* * *
Жак откинулся на спинку дивана, прикрывая глаза ладонью. Управляющая терпеливо сидела за своим столом, стуча ногтями по поверхности. Сегодняшний день был немного трудным, поэтому усталость чувствовалась даже в воздухе. Его вызвали поговорить по работе, но почему-то диалог привёл этих двоих к совершенно неожиданной теме. — Как компания Джозефа Уильямса попала в организацию? — прозвучал вопрос со стороны Жака, заставляя управляющую оторвать глаза от бумаг и уставиться на него с немым недопониманием. — Я просто интересуюсь, потому что до сих пор не нашёл на них какой-либо информации. Женщина мгновение молчала, чтобы позже отложить документы в сторону и сложить ладони в замок, переплетая пальцы. — Могу сказать тебе лишь то, что никто вокруг им не доверяет, — произнесла она, глядя на него исподлобья, на что в ответ Жак только приподнял одну бровь, не совсем являясь удовлетворенным таким объяснением. — В нашей организации нет места подобному доверию, о чём речь? — Никто им не доверяет в том плане, что никто не считает их частью организации, — спокойно пояснила управляющая. — Нам тем более неизвестно, каким образом они здесь оказались, но... — она замолчала, явно думая, стоит ли ей говорить следующую фразу, но глянув ещё раз на Жака, ей оставалось только вздохнуть. — Но мне кажется, что они являются шпионами Южной Америки. С недавних пор их организация вела тёрки с южноамериканскими поставщиками, поэтому такой исход событий был более чем ожидаемый. — Тогда почему вы не... — резко начал Жак, но его быстро перебили, сразу поняв, о чем он хотел сказать. — Я не могу выдвинуть против них ничего, потому что у меня нет никаких доказательств, а ложное обвинение в нашей организации карается, как тебе известно, — проговорила женщина. — Я надеюсь, что вскоре что-то всплывёт и больше мы их не увидим. Жак искренне надеялся, что момент, когда «что-то всплывёт» не коснётся Хейдзо никаким боком, потому что больше всего он боялся именно за этого ребёнка, который полностью утонул в Джозефе и никак не хотел видеть другую сторону этого человека.* * *
Начали ли они встречаться? Хейдзо не знал. Джозеф всегда был неоднозначным человеком и понять что-то из одного лишь диалога с ним было трудно. Но их встречи стали более частыми, а разговоров только между друг другом больше. Они говорили обо всём и одновременно ни о чём. О фильмах, о музыке, о любимой еде, о котах, о работе, об организации, о её планах, о их отношениях с Итэром, как с молодым Костелло, о... Чем ближе они были, тем чаще Хейдзо закрывал глаза на неприятное чувство недопонимания внутри себя. Что-то всегда не сходилось. Что-то всегда казалось странным. Что-то всегда было недосказанным. Но каждый раз, когда он начинал об этом говорить, Джозеф успокаивал его своей улыбкой и фразой: «Не надумывай, я просто интересуюсь тобой». Он просто интересовался Хейдзо, который в конечном итоге слепо в это верил. — Слушай, это правда, что госпожа Костелло так близка с главой? Ты же общаешься с её сыном, должен что-то знать, — пробубнил Джозеф, развалившись на диване рядом с Хедйзо, который спокойно листал какой-то дешёвый журнал. — Тебе зачем? — хмыкнул тот в ответ, лениво переворачивая страницу. — Я просто интересуюсь, — нетерпеливо отозвался Джозеф, придвинувшись ближе. — Не расскажешь? Хейдзо устало перевёл на него взгляд полный скуки, продолжая держать свой журнал в руках. — Слушай, ты всегда интересуешься чем-то подобным, не спрашивай меня, я не вправе распоряжаться такой информацией, — ответил он, наблюдая, как в глазах напротив зарождается некое раздражение. Джозеф всегда был немного вспыльчивым. — Хейдзо, — тон его голоса слегка