Бал на лезвии ножа

Чайник довольно громко клацнул, когда вода наконец вскипела. Итэр сидел в полной тишине на кухне, из-за чего сразу же подскочил, поспешив разобраться со своим чаем. Он тихо залил заварку и стал ждать. Пить кофе не хотелось, потому что адреналин уже звенел в крови громким шумом. Аято Камисато позвонил ему уже как полтора часа назад, а его до сих пор не отпустило. Наверное, ему не следовало так переживать по этому поводу, но почему-то всё, что касалось организации Яэ Мико вгоняло Итэра в тупую панику. Ему даже изредка казалось, что вся его жизнь это один сплошной нервный срыв. Он аккуратно перемешал готовый чай и поставил его на барную стойку, которая находилась у Сяо на кухне. Забрался на возвышенный стул и снова притих, уставившись в кружку. В тот момент, как Аято представился, Итэру показалось, что его пальцы начали неметь и он был готов выронить телефон на пол, но наоборот только сжал его крепче, вслушиваясь в голос по ту сторону трубки, словно боялся что-то пропустить. Он старался держать ровный тон, когда ему нужно было отвечать, но громко втянуть воздух через нос он не мог, поэтому обходился нервными вдохами через стиснутые зубы. — Бросьте, с кем не бывает, — вдруг выдохнул он, отвечая на слова Аято, которые должны были считаться извинением по поводу выстрела, но они оба знали, что извинением это не было. Казалось, Камисато усмехнулся, но об этом Итэр думал в последнюю очередь. — Почему вы мне звоните? Очень прямой вопрос, но по другому Итэр тогда не мог, тревога опасно поселилась в его груди и обещала скоро вырваться, поглощая его в какой-то очень плохой кошмар, какую-то очень плохую часть его повседневной жизни. Аято ответил на удивление также прямо. — Я бы хотел с вами поговорить, встретиться и затронуть такую тему, как наш с вами конфликт. — В прошлый раз переговоры закончились ничем, кроме того, что я получил пулю в бок, — скептически заметил Итэр. — Тогда рядом была госпожа Яэ, — сказал Аято, будто только этой фразой мог объяснить абсолютно всё остальное. Итэру это не особо помогло, поэтому он только нахмурился, ожидая продолжения. — Мы бы хотели обсудить конфликт лично с вами, потому что, думается мне, вы даже не подозреваете о главной причине всех этих событий. Хотя кто знает, возможно, вы не так глупы. Интересно, сколько же госпоже Яэ Мико удалось от вас скрыть. Итэр замолчал, прокручивая услышанное в голове. Объявлять Аято о том, что скорее всего большая часть информации ему известна, включая все документы по поводу его родственных связей и наследия, не стоило. Это было рискованно. И если говорить о чём-то подобном, то точно не по телефону. Аято правильно сделал, пригласив его встретиться, но стоило ли на это соглашаться? Итэр кинул быстрый взгляд в сторону коридора, который вёл к спальне Сяо и поджал губы, чувствуя, как внутри у него зарождается что-то неприятное. Это было чувство вины, которое он признавать не собирался, но подсознательно о нем знал. Разговаривая с Камисато, он почему-то задумался о том, что вообще делает в этой квартире. Его задачей было проникновение в детективное агентство ради информации для Яэ Мико. Всё это началось из-за конфликта, который разгорелся и Итэр должен был помогать своей стороне его выиграть. Но на какой стороне он теперь был? Он должен был просто информировать главу своей организации о том, что узнавал. Должен был сделать это и потом вместе с Хейдзо исчезнуть из мира детективов, будто их двоих вообще никогда не существовало. Тогда почему он сейчас находился в этой квартире? Почему с замиранием сердца слушал, как тихо спит человек в соседней комнате. Почему целовался с этим человеком так, словно боялся его потерять, будто надеялся, что сможет остаться с ним навсегда? Это было неправильно, но Итэр не знал, что должен был с этим сделать. — Так что? — снова спросил Аято, давая ему достаточное время на размышления. — Если хотите встретиться, свяжитесь с нами ещё раз и мы договоримся о месте и времени. Только знайте, вам нужно понять, чего вы хотите от этой жизни и выбрать своё место в этом конфликте. А будет ли ваш выбор правильным… — тот снова замолчал, но Итэр и не перебивал, задержав дыхание, будто мог не услышать из-за грохота крови в ушах. — В любом случае, посмотрим, что из этого получится. Итэр услышал как длинный гудок оповестил его о конце разговора, но он так и продолжал держать телефон у уха, словно мог уловить что-то ещё. Прошло достаточное количество времени, но даже сейчас, сидя на кухне и разглядывая свой нетронутый чай, Итэр до сих пор слышал слова