***
По выходу из ванной, где Юнги, конечно, ломается и дает Чимину себе отсосать (и читать это нужно именно жертвенной и трагичной интонацией и характером, каким этот поступок себе и воображал сам Мин), оказывается, что у Чимина нет ни одного предмета гардероба, ни единой вещички. Юнги бы с удовольствием поделился, просто у него не такой уже и большой выбор, чтобы дать Чимину, чтобы понравилось, однако выбора и так у Чимина особо не было: надеть на себя хоть что-то было нуждой, а не прихотью для демона. — Напомни мне, почему я должен одеваться? — Чимин, опершийся на столешницу бедрами и скрестивший руки на груди, разглядывает вещи, лежащие на стуле и вскидывает бровь в ожидании ответа. Он наблюдает за заваривающим себе растворимый кофе Мином. — Ну, я не то чтобы против, что ты ходишь так у меня по дому — ходи голым, если нравится, — просто на улице и в университете тебя не поймут, а могут и в полицию загрести, — объясняет Юнги, зевает и ставит на стол кружку, косо пялясь на Чимина. Тот уже корчил недовольную гримасу, потому что Мин успел настоять на надевании нижнего белья. Юнги заливает хлопья молоком, пока Чимин подтягивает к себе одну из его футболок и разглядывает, — Ты не хочешь позавтракать со мной? Чимин опускает руки с футболкой, пялится на тарелку с хлопьями, а затем на Юнги. Взгляд этот напоминал вопрошающе-брезгливый, будто без слов переспрашивает, это Юнги серьезно или просто прикалывается. — Нет, — покривившись, отзывается он. — Точно? — на всякий случай переспрашивает Мин, а после того, как демон смотрит на него раздраженно, продолжает, вскинув руки, — Ладно, ладно, как хочешь. Я из приличия предложил. Знаю, ты питаешься сексом или чем-то из него, но вдруг ты захочешь… Никогда не хотелось..? — Че? — кидает Чимин и кивает на тарелку Мина, — Попробовать человеческую еду? — брюнет кивает, — А у тебя когда-нибудь было желание сожрать шину? Или губку для мытья посуды? — Мин изображает что-то вроде отвращения, смешанного с пренебрежением — наверное, представил себе вкус этого удовольствия, — Я примерно также отношусь к человеческой еде. Аппетита не вызывает от слова «совсем». Где перед? — интересуется он, тыча в футболку. — Где нет этикетки, — отвечает Мин и садится за стол. Он терроризирует взглядом собственный завтрак, как будто тот мог потерять вкус из-за слов демона, — А ты просто из принципа не хочешь пробовать или пробовал, но тебе не вкусно? — А ты шины из принципа не хочешь не пробовать или пробовал, но тебе не вкусно? — язвит в ответ Чимин. Похоже, еда в нем никакого восторга не вызывала, даже напротив, отторжение и отвращение. Что ж, попытаться стоило. Чимин натягивает на себя сначала футболку, а затем брюки Юнги, тихо бурчит о том, что ему совсем не нравится ощущать одежду на своем теле. Он усаживается напротив Мина за стол и, подперев руками лицо, смотрит за тем, как тот ест. — Ты очень аппетитно ешь, — признается он, когда спустя пару минут брюнет задирает на него непонимающий взгляд, — У меня диссонанс. Мне нравится, как ты ешь, но не нравится то, что ты ешь. — Мы можем поболтать о чем-то? — предлагает Юнги, — Ну… Может, расскажешь мне про Ад и про то, как ты, ну… Смог прийти в этот мир? — В аду жарко и много прикольного. Я работаю там, ну… В чем-то вроде борделя, — начинает объяснять Чимин, а Юнги в этот момент давится, — Там работают только суккубы и инкубы. Когда кто-то нас вызывает, к нам приходит администратор и дает папку с делом. — У вас в аду там дела на смертных есть? — спрашивает Юнги, до сих пор стараясь прокашляться, — На меня тоже? — спрашивает он так, словно считал себя чуть ли не святым. — Типа