опустился, когда его рука оказалась на журнале и опустила его вниз, почти вырывая из рук, на что Хейдзо только нахмурил брови, закатывая глаза. — Поговори со мной, тебе ведь не жалко рассказать мне о чём-то подобном. — Конечно, не жалко, просто... — Так расскажи, — настойчиво перебил его Джозеф, сверля глазами, пока тот замер и задумался. — Хейдзо. — Джозеф, извини, но я не могу, — отрезал он, поморщившись. — И перестань сжимать моё запястье, я должен уйти. Хватка на руке сразу ослабла, но в темных глазах так и остался блеск недовольства и раздражения. Хейдзо уходил в напряжённой атмосфере, надеясь, что завтра они смогут снова нормально пообщаться. — Что у тебя с запястьем? — заметил Жак на одной из тренировок по стрельбе, которые в последнее время довольно участились по причине того, что конфликты с южноамериканскими поставщиками усилились и появилась вероятность атаки с их стороны. Хейдзо скривился и отвёл глаза, продолжая рукой удерживать пистолет. — Ничего такого, — отмахнулся он, спуская курок. — Хейдзо, что случилось? — твердо повторил Жак, заставляя его вздохнуть. — Просто не очень хороший диалог с Джозефом и всё, — поняв, что пуль не осталось, Хейдзо двинулся к столу для перезарядки под пристальным взглядом господина Жака, который затих, ожидая, когда он продолжит. — Перестаньте на меня так смотреть, всё в порядке, с кем не бывает. — Хейдзо, это ненормально— — Да сколько можно, я сам знаю, что нормально, а что нет! Вы не знаете Джозефа, так не лезьте в мою личную жизнь! — он вспылил, сам не понимая почему так ярко. Последние дни его начинало раздражать абсолютно всё, каждое слово, которое каким-то образом касалось Джозефа начинало его бесить. Ему казалось, что все пытаются его поучать, выставляют человека, который ему нравится, каким-то невообразимо ужасным, из-за чего он сам начинает в нём сомневаться. Неужели отношения это так сложно? Он сам не заметил как замер с пистолетом в руках, который так и не собрал, а взгляд расфокусировался, будто бы его выбило из мира, пока ладонь Жака не легла на его плечо. — Успокойся, я просто хочу помочь, — тихо проговорил он. — Я не говорю, что Джозеф плохой, но мне кажется, что тебе стоит переосмыслить ваши отношения. — Вы не понимаете... — Я вижу, Хейдзо, я не слепой. Он не знал, что ему стоило ответить, он не знал, что он чувствовал. Хейдзо просто путался и просто терялся в своих собственных эмоциях, в которых с каждым днем всё сильнее утопал. Он не понимал, что сейчас чувствовал по отношению к Джозефу, что ему казалось странным, что его злило, а что успокаивало, и успокаивало ли вообще. В тот день занятие оборвалось, так и не окончившись, потому что господин Жак посчитал это нужным. Последние дни Хейдзо всё реже общался со всеми и всё чаще встречался с Джозефом, надеясь, что таким способом он сможет вернуть все те чувства, которые ощущал с самого начала и вышвырнуть из своей души что-то схожее с подозрением. Они так и не обсуждали тот короткий диалог, сделав вид, что этого попросту не было, хотя подобные вопросы об организации продолжали всплывать, заставляя Хейдзо частенько нервничать. Но он продолжал закрывать на это глаза, словно был великим слепым, который верил в добро и невинность этого грязного мира. Каким образом у Джозефа это получилось, но эта вера с каждым днем всё слабла, чтобы в один день подорваться, оставив за собой множество вопросов и недоверия. Всё ближе к концу июля дела в организации шли хуже, появилось больше работы и нервов. Сейчас не только Хейдзо чувствовал напряжение вокруг себя, но и практически каждый прохожий. Тренировки участились, а свободного времени стало меньше. Куда-то пропадала