Камисато где-то у себя в голове, прокручивая тысячу и одну мысль одновременно. Начиная сначала, Аято позвонил ему, чтобы предложить встретиться без ведома Яэ Мико. Аято хотел поговорить о конфликте и его причинах. Итэр считал, что согласие означало бы факт того, что он предаёт Яэ Мико, с которой работал чуть ли не с самого детства. Он вырос в этой организации и жизнь без неё не представлялась Итэру возможной. С другой стороны разговор с Аято ещё ничего конкретного не означал и, возможно, ему бы стоило с ним поговорить. А что, если это подстава? Если они хотят таким лёгким способом его убрать? Он не мог рисковать. А что будет делать Сяо, если Итэра вдруг не станет? Итэр на секунду словно очнулся, чтобы снова задуматься. Он часто представлял, что будет, когда они с Хейдзо покинут агентство, но никогда не думал о том, что почувствует Сяо, если Итэра не станет совсем. Если Итэра больше не будет рядом. Что будет, если Итэр умрёт? Он дернулся от одной только мысли об этом. Раньше он никогда не думал о смерти, несмотря на то, что она окружала его всю жизнь. Окружала, догоняла и сопровождала. Умирали многие. Сотрудники, работники, умер глава, который ушёл из жизни совершенно внезапно, умерла мать Итэра, также оставив сына разбираться со своей жизнью самостоятельно. Итэр громко втянул воздух через нос и вдруг почувствовал запах гари и пыли. И вот он снова на ватных ногах пробирается через поток бегущих людей, двигаясь по коридору к залу переговоров. Кто-то кричит, кто-то ругается. Кто-то молча исчезает за стенкой с самодовольным выражением лица, а кто-то умирает, лёжа на полу. И вот он снова склоняется над телом своей матери с раскрытыми от ужаса глазами и трясущимися руками обхватывает её плечи. И вот он снова что-то шепчет, будто пытаясь словами удержать её в этом мире. А она в ответ только грустно и совсем тихо хрипит слова, врезающиеся в его душу и сердце. — Люблю тебя, — это звучит так тихо во всей этой суматохе, но так громко в его ушах, что хочется закричать, но он молчит. — Моё солнышко. И вот он снова видит, как мама закрывает свои глаза, наконец сдаваясь и отпуская эту жизнь. А он не в силах даже закричать или позвать о помощи, молча наблюдает, а глаза сухие. Совсем. В горле пересохло. — Мам… — пытается что-то сказать он, но получается только хрипло шептать. И вот ему снова тринадцать. Глупо было убегать от собственных воспоминаний, потому что Итэр помнил тот день слишком чётко, чтобы о нем забыть. Это случилось около десяти лет назад, но до сих пор болит. Он помнил, как его оттягивали от матери. Помнил её похороны, на которых через силу появился. Помнил почему-то испуганные глаза госпожи Яэ Мико, когда его вытянули из зала переговоров, а она стояла у какой-то стены. Помнил, когда впервые встретился с главой после её смерти, который около недели не выходил из своего кабинета. Это произошло совершенно внезапно, когда они оба оказались у её могилы уже спустя несколько дней снова. Итэр повернул голову, сталкиваясь с этими глазами, которые выражали сразу несколько эмоций одновременно. Он не мог их прочитать, но ему показалось, что господин Цзинь вдруг испугался. Удивительно, ведь он был управляющим целой криминальной организацией. А когда смотрел на Итэра, в его внимательных глазах так и виделся страх. Интересно чего он тогда боялся? Или кого? Или за кого? Итэр помнил, как вернулся в их «квартиру» и нашёл отца, смотрящего телевизор. Он помнил, как сообщил ему новость. Помнил, как они поругались. И до сих пор ощущал эти удары, когда упрекнул отца словами о том, что тому абсолютно наплевать. Интересно, почему тот злился, если Итэр был прав. Итэр помнил Хейдзо, который тогда не мог ему помочь. Итэр помнил, что им обоим нужна была помощь. Итэр помнил, что сделала с ними жизнь. Он помнил, что им было только шестнадцать и всего лишь тринадцать лет. — Дыши, — такие внезапные слова и такая внезапная ладонь на его плече. Итэр словно распахнул глаза и очнулся, выныривая на поверхность, чтобы оставить все воспоминания позади. Громко глотая воздух через рот, он резко поднял голову, сталкиваясь с такими спокойными и родными глазами. Лицо Сяо стало обретать черты и он вдруг на секунду замер, прежде чем прерывисто выдохнуть и уткнуться тому в грудь, чувствуя, как руки обхватываю его сзади и молча прижимают к себе. — Что мне делать? — прошептал Итэр, закрывая глаза. Сяо не ответил. — Моя жизнь, оказывается, такое дерьмо. Ему почему-то хотелось плакать и глаза щипали, но он только продолжал сжимать ткань на футболке Сяо, слушая его размеренное биение сердца.

