***
— АААААААА! — слышит Джисон из комнаты, а затем следует грохот. Хан так и зависает с щёткой в зубах, прислушиваясь к звукам. Было обычное утро. Он встал первым — была его очередь, чтобы привести себя в порядок в ванной. Парень уже умылся и принял душ, сейчас решил почистить зубы и был в самом разгаре этого процесса, как услышал это. Хан быстро открывает дверь и выглядывает наружу из ванной комнаты. Видит своего лучшего друга, что сидит на полу, весь взъерошенный после сна и почему-то тяжело дышит. А ещё потирает, видимо ушибленное падением с кровати, место. — Фи ф пауатке? (ты в порядке?) — спрашивает шокированный Хан. Его дикция оставляет желать лучшего из-за количества зубной пасты во рту. Минхо часто его ругал, говоря, что нет необходимости столько пасты использовать. Достаточно якобы одной горошинки для полноценной чистки зубов, но Хани с ним спорил в этом вопросе. Он-то в рекламах видел другое! Там прям на всю щётку выдавливают огромную такую колбаску! Так, а чего он тогда будет жалеть? Хо только головой качал и смеялся на это. Ликс испуганно смотрит на друга и тут же хватает одеяло, чтобы завернуться в него и прикрыть некий неловкий срам. — Да. В порядке. — неуверенно кивает. Хан продолжает чистить зубы, разглядывая странного во всех смыслах друга, на что тот взрывается. — Да в порядке я! Просто страшный сон приснился! «Не надо меня так разглядывать!» Феликс понимал в каком он виде. А ещё ему казалось, что его мысли прямо как во сне могут прочесть. А в мыслях — полный бардак. Хван даже там теперь в покое не оставляет! — Уфефен? (уверен?) — Да! Иди уже умывайся. Мы опоздаем! — подгоняет друга в ванную, а про себя плачет: «Уйдиииии!» Джисон тянется за своим смартфоном, что лежал на краю ванной и видит, что времени у них навалом. Хмурится и пожимает плечами. Ладно, мол, нормально так нормально. И закрывается в ванной. Ликс же, оставленный в комнате один на один со своей проблемкой, облегчённо выдыхает и тормошит волосы. «Это что за, нахер, сны ещё такие?» — ругается про себя. Материт он и Хвана, хотя смутно понимает, что в этот раз придурок точно ни при чём. Не он же сны такие ему подкинул, а собственный мозг предал! Но в любом случае, он там был, а значит Хван косвенно, но всё же виноват! Последнее с ним столкновение в коридоре, день назад, ни к чему хорошему не привело! Теперь Феликса отовсюду шпыняли его фанаты — то ножку подставят, то толкнут ненароком, то ещё какую мелкую пакость выкинут. Ли даже казалось, что появился некий чат, где собирались его тайные хейтеры и делились между собой, чем смогли насолить именно в сегодняшний день несчастному блондину. Ему даже на мейл кто-то писал, что пусть он только посмеет на «принца» заглядываться — они ему кое-что отрежут и пихнут кое-куда. В ответ Феликс послал их куда подальше, сказав, что и сам Хвану кое-куда и кое-что пихнёт, если те не заткнуться и не отстанут. Что странно, их выходки немного поутихли. И Ликс даже расслабился. А тут на те, пожалуйста! Влажные сны с принцем заказывали? Не факт, что только сегодня, но совершенно точно только для вас! Шок с утра и проблема в штанах обеспечены! Поторопитесь и получите бонус — стыдоба в подарок! Ликс простонал в одеяло, пока можно было это делать беспалевно для его соседа, из-за бегущей воды в ванной. А затем, кряхтя от боли в отбитых частях тела после падения, поднимается и садится на кровать. Картинки из сна вновь всплывают в голове, и он чувствует, что весь покрылся мурашками и испариной, а сердце понеслось вскачь. А уж то, что у него в штанах