* * *
Прошёл месяц. Месяц после первого августа девяносто пятого года. После того самого дня, когда его жизнь перевернулась с ног на голову, перевернулась, обещая никогда не налаживаться. Хейдзо устало разлепил глаза, уставившись в потолок и молча прислушался к какофонии звуков за окном, пытаясь различить щебетание птиц от тупого гудения автомобильного мотора. Начиналась осень? Он не был в этом уверен, поэтому собирался проверить календарь. Был ли у него этот календарь? Неважно. Сегодня ему снова снился кошмар, но он научился просыпаться раньше, чем начинать по-идиотски кричать. Выбирал не спать всю ночь, чем проживать очередной сон связанный с очередными ощущениями, которые доставляли только страх и тупую боль. Сегодня был очередной день, который ему нужно было пережить, чтобы в конце пойти спать. Удастся ли уснуть — уже не его проблема. Подумает об этом позже, сейчас не было сил. Поменялось всё кардинально. Общение с Итэром сошло на нет и Хейдзо не был уверен, кто из них в этом виноват и виноват ли вообще. Энергии на коммуникацию с кем-либо не было, а Итэр последнее время постоянно ходил поникший. Ни один ни другой не лезли в личные жизни друг друга, просто не было сил на помощь даже самому себе. Господин Жак. Тот наоборот крутился вокруг него всё свободное время, постоянно наблюдая и поддерживая. Пытаясь разговаривать и общаться. Хейдзо пытался идти ему на встречу, но получалось слабо. Месяц назад Господин Жак знатно испугался за него и это было заметно невооружённым глазом, но тогда Хейдзо об этом не думал, он пытался жить заново. Жизнь разделились на до и после. Жизнь больше не была прежней. Вставать по утрам стало сложнее и с каждым днем это только усугублялось. Постоянные кошмары стали неотъемлемой частью снов, а чувство вины, которое мешалось с беспомощностью и одиночеством, пожирало изнутри. Панические атаки, срывы и внезапные слезы показались глупостью после того, как он осознал, что шугается абсолютно любых прикосновений и абсолютно ничего сделать с этим не может. Не может и не мог. Заслужил ли он всё это? Чем? Вглядываясь в своё помятое отражение в зеркале, в свои глубокие круги под глазами и исхудавшее тело, Хейдзо думал только об этом. Думал, не разыскивая конкретных ответов. На ответы не было сил, как и на всё остальное. — Я нашёл специалиста, который занимается такими случаями... — начал господин Жак за обедом, который у Хейдзо на данный момент был только завтраком. Он не собирался вставать с кровати раньше полудня, не видел смысла. — Нет, — выдавил он, втыкивая вилку в картошку на своей тарелке. Он поджал губы, в общей столовке было слишком шумно, было слишком много посторонних людей. — Я не пойду к специалисту. — чётко произнес он, сверля глазами свою порцию и слыша вздох напротив. — Хейдзо, это необходимо, — попытался господин Жак и снова получил отказ. — Я не собираюсь это обговаривать, — отрезал Хейдзо. — Никогда в жизни. Ни за что. — Как знаешь. Итэр часто появлялся в столовке на обеде, поэтому они изредка пересекались, но могли перекинуться лишь парой фраз или обычным приветствием, если это не были дни, когда оба молчали. Сегодня они не поздоровались. Господин Жак не интересовался его взаимоотношениями с младшим Костелло, не хотел давить, не хотел навешивать ещё больших переживаний. Господин Жак лишь предлагал помощь, надеясь на согласие, но в ответ получая лишь отказ. Господин Жак был рядом и просто ждал, являясь готовым сразу же поддержать. Хейдзо нужно было научиться принимать помощь близких, если он хотел начинать поправляться. Хейдзо старался, чаще выходил на контакт и начинал разговоры. Хейдзо боялся, но жил, пытаясь не упасть ещё глубже. Каждый вечер смотря в собственные глаза в зеркале в ванной, он видел лишь боль и страх, которые смешивались с безумной усталостью от подобной жизни и ощущением несправедливости, потому что его лучшие годы превратились в кошмар. Жаль. Ведь он просто хотел любить.* * *
