***
Когда Ким Сынмин вошёл в аудиторию, то ему сразу же бросилась в глаза угнетающая аура печали и отчаянья. И исходила она от парты, за которой предстояло просидеть Минни весь день и за которой сейчас сидел его лучший друг. — Hello! — здоровается с Яном Ким, присаживаясь рядом и протягивая руку для их привычного «гиковского» приветствия. Вот только ответа не получает, лишь слабый кивок. Немного расстроившись, Минни убирает руку. Понимает, что вчера, видимо всё не совсем удачно прошло. Или причины расстройства его лучшего друга были в другом? Может брат опять что-то учудил? — Как прошло свидание? — решает пошутить Ким. На что в ответ слышит тяжелый вздох и… — Не было никакого свидания, Минни. И вообще забудь об этом уже. — Почему? — недоумевает Ким. — Потому что я не нравлюсь Чанбин-хёну. — произнёс парень, — В смысле… не совсем не нравлюсь, а в том самом смысле не нравлюсь. Короче не в том смысле, в котором нравится он мне. — И это абсолютно нормально. Не все люди сразу сходятся… — Нет! Ты не понимаешь… Чонин осекается. Он не хотел рассказывать другу, как вчера после всего произошедшего в студии, он полночи прорыдал в подушку. Ян почти всё слышал. Не весь разговор старших, конечно, лишь некоторые, особенно громкие выкрики. Да и он не подслушивал, на самом деле, специально. Некрасиво это всё-таки. Но просто окно студии было распахнуто и разбор полётов прекрасно долетел до ушей младшего. И не важно, даже если бы он не хотел знать всего этого. Тот факт, что человек, который тебе нравился, пытался свести тебя со своим другом — сильно ранил сердце. Это явно не то, чего мог ожидать Ян, идя на это «свидание» в студии. После услышанного он быстро собрался и позорно сбежал, а сегодня утром на приходящие сообщения от Чанбин-хёна никак не реагировал. Изображал будто бы не видел их даже, чтобы они и дальше висели непрочитанными. И это было глупо и по-детски с его стороны, ведь он, на самом деле, на старшего даже не обижался. Он понимал, что человек не обязан испытывать в ответ точно такие же чувства, что и ты к нему…. Но сердцу всё равно было больно. — Забей, Минни. — попросил Чонин, укладываясь на парту, — И я сейчас серьёзно. Мне с Чанбин-хёном не по пути. — И что ты тогда будешь делать? — не понимает Сынмин. Сердцу-то не прикажешь и забыть чувства не заставишь, даже если сильно захочется. Так как друг собирается поступить дальше? Совсем не общаться со старшим? Чонин вздыхает: — Я буду искать новый объект симпатии. Сынмин фыркнул и остался к такому заявлению скептически настроенным. Друга больше не донимал, но у самого в голове крутились шестерёнки. Необходимо, прежде всего, выяснить, что же там такого произошло, а уж потом придумывать решение проблемы.***
Ликси:
Я завтра приду
Пожелания какие-нибудь будут?
Хван: ???Ликси:
Готовить
Хван: хммммм Хван: ХММММ Хван: ХМММММММММЛикси:
Ты издеваешься сейчас?
Хван: Кто тебе такое сказал?Ликси:
Твои дебильные сообщения
Короче, пошёл ты
Что принесу
То и будешь жрать
Хван: Не. Так не пойдёт Я хочууууу….Ликси:
Пойти к чёрту?
Хван: Зачем? Он и сам ко мне придёт! ХА! Феликс не сдержавшись, хохотнул: «Какой же придурок всё-таки». Хван: Я буду устрицы под белым винным соусом И чтобы было обязательно приправлено шафраном с берегов АнталииЛикси:
🤨🤦🏻♂️
Тебя в детстве...
Случайно…
Не роняли?
Хван: 🤪 Ты спросил пожелания, я ответил Придёшь без этого…Ликси:
Ну?
и что будет?