творится… Так, стоп! Ему надо срочно успокоиться, пока этого позорища не увидел Джисон. А ещё подумать над вопросом: как незаметно в ванную перебраться? С одеялом идти будет тупо — Хан сразу всё поймёт. Не глупый же. А объяснять откуда и на кого такая реакция… Нет, упаси боже. Смешки будут обеспечены на ближайший месяц. Парень психует. — Спасибо, мозг! — выкрикивает слова благодарности Феликс своей фантазии или что это вообще такое было? Закрывает постыдство одеялом ровно за секунду до того, как из ванной комнаты выбегает Джисон. Очень всполошенный и возбужденный надо сказать. — Ого! Я беру назад все свои слова! Твой художник — просто бомба! — сообщает Феликсу он, запрыгивая на его кровать без разрешения, из-за чего блондин пугливо пятится чуть подальше. Все ещё боится, что его спалят. Ли смотрит на друга, глупо хлопая глазами в недоумении. Зачем ему сообщили сей очевидный факт? Парень и так это знает. Не раз говорил. Тоже ему новость. А с чего Хани о нём вообще вспомнил? Два года, значит, не признавал гениальность, а тут вдруг ни с того ни с сего художник стал бомбой? — Я в курсе. — кивает Феликс. — Нет, ты не понял! Он не бомба! Он бомбище огненное! Просто атас! Шикардос! — комплименты в сторону художника так и валятся. Даже ревностно как-то становится. Ли уже жалел, что когда-то показал профиль некоторым друзьям. Ликс смотрел на друга очень внимательно, в ожидании продолжения. Потому что Джисон явно хотел к чему-то свои претенциозные крики подвести. Не понятно только к чему. Любит Хан обстановку нагнетать. Пока на колени не упадёшь, умолять не начнёшь — не расскажет, будет ходить вокруг да около, наводя интригу. — Ты объяснишь, в чём дело? — Феликс поднимает одну бровь. — Конечно! — довольный, что его заявлениями заинтересовались, Джисон пихает свой смартфон прямо в лицо. — Теперь, я чувствую, что действительно не зря подписался. Феликс смотрит на изображение на экране смартфона и промаргивается несколько раз, думая, что ему кажется. Это ведь не может быть правдой? Он всё ещё спит? Сомневаясь в том, что видит собственными глазами, шарится под подушкой, выискивая свой телефон и сразу же, открыв приложение, ищет аккаунт художника. И убеждается — это не сон. Это всё правда. Художник… Нарисовал… ЕГО ПОРТРЕТ! Феликс увеличивает картинку, вертит ей всячески во все стороны, разглядывает под разными углами, но изображение никак не исчезает. Мало того, что это был портрет Ликса, так ещё и не просто черно-белый скетч (художник чаще всего выкладывал именно их), а полноценная картина. Пусть в маленьком А4-формате, но она была цветной! Проработана каждая черточка, каждая линия, каждая волосинка и даже веснушки на лице! Только что, вроде как остановившееся сердце, снова пустилось вскачь. Получается, что художник видел его страничку? Читал сообщения? А иначе… Откуда? Как? Джисон с огромным удовольствием наблюдал за другом и изменениями выражения его лица. От стадии отрицания до стадии принятия, а потом восхищения и даже некой влюблённости, которую выдавали покрасневшие щёчки. Хан, если честно, всё ещё этого не понимал, особенно ту часть, в которой его друг, почему-то не видя ни разу лица этого художника был так слепо им восхищён и влюблён. Такое вообще возможно? В дверь их комнаты постучали, и так как Ликс был сейчас где-то в другой реальности, дверь поскакал открывать Хан, догадываясь, кого могло принести в столь ранний час. — Видели, да? — спрашивает Сынмин, стоит двери перед его лицом распахнуться. Выглядит, к слову, не менее радостным, чем сам Хан. — Ага. — усмехается Джисон