Он не знал, что сможет увидеть эти же глаза спустя десять лет. Он так давно не видел этот взгляд. Девушке было всего лишь восемнадцать. И эта мысль больно крутилась у него в голове, пока они со Скарамуччей сидели в чужой квартире в гостиной, дожидаясь, когда им сделают обещанный чай. Наконец две кружки опустились на столик перед ними, а она в кресло напротив, серьёзно уставившись и хмуря брови. — Добрый день, — кивнул Скарамучча, не до конца понимая, как должен начать разговор с этим человеком и покосился на Хейдзо, как будто бы тот знал. — Мы связывались с вами недавно. — девушка квинула. — Скарамучча Куникудзуши и Хейдзо Сиканоин. Вы согласились провести с нами разговор. Мы здесь, чтобы удостовериться, что вы можете выступить как истец. — Джойс Фостер, я понимаю, — резко ответила та, сразу представившись, хоть о ее имени и фамилии они были осведомлены в первую очередь. — Но если я откажусь? — Мы пришли, чтобы вас убедить, — добавил Скарамучча и Хейдзо обреченно прикрыл глаза. — Ясно, я не понимаю, почему должна этим заниматься. — Вам не хочется засадить этого человека, когда появляется такая возможность? — Я не хочу его видеть, — мгновенно ответила она и повисло молчание. Хейдзо устало сделал глоток чая, давая Скарамучче в этом разбираться. А тот в свою очередь искренне пытался. — Послушайте, — снова заговорил он, наклоняясь чуть вперёд. — Мы к вам обратились не просто так, нам нужна ваша помощь и сотрудничество. У вас уже не будет шанса, когда закончится срок подачи иска. Что вы тогда собираетесь делать? — Я вам говорю, я собираюсь забыть этого человека! Зачем мне думать о нем спустя какое-то истекшее время?! — Джойс раздражённо сжалась в кресле, прижимая сложенные руки к груди. — Этот человек, — Скарамучча резко указал в сторону Хейдзо, взмахивая ладонью. — Тоже так думал. Хейдзо Сиканоин, сидящий сейчас перед вами, столкнулся с Джозефом Уильямсом ещё десять лет назад, — при упоминании этого имени Джойс вздрогнула, но сразу же перевела свой резкий взгляд в сторону Хейдзо, вслушиваясь в слова. — И вы не поверите, но он столкнулся с ним снова. Спустя десять лет. Не боитесь ли вы этой же участи спустя какое-то время? Не боитесь снова его встретить? Не хотите ли быть абсолютно спокойной, зная, что он в тюрьме? — С чего вы решили, что я хочу абсолютного спокойствия?! Лучше встретиться с ним через несколько лет, нежели сейчас засадить его на это же количество в тюрьму! — вспыхнула она, но с кресла не встала, давая понять, что разговор может продолжаться. — Мисс Фостер, вам нужно с этим разобраться и сходить к специалисту, когда всё закончится, — твердо высказался Скарамучча. — А лучше идти уже сейчас. — Да зачем мне— — Затем, чтобы не усугублять свою жизнь, как это делал он! — выплюнул тот, резко вытягивая ладонь в сторону с видимым намерением коснуться предплечья Хейдзо. Тот среагировал мгновенно, из-за витавшего вокруг напряжения, сразу же шарахаясь на край дивана и выкидывая согнутую в локте руку перед собой. С секундным молчанием он осознал, чего добивался Скарамучча, переводя взгляд на Джойс. Девушка испуганно замерла, уставившись прямо на него пустым взглядом, который выражал слишком много вещей, которые Хейдзо мог понять. Она, действительно, испугалась, но не за него. Она испугалась, понимая, что именно ждёт её в будущем. Она испугалась, погружаясь в тупую безысходность. — Теперь вы понимаете, — кивнул Скарамучча, словно ничего не было. — Начинайте лечить себя уже сейчас, не откладывайте это на десять лет. Поэтому я прошу вас, помогите нам. Джойс не ответила. Она молчала слишком долго, но оба терпеливо ждали, зная, что чай остыл уже давно. Она молчала даже после того, как попросила Скарамуччу выйти из гостиной, оставив их одних. Она молчала, разглядывая человека перед собой, Хейдзо, который понимал её куда сильнее, чем она могла об этом