Хван: Я ещё не придумалЛикси:
И не придумаешь
И ответ сразу же:
потому что
Довольный победой, Феликс убирает телефон в карман. Аппарат ещё пару раз вибрирует, сообщая о новых приходящих, но парню как-то всё равно. Он же ответил — «потому что», так что Хван идёт нафиг, что бы он там сказать не хотел. Блондин закончил на сегодня свои занятия и отправлялся домой. Надо бы успеть, пока совсем не стемнело, а то снова придётся беспокоить кого-нибудь, что было крайне нежелательно. Вчера, стоило сделать шаг из подъезда Хвана, у него случилась самая настоящая паническая атака. А причина такой реакции и вовсе была глупой, по мнению самого парня. Ему показалось, что на улице кто-то стоял вдали. Силуэт. Ли в ту же секунду, как увидел, словил озноб по телу. Сердце его начало биться как сумасшедшее, а воздух резко закончился и, как вишенка на этом торте отчаяния — его затрясло. Да так сильно, что и шагу ступить было невозможно в направлении собственного дома. Он бы и не хотел, может пугаться, но это так сложно — контролировать собственные чувства, контролировать реакцию на внешние раздражители. Поэтому он снова опозорился, трусливо вбежав в подъезд и выдав своё состояние. И снова перед кем? Перед, мать его, Хваном! Сколько можно-то, а? Почему во всех самых плохих моментах именно этот парень околачивается где-то рядом? Феликс шёл по длинному университетскому коридору и тут вдруг увидел открытую дверь кабинета. В обычной ситуации он бы и внимания не обратил, если бы, проходя мимо, в глаза не бросился мольберт. Много мольбертов. «Я знаю кто твой художник.» «Это парень, тот хён, из кружка художества». Ликс останавливается, пройдя лишь немного, от входа в тот самый кабинет с мольбертами, и делает пару шагов назад, двигаясь спиной. Любопытство заставляет заглянуть внутрь. Видит много ребят. Те весело о чём-то переговаривались, некоторые в это время рисовали, а кто-то и вовсе не проявлял интереса к происходящему вокруг, и просто сидел на небольшом диванчике, в телефон залипнув и с наушниками в ушах. В целом ничего такого Ли не увидел, да и того парня, которого показывал Хани утром, тоже. Внимание Феликса больше привлекли картины. Безумно необычные и очень красивые! Но… Снова ничего. Он не мог объяснить то, что чувствовал, когда смотрел на скетчи его художника, но глядя на эти холсты, совершенно точно не испытывал ничего особенного. Максимум удивление, от того факта, что… Как можно так потрясно рисовать? Надо быть для этого богом? — Желаешь к нам присоединится? — вдруг над самым ухом раздался звонкий женский голосок. Ликс вздрогнул и боязливо обернулся. Перед ним стояла девушка, с него примерно ростом и на вид, как будто старше. Она лучезарно улыбалась. — Нет! Просто из интереса заглянул! — в отрицании головой замотал парень. Похоже, что его неправильно поняли. — Ну, если интересно — значит есть все шансы, что захочешь к нам присоединиться! – не унималась девчонка и, беззастенчиво схватив его за руку, насильно потащила в кабинет. Все присутствующие сразу же обратили на вошедших внимание, особенно на незнакомого парня, и последнему стало несколько не по себе. Но лицо он сохранил, тепло улыбнувшись и неловко помахав им всем в качестве приветствия. — Кажется, я только что нашла новую свежую кровь! — объявила девушка и Феликс, заслышав это, испугался не на шутку. — Я не умею рисовать! — сразу же сообщил он во избежание неловких ситуаций. — Научиться никогда не поздно. — раздался тихий и красивый голос. Доносился он откуда-то из дальнего угла, что был заставлен мольбертами. Ликс обернулся, заглянул за холсты и встретился взглядом с улыбающимся лицом. Сердечко слегка ёкнуло. Это был тот самый парень, которого, по словам Хана, Феликс на первом курсе отшил. Стало как-то