и кивает на статую по имени Феликс. — Вон, видишь? Перевариваем. Минни смеётся и проходит вглубь комнаты, сразу же без зазрения совести развалившись на кровати Хана. Он часто так делал, и никто никогда не был против. Джисон схватил свой, уже не нужный Феликсу смартфон, и уселся рядом с младшим. Оба парня посматривали на Ли, что всё ещё находился в прострации, разглядывая изображение. — Он, — начинает вдруг Ким, — твой художник… Похоже, он где-то рядом. Возможно, даже в нашем универе учится. — задумывается. — Нет, не возможно. Почти стопроцентно он учится в нашем университете. Джисон, как и отвисший, наконец, Ликс уставились на младшего, широко открыв глаза. — Откуда такие выводы? — поинтересовался Хани. — Феликс-хён на картинке с новой прической. А фото пока что с ней не выкладывал в социальные сети. — довольно поясняет Минни. — Оооооо! — заверещал Хан. — И правда! Чтобы проверить теорию, открыл страничку друга, где и правда все фото были старыми, с короткой стрижкой. Феликс же такому предположению не поверил. Его, как и Хвана, кто только не фотографирует по поводу и без. Мало ли как могли эти фото в сеть улететь? Сынмин же продолжает добивать старшего: — А ещё художник много думает о хёне. — и фраза это моментально вводит того в краску. Ладно, смирится ещё с тем, что он учится где-то рядом, но поверить, что тот о нём много думает?! — А такой вывод с чего вообще? — почти пищит Ликс. — А вы посмотрите, как нарисовано. — поясняет Минни, и оба старших уставились на изображение в своих телефонах. Феликс ничего не видит особенного — у художника все рисунки потрясающие, а вот Джисон взрывается на месте: — Художник даже веснушки нарисовал, которые ты прячешь! — восклицает он. — Ага, — кивает Ким, ухмыляясь. — И вообще, ты тут нарисован красивее, чем есть в жизни. — хохотнул Хан, и получил в лицо большой пуховый снаряд. Ли бы встал, чтобы добить друга и задушить вообще к чертям собачьим, но у него под одеялом всё ещё проблемка не спала, так что он молча стерпел обиду, довольствовавшись только запуском подушки в громко ржущего друга. — Так и что? С чего вообще вывод, что он, якобы, много обо мне думает? — спросил Ликс у младшего. — Хён, помнишь я тебе рассказывал про ценность кадра для самого фотографа? — напомнил Сынмин об их недавнем разговоре. Феликс кивнул — он помнил. — Тут то же самое. В руках фотографа или художника, которому нравишься, ты всегда будешь ярче выглядеть. И любые мимические морщинки с родинками не скроются. И тут, — он потыкал на фотографию рисунка, — явный фетиш на хёна с длинными волосами. И на веснушки. Слишком яркий акцент. Хан уже под двумя подушками всё никак не успокаивался от истерики, а у Ли закончились снаряды, и он, покрасневший то ли от смущения, то ли от злости, обиженно рассматривал обоих. — Интереееесно… — тянут вдруг Ким с Ханом. — Кто же этим художником может быть? Ммммм? — и взрываются новым смехом, давая друг другу пять. Ликс, поняв их намёк, сатанеет и вопит: — Это не он! НЕ ОН! Ясно! — Кто «он»? Ты о ком вообще? — невинно интересуется Джисон, и Сынмин прячется за его спину, продолжая задыхаться от смеха. — Не буду я его имени называть! Вы и так знаете, о ком мы говорим! Вы сами начали тему о нём! — Ни единого предположения, дружище! — подмигивает Хани. Окончательно разозлившись, Феликс подлетает со своего места, одеяло смахивая на пол, и убегает в ванную, крикнув напоследок ещё раз, чтобы до двоих предателей дошло наконец: — ЭТО НЕ ОН! Блондину необходимо было унять дыхание и собственное сердце, которое от предположений его недо-друзей стало биться отчего-то ещё сильнее. Да и в штанах проблема всё никак не унималась. Джисон, оставшись в комнате, поворачивается к Сынмину, который всё ещё приходил в себя после смеха где-то за его спиной, и спрашивает у младшего: — Мне показалось или…? Минни смотрит на него вопросительно, не понимая, о чём его спрашивают. Хан закусывает губу и решает, что, наверное, показалось.***