того, — Чимин кивает, — Там пишут имя, возраст, ориентацию, всякое такое. Записывают твои грешки и просто мелкие пакости. Там есть что-то вроде суда — ну, мы называем это судом, на деле это просто офис, в котором дохера секретарей, которые подсчитывают твою карму. У них есть таблица перевода — за какой грех или пакость сколько темных баллов тебе начислить. Например, за то, что ты обманул друга, два балла, за то, что убил человека, вроде, косарик накидывают. В конце месяца к ним поступает отчет от таких же работяг, но из Рая, там такие же дела, но со светлыми баллами. Если делаешь какой-нибудь хороший поступок, то секретари у нас в Аду выискивают твой проступок, соответствующий по баллам хорошему поступку, и вычеркивают его. Так карма очищается. — Ты видел мое дело? И сколько у меня баллов? — спрашивает Юнги, на что демон тут же начинает задумчиво мычать. — М-м, около двух сотен, вроде. Не ровно, — он видит чужие округлившиеся глаза и отмахивается, — Это не много. У среднестатистического человека набирается за жизнь, в среднем, около пятисот. Так что ты пока, по меркам ада, еще даже почти праведник, — Чимин посмеивается, — Хотя почти ежедневная дрочка перед сном тебя сильно подкосила. — За это тоже баллы наделяются? — шокированно переспрашивает Мин. — Конечно. Это ж рукоблудство, — демон произносит это с абсолютно издевательским тоном. Ему не нравилось, когда самоудовлетворение так называли. — Так получается… Тебе платят за то, что ты спишь со смертными? — уточняет Юнги, — То есть, ты даже среди секс-демонов проститутка? — Я бы не сказал, — Чимин поджимает губы, — Администрация выделяет определенный бюджет на содержание каждой расы, и для инкубов и суккубов такие бордели, по сути, просто отели со включенным питанием. Я живу там бесплатно и мне подгоняют дела смертных, чтобы я мог есть. Все, что мне платят, по сути, на личные расходы, и этого хватает за глаза, — он жмет плечами, — Натура демонов… Она неустойчива. Мы, по сути, зависим от людских грехов, это наша природа, так что так или иначе нужно выбираться на Землю. — Что это значит? — непонимающе переспрашивает Юнги, а Чимин закатывает глаза и чешет шею, загоняя за нее обе руки. — Не знаю, как объяснить… Это цикл природы. Например, ты живешь десять лет, а потом тебе необходимо спуститься в людской мир, чтобы кого-нибудь убить и забрать его душу, — приводит пример демон, на что Юнги отзывается испуганным «еб твою мать», — Да-а, к счастью, мне такого делать не приходится. У моего организма есть такой цикл, и с этим циклом мне может помочь справиться только смертный. Иногда он сбивается, но, надеюсь, не в этот раз. Ты с этим не столкнешься. Я просто потусуюсь у тебя недельку-две. У меня вопрос к тебе: как ты так читал книгу призыва, что ровно нихуя не знаешь о демонах? — Это интересная история, — нервно усмехается Юнги, — У меня есть друг и по совместительству однокурсник Чонгук, он недавно узнал, что он маг в каком-то тридцатом поколении, и решил вызвать себе секс-демоншу. Наколдовал что-то, у него не получилось, сказал, ингредиента не хватило. Он забыл книгу в аудитории, и я взял ее собой, чтобы вернуть ему, когда он приедет обратно в Сеул. А в эту же ночь появился ты. — Ты внёс последний ингредиент, — хмыкает Чимин. Юнги вскидывает брови, — Это сперма. Последний ингредиент призыва. — Что? Я же не… — Юнги подвисает на пару секунд, а затем вздыхает, — Блять, я нечаянно испачкал спермой книгу… — Видимо, — Чимин пожимает плечами и кивает на тарелку, — Ты доел? Мы можем идти? Чем быстрее уйдем, тем быстрее придем. Мин кивает и, поставив кружку и тарелку в раковину, направляется в спальню, чтобы захватить рюкзак.***
