Blessing in disguise

      Береговая линия Пентоса похожа на причудливую подкову и вся утопает в огоньках. Они танцуют на тёмной воде гавани, тонут-всплывают на слегка беспокойной воде залива. Вольный город в ночи сияет ярче Королевской гавани, или Рейнире просто так кажется.       — Ты видишь? — перекрикивает ветер принцесса.       Крепко сжимающая её талию Алисента прижимается губами к уху Рейниры и произносит одно короткое «да». От страха она немногословна. Рейнире тоже страшно, но причиной тому не перелёт через Узкое море. Она боится грядущих последствий. Наутро в Красном Замке разразится скандал… Принцесса украла наречённую короля. Разумеется, свой страх Рейнира не показывает, не хватало ещё, чтобы Алисента расклеилась окончательно.       Принцесса касается обвивающих её талию рук Алисенты, как бы говоря: «мы уже всё решили». Ответом ей служит тихий вздох прямо в макушку.       Сиракс недовольно урчит, ветер приносит вонь из порта: протухшая и свежая рыба, резкий запах водорослей. Знакомый и привычный для стоящего на море города запах после свежего и чистого морского воздуха воспринимается хуже. И всё же Рейнира различает в аромате кое-что очень важное — свободу. Возможности. Алисента отклоняется в седле и смотрит вперёд, стараясь разглядеть и запомнить каждую мелочь. Они снижаются быстро, и каждое резкое движение мощных крыльев Сиракс отдаётся вибрацией в костях.       Рейнира направляет драконицу за черту города, узкие и кривые улочки с разномастными домами Пентоса не предназначены для кого-то крупнее вола, запряжённого в телегу. Сиракс приземляется неуклюже, её когти зарываются в сухую почву, поднимая облака пыли. Она явно устала. Несмотря на попутный ветер, сменивший направление только под конец их путешествия, драконица ранее не носила на себе двоих.       Алисента, привязанная к Рейнире тугими ремнями, облегчённо выдыхает и заметно расслабляется. Её обветренные руки тянутся к застёжкам. Рейнира треплет прохладную шею Сиракс; с нескрываемым чувством гордости она произносит на валирийском: «Умница, Сиракс».       — Как тебе полёт?       Рейнира изящно выскакивает из седла и протягивает руку в перчатке к Алисенте. Та принимает её с усталой, но благодарной улыбкой, после чего отвечает на вопрос:       — Не так плохо. Во всяком случае, лучше, чем мне представлялось.       Она спрыгивает на колючую траву, поправляет платье, осматривает его придирчиво и тщательно, а после потирает раскрасневшиеся руки. Рейнира корит себя за то, что в спешке не догадалась стащить перчатки для Алисенты. Руки Алисенты, и без того измученные, в болячках и ранках, стоило поберечь. Собирались они быстро и нервно, нужда в скрытности лишь усугубляла их положение.       Алисента осторожно тянется к Сиракс и кладёт руку на золотую чешую. Сиракс не противится прикосновениям Алисенты. Драконица прикрывает глаза и наслаждается теплом человеческой руки.       — Так где, ты говоришь, находится храм?       Рейнира, отстёгивающая толстый кошель от седла Сиракс, отвечает, что сначала следует найти жрецов, а уж они приведут в храм.       — Они ведь точно проведут церемонию? Ты уверена?       «Не уверена», думает Рейнира. Союз двух женщин не признали бы унылые семеро, насчёт старых богов она не в курсе, а у Севера свои обычаи и традиции. С Огненным Богом тоже не совсем ясно, Рейнира слышала о нём немногое. Во всяком случае, она знает, что среди жрецов есть женщины, и в глазах своего Бога они ничем не отличаются от мужчин.       — Я уверена, что никто не посмеет отказать ей, — Рейнира кивком головы указывает на Сиракс.       Алисента округляет глаза.       — Ты же не…       — Я не шучу, — Рейнира напоминает себе своего дядю и ей нравится это чувство.       — Идём.       Морская гладь светлеет вслед за небом. Постепенно просыпается город. В порту гасят лампы, моряки проверяют сети и выгоняют устроившихся в лодках чаек, на рынке, растянувшемся лентой вдоль причала, открываются лавки. Туда им и нужно.       Рейнира командует Сиракс взлететь выше, на крутой склон, поросший неизвестными ей кустарниками и редкими пучками травы. Скорее всего, драконицу увидят, и это точно привлечёт внимание горожан. Ну и пусть, они всё равно вернутся за ней не позднее, чем солнце начнёт беспощадно палить.       