Снежный доминион

Безумие не отозвалось бы так гулко. Хорошенько запомните этот металлический звон. Пока он будет звучать у вас в голове, он будет доказывать, что вы не сошли с ума. Франк Тилье. Головокружение Он делал это только ради Стива. Тому даже не пришлось его долго уговаривать, учитывая, что сегодня утром после вчерашней ночи оба — и Стив, и Баки, посчитали, что смогут обойтись минимумом слов и привычными бытовыми фразами. Ясное дело, они не были готовы обсуждать то, что между ними произошло. Хотя это даже казалось забавным, так как они вели себя, будто только вчера лишившиеся девственности подростки. Неопределенность и неоднозначность ситуации добивала. Баки проснулся в постели один. Он не помнил, когда в последний раз спал так крепко, что даже не заметил, как Стив встал, не потревожив его. В голову закрадывались непрошенные вопросы: интересно, смотрел ли он на него спящего, или вышел из спальни сразу, как только проснулся? Может он жалел, и их близость была ни к месту? Однако, когда Баки принял душ и зашел на кухню, Стив встретил его мягкой сдержанной улыбкой, в которой не было ни намека на сожаление о содеянном. Баки легко вдохнул полной грудью — страх того, что не он один пребывал в легкой эйфории от случившегося, мгновенно испарился. Стив уже приготовил завтрак, но не приступал к еде без него — тарелки и столовые приборы были нетронуты. Изменилось что-то ещё. Вместо привычного утреннего набора, состоящего из игл, ампул и антисептика, которым его неизменно встречал Стив каждое утро, на столе лежала стопка бумаг, скрепленных вместе. Утро стало ещё добрее, когда Стив объяснил, что Годдард прислал результаты с положительной динамикой, а это значило, что больше ему не придется принимать медикаменты. Но потом Стив также мягко напомнил ему о том, что Баки обещал встретиться и хотя бы просто поговорить с Сэмом. Внешне Баки мало чем отличался от затянувшей все бескрайнее полотно неба свинцовой серости туч за окном. Однако отказать он не посмел. Баки доверился своему чутью и решил, что перетерпеть час сеанса он был в состоянии только ради того, чтобы Стив остался им доволен. Где-то на подсознательном уровне он давно уже с момента его «трезвости» установил для себя правило — никогда не расстраивать Стива. Правда сам Стив пока об этом не знал, но замечал его старания. Сэм предоставил тому выбор: либо он будет скитаться по всему Трискелиону в поисках какого-то занятия, либо томиться в кресле напротив двери импровизированного за несколько часов кабинета психолога, в который внесли мягкую мебель и расставили всякие аксессуары на полках за местом консультирующего специалиста. Стив объяснил Баки, что обычно Сэм работает с большой аудиторией, и Баки придержал шутку про клуб анонимных алкоголиков. Отшутиться от всего этого просто так у него точно не получится, пока он не выполнит свое обещание — позволить покопаться в своей голове и выдрать из черепно-мозговой коробки все то, что представится возможным. Сошлись на том, чтобы Стив унес себя подальше из крыла, и он неохотно ретировался, с трудом решившись оставить Баки наедине с Сэмом. Сэм не отвернулся, когда Баки принялся сканировать взглядом его душу, и даже больше — принялся изучать его сам. Карие глаза смотрели на него слегка с прищуром, прямо, сосредоточено, и в конце концов Баки уступил. Сэм пропустил его вперед, и Баки успел осмотреться. Картина над диваном, изображающая спокойную ровную гладь моря на рассвете, была написана весьма скупым диапазоном оттенков. Пастельные тона мебели, предметов, полки со всякими бессмысленными на его взгляд статуэтками создавали один общий фон, который не способствовал отвлечению от темы разговора. А жаль. Придется увиливать от откровений иначе. Сэм вошел следом, по-домашнему плюхнулся в кресло и жестом указал Баки расположиться на диване, который сразу же попытался заглотить его мягкой обивкой, в которую он провалился. Между ними не было стола. Этот оградительный барьер, которому Баки был бы рад, будь он на своем месте, будто специально сдвинули к окну, но всяким хламом заваливать не стали. С одной стороны стоял один из образцов вечных механизмов, а с другой — статуэтка кошки с поднятой вверх лапкой-маятником. Это и был самый яркий предмет из всех, что Баки успел заприметить. Золотой цвет сочетался с элементами