* * *

Хейдзо находился в больнице всего несколько дней, но практически никогда не оставался один. Куки Синобу приходила ежедневно. Куки Синобу было слишком много в его жизни. Она никогда не поднимала тему последних событий, поэтому они всегда говорили об абсолютной ерунде. Она всегда была рядом, иногда даже появлялась в день дважды. Другие тоже захаживали часто, но последнее время Итэр был сам не свой, поэтому с ним нормально поговорить не удавалось, потому что Хейдзо не хотел лезть в личные дела, если тот сам не расскажет. А Куки заставляла себя чувствовать спокойно, будто ничего не случилось, будто она просто заглядывала к нему в гости. Это чувство появилось не сразу, оно росло постепенно, пока не поглотило всю его душу. А когда к нему пришло осознание… Что ж, до этого ещё предстоит дойти. Наверное, началось всё в тот день, когда Хейдзо молча уставился на ремиксовый альбом Бритни Спирс в руках Синобу, которая неожиданно достала его из сумки и протянула ему. Это был «B in the Mix: The Remixes». Хейдзо узнал этот альбом сразу через секунду, как только на него взглянул. Его выпустили пару месяцев назад, но он так и не смог его купить, то-ли из-за недостатка времени, то-ли из-за того, что всё раскупили. Он бы так и продолжил прожигать в нем дыру своим взглядом, если бы не девушка, которая сразу начала говорить. — Я надеюсь, ты его не покупал, — начала она, нервно постукивая пальцами по своей покупке, которой видимо была очень довольна. — Потому что я помню, как ты жаловался, что у тебя его нет. Это было, когда ещё я лежала в больнице. Я нашла его и сразу подумала про тебя. Тебе нравится? — она вдруг спросила это таким тоном, словно действительно сомневалась. Хейдзо удалось ответить ей только со второго раза. Он открыл рот, захлопнул и снова открыл, чтобы потухшим голосом проговорить: — Ты сейчас серьёзно? Ты лежала в больнице почти месяц назад и запомнила какую-то там фразу, которую я сказал во время очередной болтовни? — он перевёл взгляд с её рук на лицо, замечая, как уголки её рта неуверенно опустились и сразу спохватился, взмахивая обеими ладонями. — Нет, господи, не подумай, что мне что-то не нравится! Я просто… Ты взяла и запомнила это?! — Конечно, запомнила, идиот, ты потратил несколько минут на то, чтобы описать свои страдания по этому поводу! А мне оставалось только тебя слушать, — она наконец успокоилась и взмахнула ресницами, вдруг отдергивая руки с альбомом. — Ну, если не хочешь, так и скажи, я заберу его… — Нет, стой! — Хейдзо сразу выкинул ладонь вперёд, другой упираясь в кровать, чтобы потянуться за альбомом, который у него теперь так нагло забирали. — Да ничего такого я не говорил! — Правда? — с наигранным удивлением поджала губы девушка, отступая на шаг и деловито разглядывая свою покупку, крутя в разные стороны. — А мне показалось, что тебе не нравится… — Да мне правда нравится! — взмолился Хейдзо и Куки наконец смилостивилась, вздыхая, словно устала от него, и протянула подарок обратно. Он открыл его за считанные секунды и полностью погрузился в распаковку содержимого, то и дело поглядывая в сторону девушки, проговаривая какие-то комментарии себе под нос. — Боже, Куки спасибо огромное, — говорил он, крутя в пальцах диски и бормоча какие-то названия песен, о которых Синобу не знала. — Это потрясающе, я даже не думал… Спасибо, правда. Куки, ты чудесна! Я не знаю, как мне тебя отблагодарить, но это… Он