Scars

— Ну, как твои успехи? Седоволосый пожилой человек с улыбкой разглядывал парня, сидящего напротив за столиком, в одном из лучших ресторанов в этом районе. Молодой человек передал папку в его руки и тоже улыбнулся. — Я получил диплом. Хёнджин был счастлив и взволнован, его мечта — стать настоящим художником — сбылась. И человек, который помог ему в осуществлении мечты, сидел рядом, листая дипломные работы парня. — Я очень горжусь тобой. Ты, безусловно, талантливый и очень трудолюбивый. — Я ничего этого не добился бы, если бы не вы. — Не преувеличивай, Джинни. Я лишь немного тебя подтолкнул. — Вы дали мне путевку в жизнь, и я бесконечно вам за это благодарен, господин Ли. — Опять ты за свое. Называй меня дедушкой, мы же договаривались. — Хорошо, дедушка. Они сделали заказ официанту и продолжили беседу. — Уже решил, чем будешь заниматься дальше? — Да. Мне предложили работу в одном агентстве, им нужен художник. — Это замечательно, но я надеюсь, что ты не перестанешь писать картины и однажды пригласишь меня на выставку. — Я обязательно приглашу вас на выставку, если такое случится. — Будем говорить не если, а когда. — Верно. Мужчина вернул папку владельцу. — Ты до сих пор рисуешь того мальчика с веснушками. Не пытался узнать, где он? — Увы. Я даже имени его не знаю. Хёнджин приоткрыл папку, чтобы взглянуть на мальчишеское лицо, время от времени всплывающее в его памяти. Он даже представить пытался, как он мог бы выглядеть сейчас, спустя пятнадцать лет, но сомневался, что узнал бы его теперь, если бы случайно встретил. — Как родители? — Построили недавно новый парник, решили еще и салаты выращивать. Расширяют производство. — Бизнес процветает? — О, да. Вечером поеду к ним, будем обмывать диплом. Может, присоединитесь к нам? — К сожалению, не могу. Есть еще одно незавершенное дело. Передай им привет от меня. — Непременно. Хёнджин позволил себе распечатать бутылочку рисовой водки, чтобы налить господину Ли. Стол заполнился закусками, принесенными к основному блюду, которое уже побулькивало в котелке, распространяя сумасшедшие запахи. Двое старых добрых товарищей продолжили вести душевные беседы, под пристальными взглядами телохранителей того, что постарше. Они вспомнили тот год, когда встретились впервые. Именно господин Ли позаботился о том, чтобы старый дом родителей перестроили, расширив территорию под сад-огород. А маленького Джи помог устроить в художественную школу, где он сумел развить свои таланты и по ее окончании поступить в университет искусств. Ли Чон был для него доброй феей, иначе и не назовешь, и другом для родителей, которые практически заменили ему потерянного сына, став ему семьей. Но это все равно не могло успокоить его страдающее сердце от безнаказанности за совершенное преступление. Он долгие годы искал убийцу, который исчез в ту же ночь, покинув в спешке страну. Однако Ли Чон был не так прост. Он нашел его и его семью, узнал, что у них растет сын и стал ждать, когда он подрастет, чтобы свершилась вендетта. Господин Ли всегда знал, где живет этот парень, с кем водит дружбу и какие планы строит. Но несколько лет назад его мать умерла, и он покинул дом отца. Пропал, будто его и не было никогда. Отец даже в полицию не стал обращаться, чтобы его нашли. Ли это не очень удивило, хоть он и не вникал в их семейные отношения, он был уверен, что парнишка еще вернется. Иначе месть будет не так сладка… После обеда Хёнджин и Ли вышли из ресторана. Тепло распрощались друг с другом, договорившись встретиться уже в новом году, и пошли по своим делам. Ли Чон сел в автомобиль, а Хёнджин, закутавшись в пальто и шерстяной шарф, сел в автобус и отправился на вокзал. До дома ехать не так уж далеко, но Джинни любил ездить на электричке, любоваться мелькающими пейзажами, вдохновляясь на новые работы. Но была и другая причина. Несколько