красного и черного. Талисман удачи. С издевательски улыбающейся мордашкой с нарисованными усиками. И манящей лапкой. Кто бы ни был этим шутником, шутка была плохой. Просто ужасной. Баки долго боролся с желанием отломать эту лапку или хотя сделать так, чтобы она не двигалась. Сэм, долго наблюдавший за этим, пролистал свой блокнот, скорее для вида лежавший на подлокотнике, не стал останавливаться на какой-либо странице и показательно убрал его в сторону на одну из полок, нарушая дизайнерскую идиллию. — Назови свое имя. — Я не буду заниматься этим дерьмом, — с неприкрытым отвращением ответил Баки, откидываясь на мягкую спинку. — Тем более ты знаешь мое имя, громкая история для небольшого подразделения, разве нет? — Для того, кто не хочет ни о чем здесь разговаривать, или, как ты выразился, заниматься этим дерьмом, ты чересчур болтлив, — отбрил его Сэм. — И все же, назови свое имя. Я хочу услышать его от тебя. Баки злобно зыркнул на него исподлобья и глубоко вздохнул. Кожаные перчатки, которые он снова решил сегодня надеть в комплекте с черной тактической курткой, скрипнули, когда он сжал кулаки и снова разжал, приказывая себе держать себя в руках. — Меня зовут Баки. Такой ответ устроил Сэма, и он кивнул. — А ты ожидал, что я представлюсь Зимним Солдатом? — Ну почему же? Джеймс Бьюкенен Барнс. Разве не это твое полное имя? Баки тяжко вздохнул, понося про себя грязными словами все на свете, а особенно изощренную систему допросов психологами, ведь хрен их кто разберет, к чему они клонят и что пытаются выяснить. — Предпочитаю, чтобы меня называли Баки. — Кто тебя так называет? — Стив, — недолго подумав, ответил он. — То есть ты допускаешь, что это помогает тебе абстрагироваться от всего происходящего и цепляться за то, что ты знаешь и хорошо помнишь? Найти свою зону комфорта во всей этой неразберихе, хотя бы на тот период, когда к тебе вернется память. Это помогает тебе отгородиться от того, что с тобой происходило? — Я не очень хорошо все помню. — Но его-то ты помнишь? — Я не собираюсь откровенничать, забыл? — Ладно, я и не прошу. Но хочу заметить, что ты уже находишься на пути к тому, чтобы построить себя заново. Ты стараешься быть Баки, стараешься вести себя как повел бы себя ты прежний, хотя и не помнишь, каким ты был. Прежним тебя знает только Стив. Выходит, ты ему доверяешь, а следовательно, помнишь что-то. — Какие-то у тебя радикальные способы добиться от меня правды, — сухо подметил Баки. — Меня просто предупреждали, что ты не очень-то сговорчив. Характер дурной. — И ты решил меня разговорить, да? Дружелюбный тон, располагающая атмосфера, открытая поза. Ты убрал свой блокнот, в который, по идее, должен делать пометки про все мои беды с башкой, сколько успеешь насчитать во время нашего разговора. Баки сделал паузу, переводя дыхание, заодно предоставляя возможность Сэму что-то сказать. Однако тот готов был слушать продолжение его тирады и перебивать не собирался. Баки набрал в легкие побольше воздуха. — Ты даже вперед подался, когда я заговорил, не отводишь взгляд, три раза уже хотел сощуриться, у тебя привычка такая, но не позволил себе, потому что прищур — это презрение, а тебе такого показывать нельзя при разговоре с клиентом, так как это может оттолкнуть. Ты достаточно компетентен, но все-таки из этого больше выходит беседа «по душам». Все потому, что вся эта наука далась только тогда, когда ты сам пережил что-то личное, о чем не каждому говоришь и понимаешь других только по своему примеру. Ну и по подобным. Вас здесь таких много собралось. Почему «вас», почему я не причисляю себя к числу пострадавших? Скажешь, что я страдаю нарциссизмом? Нет. Я из другого времени, напарника я не терял одним из обычных образов, которые ты всегда разбираешь с теми людьми в группах. Конечно, каждый случай индивидуален, но в целом все они похожи — неудача на задании, бах! — и твоя жизнь разрушена, а жизнь другого человека оборвалась. Чувство вины уничтожает, но нужно двигаться дальше. В моем случае я являюсь тем, кто отнимал у других этих напарников. Мучает ли меня чувство вины от осознания того, что мои руки по локоть в крови? Я этим живу. А ты скажешь мне его отпустить, и жить дальше станет легче. Этому ты хочешь меня научить? — Неплохой анализ собственного поведения. Долго же ты над ним работал. — О, времени