— Черт, наконец-то можно снять эту проклятую футболку, мне все крылья натерло, — недовольствует Чимин, как только оказывается на пороге квартиры Мина. Юнги относит немного купленных продуктов на кухню, а когда возвращается обратно в спальню, демон уже избавляется от последней вещички на своем теле — от нижнего белья. Он валится на не заправленную с самого утра постель, растягивается на ней довольным котом, утыкаясь носом в прохладное одеяло. Мин, опершись на косяк двери плечом, наблюдает за нежащимся в его постели Чимином. — Тебе так нравится валяться в постели? — интересуется Юнги, вскидывая бровь и хмыкая. — Ага, всю жизнь из нее бы не вылезал. Мне нравится в твоей, — Чимин поворачивается на бок, подставляя руку под щеку и улыбаясь, — Конечно, без тебя в ней ужа-асно одиноко. — Ты сказал, что демонам обычно хватает пары дней на одном «приеме пищи», тебе — на сутки. С утреннего минета не прошло и шести часов, а ты опять зовешь меня к себе, — брюнет смотрит на Чимина в ожидании объяснений. — Какой ты извращенец, Юн-и. Я же просто хотел пообниматься с тобой в постели, — протягивает с издевкой Чимин, хихикая, — Ну-у, иди ко мне. — Твой живот… — Мин кивает вниз, — Я не видел на тебе этого вчера. — Чего? — чуть испуганно переспрашивает Чимин и опускает взгляд. На нижней части его живота располагается розово-лиловая татуировка, что заставляет демона подскочить и почти впасть в панику. Он подбегает к зеркалу в коридоре и рассматривает татуировку в отражении, а затем опадает на пол и недовольно стонет, — Блять, это пиздец. — Может, хочешь объяснить мне что-нибудь? — интересуется Юнги, наблюдая за тем, как демон поднимается с пола и следует обратно в спальню, цепляя за запястье Мина и уводя за собой. Он валится спиной на постель и следует пальцами вдоль своего тела, а затем указывает на рисунок. — Это знак, — с придыханием выдает Чимин, — Это — начало цикла. — Я нихуя не понимаю, — важно заявляет брюнет, — Можно еще более просто? — Адский дар, который выдается каждому инкубу и суккубу, чтобы разнообразить их, м-м, рацион, — продолжает розоволосый. Юнги понимает, кто перед ним — перед ним черт, помешанный на сексе, только вот будучи выращенным в реальном суровом мире, Мин все равно не решается внаглую нового своего сожителя рассматривать, а поэтому, тупя взгляд все это время куда-то в область чужого живота, выдает: — Ты не против, что я на тебя пялюсь? — спрашивает он, заставляя демона улыбнуться. Да, конечно, для него наверняка этот вопрос звучал очень тупо, а поэтому Юнги решает то ли объясниться, то ли оправдаться, — Я понимаю, что ты питаешься сексом, просто вдруг тебе не нравятся такого рода взаимодействий вне твоих, э-э, трапез. Вдруг тебе некомфортно. — Какой же ты милый, — хмыкает Чимин, поднимая взгляд на хозяина квартиры, стоявшего у него в ногах, перед кроватью. Он задирает свою ножку, утыкается большим пальцем куда-то под грудь Мина, а затем плывет вниз, до паха, не прерывая зрительного контакта, — Такой сладенький. Я совсем не против, что ты пялишься. Ты слишком снисходителен ко мне. — А что, мне не нужно спрашивать тебя о таких вещах? — удивляется Юнги, который хоть и не был каким-то за небесным романтиком и самым лучшим партнером, всегда спрашивал у тех, с кем он был в отношениях, о таких вещах, — Разве я не должен спрашивать тебя о том, нравится ли тебе вообще, что тебя разглядывают? — Я не рос в идиотских рамках, сковывающих мою сексуальность. Я хочу, чтобы ты пялился, — он смотрит на Мина из-под полуприкрытых глаз с чуть подрагивающими ресницами, — Я хочу, чтобы ты не спрашивал