Выбора нет

Ева шла по дороге, пытаясь не поскользнуться на какой-нибудь замерзшей луже. Она искренне верила все семнадцать лет о том, что в южных частях страны нет снега, — но ошибалась. Начало первого месяца зимы началось со снегопада, который покрыл все поля с сухой травой легким слоем замороженной воды. Снежинки таяли, превращаясь в маленькие лужицы. Они моментально замерзали, похрустывая под ногами. Сразу же после седьмого урока девчонка торопилась на базу, ожидая хорошего продолжения дня. Киса с Хенком ушли по-английски ещё после обеда, оставляя Горячеву вместе с Мелениным. Но, он ушел в сторону дома, предупреждая о небольшом опоздании. Гена сказал, что съездит до отца и приедет сразу же. Настроение было вполне неплохим, за исключением двойки по математике, которая ну никак не давалась Еве. Учительница с круглыми очками отругала девчонку перед всем классом, пытаясь застыдить за то, что она якобы неправильно рассчитала какую-то задачу. Брюнетка лишь усмехнулась, заявляя себя гуманитарием. Эти циферки ей нахуй не нужны. Только если на банковском счёте. Большие черные ботинки умело наступали по хрустящим лужам, ломая весь труд природы. Она явно старалась, правильно распределяя снег по дороге. Но, брюнетка объявила бойкот, уничтожая все на своем пути. Горячева достала сигарету из кармана, поджигая прямо на ходу. Издалека показался корпус самолета. На крыле сидел человек, которого девчонка сразу же распознала по шарфу. — Мел! — крикнула Ева, начиная идти быстрее. Парень повернулся в сторону звука, махая соклубнице рукой. Он забавно раскачивал ногами, напоминая девчонке ветки деревьев. Их разносило в разные стороны с помощью холодного ветра, воспроизводя скрипящий звук. Горячева бежала, умудряясь курить по пути, чтобы сигарета просто так не пропадала. Брюнетка зашла внутрь самолета, пролезая через небольшое окно. Когда она оказалась на крыле, то подошла к Егору. — Фух, — тяжело выдохнула, садясь рядом. — Привет. Ребята ударились кулачками, делая вид, будто не виделись часом ранее. Мел, как и Ева сдавал литературу, поэтому эти двое любили сидеть, обсуждая какие-нибудь произведения. В основном говорили про Булгакова. — Я на физике вспомнила, что хотела спросить у тебя во время обеда, — девчонка затянулась последний раз, выкидывая окурок вниз. Егор внимательно повернулся к ней. — Ты смотрел «Морфий»? — Читал только, — ответил Мел, поправляя шапку. — Мне экранизации не очень нравятся. Ева загрустила, понимая, что ей не с кем обсудить хороший фильм по интересному произведению. Ей нравилось смотреть экранизации, утыкаясь серо-голубыми глазами в каждую деталь. От простых диалогов до внешности главных героев. Но, большое внимание, естественно уделялось музыкальному сопровождению. — Если хочешь, я могу посмотреть, и мы с тобой это обсудим, — подбодрил Егор, забирая из рук девчонки только что зажжённую сигарету. Она даже не успела нажать на кнопку, как тут же лишилась порции никотина. — Договорились, — спокойно согласилась Ева, доставая ещё одну сигарету. Они молча сидели на крыле разрисованного самолета, втягивая в свои легкие большое количество ядовитого дыма. Горячева крутила пачку в руках, рассматривая картинку, которая вроде бы должна отбивать желание курить, но, у Минздрава не получалось запугать всех курильщиков страны. Докурив, Ева и Егор пообсуждали ещё несколько каких-то незначимых тем, потихоньку собираясь вниз, чтобы наконец-то дойти до мастерской. В неё, как ни странно, ещё никто не заходил. Хотя, может уже внутри сидят. — Эй, летчики, снижайтесь, — крикнули снизу. Это был Зуев. Девчонка помахала рукой, повторяя недавнее действие Мела и встав на ноги, отряхнула штаны, пытаясь пройти незамысловатое испытание под названием: «Не ебанись вниз». Успешно выполнив испытание, она подбежала к Гене, приветствуя его объятиями. Ева искренне обрадовалась его появлению, потому что накрутила себе пару дней о том, что проявляет слишком мало тактильности по отношению к людям, которые ей помогают. — А где двое из ларца? — спросил