информация, многие поставки обрывались, подвергаясь атакам. Экономика организации рушилась, а статистика бюджета уменьшалась. Казалось, всё шло к банкротству, проигрышу и концу. Хейдзо всё больше стрессовал, потому что сам был напрямую связан с этим местом, в котором провел немало лет. Он часто под вечер заваливался на один из диванов, приходя непосредственно к Джозефу, который всегда его терпеливо слушал и его присутствие, казалось, успокаивало Хейдзо. Одна странная ситуация случилась в один из таких дней, которую сколько бы Хейдзо не оправдывал, так и не смог принять. — Тебя, действительно, так беспокоит факт того, что ваша организация разоряется? — спросил Джозеф, прижимаясь к нему плечом. — Так говоришь, будто тебя это никак не трогает, — пробубнил Хейдзо в ответ, подтянув одно колено к груди. — Всё таки ты тоже состоишь в ней. — Да, но я не могу сказать, что привязываюсь к своей работе, — заверил его Джозеф, целуя в макушку. — Так что тебе тоже стоило бы отпустить это. — Знаешь ли, это трудно, — отмахнулся Хейдзо, получая поцелуй в плечо. — Тебе просто стоит расслабиться хотя-бы на время, — продолжал шептать Джозеф, прижимая его ближе за талию. — Слушай, я не знаю... — Хейдзо запнулся, когда почувствовал ладонь на своей ноге. — Тшш, успокойся, — одна рука Джозефа оказался под футболкой, от чего он отвлёк Хейдзо поцелуем в щеку, покрывая того мурашками. — Нет, Джозеф, я не думаю, что... — ему резко показалось, что эта ситуация не являлась тем, чего бы ему хотелось. Становилось как-то некомфортно и расслабиться он совершенно не мог. Он неуверенно перехватил ладонь Джозефа, которая оказалась у его штанов и отвёл взгляд. — Слушай, может... — Что-то не так? — Да, точнее нет, вобщем-то... — Хейдзо сделал глубокий вдох, решив списать это всё к усталости, которую Джозеф должен был понять. — Я просто сейчас не готов и... — Боже, Хейдзо, успокойся, я ничего такого не сделаю, — усмехнулся тот, вырывая свою ладонь, другой продолжая двигаться под футболкой. — Тебе должно... Но Хейдзо резко отпрянул, когда почувствовал, что рука коснулась ширинки его брюк. Он почему-то испугался, сам не понимая, что же его так оттолкнуло от этого человека, потому что он только сейчас понял, что спокойным рядом с Джозефом он себя никогда не чувствовал. — Нет. — выпалил он внезапно, не решаясь смотреть тому в глаза. — Я не хочу. — Что значит не хочешь? — в голосе промелькнуло раздражение, а брови Джозефа взметнулись вверх. — Хейдзо, мы знакомы уже... — Я не хочу и точка, — отрезал он, вскакивая с дивана и отходя на пару шагов, чтобы наконец столкнуться с глазами напротив, одновременно встречаясь с какой-то блестящей злостью, которую никаким образом и никакой улыбкой подавить было практически невозможно. Джозеф кипел раздражением. — Знаешь, ты просто, блять, смешон! Ты не хочешь, потому что тебе все вокруг говорят со мной не общаться! — воскликнул он, взмахивая руками. — Выглядишь так, будто не доверяешь мне, что я, по-твоему, должен чувствовать?! — Не ори, я хочу закончить наш диалог, поговорим завтра, — оборвал его Хейдзо, сразу оборачиваясь, чтобы уйти, когда почувствовал, как кто-то схватил его за запястье. — Джо— — Ты хочешь, чтобы мы расстались! — вскричал тот как-то истерично, хотя в глазах никакого намёка на что-то подобное даже и не было. Он не спрашивал, он будто утверждал, заставляя чувствовать себя виноватым. Сейчас Джозеф казался только страшным. Все его улыбки напрочь стёрлись из головы, когда он смотрел на Хейдзо вот так. — Джозеф, я не хочу с тобой разговаривать. — Но ты— Хейдзо рванул свою руку с такой силой, на которую только был способен, чтобы тот выпустил его запястье