меня. Пока я здесь, ты можешь пользоваться мной, потому что когда я уйду, ты не знаешь, когда заведешь новые отношения и опять получишь удовлетворение. Ты не знаешь, когда у тебя будет такой же ахуенный секс. Юнги вскидывает бровь: так вот, как Чимин секс с самим собой оценивает. Самоуверенно. У него есть причины так думать, секс с ним действительно был горячим и насыщенным. — Если ты хочешь взять меня, — Чимин переходит на шëпот, — Не спрашивай — просто бери. Юнги тяжело сглатывает и касается пальцами ножки Чимина, заставляя его дернуться и застонать. Мин испуганно-удивленным взглядом пялиться на розоволосого, пытаясь без слов узнать, не сделал ли он ему случайно больно. — Ах, я… Метка, она… Эта метка означает чувствительность, — объясняет Чимин, вздымая грудь от глубоких тяжелых вздохов, — Все тело принимает чувствительность эрогенных зон, а эрогенные зоны становятся в три раза чувствительнее. Юнги чувствует, как вспыхивают его щеки. Ему нравится думать о том, что Чимин сейчас весь, как оголенный нерв, чувствительный, а главное — податливый. Он забирается на кровать, нависает над демоном, а тот обвивает его талию ногами и притягивает к себе. — Возьми меня, — почти одними губами просит Чимин. — Нет, — отрезает Юнги и смотрит в чужие розовые глаза. Он наклоняется, затягивает розоволосого в поцелуй, укладывая руки на его ребра — демон тут же вздрагивает. Мин для себя ставит четкую задачу — выяснить каждую эрогенную зону демона, чтобы посмотреть на его реакцию, когда сам брюнет будет его ласкать. Он не хочет спрашивать, он хочет найти сам. Юнги спускается поцелуями к челюсти Чимина, а затем цепляет зубами кожу на его шее, заставляя демона спустить с губ тихий всхлип и обвить чужую шею руками, а пальцами зарыться в смоляные волосы на затылке. Он терзает нижнюю пухлую губу не слишком длинными белоснежными клыками и жмурится, притягивая Мина к себе ближе. — Сделай это, — в какой-то прострации шепчет Чимин, — Пометь меня. — Что сделать? — переспрашивает Юнги непонимающе. — Пометь меня, — более настойчиво просит демон, опуская поблескивающие амарантовые глаза на парня, — Я хочу, чтобы ты сделал меня своим, хозяин. Юнги округляет глаза и кивает. «Ни черта не понял, но сделаю», как говорится, так что Мин низводит чужую просьбу до своего уровня восприятия и понимания, расшифровывая это как «оставь на мне засосы». Он тянется вперед, обдает чужую нежную кожу мягким горячим дыханием, задерживается на пару секунд, ощущая, как дрожит под ним Чимин, и это абсолютно сводит с ума, потому он толком даже с ним ничего и не сделал. Он припадает к шее, прямо рядом с венкой, целует влажно, а затем втягивает кожу, пока что не сильно, но демон сжимает его в объятиях и скребет коготками по коже его головы. — Сильнее, — полузадушенно умоляет Чимин, и его последние гласные переливаются в сладкий протяжный стон, когда Юнги грубее метит его шею, сильно втягивая кожу губами, — М-м, вот так! Пожалуйста..! — он откидывает голову, открывая Мину больше доступа к чувствительной шее, — Хозяин..! — Прекрати меня так звать, — серьезно предупреждает Мин. Он даже не договаривает угрозу, но оба понимают, что это именно она. Он еще и смотрит на демона абсолютно недовольно, прямо ему в глаза, и его совсем не смущает, что по чужой розовой оболочке скачут блестки и сердечки, и все это под туманом возбуждения и желания, — Меня это смущает. И не в хорошем смысле, мне некомфортно это слышать. Я не хочу, чтобы ты меня так звал. Я не люблю эти тупые прозвища в постели. — Эти? — переспрашивает невинно Чимин, не стесняясь в ответ смотреть в чужие шоколадные глаза, на который