у меня было не занимать. На мне отрабатывали лучшие психологические тактики очень много врачей. Психологи, психиатры — все как один. Каждый вносил свое. Но и я брал от них все, что мог, когда сознание позволяло. И к тому же элементарные знания психологии очень помогают на заданиях. Помогали, — быстро исправился он, заметив блеск в глазах Сэма, который тут же уцепился за новую ниточку в своем расследовании. — Ты еще не отправил всю эту историю Зимнего Солдата в прошлое и не говоришь о нем, как о чем-то забытом. — Потому что он и есть я. — Ты привязан к его личности? Ты руководствуешься его логикой, когда тебе необходимо принять какое-то решение? — Ты пытаешься подтолкнуть меня к тому, чтобы я признал, что у меня раздвоение личности, и я совсем псих. — Не увиливай. — Нет, я не поступаю, как поступил бы он. — А ты не думал, что истоки идут со времен, когда вы со Стивом… — Нет. И это твердое «нет» было отрицанием на все. Баки отказывался верить в то, что негатив мог укорениться в нем с тех пор, когда Баки и Стив дружили, или когда они начали дружить по-особенному, как нельзя было никому, кроме них. Это было их тайной на двоих. По крайней мере, из того, что он вспомнил, ничего такого не могло иметь предпосылки его нынешнего состояния. — Ты уверен? — Абсолютно. На этот раз Сэм откинулся на диване, скрестив руки на груди, чуть склонив голову набок, о чем-то размышляя. Баки не был настолько терпелив, чтобы терпеть это больше одной минуты. — Перестань на меня пялиться. — Я все понял. Ты просто боишься своих воспоминаний. Ты боишься того, что можешь вспомнить. Не важно, касается ли это чего-то личного до войны, или тебя коробит, когда ты вспоминаешь плен, или Г.И.Д.Р.у, или Пирса, или… — Ты ничего не знаешь. — Зато ты помнишь больше, чем говоришь, так? — Он выждал драматичную паузу. — Чего ты боишься? Почему не хочешь рассказать об этом? Баки не понимал, как, ну как посторонний человек мог разглядеть в его словах личину лжи, он же с ним первый раз говорит! С трудом приобретенный и годами развивающийся навык Зимнего Солдата сокрытия эмоций в подходящий момент не действовал. Баки даже немного разочаровался в этом. Неужели он настолько безнадежен? Баки отвернулся к окну, глядя на пелену туч, темную, не допускающую до поверхности земли ни одного луча. В такой же плотной тишине он слышал различные звуки: тиканье механизма, когда статуэтка кошки отчаянно призывала лапкой удачу с чересчур оптимистичной улыбкой, а затем расслышал звук, который показался ему знакомым и зловещим. Баки недолго искал его источник и, когда нашел, задержал дыхание. Грузики вечного механизма с одинаковым интервалом покачивались на длинных металлических стержнях, стукаясь друг о друга и издавая едва слышное металлическое позвякивание. Оно было тонким и отдавалось в ушах дребезжанием, что не могло не напомнить Баки о куда более страшном предмете, из которого в его недавнем прошлом извлекался похожий звон. Дверь с грохотом захлопнулась, когда Зимний Солдат в сопровождении своей извечной свиты вошел в помещение, которое он посещал чаще, чем любое другое (кроме камеры криозаморозки, разумеется). Он оглянулся по сторонам с равнодушным видом. Забранные решеткой неоновые лампочки худо-бедно освещали бетонные стены. В центре помещения как трон красовался электрический стул, который являл собой наводящую ужас груду металла. Только подушка под голову и сидение были обиты черной кожей. На подлокотниках в несколько рядов висели ремни, на ножках на уровне лодыжек закреплены ремни потолще. От этой конструкции веяло холодом, и если бы в протоколе было прописано, что Зимний Солдат может покрыться гусиной кожей при виде чего-то жуткого, то это бы и случилось. Массивные ножки были привинчены толстыми металлическими болтами к бетонному полу, который на первый взгляд казался совершенно чистым. Может быть, отчасти благодаря тому, что стул, к счастью, не всегда использовался по назначению. К тому же так удобнее было исправлять неполадки с бионический рукой, когда Солдат не мог никому навредить, крепко-накрепко пристегнутый к металлическому каркасу. Паркс покрутил перед его носом бутылкой воды, отвлекая его внимание от техников, круживших над его рукой со специальными приборами. — Я временно обездвижен, как видите, — он пошевелил пальцами, и ремни, стягивающие