бы говорил и говорил, а она бы слушала его и слушала, пока не ушла. Хейдзо никогда бы не узнал, что «ты чудесна» будет крутиться у девушки в голове ещё очень долгое время, он не знал, что обеспечил её отсутствием сна в ту ночь. Хейдзо не знал. Потому что в ту ночь собственные мысли вдруг перемешались. Всё начиналось с того, что он не мог перестать удивляться тому, что его слушали. Мало того, ещё и запоминали. Он, действительно, не знал, что и думать по этому поводу, но явно чувствовал, что что-то заставляет его улыбаться этим мыслям, не давая стереть улыбку просто так. Хейдзо не понял, когда стал ждать девушку каждое утро, как только открывал глаза. Просыпаясь, он занимался всем, чем угодно, лишь бы скоротать время до её прихода. А когда она появлялась, он не замечал, как начинал светиться и довольно улыбаться себе под нос. Ему было интересно её мнение по поводу всего. Всё, что он замечал, он рассказывал ей. Это могла быть, как погода за окном, так и возможность глобального потепления. Они стали говорить на куда большие темы, потому что теперь почему-то не было стыдно их поднимать, ранее считая их дурацкими. — Помню, мне рассказывали, как девушка разводила пчёл… — примерно так начиналось из общение, как только дверь палаты открывалась и Хейдзо сталкивался с её хрустальными глазами. Или. — Сейчас ехала на такси, а там таксист такую историю рассказывал… Или. — Ты сделала новый маникюр? Или. — Мне кажется, что бахилы это чистейший бред… Или. Хейдзо нравилось её слушать, нравилось ей рассказывать, нравилось, когда она слушала. Ему нравилось разглядывать её глаза, в чем он даже признался, совершенно серьёзно объявив ей, что они ему нравятся. Тогда она оборвалась в середине истории и так и не смогла вспомнить, о чем рассказывала. Ему нравились её волосы, на вид они были очень мягкими. Ему нравилась её внешность, а ещё ему нравилось смотреть на красивых людей. Он не задумывался ни о чём, пока в один день, слушая её, его глаза не наткнулись на её губы. Несмотря на то, что он сразу перевёл взгляд на окно, несмотря на то, что в горле вдруг пересохло, а слова пропали, до него наконец-то дошло это чувство, поселившееся глубоко внутри. И оно его напугало. Стало, действительно, страшно. Взгляд поплыл, а кровь в ушах стала грохотать слишком громко, пока он не перестал слышать Куки, которая сразу спохватилась. Она не касалась его, из-за чего стало только хуже, потому что она уважала его границы. Она лишь метнулась куда-то в сторону, сразу оказавшись со стаканом воды, которая в мгновение выплеснулась ему в лицо, отрезвляя и заставляя глубоко вдохнуть. — Ты как? Боже, извини, если я что-то упомянула, — начала она. Хоть её голос звучал нервно, но глаза, с которыми столкнулся Хейдзо, выражали тихое спокойствие, за которое он мог зацепиться и выдохнуть. — Как себя чувствуешь? — Всё нормально, прости, — проговорил он, проводя ладонью по лицу. — Правда, уже всё в порядке. Тогда она ушла с беспокойством, пожелав действительно спокойной ночи. Он тоже надеялся, что сможет уснуть, но вряд-ли бы ему это удалось. Не после того, как он понял. Не после того, как он снова почувствовал то, что ощущал последний раз так давно и так болезненно, не после того, как понял, что это чувство снова появилось у него в груди после того, как Джозеф растерзал его на мелкие кусочки. Вряд-ли бы ему удалось уснуть. Не после того, как он понял. Понял, что влюбился.