Когда они втроём заходят в холл университета, Джисон сразу же видит свою родственную душу и на всех парах мчится к ней. Минхо, обрадовавшись не меньше, распахивает объятия и ловит бельчонка прямо на ходу. Вот только вместо обычного приветствия — поцелуя в губы и пожелания «Доброго утра» — первым делом слышит: — Хёнджин-хён рисует? Ким, подойдя к двум соулмейтам, сразу же усмехается, а Феликс от такой бесцеремонности впадает в шок посильнее удивлённого Минхо. В отместку бьёт лучшего друга в предплечье. Они же договорились по пути в универ эту тему не поднимать! Что за предательство? — Нууу… — задумывается старший. — Он рисовал. Когда-то. — Ваааа! — кричат довольные заговорщики Джисон и Минни, пока Ликс обалдевает от ужаса. — Что? Нет? Да быть не может! Ли-старший по-прежнему не врубается в ситуацию. Что-то младшие слишком бурно реагируют на его заявления. И к чему вообще вопрос был? — Но это было давно. Ещё в младших классах. Его отец был против рисования, так что он больше не рисует. Услышав это, Феликс выдыхает облегчённо. Пронесло. Это не он. — Это ещё ничего не доказывает! — тычет пальцем в друга Хан. — А в чём дело-то? — интересуется Минхо. Его кто-нибудь собирается в курс дела вводить? — Потом расскажу. — шепчет ему Хан. — Это доказывает всё! — не согласен с Джисоном Ликс. — Нет! Пока двое спорят, Сынмин, как и обычно набирает контента для «Ромашки», снимая всё происходящее на камеру. Ставит точку в их споре с Джисоном Феликс, уходя восвояси, не желая более выслушивать эти дикие предположения друга про таинственного художника! Ему не хотелось признавать, что тот, кто заставлял его сердце так часто замирать и оживать в тяжёлые периоды жизни, мог оказаться его худший враг — Хван Хёнджин. Поэтому он спросит у красноголового лично! Если тот сегодня на пары явится. А то вчера, во вторник, как обычно прогулял всё.***
Следующее, после ночной попойки утро, выдалось для Хёнджина тяжко. И что удивительно, вовсе не из-за алкоголя в крови. В этот раз он выпил совсем ничего, да и Рюске, тот бармен, действительно не соврал, когда говорил, что после его особенного коктейля голова не болит. А вот свежий прокол в языке — огнём горел адским! Хван, как проснулся, сразу же кинулся к зеркалу. Он долго разглядывал пирсинг и решил, что ему нравится. Смотрелось ничего так. Хёнджин даже покрасовался немного, меняя ракурсы и делая пару селфи на память. И да, он согласен. Иногда он вёл себя как нарцисс. И что вы ему сделаете за это? Он усмехнулся, пряча пирсинг во рту. «Эта боль того стоила.» — решил для себя парень. На пары, по понятным причинам, он не желал идти сегодня. Во-первых, Хван уже проспал некоторую часть, а, во-вторых, язык, чтоб его, распух, и он даже пару слов выдавить из себя не мог! Так что да, пары идут нахер. И общение с кем бы то ни было — тоже. Правда, утром к нему внезапно заявились всполошенные младшие. Сынмин и Чонин выглядели какими-то обеспокоенными и интересовались всё ли в порядке и как он себя чувствовал. Джинни долго смотрел на них и пытался понять с каких пор эти двое стали о нём так беспокоится. Они что, экстрасенсы? И знают про его истерику после встречи с