кареглазый, здороваясь с Егором рукопожатием. — В мастерской, наверное. Мы ещё туда не заходили, — ответил Меленин. Зуев кивнул, держа путь к зданию. Ева и Егор пошли следом за ним. Как только дверь открылась, то перед ними происходила драка между Ваней и Борей, они не щадили друг друга, избивая в разных местах. Парни сразу же побежали к ним, разнимая, но они не прекращали, умудряясь мутузить на расстоянии. Девчонка не растерялась, хватая какой-то гаечный ключ со стола, начиная долбить им по столу, чтобы обратить на себя внимание. Все разом успокоились, смотря на неё. — Заебись посидели, — сказала она, делая конечное заключение всего происходящего. Киса снова начал вырываться, пытаясь ударить Хенка ногой. — Алло, блять! Прекратите уже. Гаечный ключ не переставал стучать о деревянную поверхность, издавая глухой звук. Он был настолько противен, что резал слух, вызывая ещё большее отвращение. Это было похоже на ультразвук, помогающий человеку отогнать злую собаку. Ваня выругался себе под нос, уверяя Гену в своем успокоении. Зуев отпустил кудрявого из своих рук, продолжая пилить его взглядом. Молчание захватило все пространство мастерской, заставляя каждого тихо дышать, лишь бы стало спокойно. Девчонка положила инструмент на тот же стол, о который била с неистовой силой, а затем аккуратно подошла к кожаному дивану, садясь на него. Гена сел рядом, натёртая ладони друг об друга. — Слышь, ментеныш, я же не пошутил, — грубо сказал Киса, поправляя дутую куртку. Её неплохо так потрепало во время драки. — Дуэль и точка. Слово «дуэль» заставило Еву вздрогнуть. Как-будто её ударило молнией, оставляя на бархатной коже шершавые следы от природного явления. Розоватые полоски расположились по всему периметру спины, покалывая каждый участок. Неприятно. Будто, каждый шрам означал дни нахождения трупа Игоря. Пиздец как неприятно. Боря, молчавший до этого большой промежуток времени наконец-то решился объяснить при чем тут дуэль. Оказывается, когда они ушли со школы после обеда, то застали Хенкина старшего и маму Кислова в полицейской машине. Но, ладно бы, если всё было так просто… У них сложился роман, из-за которого парни начали ссориться. В итоге: оскорбление в сторону Кисы насчёт отсутствия его отца в жизни и драка, перерастающая в создание дуэли между двумя лучшими друзьями. — Так, я понимаю, что мы при вашей разборке не были, но тема серьезная, — Зуев грустно оглядел Хенкина с Кисловым, подбирая слова. — Купил я бате этих цесарок, мы их с Евой отвезли недавно. Сегодня опять приехал, а он на стакане опять сидит. Горячева с сочувствием посмотрела на кареглазого, понимая, насколько ему больно. Девчонка вспомнила улыбку Николая Юрьевича. Мужчина хрипло смеялся, пытаясь застыдить двух подростков. И у него получилось. Правда, он всё понял, оставляя парочку наедине, чтобы спокойно уехать, не доставляя им лишних хлопот. Похмелья хватало по самое «не балуй». — Слышь, Ген, — сказал Ваня, начиная накапливать в себе новую порцию агрессии. Ох, как же его бесили друзья, смотря на него осуждающим взглядом. — Тут не про твоего отца, а про моего, которого я типа не знаю, который типа урод! — Кис… Я готов извиниться, — грустно произнес Боря, облокачиваясь спиной о боксерскую грушу. Цепь звенела под его весом, накаляя атмосферу в помещении ещё больше. Кислов накопил в себе достаточную дозу агрессии, смотря на друга ещё более осуждающее, чем все остальные. Ева молча слушала их очередную перепалку, понимая, что дуэли не избежать. Кудрявый слишком зол, а это значит лишь одно: он будет биться до последнего, лишь бы отстоять свою честь. — Парни, — Мел раздвинул руки, — но я правда не могу представить, что кто-то из вас на дно ляжет, рядом с этим… — А че ты остановился? — спросил Киса. — Да! Именно завтра кто-то из нас ляжет рядом в обнимку со Спилбергом и барменом. Меня это не ломает! Хенкин закатил глаза, переворачиваясь лицом к груше, а после несколько раз ударился им, пытаясь собрать в своей голове большой пазл под названием: «Сто пятьдесят