Бал на лезвии ножа

Горячий асфальт, который мог бы расплавиться, если бы на данный момент был июль, позволил скрипящим колёсам линкольн семьдесят шестого года медленно проскользить по своей поверхности. Несмотря на прохладную погоду конца февраля, солнцу вдруг тоже захотелось лицезреть сегодняшнюю заварушку, происходящую здесь, поэтому оно великодушно решило выглянуть з-за облаков. Скарамучча напряжённо оцепенел у одного из окон на первом этаже, сжимая пистолет под покровом своей одежды и зацепился взглядом за дверцу машины, которая вдруг дернулась и открылась, позволяя аккуратному каблуку ступить наружу. Яэ Мико легко оказалась на своих красивых ногах, касаясь дверцы сверху своими острыми пальцами и осмотрелась. Она выглядела так, словно приехала на дешёвый курорт, нацепив на себя солнцезащитные очки, разглядывая местность вокруг и поджимая губы в негодовании, что ей придётся здесь остановиться. Скарамучча нервно фыркнул и проверил рацию, касаясь подушечкой пальца своеобразного наушника в ухе. — Приём, — хрипло сказал он. — Яэ Мико вышла из машины. — Мы не слепые, идиот, — откликнулась Люмин и мгновенно прокашлялась. — Мы заметили, я имею ввиду, спасибо, что сообщил. — Что за хуйня? — вдруг удивлённо нахмурился он, отвлекаясь от происходящего на улице. — Вам нужно, чтобы она добралась до палаты Итэра и не смогла сбежать из клиники раньше, чем мы её схватим, — вдруг заговорил Аято и Скарамучча передернул плечами, вспоминая, что на линии они не одни. — Вас понял, — кивнул он и исчез за поворотом коридора, направляясь по большей части в место, откуда будет удобно наблюдать — второй этаж клиники с балконом вовнутрь. Ему потребовалось всего несколько секунд, чтобы оказаться там и кинуть взгляд вниз ровно в тот момент, как главный вход клацнул и двери открылись, пропуская женщину в главный холл. Она вошла одна, заставляя его недоуменно хмыкнуть, стараясь разыскать глазами других людей, которые могли бы её сопровождать, но никого рядом не было. Люмин отозвалась сразу же. — Многие зашли с заднего входа, — проинформировала и цокнула. — Кажется, она догадывается, что всё не так просто. А может здесь происходит нечто другое. Меня не еб— Меня не волнует. — Она отправила своих людей за вами, — вдруг снова заговорили Камисато, на этот раз Аяка. И все остальные на линии будто бы стихли в одно мгновение. — Логично, вы ей мешаете. Она попытается от вас избавиться при такой возможности. — Но она знает, что я по её просьбе не буду подпускать к палате «посторонних», — возразил Скарамучча. — Взамен на безопасность... — Скарамучча, вы заключили сделку с Яэ Мико, слышите? Ей плевать, — прервал его Аято. — Единственное, что вы можете — выжить, одновременно удерживая её. Удачи. — В таком случае я не вижу логики в этой сделке, — поделилась Люмин и никто ей не ответил. — Ладно, я вас поняла. Взгляд Скарамуччи метнулся к стойке регистрации, но Яэ Мико уже исчезла и тогда он сорвался с места, двигаясь в сторону лифтов. — Приём, Хейдзо, слышишь? — Да, — сразу ответил тот. — Отправляйся в сторону палаты Итэра, чтобы находиться с Яэ Мико на ближайшем расстоянии, — сказал он, забегая в открытый лифт. — Я направлюсь к заднему входу. — В самую мясорубку, удачи и да благословит тебя бог, — монотонно прокомментировала Люмин, вдруг снова цокая. — Кадзуха, в твою сторону сейчас направляются около пяти человек. Если бы Скарамучча бежал, он бы сразу же скрипнул ботинками и развернулся, но он стоял в лифте, вдруг уставившись на камеру обеспокоенным взглядом, якобы обращаясь к девушке, которая могла его видеть. — Где Кадзуха находится на данный момент? — спросил. — Только что спустился на третий этаж со стороны пожарной лестницы, — лениво ответила Люмин, в следующую секунду громко восклицая. — Сзади! Скарамучча напряжённо замер, улавливая в её голосе нотки восторга и снова заговорил, когда она ничего не