знать. — Это не закончилось? — наконец хрипло спросила она, до боли кусая губу. — Я имею ввиду... — Джойс не договорила, лишь касаясь своего предплечья другой рукой и Хейдзо понял. — Нет, — также тихо ответил он, выдыхая. — Но есть люди, с которыми по другому. — По другому? — повторила она с грустной надеждой. — Да, — кивнул он. — Совсем. С ними хорошо и спокойно. Их руки тёплые и добрые. Их руки ты узнаешь из тысячи, потому что слишком сильно доверяешь. Только таких, как они, бывает совсем мало. — И где их искать? — тускло протянула Джойс и Хейдзо ей ответил, спокойно взмахивая своими красивыми ресницами. — Они найдут тебя сами. Она глубоко вздохнула, удобнее усаживаясь в кресле, чтобы прикрыть глаза и задуматься всего на секунду. — Вам повезло, — сказала. — Потому что моя подруга около месяца назад уже подала иск за меня, упорно собираясь это решать, судебное заседание пока не состоялось. Извините, что противилась. Его глаза удивленно распахнулись, когда что-то победное поселилось в его сердце, потому что он осознал — у них получилось. Судебное заседание касательно дела Джозефа Уильямса было назначенно на двадцать четвёртое февраля две тысячи шестого года, на десять тридцать утра.* * *
Его пальцы сжали ключи от квартиры, лежащие в кармане куртки, а плечи напряглись, пока он стоял на обочине тротуара, наблюдая за чёрным автомобилем, медленно подъезжающем прямиком к нему. Колеса остановились, а дверь распахнулась, призывая сесть внутрь. Скарамучча мысленно перекрестился, выдыхая и наклоняясь, чтобы наконец сесть в машину. Яэ Мико ожидаемо сидела спереди на пассажирском. Когда он уселся и закрыл дверцу, её глаза коснулись его через переднее зеркало в салоне, а губы искривились в улыбке. — Давно не виделись, — поздоровалась она, получая в ответ хмурый кивок. Он не собирался быть вежливым. — Ты не меняешься. Подрос немного, а так... — Ближе к делу, — оборвал Скарамучча и она усмехнулась. — Куда спешить, — фыркнула, но тему сменила. — Каковы показатели Итэра? — Как будто вы не в курсе, наверняка полно своих людей в клинике, — огрызнулся он. — Переставай, — цокнула Яэ Мико. — Я в курсе, что он в коме, но что на счёт его возможностей? Когда он очнётся? Можем ли мы уже его отключить от аппарата жизнеобеспечения? — Зачем вам я, если вы можете спокойно сделать это сами? — Мы не можем, в его палате постоянно кто-то находится и просто так взять и отключить не выйдет, не думай, что я не искала выхода. — Тогда чего вы добиваетесь? — Его смерти. Скарамучча знал, что должен сохранять бдительность, но не прикрыть глаза просто не мог. Откинулся на спинку сиденья, слушая свое сердцебиение и мысли, стараясь ухватиться хотя-бы за одну. Яэ Мико терпеливо ждала его решения, не перебивая, молчала, прислушиваясь. — Что вы можете мне предложить, если я соглашусь? — наконец хрипло поинтересовался он и она хмыкнула. — Безопасность Каэдэхары Кадзухи, — слетело с губ и Скарамучча замер. — Двадцать седьмого числа этого месяца я и мои люди проникнем в клинику, чтобы перевести тело Итэра Костелло. Твоей задачей остаётся ограничить к его палате доступ посторонним лицам, если ты понимаешь, о чем я. Дальнейшие детали ты получишь уже к вечеру этого дня. Скажи, что понял. — Понял, — выдавил он, уставившись в пустоту перед собой, а Яэ Мико самодовольно улыбнулась. — Отлично, ты свободен, — квинула, позволяя ему открыть дверь и вывалиться на улицу. Автомобиль зашумел и аккуратно выехал на трассу, чтобы наконец скрыться на перекрёстке. Скарамучча выдохнул. Он мгновенно развернулся на пятках, быстрым шагом отправившись вдоль улицы и домов, завернув на одном повороте в закрытый двор. Глазами быстро разыскал знакомые номера и уже через несколько секунд дёрнул дверцу на себя, вваливаясь в салон, чтобы громко выдохнуть под общее одобрение. — Молодец, я надеялся, ты там сдохнешь, — поделился Сяо, сидя на переднем пассажирском и