сейчас так красиво солнце падало, что каряя радужка становилась коньячно-оранжевой. — Да, Чимин, эти, — повторяет кратко Юнги, почти цедит, потому что просто уверен, что розоволосый знает, о каких прозвищах идет речь. Он выглядит как тот, кто эти самые прозвища использует. Чимин смотрит на него игриво, хлопает ресничками и тянет к лицу пальцы, прикусывая коготок. — М-м, например? Какие именно тебе не нравятся? Хозяин? Господин? Мастер? — интересуется демон, плывет прохладным хвостом по бедру Мина, пока у того с каждым произнесенным словом все более пренебрежительное выражение на лице формируется, а затем тот и вовсе на шепот переходит, приторный, соблазнительный, зазывающий, — Папочка? — Боже, блять, да, именно все эти тупые прозвища. Не зови меня так, — Юнги сжимает челюсти, так, что желваки проступают, потому что его эта ситуация немного раздражает. «Немного раздражает» наверно, слишком мягко сказано, скорее это его выбешивает, злит и абсолютно выводит, блять, из себя. Юнги хочется вернуться к тому варианту, где Чимин голоден, а он не дает ему то, что ему нужно, только вот теперь у него есть цель. Хочется как-то демона проучить, но Мин старается успокоиться, однако, когда он уже успевает про себя сосчитать до тридцати, сверху неожиданно прилетает: — А то что? Юнги поднимает взгляд на Чимина и возмущенно на него пялится, медленно сводя брови над переносицей. — Что будет, если я не прекращу, хозяин? — издевательски мурлычет, смотрит на брюнета выжидающе, в предвкушении. Ему интересен его порог, его сила воли. Ему интересно сначала хвостиком прямо около этого порога поводить, пощекотать нервы Юнги, проверить их на прочность, а затем сделать маленький аккуратный шажок за пределы этого порога и посмотреть, что будет, — Что Вы мне сделаете? У Юнги сердце через удар пробивается. Да блять, он же попросил себя так не называть! Он яростно дышит, смотрит на Чимина и понимает, что тому удалось его выбесить. Он даже не знает, поздравлять или соболезновать. Хочется сделать что-нибудь этакое этому Чимину. — Прекрати, — Мин скалится и смотрит на демона, раздражаясь еще больше от того, каким довольным собой тот выглядит. — Заставь меня, — чеканит Чимин и улыбается, оголяя свои белоснежные клыки. Он проводит языком по губам, а затем нижнюю прикусывает и ждет, — Давай, заставь меня пожалеть о том, что я сказал. Что ты хочешь? Привязать меня к этой постели и трахнуть так грубо и больно, чтобы я кричал и извивался под тобой? Хочешь отшлепать меня? Выстегать своим ремнем? — он взглядом плывет вниз, буквально впиваясь им в кожаную ленту в шлевках чужих черных джинс, — Что? Ну же, что? На самом деле, с каждым чужим предложением, словом в Юнги вскипает желание сделать все и сразу. Он прекрасно помнит, что Чимин все еще гиперчувствителен, он хочет с этим что-нибудь сделать. Он выпрямляется, вставая на постели на коленях. — Да, знаешь, я хочу, — отзывается он, расстегивая пряжку ремня и в пару движений вытягивая его из джинс, — Ты знаешь, что я буду делать? Чимин сводит ноги и простанывает, наблюдая за тем, как Юнги в петлю сворачивает собственный ремень и льнет к нему. — Ты меня выстегаешь? — возбужденно протягивает Чимин с ноткой чего-то, похожего на мольбу. — Нет, — Юнги вскидывает бровь. Конечно, он ожидал, что Чимину этого хочется, раз он сам предлагал, но чтобы прям до мольбы… Он перешагивает через бедра розоволосого, стягивает его запястья ремнем и плотно приматывает к изголовью. Мин удаляется на кухню, а возвращается с кружкой — демон отчаянно пытается разглядеть, что в ней, но, отчаявшись, укладывает голову обратно на подушку и наблюдает за