добавила. — Кадзуха, что случилось? — Твой Кадзуха только что вырубил двоих без выстрелов, так что успокойся, — вместо него снова ответила Люмин. — Ох, господин и госпожа Камисато, если вы не в курсе, эти двое мут— — Заткнись уже, ради бога! — громко бросил Скарамучча, когда его лифт клацнул, открываясь ровно на третьем этаже, чтобы он мог быстрым бегом броситься в нужную ему сторону. Если бы у него была возможность, Скарамучча бы перестал слушать эту дурацкую болтовню в ухе со стороны девушки, которая никак не прекращалась. Возможно, он согласился бы оглохнуть, если таким образом мог бы не слушать Люмин. Но он искренне пообещал подумать об этом позже на досуге, собираясь пережить сегодняшний день. Отбросив мысли, он мчался к своему жениху, словно принц на белом коне. Вряд-ли Кадзуха нуждался в белом коне и в его помощи, но видимо упоминание того, что тот вырубил уже несколько человек без выстрелов, Скарамучча пропустил мимо ушей. Рацию использовать не хотелось, ведь там его ждало лишь «Какие же они придурки!», или «Вот, что за х— хитроумный план они придумали?», или «Хотите сыграть в города, пока эти идиоты одумаются?», его ждала Люмин, но Скарамучча всё равно заговорил, категорично обращаясь к Кадзухе, не давая той возможности что-либо ответить. — Кадзуха, я на третьем этаже возле пожарной лестницы, где ты находишься? — Два поворота направо, — отозвался тот и Скарамучча снова оттолкнулся пятками от пола, заворачивая за ближайшую стену, а потом ещё за одну, когда наконец почти буквально влетел в своего жениха, чуть ли не сбивая с ног. Удерживаясь на пятках, он выровнялся и оглянулся, — вокруг было чисто, но его глаза зацепились за чью-то тушку в дальнем конце коридора (благо, людей на третьем этаже уже не было, потому что Куки Синобу активно занималась их незаметной эвакуацией, как только получила известие о приближении Яэ Мико. Может быть кто-то еще лежал в палатах, но палаты трогать никто, видимо, не собирался) и он кинул взгляд обратно на спокойное лицо Кадзухи. Тот лишь пожал плечами. — Я никого не убил, — заявил он, получая в ответ лёгкий кивок. — Эй, — снова Люмин, из-за чего Скарамучча раздражённо передернул плечами, на мгновение прикрывая глаза. — На вашем этаже находится ещё около десяти человек, трое возле туалетов, двое охраняют лифты, остальные пять снуют в основном зале ожидания. Желаю вам удачи, и пускай победит любо— — Господи помилуй! — взвыл Скарамучча, прервая её, но сразу же успокоился, когда его головы коснулось множество мыслей касательно того, как им стоило поступить. — Может, отдельно заняться теми, кто стоит возле туалетов и лифтов, а позже вместе отправиться в зал, — предложил Кадзуха. — Не думаю, что пара-тройка противников будет предоставлять нам неудобства. Их легко оглушить. А с пятью мы быстро справимся вдвоём. — Хорошо, я к туалетам, — кивнул Скарамучча, оставляя своего жениха позади, который также развернулся и отправился в противоположную сторону. Завернув в лево, Скарамучча наткнулся глазами на трёх мужчин, довольно обычного телосложения с оружием. Не то, чтобы их волновало отсутствие людей на этаже, но в каждой больнице по разному. — Ты могла бы отключить этих двоих от раций? — тихо сказал он, имея ввиду связь между этими людьми и Яэ Мико, которые могли спокойно предупредить её, почувствовав угрозу. — Секунду, — хмыкнула Люмин, наконец притихая практически, действительно, на секунду, чтобы снова заговорить. — Готово. Скарамучча снова кивнул, зная, что она его не видит, ну, или могла бы через камеры, и скоростным шагом двинулся вперёд. Мужчины сразу же обернулись на его шаги, поднимая оружие в позиции выстрела, из-за чего он мгновенно приподнял руки в притворном ошеломлении. — Ох, извините! — эмоционально воскликнул он, вскидывая брови. — Я искал тут... Не подскажите, где туалет? Мужчины, видимо, узнавшие его, фыркнули, не опуская