перегибаясь, чтобы увидеть его лицо. Кадзуха на водительском молча развернулся, спрашивая лишь глазами. — Как всё прошло? — Это пиздец, — поделился Скарамучча, прикрывая лоб ладонью. — Камисато на связи, я подсоединилась, — Люмин. Она сидела сзади рядом с ним, снова клацая что-то в ноутбуке, предоставленным Сяо. Послышались короткие гудки, которые прекратились почти мгновенно и в автомобиле появился ещё один голос. — Слушаю, — сказал Аято и смолк, ожидая отчет с их стороны и Скарамучча начал. Пересказал весь минувший диалог, упомянул все даты и все моменты, которые касались их дел и добавил лишь то, что согласился. — Видимо, Яэ Мико окончательно теряет бдительность, — протянул Камисато, словно бы задумываясь, но в миг продолжил. — Нам на руку. У нас есть ещё четыре дня, чтобы всё решить. Хорошо, а теперь слушайте внимательно. У вас есть четыре дня, чтобы вычислить абсолютно каждого человека в клинике, который хоть как-то связан с Яэ Мико и устранить. Как только Итэр очнется, мы заморозим все его показатели в отчётах больницы, чтобы никакая информация не просочилась за её стены. Если Яэ Мико узнает, что он очнулся до двадцать седьмого числа, всё пойдёт крахом. Если он всё таки не очнется, будет легче. Нам в любом случае нужно, чтобы она явилась туда. С остальным предоставьте разбираться нам. — Хорошо, мы поняли, — ответила за всех Люмин, в двух фразах попрощавшись, сбросила трубку. На долю минуты в салоне повисла тишина, пока она ее наконец не нарушила, устало выдохнув. — Не февраль, а пиздец. Все могли лишь согласиться.* * *
Хейдзо опустился на лавку, нервно переплетая пальцы, то и дело поглядывая в сторону сидящей недалеко Янь Фэй и бледной, словно сахар, Джойс. Последнюю уже пару раз вырвало, когда она наконец смогла явиться в зал заседания. Суд ещё не начался, но суматоха и напряжение витало вокруг достаточное. Скарамучча опустился рядом, сжав его плечо аккуратно, давая привыкнуть к этому прикосновению и отпустил, напрягая собственные плечи. — Сегодня всё закончится, — сказал он тихо и Хейдзо хотелось в это верить. — Мы решим это за одно заседание, вот увидишь. Он наблюдал как Янь Фэй что-то изредка говорила Джойс, просматривала документы и серьёзно поджимала губы, иногда кидая взгляд в его сторону тоже. Шум тихих переговоров со всех сторон медленно начинал давить, но наконец-то прозвучало то, чего все они настороженно ожидали и всё прекратилось. — Суд идёт, прошу всех встать! — услышал Хейдзо и вместе с остальными поднялся на ноги, наблюдая за тем, как входит судья. И это началось. Его привели сразу же после судьи и посадили на предоставленное место рядом с личным адвокатом, а их мир перевернулся. У Хейдзо не было сил смотреть в сторону Джойс, интересуясь, упала ли она в обморок или всё таки нет, не было сил отвести от него взгляд, слушая какой-то невнятный шёпот над ухом со стороны Скарамуччи. И тут он обернулся. Обернулся и нагло улыбнулся прямо ему в лицо, показывая свои белые зубы. Глаза Хейдзо расширились, когда кто-то наконец сжал его предплечье, потянув на себя. — Успокойся и соберись, — злобно процедил Скарамучча и Хейдзо знал, что злость была направленна не на него. — Идёт он нахуй, — зачем-то выдохнул он и Скарамучча на мгновение замер, чтобы довольно кивнуть. — Идёт он нахуй, — твёрже повторил тот и разжал пальцы. Начались формальности. Спросили, доверяют ли обе стороны суду и секретарю, — обе стороны это подтвердили. — поддерживает ли истец свои требования и признает ли их ответчик, — последний, что ожидаемо, не признает, лишь удивляясь, почему он вообще здесь находится. — и тогда начинается рассмотрение по существу. Когда никто не высказывает ходатайства, слово даётся истцу. Джойс встала и Хейдзо упер в неё свой взгляд, стараясь, действительно, собраться и вслушаться в её слова. Глубоко вздохнув, девушка заговорила, приковав глаза к судье, чтобы не переводить их на него. — Уважаемый