последующими действиями брюнета. Тот забирается на постель, нависает над демоном, зачерпывает что-то из кружки и наклоняется к его шее, а тот тут же вздрагивает, ощущая на своей коже что-то резко холодное — не трудно догадаться, что это был лед. Юнги, не спуская глаз с лица демона, удерживая кубик зубами, медленно тянет его вниз по чужой горячей чувствительной коже, оставляя прохладную влажную дорожку на теле. Брюнет оставляет льдинку на чужой груди, а затем губами подталкивает ее к чужому соску, похолодевшим мокрым языком давит на горошину соска, обводит ореол, заталкивает кубик льда за щеку и губами обхватывает сосок, посасывая и звонко причмокивая, придерживая Чимина за ребра пальцами, пока тот гнется, выгибается, подставляя грудь по чужие ласки и отрывисто простанывая, откинув голову. Буквально через минуту от льдинки не остается ничего, а Юнги сглатывает прохладную воду, что скопилась во рту, берет еще один кубин льда и тянет его губами вниз вдоль чужого тела. Юнги носом подталкивает льдинку к чужой выступающей тазовой косточке, захватывает губами кожу рядом с лобком, заставляя Чимин дергаться и отзываться звонко, гулко. Он пальцами проскальзывает меж ягодиц демона, подмечая особую влажность, поднимая вверх непонимающий взгляд. — Это, м-м… Смазка, — объясняет Чимин, задыхаясь в стонах, — Демоническая. — И что делает эта демоническая смазка? — хмыкает Юнги. — Она, м-мх! Ничего, она ничего не делает, — спешно отзывается розоволосый, — Она просто… Просто вырабатывается, чтобы было удобнее. — И как же она вырабатывается? — интересуется брюнет, поглаживая большим пальцем влажное кольцо мышц. — Железа… Прям на входе, снизу, — указывает Чимин, а затем резко дергается, когда Юнги проскальзывает внутрь него безымянным и указательным и давит на эту самую железу, хрипло уточняя «здесь?», — Да-да-да, не дави так сильно! — М? А то что? — передразнивает Юнги демона, щурит лисьи глазки и улыбается, наблюдая за чужой реакцией. Он ловит Чиминов взгляд и резко давит. Демон распахивает губы и вскрикивает. Его бедра трясутся, а затем по ягодицам стекает вязкая полупрозрачная субстанция, — М-м, теперь понятно. Юнги загоняет средний и безымянный пальцы в чужое тело, наблюдая за тем, как демон тут же гнет поясницу, стискивает руки в кулаки и шире разводит ноги, продолжая подрагивать от холода из-за льдинки, перекатывающейся по его бедрам. Внутри Чимина влажно, горячо и узко. Юнги думает об этом, понимает прекрасно, что Чимин в любой момент готов, и от осознания этого Мину хочется бросить все и вбить его бедра в матрас так сильно, чтобы демон под ним, как тот сказал, кричал и извивался. Формулировка о том, что он кормит демона, его больше не смущает, и Юнги хочется узнать предел — может ли розововолосый переесть? Остановит ли он когда-нибудь Мина? Он пальцы проталкивает до костяшек, добавляет еще один, поглаживает подушечками бархатные стенки, вынимает, рассматривая растягивающиеся между ними нити густой смазки, а затем резко толкает обратно, так неожиданно и грубо для Чимина, что тот вскрикивает и дергается на постели, а после остаточно хнычет. — Расскажи мне про это, — просит Юнги, начиная ритмично загонять в тело демона пальцы в сопровождения со звонкими чавкающими звуками и стонами вперемешку с всхлипами от Чимина. — Ты… А-ах! Ты издеваешься, да? — недовольствует демон и хнычет. Он буквально ощущает каждую фалангу чужих пальцев в себе, каждое движение, дрожит и расслабляется, позволяя Мину буквально трахать себя пальцами. Чимин кусает губы, пытаясь сосредоточиться, — Это что-то вроде… Оно специально, чтобы было удобнее заниматься сексом и