его запястья, заскрипели. Инструмент, испускающий голубые искры при контакте с бионикой, замер над ним и снова опустился ниже, когда Солдат расслабил обе руки. Паркс подошел к нему и вложил горлышко бутылки между его губами. Не успел Солдат сделать три больших глотка, опустошив при этом половину содержимого, Паркс отнял ее, и несколько капель пролилось на его грудь. Паркс беззастенчиво проследил их путь до самой ширинки, и Солдат заподозрил в этом что-то неладное. На какое-то мгновение все замерли, изучая Зимнего Солдата. Мертвенно-белый свет придавал их лицам жестокое выражение. — Фьюри. Ты проследил за ним? — справился Пирс. — Скорее он пытается выследить вас. — Это твое наблюдение или угроза? — Вам решать, что вам больше нравится. — Малкольм, — подозвал Пирс стоящего чуть поодаль бойца с не сходящей с лица кривой ухмылкой. Тот сделал два шага вперед и, не останавливаясь, занес кулаки для удара. Первым делом он зарядил ему в челюсть так, что треснула губа, и рот моментально наполнился металлическим привкусом. Второй удар пришелся по корпусу, да с такой силой, что выбил весь воздух из легких. Солдат закашлялся и согнулся настолько, насколько позволяли ремни. — Кажется, наш подопечный постепенно начал возвращать сознание. Пирсу стоило едва заметно склонить голову в немом приказе, и человек, только что налаживающий поврежденный сектор предплечья бионический руки, прибавил напряжение, и Солдат выгнулся дугой, сотрясаемый электрическим разрядом. Несколько секунд показались часами. Солдат шумно выдохнул, его покрытая испариной грудь вздымалась от частых вздохов. — Самочувствие? — елейно поинтересовался Пирс. Солдат сплюнул смесь крови и слюны Пирсу под ноги. Тот брезгливо отшатнулся и сжал губы в тонкую полоску. — Дестабилизация Агента. Действовать по протоколу. После приковать его к кровати и оставить без еды и питья до моего прихода. Люди вокруг него засуетились. Мокрый от пота лоб протерли смоченной губкой, убрали длинные пряди волос с его лица, прикрепили к вискам влажные электроды и вставили в рот резиновый мундштук. В голове заранее начал звучать металлический звон, который остается всякий раз после такой терапии и бывает первым звуком, который он слышит, приходя в сознание. Прежде чем дать команду пустить ток, Пирс близко наклонился к нему. — Когда вернусь, — процедил он сквозь зубы, — я снова сделаю так, чтобы ты вспомнил, для чего ты существуешь. А пока можешь пожить в мире своих фантазий о прошлой жизни, к которой ты все равно никогда не вернешься. В этом он был прав. Он никогда не вернется к своей прошлой жизни, но он обязательно начнет новую. И первым пунктом в списке дел будет покончить со своим прошлым, слишком глубоко пустившим корни в мировую систему и по сей день удерживающим его самого в рабстве. Об этой цели он будет помнить до тех пор, пока последняя извилина его мозга все ещё будет воспринимать окружающую действительность. Ровно до того момента, пока ток не пронзит мелкими иглами каждую клеточку его тела, и где-то далеко из глубин подсознания будет звучать его собственный срывающийся от боли голос. Потом кору головного мозга разъедали образы тех троих, что тащили его безвольную тушу в помещение, где его держали, пихали в рот какие-то таблетки, заставляли глотать, приводили в чувства, а потом брали его силой и драли до полной отключки. Баки сидел молча, вновь переживая ожившие кошмары, и поежился от того, насколько реально они ощущались, и если бы Баки сегодня утром одевался бы не сам, он бы думал, что под одеждой на него нацепили множество датчиков и проводов, усиливающих восприятие окружающего мира. И звон, когда он приходил в сознание, начал уже утихать. Тиканье маятника кошачьей лапки уже слышалось громче остальных звуков, возвращая его к действительности, и Баки расслабил плечи, снова готовый обратить взгляд на Сэма, но не готовый делиться тем, что вспомнил. До этого времени пристально наблюдавший за ним Сэм снова подался вперед. — Так я прав? Баки снова не удостоил его ответом. — Нет кнопки выбора того, что вспоминать, и если ты вдруг решиться порыскать в чертогах своего разума, то будешь натыкаться там и на плохое, и на хорошее. — И что же теперь? Предлагаешь мне найти того, с кем бы я мог этим поделиться? — Видишь, я ни слова об этом не сказал. Ты сам для себя это уже