суд! — Джойс читала с листка только потому, что её руки уже начинали безудержно трястись. — Я в качестве истца обращаюсь в суд с иском об аресте и юридическом наказании мистера Джозефа Уильямса касательно акта изнасилования, случившегося три месяца назад. Мы были знакомы с ответчиком уже какое-то время по работе. Отношения без сексуального подтекста. — Хейдзо молча выдохнул через стиснутые зубы, готовясь услышать следующее. — Двадцать девятого ноября две тысячи пятого года Джозеф Уильямс изнасиловал меня после того, как провел до дома после рабочего дня. После этого мы с ним больше не виделись до сегодняшнего дня. — Хорошо, — судья кивнул, кидая взгляд в какие-то бумажки, предоставленные ему ранее. — Насколько близкими были ваши отношения с Джозефом Уильямсом, если не имели сексуального подтекста? — Мы хорошо ладили на работе, — выдавила Джойс. — Обычные сотрудники, мы нашли общий язык и часто разговаривали на темы касательно повседневной жизни. Даже не дружба, лишь хорошие взаимоотношения с человеком, с которым работаешь. — Где вы работали? Каким был ваш рабочий график? — Это была фирма графического дизайна, работающая с незначительными компаниями. В моем личном деле есть информация касательно неё. Я работала достаточно мало, чтобы не уставать, но иметь на руках деньги, потому что ещё не окончила институт. Работала в те дни, когда не было пар, с двенадцати до пяти часов вечера. — Кто первый устроился в эту фирму? — Я, Джозеф Уильямс пришёл на работу спустя пару месяцев. — Хорошо, где именно случился акт изнасилования? — У меня в квартире. — Вы впустили его к себе в дом? — Нет, он провел меня, а позже вошёл в квартиру следом за мной. У меня не получилось его выставить. — Теперь вопросы предоставляются ответчику, — кивнул судья и Джозеф заговорил. Тот выглядел абсолютно невинно, глупо моргая и поджимая губы, слушая всю эту «болтовню». Тон его голоса остался ровным. — Какие ты можешь предоставить доказательства, что я тебя изнасиловал? — хмыкнул он. — Ты обследовалась у врача или у тебя есть другие документы? Кажется, ты была пьяна в тот день и всё перепутала, дорогая. — Протестую, это не аргумент, а предположение, — послышалось со стороны Янь Фэй. — Протест принят, — отозвался судья. — Мисс Фостер, ваш ответ. — Меня отправили к психиатру спустя пару недель после происшествия, когда я поняла, что не сплю из-за кошмаров, — заявила девушка, а Хейдзо мог только прикусить щеку. — Кто вас отправил к психиатру? — Моя подруга, которая также подала первоначальный иск касательно этого дела. — Ваша подруга находится сейчас в зале? — Да. — Хорошо, имеется ли у вас диагноз психиатра? — Да, предоставленный с остальными документами. Судья кивнул, когда ему передали очередную папку и обратился к адвокату Джозефа, у которого вопросов к истцу не оказалось. Тогда слово перешло к ответчику. — Мистер Уильямс, расскажите ситуацию с вашей точки зрения и изложите свои возражения. — Уважаемый суд, опровергаю иск тем, что двадцать девятого числа я не ступал на порог квартиры мисс Фостер. В тот день девушка просто заработалась, именно поэтому я провожал её. — Протестую, ответчик опровергает слова истца. — снова Янь Фэй, при голосе которой Хейдзо с каждым разом только обнадеживался. — Мисс Фостер заявляет, что не уставала на работе, мистер Уильямс замечает, что она заработалась. — Мистер Уильямс, с чего вы решили, что мисс Фостер заработалась? — Она выглделя уставшей, делов то, — пожал плечами он, кидая внимательный взгляд в сторону Янь Фэй, которая в ответ могла лишь приподнять бровь. — Я лишь доставил её до квартиры и ушёл. Ничего более. — Уважаемый суд, у меня имеются вопросы, — Янь Фэй встала со своего места, перекладывая какие-то документы на столе. — Куда вы пропали после этого дня? Сразу же уволились с работы и просто исчезли. — Появились обстоятельства, по которым мне пришлось покинуть город в ту