отцом? Или про нововведение во внешности в курсе? Ответить нормально он им не мог, поэтому набрал на телефоне, что всё в норме, и всё в порядке. — А почему ты не говоришь, хён? — удивился Чонин. Хван задумался и снова напечатал: «Горло болит. Простыл немного😊» Тоже самое с утра он написал и Минхо, потому что тот опять начнёт названивать. И сразу же поймёт, что ему нагло врут, и никакой простуды нет. А если просто выключить телефон, то заявится на порог, как обычно. Мамочка в нём цветёт и пахнет. Младшие кивнули, осмотрели старшего с головы до ног, видимо, убедившись, что всё действительно в порядке и попрощались. Джинни улыбнулся им, помахал, закрыл дверь и пошёл собираться на прогулку с Кками. Потом он планировал позавтракать, если получится с таким опухшим языком это сделать, и провести весь день за любимым делом — рисованием. Чувствовал, что настроение в этот вторник было именно такое. А вечером к нему заявилась сестра. Внезапно. И слава богам, он свой рисунок к тому моменту уже закончил и как обычно спрятал. А вот язык скрыть не удалось. Она сразу же спалила, что никакой простуды нет, требовала немедленно показать и так визжала от восторга... А потом долго допрашивала, насколько это было больно, как долго будет заживать и как он вообще решился на это. Естественно, объяснять, что всё это из-за отца и из-за того, что тот его довёл, Джинни не хотел. Заживать как долго будет — он не знал, а вот то, что это реально было очень больно, поделился во всех красках и даже порыдал картинно на её коленках. Йеджи же гладила страдальца по бедной головушке и смеялась. Потом рассматривала новый образ брата и изъявила желание сделать такой же, но задумалась о том, как она собирается петь, и передумала. В среду с утра посетить пары было острой необходимостью. Как раз сегодня было запланировано сдать некоторые долги, и отцу отчитаться о них — он потребовал. Да и язык был уже не таким вспухшим, хотя говорил Джинни всё ещё шепелявя и морщась от лёгкой боли. Он попрощался с сестрой, закрыл дверь квартиры и они разошлись в разные стороны. Хван вошёл в аудиторию, сразу же нашёл Минхо и направился к нему. Тот, вместо приветствия, его огорошил вопросом: — Ты рисуешь? Джинни аж замер. С чего это такие внезапные вопросы? Лицо невозмутимое, впрочем, сохранил. Парень взял телефон, чтобы напечатать ответ: «Нет, я бросил это давно. Ты же знаешь, что отец был против.» Хо кивнул, приняв ответ к сведению, но потом у него родился новый вопрос: — А почему ты печатаешь? — недоумённо спросил он. «Экономлю голос.» — напечатал Хван. Ли, прочитав ответ, нахмурился. Кажется, не понял. Или не поверил? «Горло болит. Экономлю для пересдач.» — пояснил Джинни. Теперь Хо нахмурился ещё сильнее. — Открой рот. — просит он. — И не надо мне врать. Они долго смотрят друг на друга, и Джинни не выдерживает первым. Когда это игру в гляделки можно было выиграть с этим человеком? Так что он покорно открывает рот и высовывает язык. Минхо в ахере смотрит на это произведение искусства, затем, тяжело вздохнув, усмехается и качает головой. Начинает готовиться к лекции. — Фто? (что?) — спрашивает обиженно Джинни. — Ни-че-го. — отвечает по слогам Хо, всё ещё усмехаясь своим мыслям. — Гофофи. (говори) Теперь Хо начинает смеяться и выдаёт: — Для парня будущего стараешься? Наступает пауза, и Хёнджин закатывает глаза, отвернувшись. — Зафкнифь. (заткнись) — просит он, но этому не суждено случится. Ли ржёт почти всю пару, выдавая шутку за шуткой. Даже внимание потерял к предмету и надрывающемуся преподавателю. С утра слишком много веселья на него свалилось и его ментальное состояние просто не выдерживало. Сначала Феликс с каким-то художником, про которого вскользь рассказал Джисон своему парню, теперь Хёнджин заявился с проколом в языке. Потрясение за потрясением! Эта парочка не перестаёт удивлять!***