определил, а роль пациента тебе только помогла укоренить эту мысль в себе. И я прекрасно понимаю, что я последний, с кем бы ты хотел об этом разговаривать. Тебе нужен человек, которому ты можешь это доверить. Есть ведь кто-то, кому ты можешь открыться? Был только один человек, на чью кандидатуру мог намекать Сэм, причем он делал это так, что Баки не оставалось ничего, кроме как кивнуть в подтверждение его слов, переборов себя и свою гордость. *** Предсказуемо не найдя себе никакого занятия, чтобы отвлечься, Стив направился на уровень с офисами, в одном из которых намеревался застать Брока. Мусорная корзина под столом была почти полна, и гору скомканных бумажек венчали несколько картонных стаканчиков из-под кофе. Брок чиркнул карандашом, ещё раз сверил написанное в блокноте с данными в компьютере и только тогда поднял на Стива глаза. — Ты один? — Оставил Баки у Сэма. — Как тебе удалось его убедить? — Просто попросил, — Стив пожал плечами, нервно улыбнувшись. — Просто попросил? — Брок задумчиво промычал. — Значит, между вами уже что-то было? Стив прочистил горло и вдохнул поглубже, словно перед погружением в воду. — Было, только согласие он дал до этого, — выпалил он. Брок закусил губу и кивнул, заинтересовавшись происходящим в компьютере, а потом снова посмотрел на Стива. — На этот раз на добровольной основе? — Угу, — Стив закусил губу, пряча глаза. — И как? — Мы с ним это еще не обсуждали, — тихо сказал Стив, и Брок улыбнулся в кулак. — Думал поговорить с ним позже. Может, Сэму удастся… натолкнуть его на что-то или… — Уилсон знает свое дело. — Я в нем уверен, просто… — Ты не уверен в… Баки? — Нет, — прохрипел он. — Нет, в нем я уверен. Я в себе не уверен. Не уверен, что все то, что я делаю, правильно. Кажется, всего недостаточно, или как будто я могу сделать что-то еще, только не знаю, что. — Так, стоп! Гиперопека ему точно не нужна. Первым делом заметив это, Барнс тебя пошлет куда подальше. Стив, — он встал из-за стола, вплотную подошел к нему, разгладил футболку на его груди и опустил руки. — Тебе нужно расслабиться. Стив наклонился и легко коснулся губами его губ, ощущая вкус кофе. — Хороший настрой, — поощрил Брок и проследил за его взглядом. — Прости, отчеты мне нужны, могу предложить диван. — Сойдёт, — ухмыльнулся Стив, толкая Брока к упомянутому дивану. Стив опустился перед ним на колени между его широко расставленными ногами. Он гладил его бедра, под его ладонями шуршала ткань его штанов, он медленно спускался к коленям и снова доходил до бедер, но не до ширинки. Брок провел руками по его плечам и взял его лицо в ладони, заставляя посмотреть на себя. Стив поднял на него огромные влажные глаза. Брок поцеловал его в висок, провел руками по скуле, прижался к уголку его рта, словно спрашивая разрешения продолжить, и Стив поцеловал его первым. Брок запустил пальцы ему в волосы, притягивая к себе ближе. Стив задрал его футболку и с нажимом провел по каменным мышцам пресса вверх к крепкой груди. Брок рвано выдохнул, отрываясь от его губ и прижался губами к ямочке за ухом, вдыхая аромат его волос. Стив ткнулся носом ему в плечо, подставляясь под ласки. — Рамлоу, вас вызывают на пятый уровень, срочно, — внезапно послышался строгий женский голос из общего эфира по рации. — Пошли все к черту, — шепнул Брок Стиву в шею, горячо выдыхая. Приемник переключился на другую волну с тонким звуковым сигналом. — Командир, тут какая-то срочность, — какие-то голоса на фоне заглушили голос Джека. Кто-то настойчиво повторил, чтобы вызвали Рамлоу, — да я сказал, — возмутился Джек, не успев отключится. — Твою мать! — прошипел Брок. — Давай ты никуда не пойдешь, — заманчиво-капризно предложил Стив, неохотно выпуская его из кольца рук. — Я бы с удовольствием, ты знаешь, — пробормотал Брок, размыкая его объятия и целуя его волосы, которые спутались с его щетиной и еще больше разлохматились. Внутренний эфир С.Т.Р.А.Й.К.