лет назад, когда он еще жил с родителями, ехал домой в такой же электричке. Рюкзак и папку с эскизами он положил рядом с собой, а на коленях остался лежать пакет с еще горячими рыбными пирожками, купленными возле станции. В вагоне было довольно прохладно, а горячая выпечка согревала руки. Напротив него сидел подросток его возраста, на нем была толстовка с большим капюшоном, который скрывал его лицо почти полностью и теплая куртка. Казалось, что он спит, его глаза были закрыты, и он почти не шевелился, только дыхание выдавало его. Оно было неровным и прерывистым. Парнишка приоткрыл глаза, чтобы посмотреть на того, кто нарушил его уединение и снова закрыл, надвинув капюшон еще ниже. Но даже так Хёнджин сумел разглядеть его красивое лицо. Он без угрызений совести достал блокнот и карандаш и начал срисовывать его образ, не боясь, что его застукают за столь неоднозначным действием. Запах от пирожков распространялся по всему вагону и достиг носа его скрытного попутчика. Парень поерзал на своем месте. Джинни отвернулся, пока его не поймали, и стал смотреть в окно, хотя сам продолжил наблюдать за пассажиром в отражении на стекле. Незнакомец открыл глаза, задержав взгляд на пакете с едой, и сглотнул набежавшую слюну, а его желудок тут же громко отозвался, оповещая хозяина, что не мешало бы его заполнить. Парнишка смутился и снова закрыл глаза, пряча руки в карманах. Хёнджин и еще несколько пассажиров слышали это жалостное урчание. Он раскрыл пакет и, достав один пирожок, протянул незнакомцу. — Хочешь? Еще горячие. Парень открыл глаза на голос, быстро посмотрел в лицо напротив и, вытащив руку из кармана, выставил перед собой и помахал, отказываясь от угощения, так и не произнеся ни слова. Рука снова исчезла в кармане, а урчание повторилось. Ему стало неловко, а Хёнджин подумал, что он сейчас убежит, но вместо этого парень почти повернулся к нему боком и прислонился к стеклу головой, всем своим видом показывая, что не заинтересован, ни в его пирожках, ни в дальнейшем общении. Джинни убрал пирожок обратно в пакет, а пакет переложил на сиденье, между собой и окном, и сделал еще пару штрихов на рисунке. До дома оставалось всего две остановки, но он сделал вид, что выходит на ближайшей, и засобирался, намеренно оставив пакет с пирожками на сидении. Когда электричка остановилась, Джинни вышел и пересел в соседний вагон, встав возле окна, примыкающего к окну первого вагона, через него хорошо просматривалось место, которое он только что покинул. Зашли другие пассажиры и на его место села пожилая дама с маленьким ребенком. Она увидела пакет и спросила угрюмого паренька не он ли его туда положил. Юноша взглянул сначала на нее, потом на пакет и, взяв его в руки, посмотрел на улицу через стекло, прекрасно зная, кто его оставил. Но электричка тронулась с места, и он так и не увидел того, кого искал. Ему ничего не оставалось, кроме как забрать пакет себе, водрузив на коленки. Он ощутил исходящее от него тепло и недолго думая, достал один пирожок и в два укуса прикончил, прикрыв глаза от удовольствия. Хёнджин улыбнулся и отвернулся, чтобы его не заметили. С тех пор Джинни продолжает ездить на электричке, в надежде снова встретить того парнишку, потому что, вернувшись домой и открыв свой блокнот, он увидел, то, чего не заметил, пока делал быстрый набросок. Под глазами он поставил несколько точек, которые сначала принял за родинки, но это совершенно точно были веснушки, а на маленьком запястье Джинни успел разглядеть и зарисовать тонкую цепочку, на которой висела подвеска. Это была маленькая звездочка. Его маленькая звездочка. Хёнджин был уверен, что второй такой просто не существует, и есть большая вероятность того, что это был его маленький друг, который когда-то в далеком детстве, поразил его своей добротой и россыпью ярких веснушек… Хёнджин