Алисента со сдержанным любопытством осматривает город и людей. Рейнира подле неё идёт твёрдо. Уверенности ей придают накинутый на голову капюшон плаща и кинжал, закреплённый на бедре. Скрытно носить при себе оружие её научил дядя. Пентос впечатляет своими видами, такими отличными от Королевской гавани: помпезные дома с садами и террасами соседствуют с домами поскромнее, но почти такими же впечатляющими, только вместо садов у дверей стоят глиняные горшки с растениями, а искусную мозаику заменяют обычные краски. Дома не похожи друг на друга, хоть и сложены из одного желтоватого камня.       Мода здесь совсем другая. Люди одеты не так, как в Вестеросе. В Пентосе предпочитают пёстрые расцветки и замысловатые узоры, а также обилие украшений. Даже мужчины носят серьги, у кого-то можно встретить яркие волосы или бороды. Встречаются и мужчины, одетые по вестерской моде, скорее всего моряки или того хуже, работорговцы.       Узкие и извилистые улочки, со множеством переулков и лестниц, ведут их к рынку.       — Мы пришли, — говорит Рейнира. В воздухе ощущается густой аромат смол и масел, перебивающий даже вонь порта.       Алисента почти не помнит Старомест, в Королевскую Гавань её никогда не отпускал отец, потому эта прогулка становится ещё особеннее. При мыслях об отце её сердце болезненно сжимается, а где-то в желудке зарождается тошнота. Она не такая отважная, как Рейнира. И не так преуспела в побеге от собственных тяжёлых мыслей. Принцесса знает, что разгневанный Визерис может лишить её статуса наследницы, лорды его в этом поддержат. В особенности десница короля. И всё равно она предложила Алисенте себя и своё сердце. Алисенту же Отто отдаст в септы, если не найдёт способа, как использовать опороченную дочь в политических целях. Даже если их попытаются разлучить и не примут их союз, они обе будут знать, что принадлежат друг другу.       Если ради того, чтобы их любовь признали, Алисенте придётся пожертвовать собственной свободой и одобрением отца, она готова заплатить эту цену.       Алисента находит тёплую ладонь Рейниры. Они переплетают пальцы друг с другом и продолжают поиски красных жрецов.       — Смотри! — Рейнира тянет Алисенту в сторону.       Присмотревшись, она замечает человека в красном. Жрец.       — Он говорит на всеобщем? — неуверенно интересуется она.       — Может, он знает валирийский, — отвечает принцесса. Она приветствует его по-валирийски.       Увы, Алисента никогда не интересовалась высоким валирийским. Из всех слов она знает лишь «дракарис», потому стоит подле Рейниры, слушая, но не понимая смысла сказанного.       Рейнира о чём-то беседует со жрецом, то и дело приподнимая брови и растерянно моргая. Вопросительных интонаций в её речи становится всё больше.       — Он отведёт нас к храму, — говорит Рейнира, а потом добавляет, — Он говорит на странном диалекте, я поняла меньше половины.       Красный жрец оборачивается и кивает, предлагая идти за ним.       Ладонь Рейниры становится влажной, но вряд ли это из-за жары. Солнце еще не успело прогреть воздух и камни, из которых сложен Пентос.       Улицы оживают с каждой минутой и наполняются людьми, словно под воздействием прилива. Над невысокими пентошийскими строениями видны паруса и мачты кораблей, парящие в потоках ветра чайки.       Храм этого Бога отличается от септ. Потолки здесь выше, а вместо свеч — очаги с горящем пламенем. При этом Рейнира не задыхается от дыма или не чувствует противного запаха гари.       Повсюду огонь, повсюду красное, повсюду люди. Люди улыбаются и не боятся смеяться, пусть делают это тихо; другие негромко переговаривается со жрицами и жрецами. Лишь молящиеся молчат, мысленно обращаюсь к Богу. Они смотрят в огонь, но не склоняют перед ним колени и не складывают рук. Алисенте всё кажется непривычным, но подобная свобода в общении с Богом приходится ей по душе. Рейнира, наблюдающая за ней всё это время, улыбается. В её глазах блестит предвкушение и плещется страсть.       — Что привело двух леди сюда, в Пентос? В храм Р’глора?       Тот жрец, чьего имени Алисента не запомнила, привёл к ним женщину, говорящую на общем языке. У неё интересный, слегка шипящий акцент и пронзительные чёрные глаза.       — Мы ищем Бога, что примет наш союз, — Рейнира говорит дружелюбно, но при этом её тон не допускает возражения.       Жрица прищуривает глаза и долго рассматривает их, прежде, чем ответить.       — Владыка Света не откажет двум любящим сердцам, — произносит она. — Однако, всему есть своя цена.       Рейнира открывает рот, чтобы ответить, но женщина в красном одним движением руки останавливает её.       — Я была в ваших землях и знаю ваши обычаи. Сюда могли добраться лишь знатные леди при деньгах. Ваши украшения и платья подтверждают мои догадки, — произносит она. — Нет, девочка, не перебивай меня. Владыке не нужны деньги.       