не отвлекаться ни на что. Это… У всех инкубов и суккубов такое. — М-м, а что еще? — интересуется Юнги и хоть ему и правда интересно, отчасти он делает это потому, что хочет слегка выбесить Чимина. — Постоянная растяжка, н-наверное, тоже… Еще мне не передаются половые заболевания, — перечисляет Чимин, стараясь максимально внятно говорить, не часто прерываясь, — Еще, я-а-ах..! Я… Я… — задыхается в стонах и трясется, когда Юнги давит на простату, — Юнги, а-ах! — М, что? — подначивает Мин, а затем кладет на язык новый кусочек льда и припадает губами к внутренней стороне чужих бедер, ускоряя движения пальцами. Чимин всхлипывает и дергает руками, сводит ноги и поджимает пальцы на них, сжимаясь сильно. Юнги отвлекается, замечая, как по чужому члену стекают струи спермы, а сам демон дрожит от оргазма, тихо хныча. Он удивляется чужой реакции, убирает пальцы и наблюдает, как чужие мышцы рефлекторно пульсируют, сжимаясь вокруг пустоты, выталкивая наружу густую смазку, к которой брюнет внимание приковывает. Он почти по инерции подается вниз и слизывает смазку, ощущая сладкий привкус во рту. — Там… Много глюкозы, — опережая чужой вопрос, объясняет Чимин. — Я как раз хотел полдничать, — Юнги посмеивается и прижимается губами к кольцу мышц, толкает внутрь кубик льда, заставляя демона ахнуть, — Охладись. Ты слишком распален. — Ты заставляешь меня чувствовать себя голодным, — жалуется демон, а затем вскрикивает, когда Мин проскальзывает внутрь него языком, — Хозяин, а-ах..! Юнги злится, сжимает чужое бедро в пальцах, оставляя следы-полумесяцы на отдающей в розовый оттенок коже, собирает языком смазку со стенок, пальцами подбирается к члену Чимина и проводит по нему пальцами, разнося сперму по всей длине, играется с чувствительной головкой, а демон реагирует бурно, громко, отзывается, вскидывая бедра, желая не упустить ни одной ласки. Мин пальцем проводит по гучу, добирается до головки, обхватывает ее губами и посасывает, заставляя Чимин скулить и сжиматься вокруг пальцев, которые тот в него снова толкает. — Возьми меня, — хрипит Чимин, гнет поясницу и воет от возбуждения, — Пожалуйста, хозяин, возьми меня. Мне так необходимо… — Чимин, я пытаюсь тебя дразнить, — намекает Юнги, — Ты отвлекаешь. — …почувствовать твой член в себе и, ох, блять, — Чимин погружается в свою сладкую фантазию, мыча, — Я так хочу, чтобы ты, а-ах, чтобы ты трахнул меня, хозяин. Я хочу твой член, хочу, чтобы ты вбивался в меня и заставлял меня кончать. Я обещаю, я сделаю тебе так хорошо, пожалуйста, воспользуйся мной. Я чувствую, как ты возбужден, хозяин, я хочу помочь тебе. Юнги скалится. Он стягивает с себя футболку, а затем расстегивает джинсы, снимая и отбрасывая их вместе с бельем куда-то на кровать, с которой они потом сползают. Он берется за Чиминову лодыжку и оттягивает на себя, укладывает чужую ногу на свое плечо и проезжается возбужденным членом по чужому, заставив демона бедра подкидывать навстречу и потираться в ответ. Мин проезжается по кольцу мышц, пока демон нетерпеливо ерзает по постели, а затем резким толчком загоняет член внутрь, почти подбрасывая чужое тело на постели. — Хозяин, я…! А-ах! — Чимин дрожит и вновь изливается на собственный торс, тихо хныкая. Он дрожит, а Юнги не дает ему отойти от оргазма, толкается, продлевая приятное сладкое ощущение. — Мне интересно, — начинает Юнги, — Я могу довести тебя до состояния, когда ты будешь просить меня остановиться? — Чимин несдержанно простанывает, и это заставляет Мина ухмыльнуться, — Ты хочешь этого? Хочешь, чтобы я накормил тебя за несколько недель вперед? Чтобы ты даже думать о сексе не мог? Ты хочешь, чтобы