улыбнулся, вспоминая об этом, и выходя из вагона, по привычке оглядел всех пассажиров, надеясь увидеть знакомые черты. Он не понимал, почему это стало навязчивой идеей. Он даже не знал, как поступит, если вдруг снова встретит его. Но почему-то мысли о нем грели его душу. *** В агентстве творился хаос с самого утра. Менеджер популярного айдола сидел перед директором, опустив голову, и выслушивал в свой адрес не самые лестные слова. — За что я плачу тебе зарплату? Какого черта ты делал, если пацан смог просто уйти из дома, а ты даже не заметил? Ты представляешь, что завтра мы увидим в заголовках всех газет? А если с ним что-то случилось? Нам до конца жизни не разгрести это. Агентство затаскают по судам. Да что там суды… Фанаты нас живьем сожрут! Директор упал в свое кресло, когда воздух в его легких закончился, и он схватился за сердце. — Просите, директор, дайте мне еще один шанс. Я найду его. — Конечно, найдешь. Иначе я скормлю тебя рыбам. — Да. Простите. — Пошел вон. И без Феликса на глаза мне не попадайся. Менеджер выскочил за дверь, пока в его голову не прилетело что-нибудь, потяжелей слов. Он снова схватился за телефон и начал набирать номер своего подопечного, оказавшись в просторном коридоре верхнего этажа агентства. Гудки тревожно отсчитывали последние секунды его жизни, пока он спускался на лифте вниз. Чанбин думал, что если сейчас Феликс не ответит ему, то жизни его придет конец. Печальный и быстрый. — Алло. — Голос Феликса был уставшим и тихим. — Феликс! Слава богам! Где ты? — В агентстве. Дверь лифта открылась, и Чанбин выбежал в фойе, как раз в тот момент, когда Феликс прошел через турникет. Они встретились взглядами и одновременно убрали свои телефоны. — Что ты делаешь? Чанбин прислонился к стене, а Феликс встал напротив него, расстегивая куртку. — Стою. — Просто ответил он. — У нас интервью через полчаса, а ты еще не одет. Пошли скорее. — Чанбин потащил мальчишку в комнату стаффа. — Где ты был? — Маму навещал. Возле двери менеджер задержался и оглянулся на парня. Он ведь всегда помнил про этот день, и как он мог забыть об этом сегодня. — Ох, Феликс, прости меня. Совершенно вылетело из головы. А я тут все агентство на уши поставил, директор меня чуть рыбам своим не скормил. — Я предупреждал тебя вчера. Ты снова меня не услышал. — Ладно. Прости. Чанбин открыл дверь для него и пропустил внутрь. К парню тут же подбежали стилисты, снимая с него верхнюю одежду. Словно волшебницы, окружили его со всех сторон, а когда спустя несколько минут отпустили, взору менеджера предстал совершенно другой Феликс. Красивый, сверкающий айдол, любимец публики, гордость агентства, каждый год выпускающий по одному альбому и несколько синглов, приносящий баснословные прибыли, покоритель женских (и не только) сердец, обладатель множества наград и премий, со свойственной ему скромностью и смущением выслушивал комплименты от своего менеджера Чанбина. — В общем, как всегда, самый прекрасный человек на планете. — Бинни, ну, сколько можно, ты смущаешь меня. — Не могу сдерживаться, когда вижу твои сияющие глазки. — Может мне надевать солнцезащитные очки, чтобы облегчить твою жизнь? Феликс по-доброму улыбнулся. — Ни в коем случае. Я смиренно принял свою судьбу и добровольно согласился страдать от твоей красоты до конца своих дней. Чанбин слегка склонился перед парнем почти в реверансе, и, наконец, рассмеялся. Они любили подшучивать друг над другом, это подбадривало и придавало уверенности Феликсу перед ответственным мероприятием. — Нам никуда не пора? — Точно. — Чанбин вмиг стал серьезным и повел парня в конференц-зал. На конференции было много представителей новостных и развлекательных порталов, блогеры и журналисты. Все хотели задать каверзные вопросы, чтобы заполучить сенсацию или разоблачить какой-нибудь секрет, чтобы поднять рейтинги и сделать