причин подумать, прежде чем сказать». Боре было стыдно. Настолько стыдно, что он совсем забыл про измену отца, совсем забыл про симпатию к учителю по литературе, и совсем забыл, какой же из него получился хуевый друг. — Ребят, я просто в ахуе с вас, — наконец-то Ева удосужилась что-то сказать, переваривая все озвученное ранее. Она ощущала себя так, будто попала не туда, где находилась раньше. — Кис, ну ты же должен понять, что Хенк сказал случайно. У него тоже горе, как и у тебя. Так зачем же разводить всю эту… — А че ты Панову тогда не простила? — перебил Ваня, переключая свой пыл на девчонку. — Че ты режиссера не простил? — теперь он обратился к Егору. Меленин начал оправдываться, пытаясь вдолбить в мозг Кислова хоть какой-то смысл. Это было похоже на то, как Горячева хуярила гаечным ключом в попытке утихомирить драку, но получалось очень слабо. Вот и тут так же. Если кудрявый начал — его не успокоить. Никакими душераздирающими фразами. Вообще. — Кис, ну чего ты так завелся то? — спросил Егор, удерживая друга за куртку. Ваня яростно захватил в свои руки черный рюкзак, уходя напрочь из мастерской. Парень несколько раз ударил ногой по двери, пытаясь выйти наружу. Как только у него получилось, он выбежал на улицу, чтобы пойти домой. — Поздравляю, мы пробили дно, — девчонка похлопала в ладоши, зажигая новую сигарету.

***

Ева лежала на полу в квартире Гены, поднося к своему рту косяк. Травяной привкус осторожно оседал на деснах. Запах огня и дыма пропитывал каждый кусочек пространства, впитываясь во все: в одежду, волосы, мебель и даже в поры на лице, которые девчонка тщательно пыталась очистить с помощью масок. Рядом лежал Зуев, принимая почти сожженный блант между пальцев. — Как думаешь, Киса правда будет стреляться с лучшим другом? — неожиданно спросила Горячева, прерывая тишину. — Да, — ответил Гена, делая затяжку, — Ваня всегда свои обещания выполняет. Девчонка поднялась с пола, подползая к журнальному столику, на котором лежал пакетик с мелкими кристалликами белого цвета. По дороге на квартиру, парочка отвезла Мела и Хенка по домам, а после заехала в лес, пытаясь найти закладку с мефедроном. Ева до сих пор ощущала холод в ногах, потому что пришлось ходить по небольшим сугробам снега, ища заветный наркотик. Она не помнила, как умудрилась за десять минут зайти в «черный» интернет, заказывая грамм. Не помнила, как начала кнопку «оплатить». Горячева в принципе много чего не помнила. Например, свое обещание Антону Владимировичу больше не нюхать порошки. Да и в принципе ничего не употреблять. Клялась своей жизнью в попытке отвязаться от нотаций. Родитель тогда очень испугался, понимая, что не готов терять ещё одного ребенка. Сэлфхарм тоже туда относился. На уголках глаз скопилось маленькое количество слез, которые готовились поступиться наружу, скатываясь прямиком под футболку. Марихуана всегда плохо влияла на девчонку. Этот легкий наркотик окутывал вечной печалью. При курении у неё никогда не было той самой радости, придуманной людьми. Она в прямом смысле развеивала миф, экспериментируя на себе. Первый раз произошел в том самом заброшенном здании, лишь бы избавиться от навязчивых слов Анны Витальевны. — Может не будешь? — Зуев поднялся следом за ней. Он наблюдал, как Горячева взяла в руку пластиковую карточку, начиная дробить кристаллики в ещё более мелкую крошку. Порошок приятно хрустел. Девчонка ощущала щекотку в своем носу, вспоминая — какого это нюхать. Её снова ударило молнией. Словно, что-то магическое переместилось с мастерской в квартиру. — Ген, жизнь в пизду катиться, так что обязательно буду! — воодушевлённо произнесла брюнетка, делая первую дорожку средней толщины. Она была длинной с мизинец. Ева моментально сделала вывод: хватит на час. Парень сделал задумчивую гримасу, прожигая девчонку взглядом. Ева часто могла сказать какую-нибудь депрессивную хуйню, а после продолжала как ни в чем не бывало обсуждать с ним всё подряд. — Завтра кто-то из них умрет, — продолжила говорить, скручивая купюру в