пистолетов. — Прекращай, — предупредил один из них. — Что тебе нужно? — Какой тупой вопрос от тех, кто пришёл тебя убить, — прокомментировала Люмин, зная, что они её не слышат. Её руки так и чесались воспользоваться больничным радио, чтобы каждый в этой клинике мог услышать её голос. А Скарамучча в свою очередь постарался не закатить глаза. — Вы чего? — снова попытался он, с каждым словом делая на шаг ближе. — Я же говорю, я искал туалет. — в следующий момент он рванул вперёд, левой рукой стреляя двум дальним мужчинам в ноги, а правой хватая за голову ближайшего, чтобы впечатать его лицо в собственное колено, добивая следом тупой стороной пистолета по затылку. Он развернулся, улавливая, как двое скрючились от боли в районе колен, опускаясь на пол и тут же подскочил к ним, по очереди тоже оглушая. — Браво, — Люмин всего раз хлопнула в ладоши, обращая своё внимание на Кадзуху, когда Скарамучча двинулся в сторону зала, прислушиваясь. — Отлично! Молодцы. Он завернул за поворот, сталкиваясь со своим женихом(о да, ему нравилось его так называть, несомненно), который одарил его обнадеживающей улыбкой и двинулся следом. Они заглянули в главный зал, отмечая, что все пятеро находятся абсолютно в разных точках помещения, что предоставляло некие неудобства. Скарамучча обменялся с Кадзухой парочкой взглядов, понятных только им двоим и протянул руку выстреливая в ступню ближайшему человеку, после чего оба рванули обратно, словно нашкодившие детишки, стараясь сбить взрослых с толку. За ними погнались практически все, но оба всего лишь собирались сделать круг, возвращаясь в уже опустевший зал с одним мужчиной с простреленной ногой. Скарамучча быстро успел его оглушить. У них было несколько секунд в пользу быстрого бега, чтобы подготовиться к атаке, когда первые люди появятся в проходе. Люмин затаила дыхание, когда это наконец случилось. Кадзуха двинулся первым, но действовали они так, словно слились в одно целое, зеркаля движения друг друга, будто точно зная, что сделает второй в следующую секунду. Ударить, выбить оружие, отстреляться от остальных, обездвижить и всё прочее по кругу, пока пятёрка людей не легла у их ног, позволяя им отделаться царапинами и возможными синяками. Секундная тишина повисла, чтобы они  перевели дух и тут Скарамучча повернулся, касаясь его щёк, а после губ, впиваясь в них с таким неясным восторгом, который сам никак не мог объяснить. Кадзуха мог лишь улыбнуться ему в губы, целуя в ответ. — Ебать! — громко выкрикнула Люмин, скорее всего роняя что-то со своего стола. — И пусть любовь правит миром, сучки! Я сфоткала, блять! Сфоткала! В этот раз Скарамучча не обратил на неё ровно никакого внимания. Это было не так важно, хотя следовало бы. Отложив телефон в сторону, Люмин настороженно стихла, цепляясь глазами за одну из камер и что-то в её взгляде пошатнулось, когда она поняла, что в её сторону направляется один просто возмутительный громила. Досадно, что ей придётся вставать и разбираться с этим, потому что она хотела просидеть за этим столом всё время, насмехаясь над всеобщей неуклюжестью, имея доступ ко всему происходящему. Ещё раз бросив взгляд на камеры, она всё таки встала на ноги, отталкиваясь от стула, чтобы выровняться и вздохнуть, считая про себя. Ей должно хватить не больше минуты, чтобы она могла снова непрерывно вернуться на своё место и продолжить помогать(Скарамучча бы фыркнул) остальным. Когда послышались первые шаги где-то за замкнутой дверью, отсчёт пошёл. Она медленно приблизилась к двери, касаясь аккуратными пальцами пистолета у её бёдер и застыла всего на мгновение, когда кто-то выстрелил в замок. Дверь распахнулась. Просили без смертей. Что ж, она действительно постарается. Уже подготовленное оружие дернулось, посылая волну выстрела в одно плечо, изначально в ту руку, в которой находилось оружие противника, а сразу за этим во второе, заставляя того