себе имя, зачастую не считаясь ни с чувствами айдола, ни с собственной совестью. Феликс, привыкший за несколько лет своей популярности, отвечать на подобные выпады, знал заранее, что всех интересует и был готов к любым уловкам. Он был осторожен в словах и жестах, смотрел прямо перед собой, отвешивал поклоны и улыбался. Чанбин сидел рядом и мог в любой момент защитить своего подопечного от через чур наглых вопросов. Но один вопрос, который задал кто-то из блогеров, застал Феликса врасплох. — У вас есть друзья? Вы встречаетесь с кем-то, чтобы отметить свой день рождения или просто вместе куда-то сходить развеяться? Раньше это никого не интересовало. Вообще. И Феликс задумался, непроизвольно обхватив рукой запястье. Он нащупал пальцами маленькую звездочку на браслете и начал ее поглаживать, словно искал в ней подсказку. Ответ пришел сам собой из глубины сознания, и он кивнул с улыбкой. — Конечно, есть. Но мы не виделись уже очень давно. Чанбин удивленно посмотрел на парня, в глубине души надеясь, что Феликс считает другом его, но он этого не подтвердил. Чанбин огорчился, но виду не подал. На Феликса обрушился шквал новых вопросов, связанных с этим заявлением и менеджер поспешил сменить тему на более безопасную. Он опасался, что журналисты начнут выпытывать пол этого друга, его имя и возраст. И даже не сомневался, что потребуют сообщить им его адрес. Феликс поделился планами на ближайшее время, рассказал о нескольких концертах в столице и намекнул на мировой тур, порадовав своих иностранных поклонников. Когда все закончилось, и Феликс сидел в гримерке, смывая с лица остатки косметики, вернулся Чанбин со стаканом в руке. — Вот твой кофе. — Спасибо, Бинни. Директор звонил? — Да. Он всем доволен. — Я рад. — А по тебе не скажешь. — Чанбин присел на краешек стула рядом с парнем. — О чем грустишь? — Да так, вспомнилось. — Не грусти. Все же хорошо. Альбомы продаются, билеты на концерты ушли за считанные минуты. Поклонники прислали тебе письма и подарки. Феликс улыбнулся, но на душе было тоскливо. Он хотел поделиться своими воспоминаниями с Бинни, ведь ближе него, после ухода предыдущего менеджера, который был ему как старший брат, никого не было, но он, как и всегда, проигнорировал его и не спросил, что именно ему вспомнилось. Конечно, он мог и сам рассказать, но научился все держать в себе, чтобы никто, ни одна живая душа не могла использовать его откровения против него же. Научен горьким опытом. Да и Чанбин всегда говорил ему ни с кем не делиться своим личным. — На конференции ты сказал, что у тебя есть друг. — Чанбин подождал, когда Феликс повернется к нему, чтобы спросить дальше. — Почему ты никогда не говорил мне об этом? — Потому что ты никогда меня об этом не спрашивал. Ты вообще никогда мной не интересовался. Все вы требовали от меня только подчинения правилам, соблюдения контракта и диеты, и не влипать в неприятности. Феликс говорил в шутливой форме, стараясь не обидеть менеджера, но это было чистой правдой. А на правду обижаются лишь те, кого она касается. Чанбин тоже отозвался шутливо. — Как ты можешь такое говорить? Я же люблю тебя больше жизни. — Не говори мне таких слов, Бинни. Я не верю в любовь. Ты ведь тоже работаешь за деньги. — Как и все в этом мире. А про себя Чанбин подумал: «Когда же я научусь держать язык за зубами?» Феликс накинул куртку и подошел к менеджеру. — Я готов. Поехали? — Заедем куда-нибудь перекусить? — Да, давай. *** За ужином Хёнджин рассказал родителям, о встрече с Ли Чоном. — Почему ты не пригласил его к нам? — Приглашал, он сказал, что у него есть незавершенное дело. — Никак не успокоится? — Мама искренне переживала за человека, который столько всего сделал для их семьи. — Ведь столько лет прошло. — Я могу его понять, — в разговор вклинился отец Джинни, — если бы с моим сыном что-то случилось, я