из своих пальцев, позволяя ему отойти на несколько шагов. — Не подходи ко мне, — он вскинул ладонь перед лицом Джозефа, останавливая того. — Я уже сказал. Поговорим завтра. Благо в этот раз он за ним не двинулся, оставаясь возле дивана, когда Хейдзо спиной вышел в коридор, захлопывая за собой дверь, чтобы в конечном итоге громко выдохнуть, а потом, словно волна адреналина ударила ему в голову, броситься вперёд, лишь бы оказаться подальше, потому что именно сейчас ему становилось до мурашек страшно. С каких пор всё превратилось в это? Они не поговорили на следующий день и следующий после этого. Дни текли, а Джозеф словно решил его игнорировать, заставляя чувствовать себя виноватым во всей случившейся ситуации. Хейдзо не хотел это с кем-либо обговаривать, потому что из-за этого случился ещё один неприятный диалог прямо в день, когда ему исполнилось шестнадцать. Он понял, что все разговоры о Джозефе тем или иным образом приводили к ссорам, которых нельзя было избежать. — Хейдзо, что между вами... — господин Жак заглянул в его комнату с самого утра, чтобы поздравить с праздником, сразу заметив, что последнее время с его подопечным происходит что-то неладное. Ему бы хотелось списывать это на подростковые гормоны, но что-то его настораживало и он даже знал, что именно. — Что Джозеф опять сделал? — Вы опять за своё? — отмахнулся Хейдзо, смеривая господина Жака взглядом полным раздражённия, на что тот никак не отреагировал. — Послушайте, я не хочу это обсуждать. — Но я же вижу, что твоё общение с Джозефом делает тебе же хуже, — Жак повысил голос, когда Хейдзо попытался его перебить. — Да какая вам разница?! — вскрикнул тот в ответ, вскакивая с кровати. — Большая, Хейдзо! Я могу спокойно запретить тебе с ним общаться, если ты со мной не поговоришь! Жак до сих пор не знал, как ему стоило бы общаться с подростками, а с Хейдзо тем более. У того в жизни и так были проблемы, к чему добавлялся переходной период, который совершенно добивал. Он был трудным ребёнком и это был не секрет. Но Жак всегда надеялся приходить к решению проблем разговорами, которые Хейдзо, к сожалению, не всегда умел поддерживать. — Вы издеваетесь?! — истерические нотки проскользнули в голосе мальчишки, а глаза широко распахнулись. Жак нахмурился. — Хорошо, раз ты не хочешь по хорошему, я спокойно могу... — Не можете! — Хейдзо отшатнулся от него, не дослушав фразы и ударился головой о шкаф, не улавливая, как блеснуло беспокойство в глазах напротив, потому что следующая фраза уже слетела с его уст, переворачивая всё с ног на голову, погружая комнату в давящую тишину. — Вы мне даже не отец и не родственник, чтобы что-то мне запрещать! Мгновенно сразу же после этих слов Хейдзо затих, уперевшись растерянным взглядом в Жака, будто только сейчас осознавая, что он произнёс. Он ничего не добавил, вдруг испугавшись, вдруг потерявшись, наблюдая за выражением лица напротив. Что-то в глазах господина Жака померкло, потухло, будто выключили свет. Казалось, что он смотрел на Хейдзо безумно долго, хотя не прошло и минуты, как он молча покинул спальню, захлопывая за собой дверь, оставляя мальчика одного, стоящего возле шкафа, затерянного в собственных эмоциях и словах. Шестнадцатое день рождения прошло молча и грустно.* * *