* * *

Время неумолимо текло всё быстрее и быстрее. Перевалило за половину января, а Итэр до сих пор не связался с Аято. Не так много дней прошло с момента того звонка, но ему казалось, что он должен с этим разобраться уже сейчас. Хейдзо выписывали из больницы через пару дней, поэтому уже стоило съезжать от Сяо. Если быть честным, он не хотел. Их своеобразная совместная жизнь была лучшей составляющей последних событий. Итэр просыпался, чувствуя на себе тёплые руки, которые обволакивали его, чуть ли снова не погружая в мирный сон. Изредка случалось, что его будили поцелуем в лоб, нос, щеки или губы, заставляя непроизвольно улыбаться спросонья. Чаще всего они завтракали вместе, готовя горький кофе, Итэру с молоком, Сяо без. Ездили на работу и возвращались вместе, что не утекло от внимания Кадзухи, которому Скарамучча наверняка ещё давно успел разболтать все свои догадки. Кадзуха ничего им не говорил, но Итэр видел, каким внимательным взглядом тот проводит их до самого выхода. На работе они старались не выдавать себя, словно были пятиклашками, которые учудили какую-то шалость, хоть Скарамучча наоборот пытался словить их на любом взаимодействии. — Я принёс всем кофе, — объявил как-то Сяо, протягивая каждому бумажный стакан. — Итэр, тебе с молоком, как всегда. — Спасибо, — откликнулся тот, принимая напиток, и продолжил заниматься чем-то в компьютере. Сяо развернулся к Скарамучче ровно в тот момент, когда он многозначительно поднял брови, глядя на Кадзуху. Тот в ответ лишь отмахнулся. Уже дома они в основном вместе ужинали и занимались какими-то глупыми делами, которые вдруг появились в их жизни. Вместе смотрели телевизор, что началось в тот момент, когда Сяо врубил какой-то канал, желая отдохнуть и вдруг услышал возглас: — Боже, я смотрел этот фильм в детстве, — после этого Итэр резко опустился на диван рядом, утопая в подушках, чтобы погрузиться в просмотр. Вместе занимались уборкой, когда Итэр сразу заявил, что ненавидит пылесосить, но может заниматься всем остальным. Вместе ложились спать и вместе погружались во сны. Несмотря на все хорошие ощущения, которые ему дарили эти дни, Итэр до сих пор не мог отделаться от одной мысли. Она его раздражала и тяготила каждый раз, когда он сталкивался с этими пронзительными глазами. Каждый день. Что будет чувствовать Сяо, когда Итэр исчезнет? Даже если он не умрёт, что почувствует Сяо? А что почувствует он сам? Если умрёт — ничего. Наверное, это даже хорошо. Всё тревоги исчезнут и больше его ничего не побеспокоит. А если будет жить? А сможет ли он жить без Сяо? Выжить без него? Простит ли Сяо ему ту ложь, с которой познакомился? Простит ли Сяо, когда узнает? Узнает ли? Стоит ли Итэру рассказать? Правду или полуправду? Он уставился на своё отражение в зеркале, когда чистил зубы перед сном и прикрыл глаза, пытаясь расслабиться. Получилось плохо, тогда он просто умыл лицо холодной водой, чтобы отправиться в спальню, где его уже ждали. Сяо молча лежал в постели, читая какую-то книгу, которую сразу же отложил, как только Итэр появился в дверном проёме. Он аккуратно приподнялся на локтях, наблюдая, как Итэр укладывается в постели и устроился рядом. — Завтра выходные, — прошептал Сяо ему в шею, слыша молчаливое согласие с его словами. Свет давно погас, поэтому они лежали в приглушенной темноте, а источником какого-либо освещения было окно, через которое пробивались лучи луны. Итэр невольно сравнил её с Сяо. — Знаешь, мне кажется, я никогда этого не говорил, но я тебя люблю. Что-то внутри Итэра резко вспыхнуло тихим восторгом, чтобы сразу отдаться внезапным отчаянием и горечью на языке. Может он просто много курил, а может его жизнь и правда была слишком дерьмовой. Он вдруг поднялся на локте, чтобы коснуться ладонями лица напротив и поцеловать. Поцеловать так, будто надеялся, что сможет остановить