на миг замереть. Не теряя времени, она совершает этот глупый раунд-кик, которому когда-то обучил её Чайльд, а того Дотторе, попадает прямо в голову, чтобы повалить мужчину на землю и добить тупой стороной своего оружия. Замечательно. Она выпихнула его обратно в коридор, громко захлопывая двери со сломанным замком. Было бы куда практичнее, подпереть его тушкой вход изнутри, но она не стала пренебрегать собственным комфортом, оставаясь в чистой комнате одна. — Что за звуки? — вдруг поинтересовался Скарамучча и она потешно и громко фыркнула, оставляя его в неведении. В свою очередь, Хейдзо тихо проскользнул в сторону балкона, который так и заставлял выкурить на нём пару-тройку сигарет. Стеклянные двери позволяли ему видеть ситуацию внутри, находясь снаружи. Яэ Мико исчезла в палате Итэра, хлопнув входной дверью. Люмин мгновенно проинформировала, что ей на помощь уже движутся несколько человек с разных сторон, но хватило лишь нескольки секунд, чтобы Яэ Мико снова оказалась в коридоре. Краем глаза, Хейдзо уловил как вспыхнуло её лицо, чуть ли не окрашиваясь в красный цвет. Она что-то громко заговорила в рацию, прижимая пальцы к ушам и топнула ногой на месте, нервно продолжая постукивать.  Кажется, был отдан приказ разыскать тело Итэра, где бы оно ни находилось, потому что её люди резко сменили направление, разбредаясь в разные части больницы, когда сама Яэ Мико двинулась к лифтам. Её яростная походка весьма позабавила Люмин, если бы та не направлялась в её сторону по коридору на пару этажей ниже. — Почему именно ко мне сегодня все прут и прут? — с нотками негодования пробормотала она, уже вслушиваясь в слова Камисато по ту сторону линии. — Люмин, вы можете оставить свой пост, когда Яэ Мико явится, — сообщил Аято ровным тоном. — Вам нужно вывести её через главный вход на улицу, давая фантомную мысль о побеге. Дальше мы сами, понятно? — Предельно, — отозвалась она, прожигая в камере, которая прилегала к коридору возле неё, настоящую чёрную дыру. А когда з-за поворота показалась Яэ Мико с парочкой своих помощников, Люмин выдохнула. — Пора встречать гостей. Тихо расслабившись на стуле, она сложила руки на груди, откидываясь на спинку. Каблуки простучали снаружи и резко остановились, замешкавшись у входа. Видимо, наткнулись на своего сотрудника. В следующую секунду ручка клацнула и двери распахнулись также, как и глаза Яэ Мико, хлопнув её длинными ресницами. Люмин в притворном удивлении приподняла бровь, подозрительно окидывая её взглядом и хмыкнула, продолжая валяться на своём месте. — Добрый день? — сказала она. — Вам что-то подсказать? — Что здесь— — Не делайте такое лицо, пожалуйста, — Люмин поджала губы, покачивая головой, пока Яэ Мико застыла в проходе, не отдавая приказала своим людям действовать. — Зачем вы здесь, говорите. — Встречный вопрос, что вы здесь делайте? — отзеркалила Яэ Мико, принимая подобие пустого выражения в своих глазах и вскинула подбородок. — Ох, устроилась на подработку, довольно интересное занятие, знаете, — поделилась Люмин, вежливо улыбаясь. — Где Итэр? — мгновенно обрезала та, получая в ответ пожатие плеч. — Не имею никакого понятия, госпожа. Но Камисато вместе с ФБР будут здесь с минуты на минуту, — ухмыльнулась Люмин, зная, что те уже находятся здесь, зная, что Яэ Мико не нападёт, пока сама она не нападает первой. Контракт о сотрудничестве между Яэ Мико и «Фатуи» до сих пор действовал. А что делала Люмин, распинаясь сейчас перед этой женщиной? Правильно. Сотрудничала. — Вам бы бежать. — и в этот момент она включила рацию на полную громкость, давай той услышать, как заговорил Аято. Люмин искренне верила, что Камисато ей подыграют и те это сделали. — Мы зайдём с заднего входа, — сказал Аято серьёзным тоном. — Более вероятно, что она постарается покинуть больницу через него. Как же глупо. Люмин действительно не понимала, как Яэ Мико могла купиться на