Алисента догадывается, о чём попросит жрица. Она вспоминает, что в Староместе есть небольшой храм, посвящённый красному богу. Для Цитадели святилище ещё одного Бога лишь символ, что путь к знаниям открыт для каждого, вне зависимости от его взглядов на религию.       Она бегло бросает взгляд на насупленную Рейниру. По упрямо сжатым губам видно, что принцесса готова воплотить свою угрозу, оброненную сразу после перелёта. Принцесса возьмёт своё пламенем, если потребуется.       — Чтобы Р’глор благословил ваш брак, его следует впустить в свои сердца.       — Если мы вернёмся в Вестерос, — Алисента немного выступает вперёд, — мы примем служителей Владыки Света со всеми почестями.       Они не обсуждали с Рейнирой, что они будут делать дальше. Алисента не знает, когда они смогут вернуться, но уверена, что рано или поздно им обеим придётся предстать перед королём. И десницей.       Рассчитывать, что они смогут заявиться этим же вечером обратно, объявив о своём браке перед разгневанным королём и разъярённым десницей, было бы глупо. И опасно. Бурю придётся переждать.       И только богам известно, сколько должно пройти времени.       Алисента чувствует в храме Владыки Света тепло и принятие. Она знает о Р’глоре не больше Рейниры, но то, что она видит здесь и сейчас, находит отклик в её душе. В храме семерых она давно не испытывала такой лёгкости, которую ощущает здесь: не нужно опускать глаза и каяться, не нужно просить прощения за то, что душа рвётся на свободу.       — Когда мы вернёмся, — поправляет её Рейнира, — я прикажу построить храм в честь Р’глора.       — Славно, — отвечает жрица.       Полдень.       Они сидят в тени цветущего дерева в тишине. Каждая погружена в свои мысли. Алисента наверняка думает об огненном боге; Рейнира заметила, что слова жрицы упали на благодатную почву в душе Алисенты.       — Мы вернёмся на драконий камень, — Рейнира желает рассеять сомнения Алисенты, пусть и запоздало. — Никто не может отнять у меня замок.       Алисента в задумчивости прикусывает губу и кивает. Она словно хочет что-то сказать, но не решается. Вместо этого она тянется к ветке и срывает тёмно-зелёный листик, тут же принимаясь его рвать.       — Мы многое не обсудили, — продолжает Рейнира, ощущая сковывающее напряжение во всём теле, — так давай поговорим сейчас.       Времени — до заката.       — Верно, — соглашается Алисента. — Значит, драконий камень. Будем жить там, а дальше?       Рейнира вытягивает перед собой ноги. Вытаскивает краешек некогда светлой, но уже испачканной туфельки из-под юбки. Водит им из стороны в сторону, пока ответ не приходит в голову.       — Потом в столице, разумеется. Я ведь стану королевой.       Вздох.       — Если король не найдёт себе другую невесту… Лейну Веларион, например. Этот союз пошёл бы короне на пользу.       Рейнира молчит, ожидая, что ещё скажет Алисента.       — Через несколько лет Лейна войдёт в детородный возраст… Ты слушаешь, Рейнира?       Алисента выпускает из рук мелкие кусочки листа и берёт руку Рейниры. Её тёмные брови изогнуты двумя вопросительными линиями, но в глазах — злость.       — Я тебя слушаю, — отвечает принцесса. — Ты ведёшь к тому, что у отца появится сын. Думаешь, я не понимаю, что часть присягнувших мне на верность лордов тут же пожалеет о клятве?       Рейнира в раздражении сама тянется к ветке и срывает скопом цветы с листьями. Нежные фиолетовые лепестки оставляют пятна на терзающих их пальцах.       — Тебе нужен будет сын, — произносит Алисента. — И ему ты передашь корону. Так железный трон всё равно отойдёт мужчине. Это… успокоит некоторых из лордов.       Принцесса понимает, что Алисента права. Это понимание, тем не менее, ворочается в груди ледяной вертлявой змеёй, с клыков которой капает яд. Правда неприятна и болезненна. И даже дракон не в силах её задушить.       — Может, Владыка Света пошлёт мне от тебя ребёнка, что думаешь? — Рейнира переводит всё в шутку. — Это бы всё упростило.       В позе и мимике Алисенты она ясно видит Отто Хайтауэра, мудрого десницу и искусного интригана. Алисента раскрывается с новых сторон. Не перестаёт удивлять. Хорошо, что они на одной стороне.       Прежде, чем Алисента начнёт возмущаться словам Рейниры, принцесса говорит:       — Я рожу. Если первой будет девочка, то корона достанется ей. А сейчас пойдём, нужно проверить Сиракс.       Алисента не возражает. Только в её глазах столько печали, что можно захлебнуться.