я настолько долго брал тебя, м? Юнги подается вперед, нависает над Чимином и быстро разгоняется, вбиваясь в него, пока сам демон головой из стороны в сторону мотает, мечется по простыни и вскрикивает каждый раз, когда Юнги проезжался ненароком по простате. Мин целует чужую влажную от пота шею, придерживая розоволосого за бедро, чтобы толкаться удобнее было, чуть меняет угол толчков, так, что у того глаза закатываются и во рту абсолютно пересыхает. — Сколько раз ты кончишь, прежде чем наесться сполна? Расскажешь? Сколько раз я должен заставить тебя кончить подо мной и кричать от восторга, Чимин-и? — обращается Юнги к розоволосому с какой-то особой интонацией, с издевкой, с садистским удовольствием, — Сколько раз ты должен получить оргазм, чтобы начать кончать на сухую, м? — Хо-зя-ин, пожа-луйста.! — голос Чимина подскакивает от резких толчков, срывается на хрип и скулеж, хныканье и быстрые мольбы, — Блять! А-ах! Пожалуй-ста..! Я сейчас..! — он не успевает Юнги предупредить, как он замолкает, раскрывая губы в беззвучном крике, сжимается и дрожит-дрожит-дрожит, вновь получая оргазм. — Мне нравится, как ты кончаешь, — признается Юнги прямо в острое Чиминово ушко, — Такой сладкий. Чимин улыбается, чувствуя, как по бокам на постель стекает собственная сперма, максимально расслабляется, позволяя Мину толкаться в удобном для себя темпе, впивается ноготками во внутреннюю сторону собственных ладоней, покачивает дрожащим хвостиком. — Кончи в меня. Хозяин, — мелодично протягивает Чимин, вытягивая шею, чтобы быть ближе к уху брюнета, которое он прикусывает, цепляет зубами сережку, а затем, когда, сделав несколько толчков, Юнги изливается внутрь, высоко стонет, даже слишком вычурно и наигранно, — М-м, так хорошо, так хорошо… Пожалуйста, мне нужно больше. Юнги поднимается с постели, отходя куда-то, а возвращаясь уже с бутылкой воды, к которой он жадно присасывается и выпивает почти половину залпом. Он забирается на кровать к Чимину, проводит по его телу пальцами, тут же заставляя демона задрожать, а затем кивает на бутылку воды в своих руках. — Да, я хочу, — отзывается Чимина и жадно сглатывает, раскрывая пухлые губы навстречу горлышку. Сделав несколько глотков, его губы теперь выглядят не такими сухими, а по щеке скатывается струйка воды. Он смотрит на Юнги и облизывается, — Ты хочешь еще? — Еще? — переспрашивает удивленно и даже слегка как-то испуганно Юнги, — Да я же пошутил. — Не шути. Сделай все, что ты хочешь. Я твой. Делай, что вздумается, — подначивает его Чимин, пристально пялясь на Юнги из-под полуприкрытых глазок с дрожащими пушистыми ресничками. Юнги вздыхает и отставляет бутылку воды. Он никогда еще не занимался сексом настолько долго, но ему даже больше нравился не сам процесс и не реакция Чимина, которая выглядела, как дрожь, стоны и мольбы, на каждое прикосновение, а его лицо, когда он кончал, вновь и вновь обескураженный чувством удовольствия. Кажется, час точно проходит, может, даже полтора. Юнги не знает, как чувствует себя демон, но он ощущает себя абсолютно вымотанным, настолько, что он благодарит Бога за то, что в субботу и воскресенье у него нет пар. Мин ослабляет ремень на запястьях демона, отбрасывая его в сторону, зачесывает его челку и заглядывает в розовые глаза расслабившегося существа чуть взволнованно. — Эй, ты как? Живой? — интересуется Юнги, — Или уснул? — М-м, нет. Я просто устал. Ты меня затрахал, — хрипло посмеивается Чимин и приоткрывает глаза, — Ох, Дьявол, кажется, я переел. — Переел? — смеется Юнги. — Да, переел. Но это было вкусно, — признается демон и зевает, — Давай спать. Мне надо переварить.