нечто подобное. Люмин действительно начинала верить, что у женщины сдают нервы и здравый рассудок. Но когда Яэ Мико сорвалась с места, исчезая за поворотом, Люмин могла лишь выдохнуть, усмехаясь себе под нос. — Что за дешёвый боевик? — протянула она, возвращаясь взглядом к камерам, чтобы проследить за той. — Где мои элементы романтики? Яэ Мико двигалась, действительно, быстро, огибая собственных сотрудников и спускаясь на первый этаж, чтобы вырваться через главный вход. Удивительно, как она могла так бегать на собственных каблуках, ведь те были и правда высокие. Ещё пара шагов и она буквально влетела в собственную машину, рывком открывая дверцу и падая на сиденье, сразу же блокируя автомобиль.  — Езжай, — бросила она, стараясь перевести дыхание и собраться. Она приготовилась к быстром отъезду, но они не сдвинулись с места. Её брови нахмурились и она наклонилась к водителю на переднем сиденье, хватая того за плечо своими острыми ногтями. — Езжай, говорю! Человек спереди обернулся, улыбаясь ей во все зубы и щуря глаза, заставляя Яэ Мико отшатнуться. — Добрый день, — Ёимия вежливо щелкнула блокировкой, снова открывая машину и кивнула. — Думаю, я не смогу вас довести сегодня. Постарайтесь поймать попутку. Удачи. Замешкавшись всего на секунду, женщина рванула на выход, нервно пихая дверь, чтобы вывалиться на улицу и молча застыть, пока все её внутренности попросту леденели, а лицо потеряло все краски, хотя всю свою жизнь она старалась держать его бесстрастным. Пальцы дернулись, оставшись на стеклянной поверхности автомобильной двери, а воздух застыл в лёгких. Интересно, когда Яэ Мико осознала, что проигрывает? Когда её глаза зацепились за марки окруживших машин? Или когда она столкнулась с Ёимией в собственном автомобиле? Может быть всё началось куда более раньше? Может быть всё началось в тот день, когда она отдала Итэру приказ проникнуть в детективное агентство? А может она уже проиграла в ту ночь, когда её нож пронзил тело господина Цзинь. Скорее всего всё было предначертанно ещё задолго до всего остального. Яэ Мико всегда знала, насколько сильно рискует, совершая то или иное действие, но равноценно знала цену риска. Знала, чем должна была пожертвовать, чтобы продвинуться по ступенькам прогнившего общества. Имея холодный рассудок, она никогда не останавливалась, играя в свою жизнь так, словно могла вот-вот оступиться и упасть. Она всегда знала, что ходила по лезвию ножа, занимая должности и посты, убивая людей, стоявших у неё на пути. Её шаги в итоге оказались кровавым танцем, который она исполняла, с годами всё чаще оступаясь и пытаясь удержаться, стирая руки в алую кровь. Она не была настолько старой, чтобы этот танец её утомил, танец жизни со смертью, власти с падением, но в конечном итоге она действительно оступилась, падая вниз и замечая остальных людей вокруг. Невозможно было играть в шахматы в совершенном одиночестве, чтобы победить, и невозможно было танцевать на этом лезвии одной, потому что кто-то всё таки должен был её столкнуть. Жизнь была острым ножом, о который они все могли порезаться, все знали это, продолжая по нему ходить. Ходить, скакать и бегать, создавая невероятный шум вокруг, шум, который оглушал, если не заткнуть свои собственные уши и не закричать в ответ. Ходить и плясать, исполняя совершенно и абсолютно разные танцы, не связанные между собой, но связанные людьми. Все они танцевали по лезвию, намереваясь столкнуть друг друга к чёртовой матери и забыть навсегда. Безумные танцы, которые длились для Яэ Мико столько лет, вдруг оборвались, вынуждая её в итоге выдохнуть, принимая этот конец. Бал на лезвии ножа был завершён. И ей оставалось лишь принять свою жизнь, оставляя всё прочее позади, за спиной, где до сих пор танцевали люди. Она медленно подняла руки, щурясь из-за мигающих машин, видя, как к ней быстро подъезжает что-то слишком знакомое, останавливаясь