Теперь Хейдзо не разговаривал не только с Джозефом, но и с господином Жаком, который после того диалога, казалось, просто стих, решив исчезнуть из жизни мальчика, хотя продолжал давать ему уроки. Молча. Всё было просто ужасно и Хейдзо думалось, что жизнь над ним просто издевается. Он не спал ночами и значительно похудел из-за стресса, хотя продолжал питаться также. У него не хватало сил даже на общение с Итэром, который, казалось, тоже переживал не лучшее время. Они не обсуждали свои проблемы. Все дни превратились в бесконечную рутину, накрывая с головой. Всё теперь было серым и тоскливым, а самое страшное — безвыходным. Но всё это продолжалось ровно до одного дня, когда не только рутина, но и вся обычная жизнь Хейдзо полетела к чертям, заставляя себя ненавидеть, бояться и просто рыдать от одного взгляда на всё происходящее, потому что первого августа на организацию было совершенно нападение. Это случилось внезапно, в полдень. Хейдзо находился в оружейной, когда где-то сверху раздался взрыв, сразу привлекая своё внимание. А потом в помещение ворвалось несколько людей, громко переговариваясь. Какой-то молодой парень оказался рядом с Хейдзо, нервно доставая оружие. — Что происходит? — Хейдзо наклонился к нему, инстинктивно помогая выкладывать пистолеты. — Нападение южноамериканцами, все призываются к защите! Хейдзо не стал долго думать, хватая пистолет и винтовку. Он оказался на первых этажах быстрее, чем успел обдумать свой план. Быстро двигаясь по пустому коридору, он сразу понял, что перестрелка происходит в одном из главных залов. Заглянув за дверь, он сразу наткнулся на человека, понимая, что тот уже в него целиться. Перехватывая винтовку, Хейдзо подстрелил его оружие, сбивая того с ног и двинулся дальше, пытаясь по пути отстреливаться от всех подряд, потому что было несколько трудно различать своих. Он не знал, куда направляется, но планировал отыскать хотя-бы кого-то близкого, чтобы обсудить план действий, потому что делать на горячую голову ему всё же не следовало. А потом он столкнулся с Джозефом, который перехватил его, внезапно запихивая в какое-то помещение, заставляя на мгновение растеряться. — Джозеф? — Хейдзо прищурился, привыкая к резкой смене света, когда парень перед ним остановился. — Хейдзо, не хочешь со мной поболтать? — вопрос прозвучал так непринуждённо, что Хейдзо сначала не понял, почему он показался ему странным. — Ты шутишь? Нам нужно... — Нам ничего не нужно, Хейдзо, — оборвал его Джозеф, сделав пару шагов на встречу. — Я бы хотел тебя поблагодарить. — Что ты... Руки Джозефа оказались на его плечах, а улыбка теперь показалась безумной. — Ты рассказал мне достаточно, чтобы мы смогли устроить это сегодня, — проворковал тот, наклоняясь над его ухом. — Я не хочу от тебя ничего скрывать, Хейдзо. Я шпион Южной Америки и мне было безумно приятно с тобой работать. Хейдзо затих, не зная, что должен сказать или сделать. Безумная волна вопросов, смешанных со страхом и другими неясными эмоциями накрыла его, словно лишая воздуха. Он замер, смотря куда-то вперёд, пока руки Джозефа продолжили блуждать по его телу, потому что сейчас сдвинуться он не мог, совершенно не понимая, что же твориться с его жизнью прямо в этот момент. — Я бы не хотел, чтобы ты погиб, — снова заговорил Джозеф, спокойно расстегивая его пуговицы. Хейдзо не ощущал, Хейдзо терялся, будто бы его и не было в этой комнате, будто бы сейчас он был где-то далеко далеко, где-то, где он сам не знал. — Поэтому я уберегу тебя от участия в нападении. Я хочу только тебя поблагодарить, прежде чем исчезну. Хейдзо очнулся только в тот момент, когда ладонь оказалась в его штанах, совершенно пугаясь. Паника накрыла его и он вскинул руки в попытке отстраниться. Он не знал, что делать, не знал, что говорить, даже когда он упал на пол, затягивая за собой Джозефа, в его голове не было ни одной ясной мысли, всё мешалось, всё кричало и единственное, что он понимал — это страх. — Боже, какой же ты упёртый! — разозлился Джозеф перед тем, как резко поцеловать его, заставляя чувствовать только