а подал звуковой сигнал, когда Джек снова подключился, только вместо его голоса снова послышался на фоне чей-то другой: — Роджерса никто не видел? Брок, ты часом не знаешь, где Кэп? — последнее уже спросил Роллинс. — Отыщу его и приду. Конец связи, — ответил Брок, когда, наконец, добрался до устройства. Стив уже стоял на ногах в позе полной боевой готовности. — Как бы срочно там все ни было, надеюсь, оно того стоит, потому что они прервали нечто очень важное, — с сожалением произнес Брок, пристегивая ремни с оружием, и взял со стула тактическую куртку. — Как думаешь, нас вызывают, потому что Барнс разнес Уилсона? — Не смешно, — нахмурился Стив и заторопился покинуть офис еще больше. — Эй, подожди, ладно, только посмотри сначала на себя. Куда ты собрался в таком виде? Тебе бы еще следов от помады на воротнике не хватает для настоящего скандала, — фыркнул Брок, принявшись приглаживать спутанные пряди, пока Стив разглаживал футболку, оттягивая ее вниз. Не придумав ничего лучше, Брок запахнул его куртку и одернул ее, поправляя в плечах. — Как я выгляжу? — Не как после секса. Настроение шутить куда-то безвозвратно исчезло, и Брок уже ненавидел того, кто прервал их момент уединения. Неудовлетворенный и раздраженный он поплелся вслед за Стивом, которого, в свою очередь, подгоняло беспокойство. У самого лифта их встретил Джек. — Какого хрена им нужно? — буднично поинтересовался Брок. — Прислали какого-то ботаника по душу Барнса, — ответил Джек, и Стив обозначил свою заинтересованность пристальным взглядом. — Представился Айзексоном. — Кто такой? — Рик пробил по нему базу еще раз. Разрешение сверху у него, конечно же, есть. Работал на проверенные фирмы, доверенное лицо государства. Домашний щеночек того важного типа, — Джек щелкнул пальцами, вспоминая, — ну тот, помнишь, который еще часто мелькал рядом с Пирсом на совете директоров? — Думаешь, он замешан в делах Г.И.Д.Р.ы? — Не думаю, риск слишком велик. Тем более он сам здесь не рад оказаться. Посмотришь на лицо того парня — сразу все поймешь, его как будто пинками заставили сюда прийти что-то разнюхивать. Дерганный какой-то. Запросил данные из архива. Мы тянем время. — Отлично, — кивнул Брок. — И еще требуются всякие подписи и соглашения о том, что вся ответственность за его поступки будет ложится на вас. — Ну конечно, никто не хочет проблем, — процедил Брок и покосился на Стива. Тот хмурился, обдумывая ситуацию. — Раз им понадобился Баки, разве не будет правильно переговорить с ним с глазу на глаз? — предположил он. — Можете не переживать, Роджерс, с Уилсоном уже связались, он его сопроводит, — сказал тот самый голос, который подгонял Джека скорее собрать всех на пятом уровне, как только их небольшая компания появилась из-за угла. Стиву показалось, что он попал в улей. Все переговаривались и что-то обсуждали, бесконечно запрашивали разрешения у вышестоящих. Причастные к процессу люди, которые обычно появляются только в необходимые моменты, подобные этому, были почти незнакомы Стиву. Все они крутились и напрямую переговаривались с одним человеком, который сидел за столом, заваленным ворохом всяких бумаг, по всей видимости, специально не оцифрованных. Звонки совершались, какие-то данные подтверждались, и все это оживление не прекращалось до тех пор, пока в кабинет не вошел Баки в сопровождении Сэма. Оба были целы и невредимы, как отметил про себя Стив. Он внимательно проследил за реакцией Баки в этот момент, но ни единый мускул на его лице при виде незваного гостя не дрогнул, и Стив сделал вывод, что Баки его не знал. Или просто не помнил. Зато реакция Айзексона сбила с толку даже работников архива. Джек положил руку на набедренную кобуру. Глядя на Баки, Айзексон широко распахнул глаза, которые казались еще больше за толстыми линзами очков. Он без нужды поправил их на носу и вновь занялся бумагами. Ситуацию поправил агент, заправляющий всем действом: — Мистер Айзексон, разве вы не хотели видеть Барнса? — Я… — начал заикаться он, весь побледнел и снова ткнул пальцем в переносицу. — Разговаривать с Барнсом не в моей компетенции, вы ошиблись. Меня прислали сюда не за этим. Агент повернулся к рядом стоящей девушке, скорее всего, секретарше, быстро что-то шепнул ей, и та сделала какую-то пометку в своем планшете. Брок раздраженно вздохнул. Баки и Сэм переглянулись друг с другом, и Стив еще раз порадовался, что им все-таки удалось найти общий язык. Однако Айзексон взял себя в руки, обнаружив для себя что-то интересное в одной из предоставленных ему сводок и оставил палец на нужной строчке, чтобы не потерять, пока он несмело обратился к кому-то неопределенному. — Мне нужно обсудить кое-какие вопросы с доверенными лицами Зимнего Солдата… — Вы хотели сказать