поблизости. Дверцы клацнули, когда на асфальт ступил Аято, а следом и его сестра. Первый махнул рукой, позволяя ФБР оказаться возле женщины, подхватывая её и заключая в наручники. Она не сопротивлялась и могла лишь молча усмехнуться своей жизни в ответ. Камисато ступили вперёд, оставаясь на расстоянии вытянутой руки, отдавая ФБР какие-то свои поручения, в которые она не вслушивалась. И наконец обратились к ней. — Победа за нами, госпожа, — снисходительно кивнул Аято, самодовольно цокая(возможно, эту дурацкую привычку он перенял, всё это время слушая цоканье Люмин). — Было приятно работать с вашими сотрудниками. — Знала ведь, что нельзя доверять блондинкам, — протянула Яэ Мико, фантомно подозревая, что Итэр наблюдает где-то поблизости и снова уставилась на Камисато, поочерёдно окидывая их взглядом. — Вас ждёт тюрьма, — объявила Аяка ровным тоном, вдыхая свежий воздух февраля. — Не пытайтесь выйти под залог. У вас не получится. Вы всё равно уже проиграли. Яэ Мико молчала какое-то время, пока мысли роем пчёл крутились в её голове, перебивая одну за другой. И наконец она тоже выдохнула, прикрывая глаза, чтобы снова открыть. — Господи, всё, хватит, — фыркнула. — Говорите так, словно мы играем в какой-то тетрис или что-то подобное. Я бы желала уже с вами распрощаться. Не могу терпеть ваши самодовольные лица. — Уводите её, — кивнул Аято и женщина почувствовал рывок за плечи. Чья-то рука легла Итэру на плечо, из-за чего он резко дернулся, сотрясаясь всем телом, но глаз не отвёл. Его сердце было готово вырваться наружу и улететь, отращивая чертовы крылья, оставляя его позади разбираться с этой глупой жизненной проблемой. Но была ли это проблема, он теперь не знал. Когда Яэ Мико окружили, когда на входе застыли Скарамучча с Кадзухой и Хейдзо, наблюдая за развернувшейся картиной, когда приехали Камисато и женщину, из-за которой погибли оба его родителя, из-за которой вся его жизнь была перевернута верх дном, сковали наручниками ФБР, когда его жизнь в одно мгновение наконец стала на ноги, Итэр мог лишь хвататься трясущимися пальцами за Сяо, шептать чьи-то имена, неверяще моргать, слезящимися глазами пачкать красивые ресницы. Слышал «теперь всё хорошо», «теперь всё наладится» и «всё закончилось». Чувствовал боль в горле, нуждаясь в аппарате искусственного дыхания и старался не задохнуться от собственного волнения, накрывшего с головой и более. Осознавать, что всё действительно закончилось к концу февраля, было практически невозможно. Чувство, поселившееся глубоко в груди, больно рвало внутренности на части, прижигая раны, чтобы он не погиб от переизбытка всевозможных ощущений. Резкий страх яростно смешивался с чувством свободы, чувством, когда он осознал, что теперь его жизнь принадлежала лишь ему одному. Лишь ему. Дальше всё смешалось. Арест Яэ Мико. Разговоры с Камисато, с ФБР, назначения встреч и оформления множества документов, касающихся и не касающихся его жизни. Устранения поставщиков, разрыв контрактов, благодарности в сотрудничестве и прочие формальности, которые с нужными связями заняли разве что пару дней. Усмешки и рукопожатия влиятельных людей. А после новости. Первого марта организация, именуемая себя книжным издательством, которая ранее возглавлялась Яэ Мико, пала. Первого марта всё официально закончилось. Первого марта Итэр почувствовал, что впервые за всю свою жизнь он смог вздохнуть с облегчением. С таким глубоким облегчением, которое описать человеческими словами было невозможно, в которое было вложено слишком много сил, в которое он вложил всю свою прошедшую жизнь. Первого марта Итэр почувствовал себя свободным и это чувство принесло ему слезы, стекающие по щекам и ладоням, касаясь локтей, принесло понимание устойчивости в своей жизни. Устойчивости, к которой он так долго стремился. Первого марта впервые в жизни его настигла головокружительная свобода.