ночь. — Конкретизируйте свои обстоятельства, — попросила Янь Фэй и Джозеф устало выдохнул, словно все они здесь держат его зря, такого бедного и несчастного. — Смерть моей матери, я должен был ехать на её похороны. — Тогда какова причина вашего увольнения из фирмы? — хмыкнула она. — У меня имеются документы, подтверждающие, что вы ушли с работы в эту же ночь. Похороны не длятся три месяца или ваша скорбь была настолько глубокой? — Вы, — Джозеф запнулся, хмурясь, а его глаза сверкнули. — У меня не было отца, а когда умерла мать, всё её имущество перешло мне. Я должен был остаться там, чтобы разобраться со всеми формальностями. — Вы уволились с работы ночью, когда еще не могли знать, что вам придётся остаться в другом городе на неопределённый срок. Назовите причину вашего увольнения, — твердо потребовала Янь Фэй и, хоть это заметили не многие, Джозеф бросил кратчайший взгляд в сторону собственного адвоката, на мгновение смолкнув. — Я уже сказал, смерть матери и формальности, — в итоге процедил он сквозь зубы и тут заговорил судья. — Сейчас выскажутся третьи лица, а после свидетели и специалисты, — заявил он, а Хейдзо даже не успел моргнуть, когда осознал, что Янь Фэй уже вступила в громкий спор с каким-то мужчиной, выступающим со стороны Джозефа. И наконец слово перешло ему, когда девушка упомянула о том, что в зале суда присутствуют другие жертвы, готовые высказаться. Тогда его попросили встать. — Я, Хейдзо Сиканоин, подвергся сексуальному изнасилованию десять лет назад, — выдохнул он, чувствуя, как Скарамучча схватился за край его пиджака. — Это было групповое изнасилование, организованное Джозефом Уильямсом, который самостоятельно в этом не участвовал. Являясь шестнадцатилетним подростком, я отказался от судебного разбирательства, не желая даже думать о случившемся. Сейчас я не могу подать собственный иск из-за истекшего времени, поэтому выступаю сегодня как третье лицо. — он остановился, чтобы перевести дыхание и прикрыть глаза, намереваясь не смотреть в его сторону как можно дольше. Все молча ждали продолжения, а Джойс, казалось, вообще перестала дышать. — Я стостоял в отношениях с Джозефом, которые были выгодны только ему. Никогда не давал согласия, но с его стороны проявлялись домогательства. В один день он созвал своих знакомых, сказав лишь то, что они могут сделать со мной, что угодно. Его мотивы в этой ситуации мне не известны. Отбиться от толпы людей у меня не получилось. — Уважаемый суд, прошу добавить аргумент, — попросила Янь Фэй и получив разрешение, заговорила. — Два месяца назад на господина Хейдзо было совершенно нападение в лице Джозефа Уильямса, из-за которого первый оказался в больнице из-за переизбытка стресса. Все документы, подтверждающие, что мистера Уильямса арестовали, а также причины ареста, а именно — попытка изнасилования. — предоставленны, как и записи с камер видео наблюдения в здании, в котором произошло нападение. — Принято, — отозвался судья, кивая в сторону Хейдзо. — Что на счёт людей, которые совершили это десять лет назад? — Я их не запомнил, — признался тот. — Хорошо, ваш голос принят к сведению. Мистер Уильямс, ваш ответ на это? Джозеф раздражённо сверкнул глазами, а его зубы скрипнули, когда он заговорил. — Я не знаю этого человека, — словно гром, ударивший посреди грозы. Дыхание Хейдзо сбилось, когда он опустился обратно на лавку, чувствуя руку Скарамуччи возле своего плеча, но ощущалось это плохо. Белый шум тихо закрадывался в уши, покрывая слух и здравый рассудок, а потом он почувствовал движения рядом с собой. Встал Скарамучча. — Протестую, — вдруг выдал он и белый шум прекратился. — Я, в первую очередь, как детектив и человек, арестовавший в тот день мистера Уильямса, заявляю, что эти двое знакомы. Я был рядом с господином Хейдзо два месяца назад, когда он встретился с мистером Уильямсом. При встрече мистер Уильямс сказал, что узнает его и считает, что