боль от укуса собственных губ. Глаза Хейдзо расширились, когда он резко пнул его ногой, наконец-то спихивая с себя и отползая на пару метров назад. — Блять, не хочешь, как хочешь... Джозеф медленно и аккуратно поднялся на ноги, окидывая его уставшим взглядом, словно всё это время терпел его, как только мог. Хейдзо убивал этот взгляд, это осознание происходящего, которое приходило очень заторможенно. Он понимал, что им пользовались и безумно ужасно, он понимал, что был виноват в утечке информации, но то, что он чувствовал в этот момент было ему неизвестно, потому что сейчас ему просто хотелось рыдать, но слёзы словно высохли. А потом Джозеф достал телефон. — Ребят, я прощаюсь с Хейдзо, вы можете присоединиться, — прозвучали слова, а потом Джозеф сбросил трубку, опускаясь на корточки перед ним, чтобы резко коснуться его подбородока, притягивая к себе. — Милый мой Хейдзо, ты никогда мне не нравился, постарайся с этим смириться, я буду благодарен. Хейдзо не мог себя видеть прямо сейчас, но взгляд его был абсолютно пустым, казалось, что он ничего не ощущал, хотя внутри количество эмоций и чувств его просто разрывали на клочья, будто избивая и разрезая внутренности. Ему хотелось только отключиться и умереть, лишь бы не чувствовать всего этого, но весь стресс, казалось, наоборот удерживал его в сознании. Он долго вглядывался в глаза напротив, ничего не говоря, не потому что не знал, а просто не мог. Не мог произнести ни слова. А потом хватка на подбородке ослабла и Хейдзо понял, что Джозеф встал, когда в помещение кто-то вошёл. А потом ещё кто-то и ещё. И в конце прозвучала фраза: — Делайте, что хотите, — Джозеф взмахнул рукой, открывая двери и оказываясь в коридоре. Он не обернулся, когда закончил голосом полным бесстрастия. — Мне плевать. Хейдзо молча наблюдал, как дверь за ним захлопывается и кто-то подходит к нему вместо Джозефа. Хейдзо не хотелось ничего и ему просто... Он резко почувствовал чудовищный ужас, когда сразу несколько рук коснулось его. Он вдруг осознал, вдруг отрезвел и вернулся в реальность, понимая, что сейчас с ним происходит. И тогда он закричал, потому что ничего другого он сделать не мог. Он чувствовал руки, чувствовал боль и всё сразу, ему было ебать как страшно. Просто пиздецки страшно. Он кричал, но его крик слышали только люди в этой комнате, потому что всё заглушалось взрывами и выстрелами. Он вырывался, но всё продолжалось, все сменялось и начиналось вновь. Слезы текли, а голос был сорван. Хейдзо был беспомощным, потому что никак не мог себя спасти. Если бы его спросили, насколько он боялся, он бы не ответил, потому что даже воспоминания об этом навевали на него ужас. Он не мог вспомнить, сколько раз кричал, но знал, что слишком много. Всё тело болело, мозги словно отключались и включались, выкидывая и возвращая его в реальность, когда боль не прекращалась. Наверное, спустя какое-то время слезы просто прекратились, а эмоции отключились, потому что момент, когда он вырубился, он просто не заметил. Он не слышал ничего, что происходило вокруг до момента, как погрузился в темноту, забывая обо всем на свете. Сколько прошло минут, сколько часов, он не считал, но очнулся он в то время, как за окном уже было темно. Вокруг не было ни души, а за дверью тишина. Когда он попытался подняться, снова упал, застонав от боли практически повсюду. Единственное, что он сейчас ощущал это усталость и боль, потому что эмоции до сих пор не вернулись к нему, чтобы он мог осознать свою ситуацию. Хейдзо поднялся с пятой попытки, а оделся только спустя минут пятнадцать. Его не сильно интересовало или удивляло, почему его так никто и не нашёл, но в голове закрадывалась