пятьдесят рублей. — Ты же сам сказал, что Киса всегда свои обещания выполняет. Я заранее готовлюсь, чтобы не идти туда. Отхода будут лютые! Она говорила это так спокойно, будто не будет лежать завтра, пытаясь снять с себя волосы вместе со скальпом. Говорила, будто не будет кусать губы до крови, держа себя в стеклянном куполе. Ева говорила, но не понимала, что говорит. Девчонка засунула скрученную купюру в нос, придерживая пальцами, чтобы та не выпала. Горячева приблизилась к дорожке, закрывая одну ноздрю. Вдох. По телу прошлась волна эйфории, расслабляя мышцы ещё больше. Слизистую защекотало. Порошок моментально ушёл в кровь, разгоняя по телу чувство радости. Захотелось полежать, а потом пойти покурить сигарету, убивая себя ещё сильнее. — Я не дам тебе всё это вынюхать, — по-рыцарски сказал Гена, поддевая карту ногтем, лежащую на поверхности. Он повторил действия Евы, втягивая в себя такую же порцию. Была дурная девчонка, а стала дурная парочка. Одна страдает хуйней, а второй подхватывает, строя из себя непонятно что. Брюнетка усмехнулась, принимая правила этой игры в очередной раз. Эйфория вогнала её в состояние сильной чувствительности по отношению к другим. Захотелось какого-то тепла. Но с ним нельзя. По крайней мере потому что, — это все действие наркотика, а не реальные поступки. — Я курить, — как-то невнятно сказала Ева, пытаясь ровно встать на ноги. Гена поднялся следом, идя за ней на балкон. Ей хотелось громко накричать на него, потому что она не в себе. Эта девчонка может сделать глупость, о которой будет жалеть очень долго. Одно дело на трезвую голову, а другое дело, когда под действием порошка. Глупо, Ева, очень глупо. — Почему ты со мной общаешься? — зачем-то спросила Горячева, садясь на стиральную машину. Зуев покрутил колесико зажигалки, поджигая свою сигарету, а затем посмотрел на неё. Его карие глаза встретились с её серо-голубыми. Какая-то странная искра прошла между ними. Она была идиотской формы, но такая… Настоящая? Не такая, как её описывают в книжках. Не такая, как её рисуют художники. Слишком специфическая, подходящая только этим двоим. — Когда я извинился перед тобой в первый день нашего знакомства, то подумал, что ты мне безразлична. Простая девчонка, с непростой судьбой, — ответил Гена, делая затяжку, — но потом я увидел тебя снова. — Это в тебе сейчас говорит мефедрон или чувства? Парень усмехнулся, пытаясь выкурить целую сигарету за одну секунду. Долгая затяжка заняла секунды две, а потом он ловко выкинул сигарету с балкона, настойчиво подходя к Еве. Он встал прямо перед ней, заправляя переднюю прядь волос шоколадного цвета за ухо. Сердце Горячевой странно забилось, напоминая тахикардию. Будто, прямо сейчас оно остановится, заканчивая жизненный путь на таком приятном моменте. Девчонка обвила его спину своими ногами, чувствуя миллионы мурашек, разгоняющихся по коже. Сильный эмоциональный поток охватил её. Ева поднесла свои губы к его губам алого цвета. Они не замечали леденящего ветра, который окутывал два тела на этом небольшом балконе. Природное явление хотело помешать двум людям, которые наконец-то соединились, пропитывая атмосферу чувством влюбленности. Девчонка целовала его нежно, но всё равно ощущала щетину. Она неприятно покалывала лицо, мешая насладиться моментом. Но, наркотик затуманивал все отрицательное, оставляя на переднем плане только хорошее. Гена гладил её поясницу большими пальцами, чувствуя всю сокровенность этого значимого момента. Дурная парочка отлипла друг от друга, трепетно переглядываясь. — Прикинь, я сегодня поцеловал самую пиздатую девушку в этом долбанном городе, — воодушевлённо произнес Зуев, — мне же никто не поверит! Ева рассмеялась, закрывая лицо ладонями. Он реально дурак… Да и она тоже. Самое странное, что девчонка не испытывала какого-то стыда. Горячева чувствовала умиротворение, зашедшее вместе с ними обратно в квартиру. Гена улыбался остаток вечера, продолжая целовать ту, что нагрубила ему при первой встрече. Его улыбкой было вскрыть вены на запястьях.