они виделись несколько лет назад. Нашу встречу также можно найти по записям с камер, которые вам с радостью предоставят. Во время нападения, когда я его задержал, мистер Уильямс сказал следующее, повторяю не дословно, — у нас всё по обоюдному, кто ж виноват, что этот идиот сегодня не в настроении. А как в шестнадцать ебаться, так пожалуйста. Извините за использование нецензурных выражений. Мисс Куки, которая была свидетелем нападения, может подтвердить мои слова. — Мисс Куки находится сегодня в зале? — поинтересовался суд и Куки, действительно, сидящая в одном из рядов, встала. — Куки Синобу, — представилась и ответила. — Подтверждаю абсолютно все слова детектива Куникудзуши. Хейдзо замер, наблюдая за тем, как судья начинает говорить о чём-то с адвокатом Джозефа, спрашивает подругу Джойс и вместе с Янь Фэй обсуждает её протесты. Хотя Янь Фэй, казалось, протестовала касательно любого слова Джозефа Уильямса, казалось, что эта девушка протестовала против существования этого человека в целом. А позже началась стадия исследования доказательств, а голова Хейдзо всё больше начинала болеть. Стадия прения прошла быстрее, чем могло показаться и наконец судья удалился в совещательную комнату для вынесения решения. Стоя на прохладном балконе, выходящем с коридора, Хейдзо в компании Скарамуччи нервно выкуривал уже третью сигарету, постукивая ботинком по кафелю. Он знал, что должен был сейчас поддержать Джойс, обсудить с ней возможности и прочую ерунду, но в действительности он мог только курить. Рядом с Джойс была Янь Фэй, которая застрелила бы Джозефа собственными руками, если бы ей это позволили сделать в качестве протеста. Янь Фэй помогала и Хейдзо был ей благодарен. Помогал каждый, даже Куки, которая больше никак не высказалась, но была рядом и это было главное. Скарамучча успел договориться(определённо с угрозами) с адвокатом Джозефа, попросив того не подпускать этого человека к Хейдзо, что, возможно, тоже помогало каким-то образом. Хейдзо был благодарен этим людям, что они хотя-бы пытались бороться, даже если бы в итоге проиграли дело. Он искренне надеялся, что их ожидает лучшее, но подсознательно давно перестал в это верить. Сидя снова в зале заседания, он молча вслушивался в окончательные слова судьи, чувствуя, что его внутренности попросту замораживаются. — ...На основании изложенного, руководствуясь выше упомянутыми статьями, суд решил признать мистера Джозефа Уильямса виновным и приговорить к пожизненному лишению свободы. Подать прошение о досрочном освобождении возможно через двадцать лет после отбывания наказания, — эти слова ударили в сердце вместе с ударами молотка в руках правосудия. Хейдзо словно бы потерял собственный слух в какой-то момент, чтобы сразу вернуться в реальность, позволяя Синобу налететь на него и аккуратно обнять, позволяя Скарамучче похлопать себя по плечу, позволяя Янь Фэй одарить его победной улыбкой, а Джойс благодарно выдохнуть. Он слышал незначительные аплодисменты и громкие разговоры, восклицания в перемешку с радостью и неверием. А потом его глаза зацепились за чужие, в которые он когда-то по глупости смог влюбиться. В эти тёмные и весёлые глаза, которые тогда казались таковыми. Сейчас он видел в них лишь ненависть, может быть что-то ещё, но думать об этом он не пытался, когда его взгляд перехватил другой человек. Когда его взгляд перехватила Куки Синобу. И тогда он понял. Понял, что его жизнь наконец началась заново. Началась с чистого листа. — Хейдзо, — откуда-то позвал Скарамучча и он обернулся, натыкаясь на него, держащего открытый телефон-раскладушку в руках. — Хейдзо, он очнулся, слышишь? — торжественно объявил тот и Хейдзо мгновенно понял, о ком речь. — Знают единицы, но сам факт!... Только что звонила Люмин, просила передать!... Дыхание перехватило. Они оба всплыли на поверхность жизни и Хейдзо это понял. Оба выбрались со дна, дотянувшись до света.