Джеймса Барнса, — резковато поправил его Стив, привлекая внимание всех присутствующих. — Да, Барнса, — не без дрожи в голосе произнес он, тупо глядя на то, как Брок сжимает переносицу большим и указательным пальцем. Агент тактично попросил Баки и Сэма покинуть помещение. Брок отдельно кивнул Роллинсу, и тот удалился вместе с ними. *** Стив присоединился к Баки только через бесконечно долгое время. Вид у него был настолько изможденным, что он чуть ли не жестами предложил ему скорее пройти на подземную парковку вместе с ним и уехать, наконец, скорее домой. После совместно приготовленного ужина он оживился, и у него даже появилась охота что-то делать, а именно, мыть посуду и даже поддерживать беседу. — О чем он вас спрашивал, когда меня выставили за дверь? — осторожно поинтересовался Баки. — Просто формальности. Запросы с подтверждением твоих данных все еще висят, они пробивают информацию по тебе, вот его и прислали с этим разбираться. Странно, что они так долго с этим возятся. — Ничего странного, — пожал плечами Баки. — Они же не могут взять и без проверок оформить меня как бывшего Зимнего Солдата и легализовать всю мою деятельность, правда? — Да, наверное, — согласился Стив, тщательно намыливая следующую тарелку. — Баки, а ты уверен, что не встречал его раньше? Тебе не показалось, что он странно вел себя? — Нет, уверен. Но я понимаю, о чем ты. Такая реакция мне знакома. На меня так половина гидровцев смотрела, когда я оказывался вне криокапсулы. Такими взглядами меня встречали практически с каждой спячки. О, особенно новые лица, которым поручали проследить за датчиками активности моей жизнедеятельности, пока я очухивался, так что ничего особенного. — Ладно, — сказал Стив, явно не до конца удовлетворенный таким ответом, вытер руки полотенцем, когда последняя чашка была уже вымыта и поставлена сушиться на полку. — А как прошло у вас с Сэмом? — Ну, — замялся Баки. — Мы просто поговорили. — И? — протянул Стив, радуясь, что Баки не отвечает открытой агрессией. — Думаешь, помогло? — Ну, — повторил Баки, — я кое-что вынес из этого. Повисло неловкое молчание. Никто из них не предпринял попытки переместится в гостиную, а тишина все затягивалась. Баки не двигался с места, и Стив все ждал от него каких-либо слов или действий. — Стив, — тихо произнес он, поднимая на него глаза и нервно сглатывая. — Я хотел бы кое-что попробовать. Можно? Стив едва ли не задохнулся от его слов. Именно так спросил его Баки перед тем, как сделал совершенно неожиданное — поцеловал его на кухне у себя дома, стоя в одном полотенце, повязанном на бедра, хотя за несколько минут до этого они обсуждали жаркие подробности его первого раза с девушкой. На его шее красовался огромный засос, и глядя на его обнаженный торс, Стив навсегда определил для себя то, что ему нравятся мужчины. Хотя нет, не мужчины. Ему нравился только Баки. — Можно, — кивнул Стив, по-прежнему не в силах сдвинуться с места. Баки несмело шагнул вперед, становясь перед ним. Руки Стива висели вдоль туловища, тогда как Баки вцепился пальцами в края столешницы по обе стороны от Стива и склонился к нему. От Стива пахло чем-то фруктовым, а его губы были теплыми и мягкими. Он поцеловал его в ответ, и Баки обрел смелость, прижимаясь к его губам своими, но не решаясь приблизиться и все также цепляясь руками за края столешницы так, будто только от этого зависело хрупкое равновесие его мира. На самом же деле зависело оно целиком и полностью только от Стива, который начал активнее отвечать ему, и Баки, боясь своих желаний, стыдливо оторвался от него, сбивчиво дыша. Обоим было так же неловко, как в их самый первый раз, когда они оба были шестнадцатилетними подростками. Уж это Стив точно должен был помнить. Стив сжал его руки в своих, не дав отойти от себя слишком далеко, и улыбнулся, когда Баки сделал то же. Бионическая рука была почти такой же теплой, как живая. Стив почувствовал, как перестраиваются пластинки в его ладони. — Забавно получается, не находишь? — усмехнулся Баки. — Что именно? — Ну, мы целуемся только теперь, хотя, наверное, это следовало сделать немного раньше, например перед тем, как я… Ну, в машине. Или перед тем, как ты вчера, — он хохотнул, и Стив прыснул. — Сам ведь тогда назвал это поцелуем, — парировал Стив. — Не сильно же ты противился. — Да, но ты же это не