На обеденном перерыве столовая как обычно гудит. Феликс вошёл в помещение и обвёл взглядом по периметру, выискивая конкретного человека. Он еле вырвался от друга-абьюзера, что всё ещё продолжал настаивать, что его любимый художник — это «не очень любимый» соул, и пошёл искать предполагаемого художника. Ему лично надо было услышать от Хвана, что это не он. Красную макушку отыскать было не сложно. Сидел он в одиночестве, что играло на руку — меньше смешков словит от друзей, так что парень, забыв видимо о ситуации пару дней назад произошедшей, вновь направился к Хвану. Он даже про сон свой забыл. В голове билось только желание убедиться, что это не он! Отодвинув стул, Ли бесцеремонно плюхнулся прямо напротив. Имел полное право после всех казусов, так ему казалось. Хёнджин медленно жевал какую-то молочную булочку и залипал в телефоне, кому-то бесконечно строча сообщения. Ликса он не заметил сначала, но нос сразу же уловил знакомый запах шоколада, и он поднял взгляд. Сразу же прекратив жевать. «Что, блять, опять?» — раздражённо закатил он глаза. Джинни с лихвой хватило последней встречи с мелким. И вообще — ему его матери было мало, что продолжала писать каждый день и требовать любую информацию о сынуле, теперь ещё и самого мелкого сносить? С двух сторон эта семейка решила его добить? Хван картинно прокашлялся и спросил тихим голосом: — Ты что-нибудь скажешь или просто пришёл на меня поглазеть? За прошедшие пары он научился имитировать простуду, говорил очень тихо и хрипя, чтобы свою шепелявость скрыть. Он даже с утра надел специально шарфик на шею, а сестру перед тем, как она убежала в школу, попросил сделать лёгкий мейк, добавив на глаза красноты, чтоб уж совсем выглядеть несчастным простуженным. Йед-дон с удовольствием его накрасила и даже брату дала мастер-класс, чтобы он и сам смог это сделать, если вдруг ещё раз понадобится имитировать простуду. — Вопрос есть. — говорит Ликс. — А тут было обязательно подсаживаться? — хрипит Хван. — Не хочу тебя по всему универу потом искать. — Придётся. — В смысле? — хмурится младший. — Потому что иди… Погуляй. Воздухом подыши. — аппетит был безвозвратно утерян, и Хёнджин засобирался. Не для того он пришёл в универ, чтобы со всех сторон на него как на обезьяну пялились. И так фанаты в последнее время активизировались, так теперь ещё и мелкого и его выходки терпеть? Нет уж. Увольте. — Ладно! — кричит Ли, подскакивая следом. — Сделка! Джинни останавливается и задумывается. А что? Это мысль. Мать Феликса всё ещё требовала снимки, желательно такие, где они вместе с мелким. Они же типа парочка! Прям настоящая, любящая! О, да! Джинни знал, что попросить. Он оборачивается и смотрит выжидающе, мол, продолжай, я весь во внимании. Феликс решил ковать, пока горячо. «Заинтересовался, уже хорошо» — решил он. — Любая твоя просьба на один мой вопрос, на который ты отвечаешь честно. Идёт? Джинни ухмыляется и кивает: — Мне нравится. Другой разговор. Только давай в другом месте? Свидетелей много стало. — намекает он на собравшихся папарацци вокруг. Ликс оглянулся. Да, старший был прав, и Ли ему кивнул. Они договорились встретиться в кафе около универа после пар и на том разошлись, так и не подарив контента жаждущей публике. Но зато порядком разозлив фанатиков «принца».