мысль, что сейчас все были заняты последствиями нападения. Его не беспокоило, кто победил, кто одержал проигрыш, потому что когда он вывалился в коридор, там никого не было. Его целью была его спальня, в которой сейчас просто хотелось спрятаться и умереть, пока все мысли снова не вернулись, пока он не стал это всё обдумывать и вспоминать. К счастью или нет, но по дороге он встретил только пару человек, которые на его состояние не обратили никакого внимания, потому что после перестрелок многие выглядели не лучше. И он был рад, что смог добраться до комнаты без каких-либо внезапных встреч и вопросов. Он ввалился в душ, совершенно на автомате снимая с себя одежду и включая кран. Ему казалось, что сейчас он делал на автомате всё, абсолютно не понимая, что произошло. Сейчас хотелось просто с себя смыть всё, что напоминало об этом, всё... Хейдзо коснулся себя, чтобы обмыться, когда его глаза вдруг расширились и он резко присел прямо в душе, совершенно не замечая, что вода хлещет ему прямо на голову. Зрачки забегали по сторонам, а потом остановились на собственных ладонях, вдруг заставляя себя сделать глубокий вдох. Он продолжал глубоко дышать, пока не вышел из душа и не переоделся. Как только паника хотя-бы как-то промелькала в его сознании, он сразу делал самый длинный вдох, закрывая глаза. Он пытался её удержать, пытался успокоиться, пытался не думать, но после душа будто бы стало хуже, он будто бы прояснил свое сознание, забившись в угол возле кровати и уставившись вперёд. И в этот момент он не уследил и не успел сделать вдох, потому что резко расслабился, а потом его понесло. Его снова накрыло, он снова чувствовал всё это, только одновременно, он будто снова провел этот диалог с Джозефом, он будто снова почувствовал всё то, что случилось после закрытия двери. Он схватился руками за голову, будто надеясь удержать поток мыслей и чувств, он оттянул пальцами волосы и прикусил язык, чтобы не кричать. Ему снова было страшно, ему снова было плохо и ему просто хотелось нахуй сдохнуть. А ещё... Чьи-то руки схватили его за предплечья, чтобы успокоить, и сразу прозвучало его собственное имя: «Хейдзо». И прямо в этот момент какая-то безумная паника, ещё большая, чем предыдущая, ударила ему в голову, из-за чего он со всей силы рванул спиной назад, врезаясь в тумбочку, зато отрываясь от рук человека напротив, который сразу же их отдернул, испуганно поднимая вверх. — Хейдзо, — его имя прозвучало ещё раз, а потом он всё таки закричал, зарываясь головой в собственные колени. — Не прикасайтесь! Не надо! — он не смотрел вперёд, он закрыл глаза, он боялся и ему хотелось плакать, рыдать, но слез не было. Услышав движение со стороны человека, он вдруг сильнее сжался, закрывая себя руками и боясь поднять голову. — Нет! Пожалуйста! Не трогайте меня! А потом комната погрузилась в тишину, которая длилась настолько долго, насколько Хейдзо было нужно. Он не знал, сколько времени прошло, но постепенно понял, что человек, находящийся всё это время здесь просто ждал, терпеливо ждал, когда он сможет на него посмотреть. И тогда Хейдзо медленно поднял голову. Господин Жак смотрел на него с немым страхом за него самого, с извинениями, с ужасом, с беспокойством и с любовью, которая просто разбила внутри Хейдзо сейчас абсолютно всё, когда в душе он словно приземлился, отпуская какую-то часть паники и стресса. И тогда слезы появились, тихо потекли из его красивых хрустальных глаз. — Прости меня, — еле слышно сказал он, чтобы услышать, как господин Жак выдыхает воздух, словно всё это пережил вместе с ним. А потом он добавил ещё тише, выдохнув практически шёпотом одно единственное слово. — Папа.