время. Поцеловать так, как никогда раньше, опаляя своим горячим дыханием. Поцеловать так, словно хотел этим рассказать обо всём, что его волновало. Поцеловать так, потому что он тоже это чувствовал. — Я тебя тоже, — хрипло сказал он между поцелуями, всего на секунду отстраняясь, чтобы сразу продолжить. — Очень. — шептал он. — Я правда люблю тебя. Сяо… Сяо отвечал на поцелуи, постоянно промазывая мимо губ, то и дело целуя всё лицо, постепенно спускаясь к шее, за которую принялся с безумной нежностью, позволяя себе нависнуть над Итэром, который впивался пальцами в его волосы так сильно, но так аккуратно, то и дело тихо вздыхая от каждого поцелуя, который получал. Итэр позволил теплым рукам Сяо забраться под его футболку, очерчивая талию и приподнимая его для очередного прикосновения губ. Итэр то и дело закрывал глаза, утопая во всех ощущениях, в то время, как Сяо наблюдал за каждой его реакцией, запоминая самые яркие. Он понял, что Итэру нравится, когда касаются его талии, когда целуют бедра, когда нежно кусают губы и касаются поцелуями ключиц. Он не спешил, целовал его везде, получая отклик всего тела и тихие поцелуи в ответ. Он опустился достаточно, чтобы очертить губами линию вдоль его бёдер и поднять голову, сталкиваясь с затуманенным взглядом. — Хочешь, чтобы я?.. — начал было Сяо, но Итэр сразу же выдохнул. — Да, пожалуйста, — успел сказать он, чтобы Сяо взял его целиком. Итэр не мог бы описать все свои ощущения в ту ночь, потому что их было настолько много и все они были такими яркими, что вытеснили все тревоги, которые он испытывал за последние дни. Тугой узел в груди исчез и он смог отпустить себя и свои мысли, полностью утопая в человеке рядом, плавясь от его прикосновений и поцелуев, словно ванильное мороженое от горячих лучей солнца. Или луны. Он не задумывался, он просто улетал далеко. В ощущения и чувства, которые в нем вызывал он. Как Итэр мог продолжать ему врать, когда Сяо касался его так? Не мог. В том то и было дело. Проснувшись следующим утром от ярких солнечных лучей, от тихого дыхания рядом, Итэр принял решение, разглядывая красивое лицо напротив. Закрытые сном глаза, аккуратный нос, который хотелось поцеловать прямо сейчас и нежные губы в полуулыбке, которые вчера касались его абсолютно везде и, казалось, прикоснулись к самой душе и сердцу. Итэр выдохнул утренний воздух, прикрывая собственные веки. Этим утром он принял решение встретиться с Аято и взять с собой Сяо.

* * *

Спустившись в метро, девушка молча уставилась сначала себе в телефон, на сообщение, которое пришло ей сегодня утром, а потом на табло с названиями станций. Ей нужно было проехать всего парочку, поэтому она терпеливо остановилась ждать. Люмин не хотела ехать автомобилем, боялась, что её выследят, хотя поводов она не давала. Она молча доехала до метро на такси, а от него отправилась на автобусе, двигаясь на отправленый ей адрес. Оказавшись в нужном районе, а позже в нужном дворе, она недоверчиво осмотрела возвышающийся над ней дом. Поднялась в подъезд и позвонила в домофон, напряжённо слушая гудки. Раз. Два. Три. Че— Звук прервался и человек по ту сторону трубки молча ждал. Люмин выдохнула. — Письмо, — только и сказала она, чтобы услышать, как дверь щёлкает, а домофон пищит, оповещая, что вход открыт. Она проскользнула внутрь. Быстро нашла лифты и всё равно отправилась по лестнице на нужный этаж. И вот перед её глазами предстала нужная квартира. Люмин прерывисто втянула воздух сквозь сжатые зубы и нажала на звонок. Дверь мгновенно открылась и её глаза столкнулись с глубокой голубизной глаз напротив. — Добро пожаловать, — улыбнулась Янь Фэй, пропуская её внутрь. Было ли это совпадением или нет, но в тот день не только Итэр принял серьёзное решение касательно своей судьбы и будущей жизни. Его сестра написала Янь Фэй с просьбой о встрече в то же самое утро.