать несмотря ни на что. Умирать нужно с чистой совестью — именно так меня воспитывали. Именно так я собирался поступить, когда попал в плен и понял, для чего меня купил тот работорговец. Убить врага и умереть самому. Таков был план. А потом появился ты, и все изменилось. Я тогда не знал, ни кто ты, ни для чего я тебе нужен, но это было не важно — стоило мне посмотреть в твои невозможные глаза, и я пропал. Я не хотел тебя убивать, но тогда ты был врагом. И ты пощадил меня, несмотря на все мои провокации. Так что я решил довериться судьбе, найти возможность выбраться и забрать тебя с собой. И каждый раз когда я отчаивался, когда опускались руки, именно ты возвращал мне уверенность и силы бороться. Как-то так. И знай: все, что было между нами, было настоящим. По крайней мере, с моей стороны.       Тайлеру очень хотелось поверить в эти слова, в этот искренний, заполненный чувствами взгляд, но ноющая рана не давала это сделать.       — Но ты обнажил кинжал.       — Ритуальный кинжал.       — Ритуальный?       — Да. Прости меня. Я такой идиот, — Тайлер наблюдал, как Карлоса разрывает раскаяние и чувство вины. — Я жутко нервничал тогда. Ведь мы и пары слов не сказали друг другу после вторжения. И тут я со своим предложением. И я не придумал ничего лучше, чем взять с собой ритуальный кинжал. Мне казалось, что ты сразу все поймешь, когда увидишь его. Я и подумать не мог, что ты можешь сделать такое, — его рука зависла у раны, не решаясь коснуться. — Нам невероятно повезло, что лезвие не задело ни сердце, ни легкие.       — Я не увидел, что он ритуальный, — признался Тайлер, чувствуя себя полным глупцом. — Я был уверен, что ты пришел казнить меня.       — Боги! Нет! — Карлос был в шоке от таких признаний. — Ты — один из самых дорогих людей в моей жизни. Жить без тебя, все равно, что жить без сердца. И я хочу прожить свою жизнь с тобой, до самого конца.       Тайлер слушал его пламенную речь, и потихоньку, не смело, как по тонкому льду, продвигался к надежде на лучшее будущее для себя, медленно выбираясь из липкого кокона неуверенности и сомнений.       — Я тоже, — робко признался он.       Карлос обрадовано выдохнул, чуть не завалившись на постель от облегчения, осознавая, наконец, как сильно боялся быть отвергнутым.       — Значит, ты выйдешь за меня замуж?       — Замуж?       — Да, — Карлос поумерил пыл от совсем не радостной реакции Тайлера, — замуж. Зачем по-твоему я притащил этот треклятый ритуальный кинжал и свидетелей?       — Еще и свидетелей, — Тайлер нахмурился, от чего Карлос забеспокоился еще сильнее.       — Да. Я хотел сделать предложение по всем правилам, чтобы никто не усомнился в законности нашей помолвки.       — Помолвка? Зачем нам помолвка?       В Тайлере вновь всколыхнулись подозрения, и он смотрел с надеждой, желая, чтобы его опасения развеяли.       — Я не сторонник формальностей, но ты теперь князь, так что придется их соблюдать.       — Какой еще князь? Что за глупости? — перебил его раздраженно Тайлер.       — Твой отец мертв, ты его единственный наследник, значит, теперь ты князь, — спокойно втолковывал Карлос.       — А ты, конечно же, король, — не удержался от язвительного укола разочарованный Тайлер, но на его слова реакция была неожиданной.       — Ну уж нет! — Карлос в непритворном ужасе затряс головой. Выглядел он при этом так забавно, что Тайлер непроизвольно улыбнулся в ответ. — Короля у нас выбирают. И храните меня Боги влезть в это. Я командующий северной армией, и именно мои земли граничат с вашим княжеством.       — Как удобно, — подозрительность подняла свою мерзкую голову. Жизнь уже давно приучила его не ждать от людей ничего хорошего, но сейчас это совсем не спасало от боли.       — Удобно, — не стал отрицать Карлос и придумывать оправдания. — Тайлер, я не буду настаивать на помолвке и свадебных клятвах, если ты их не хочешь. Мне все равно в каком статусе или месте жить, главное — с тобой. Даю слово, что сделаю так, как решишь ты. Ты веришь мне?       — Да, — Тайлера подкупала его прямолинейность. Он старался не забывать, что перед ним один из немногих, кто никогда не лгал ему.       — Хорошо. Решение за тобой. А теперь подумай вот о чем. Даже если ты отречешься от трона, в тебе всегда будут видеть угрозу или инструмент для смены власти. Марионетку, которую можно использовать в своих целях.       — Хочешь сказать, что никто не воспринимает меня в серьез? — Тайлер хоть и знал об этом, слышать прямое подтверждение было обидно.       — Твой отец сделал для этого все, принимая твое добросердечие и отсутствие амбиций за слабость, — объяснял, почему так думает Карлос. — Князем ты быть не хочешь?       — Нет, — Тайлер содрогнулся от одной только перспективы.       — Есть кто-то, кого ты считаешь достойным стать князем вместо тебя?       — Я не уверен, — немного подумав, признался Тайлер. — Наверное, нет.       — Не обязательно решать сейчас. Есть еще много вариантов.       — Вижу, ты все продумал, — снова в Тайлере заговорило сомнение.       — Вряд ли все, — серьезно возразил Карлос, не уловив иронии. — Но тщательное планирование всегда помогает.       — Ладно, — сдался измученный Тайлер, — расскажи вариант, который тебе кажется лучшим.       — Чтобы ты не решил со своим княжением, нам в любом случае стоит заключить брак. Если ты решишься стать князем, то брак со мной дает тебе и твоему княжеству протекторат моего королевства. Если решишь передать управление и назначить регента — то же самое. И у регента будет меньше соблазна попытаться узурпировать власть или…       Дальше Тайлер не вслушивался. Было похоже, что Карлос оседлал своего любимого конька и даже не думал останавливаться. Тайлер уже немного, самую малость скучал по своему безымянному молчаливому рабу.       — Карлос, — смакуя незнакомое звучание имени, позвал Тайлер, но тот увлеченный изложением планов, не услышал его, так что пришлось напрячься: — Карлос! Можно я скажу «да»?       — Что? — Карлос глупо захлопал ресницами.       — Я хочу сказать тебе «да», — очень четко проговорил Тайлер. — Я выйду за тебя замуж.       Наблюдать за сменой эмоций Карлоса было бесценно: растерянность, осознание, удивление и, наконец, радость.       — Правда? — Карлос не мог поверить своему счастью.       — Правда. Только здешние лорды никогда этого не примут, — лишь отчасти шутливо предупредил его Тайлер.       — Примут, — убежденно произнес Карлос, — если хотят остаться лордами.       — Кто-то очень любит командовать, — мягко улыбнулся Тайлер.       — Но тебе это нравиться, — игриво усмехнулся в ответ Карлос.       — Да, — не стал отпираться Тайлер. — Я люблю тебя.       — Я тоже люблю тебя, — Карлос со щемящей нежностью смотрел на своего уже жениха, медленно наклоняясь все ближе, пока их губы, наконец-то, не встретились.       Поцелуй вышел со вкусом лекарства и незамеченных слез. Самый сладкий, самый правильный поцелуй в мире. Их первый поцелуй. КОНЕЦ.