бы тоже хотел наказать виновника. — Но ведь он давно нашел убийцу, а в полицию не заявил. Он хочет сам отомстить ему. — Вряд ли мы сможем этому помешать. Он упрям. — Джинни тихо вздохнул и посмотрел на телевизор. — Мам, твой любимчик поет. — Феликс? — Женщина отвлеклась от уборки посуды и широко улыбнулась. — Ох, ну какой же он милый. А голос какой. — Дьявольский? — Хёнджина удивляло, как парень с невинной внешностью может обладать таким брутальным голосом. Мама недовольно шикнула на сына. — Ты посмотри, какой он ангелочек. Хёнджин не очень понимал масштабного помешательства на ангельской внешности парня. Да, красив; безусловно, талантлив, но что вся эта красота скрывает внутри, никто же не знает. Джинни нравилась простота во всех ее проявлениях. Он любил классическую музыку, включал ее, когда начинал писать картину. Его вдохновляла виолончель и скрипка, звуки пианино помогали ему найти гармонию в красках, и тогда на холсте рождалась целая история, которую он хотел рассказать. А пафосные выступления айдолов, вещающих с экранов телевизоров о своем трудном пути, вызывали у него лишь жалость. Конечно, он знал, кто такой Феликс и часто слышал его песни в доме родителей, потому что мама была его поклонницей, без фанатизма, конечно. Папа был снисходителен к маминому увлечению, ведь если женщина счастлива, то и в доме царит мир и согласие. Мама Хёнджина переместилась в гостиную, устроившись на диване, а сын с отцом остались за кухонным столом. — Джинни, у тебя в студии все хорошо? Не холодно? — Там тепло, пап. Прежние жильцы утеплили полы и поменяли окна, так что я не мерзну. — Если что-то понадобится, скажи нам. — Хорошо, пап. Спасибо. Джинни снова посмотрел на маминого фаворита и прислушался к словам песни.

«Я стану звездочкой, и буду сиять, для тебя, Даже когда станет совсем темно».

Он вспомнил бабушку, которой уже давно с ними не было, но он до сих пор помнил эти слова. Ему стало любопытно, откуда эта фраза взялась изначально и кто пишет для Феликса песни. Джи начал искать информацию в телефоне и был удивлен, когда узнал, что все песни Феликса написаны им самим, причем не только тексты, но и музыка. — Мам, а ты знала, что он сам пишет свои песни? — Конечно, знала, сынок. Он очень талантливый. — Что еще ты о нем знаешь? Отец покачал головой. — Зря ты это спросил. Джинни удивленно вскинул брови, глядя на отца. — Почему? — Сейчас узнаешь, а я пойду пока рассаду полью. Отдыхайте. Мама развернулась к сыну, радуясь, что она сможет хоть с кем-то поделиться своим восторгом. — Феликс родился в нашем городе, но когда ему было лет шесть, он с родителями переехал в Австралию. Был послушным и добрым мальчиком. Когда ему исполнилось шестнадцать, его мама умерла, и он вернулся на родину. Случайно попал на кастинг в агентство и его сразу взяли. Феликс очень старался, занимался круглые сутки танцами и вокалом. Сначала жил в общежитии, а недавно переехал в квартиру, которую ему предоставило агентство. Занимается благотворительностью, помогает сиротам и приютам для брошенных животных. Джинни слушал с каким восхищением мама говорит о чужом человеке, но не испытывал ревности, потому что знал свою мать, как самую сердобольную женщину в мире. И она была бы рада заботиться о парне, как о своем ребенке, потому что жалела его. — А вы, между прочим, одногодки. — Подытожила она и выдохнула. — Очень ценная информация, мам. — Джинни улыбнулся. — А где его отец? Ты ничего не сказала про него. — Насколько я знаю, он так и живет в Австралии. — И ни разу не приехал навестить сына? — Нет. Да и Феликс никогда не был там после переезда. — Знаешь почему? — Никто не знает. — Кроме него, видимо. — Да. И это грустно. — Мама вздохнула, выключив телевизор. — Пойду, помогу отцу. — Я с тобой. — Останешься сегодня у нас? — Останусь до конца недели. Потом надо на работу.