всерьез, — сказал Стив, и улыбка сползла с лица Баки. — Я… Что ты имеешь в виду? — он помотал головой, нахмурившись. — Я к тому, что… — теперь была очередь Стива растеряться. — Ты ведь был под сильнодействующими препаратами. — Да. И что? — Этого ведь на самом деле хотел не ты, а… — Нет, Стив. Афродизиаки тут не при чем. Да, ты прав, их действие не сразу сошло на «нет», несмотря на все чудодейственные методы лечения Годдарда, но, если бы я сам не захотел, я бы не сделал этого. — То есть? — Безусловно, тело реагировало на все не так, моментами я даже выпадал из реальности, но поцеловать я тебя хотел по своему желанию. Стив открывал и закрывал рот, понятия не имея, как реагировать на услышанное. — Тебе правда этого хотелось? — Думал, раз ты говоришь, что мы делали это раньше, это поможет мне кое-что вспомнить. Взгляд Стива смягчился, и он выдохнул, глядя в глаза. — И как? Помогло? — Нет. За его ответом последовала звенящая тишина. — Ты совсем ничего не помнишь? Баки едва заметно покачал головой, будто боялся, что от его лжи она открутится от малейшего движения, и всей душой надеялся, что Стив в это поверит. Так оно и произошло, судя по всему, ведь он никогда не давил на него в целях выяснить что-то. К тому же Баки не знает, как он отреагирует на несколько сцен, всплывших в его голове, довольно интимных, или даже, вернее сказать, сокровенных. Между ними когда-то была близость, но то, что происходит между ними сейчас, даже отношениями нельзя назвать. И насколько бы наивным ни казался Стив, Баки решил для себя, что до последнего будет держать все образы из прошлого при себе до наступления того самого подходящего момента. — Тогда пусть это пойдет к тебе в копилку воспоминаний о нас, — сказал Стив. В груди сладко защемило, он ощутил легкий приятный спазм. Внутри него что-то разрасталось, что застилало рассудок и лишало всех остальных мыслей. Стив рассматривал его из-под ресниц, улыбаясь немного грустно, сделал шаг вперёд, притянул к себе за подбородок и поцеловал, — сначала просто прижавшись губами к его губам. Баки отстранился ровно настолько, чтобы посмотреть ему в глаза, а потом поцеловал его сам, закинув руки на плечи. Выяснилось, что Стив был не против, и даже более того, притянул его к себе ближе за талию. Дыхание сбилось, Баки судорожно вздохнул, размыкая губы, и Стив скользнул языком ему в рот, сплетая их языки. Этот поцелуй не имел ничего общего с тем, что произошел немного раньше. Стив целовал так, как будто намеревался вдохнуть в него жизнь, одновременно с этим вкусить его, узнать и навсегда запечатлеть в памяти. Баки охотно отвечал ему, поддаваясь. Оторвались они друг от друга только тогда, когда обоим стало не хватать кислорода. Оба испытали неловкость, и Баки отступил на шаг. Он не понимал, что чувствует по отношению к Стиву, но диапазон этих чувств расширялся с каждым днем. Он совсем не привык ощущать что-то подобное, он на протяжении многих десятков лет не знал, что такое нежность и напрочь позабыл, как она вообще проявляется. Однако воспоминания, выжженные из его головы, снова начали к нему возвращаться только потому, что Стив верит в него и не перестает надеяться, что та его часть, которую хорошо знал Стив, все-таки вернется к нему. И Баки чувствовал это каждый раз. Его язык быстро скользнул по розовым губам, увлажняя их. — Стив, — тихо позвал он. — Да? — Спи сегодня в своей кровати. Стив сглотнул, немея от его приглашения. Он открыл рот, не зная, что ответить, ведь это то, чего он так хотел. Баки, наконец, готов был сблизиться. — Я не буду приставать, честно, — лукаво улыбнулся тот. Да сколько угодно, только пусть уже к нему вернется его Баки. Но как он и обещал, ничего «такого» не было. Стив скромно занял свою половинку кровати и краем глаза заметил, что Баки натянул свою часть одеяла до самого подбородка. Стив придвинулся немного ближе, чтобы не перетягивать одеяло на себя, и Баки замер, дожидаясь, пока тот устроится. Стив не собирался первым «начать приставать», не хотел, чтобы это выглядело как принуждение. Он был уверен, что все сложится само, когда Баки сам этого захочет, и когда сам будет к этому готов уже без воздействия всякой химии или, еще хуже, чувства долга перед ним. А пока что он был счастлив находится рядом с ним и слышать, как его дыхание становится ровным и спокойным.