совсем неловко. — Ребят, давайте научим новенького? — предложила девушка, которая блондина всё ещё держала за руку. Как будто он мог в любую секунду, если она хоть на каплю ослабит бдительность, убежать. А ещё видимо на его лице читался явный испуг, потому что помощь пришла, откуда её совсем не ждали. — Боже, Вонён, ты же пугаешь человека! — встал Уджин со своего места, подошёл и мягко убрал руку девушки с её «жертвы», — Не надо так агрессивно людей к нам зазывать. Просил он довольно строго, но в тоже время мягко. — Я просто хочу чтобы нас стало больше. — надулась девушка, — И ты мог бы побольше этим озаботится! Ты же наш президент! — Насильно сюда «приглашённые» люди рады никогда не будут. Мы ведь хотим семью, нет разве? — улыбнулся Уджин. Девушка всё ещё выглядела немножко обиженной и оскорблённой, но, кажется, его слова приняла к сведению и таким образом конфликт очень быстро решился. Она виновато потупилась и пошла к своим друзьям. А Феликс подумал, что парень чертовски крут. Очень даже. Так легко и спокойно всё уладить — дорогого стоит. Уджин кивнул в сторону своего уголочка, приглашая пройти за ним, а у Ликса не нашлось причин отказать. Особенно за оказанную помощь. — Я думал творчество тебе не очень-то нравится, — хохотнул старший, усаживаясь на стул перед мольбертом, и, показывая куда мог бы сесть сам Феликс. Блондин от предложения и в этот раз не отказался. — Да, я как-то не особо на самом деле... — протянул неуверенно Ли. — Но, однако, ты тут… — улыбнулся Уджин. — Просто стало интересно, что тут творится, вот я заглянул. Всё-таки в универе обычно к этому моменту все студенты разбредаются по домам… И открытый, и полный людей кабинет смотрелся довольно необычно. Так что я не удержался. — И то верно. — кивнул парень, — Но мы странные, — смеётся, — И кстати ты, выходит, тоже. Феликс тоже посмеялся. Уджин-хён был вообще-то прав. Чем он лучше этих странных ребят, что не домой бежали, а предпочли тусоваться в здании университета? Ответ: ничем. Старший удобно устроился на небольшом стульчике перед мольбертом, взял в руки кисточку и протянул её парню: — Но ты мог бы попробовать? — Я рисую, как курица лапой. — предупредил Ли, а про себя чертыхнулся. Не стоило это слово упоминать. Но слава богам, общался он не с Хваном, и старший не обратил никакого внимания на эту простую фразу. Он лишь попросил: — Не будь так строг к себе. — Я скорее объективен. — Ладно, — усмехнулся Уджин, — Здесь, в принципе, можно и не рисовать. Это не обязательно. А просто смотреть. Многие так делают. Останешься? Феликс повертел головой, оценивая обстановку, убедился, что тут находились далеко не все художники, а, в том числе и простые ребята, что пришли потусоваться в приятной компании. Ли немного задумался, а затем кивнул. А чего бы, собственно, и нет?***
Сынмин стоял перед входом в звукозаписывающую студию и посматривал наверх. На место предполагаемых окон. В том, что это были именно они, парень почти не сомневался. Знакомые голоса и звуки музыки были отчетливо слышны. Действительно, окна выходили прямо на улицу и располагались довольно низко. Не удивительно, что, если происходящее внутри слышно отсюда, с шумной улицы, то и, находясь внутри, в тихой студии Ян что-то мог услышать. Друг, к слову так и не рассказал что толком произошло, обмолвился лишь, что услышал «кое-что» из открытого окна от двух старших, и это что-то дало ему понять, что с Чанбин-хёном ему ничего не светит. И вот Минни, как очень хороший друг, здесь. Для выяснения всех обстоятельств. Походило это всё на какой-то хитрый план, но это было не так. Ещё сегодня ночью Хан обмолвился, что им, 3RACH-е было бы круто начать вести публичную социальную жизнь. Виртуальную. Фоточки выкладывать с выступлений и репетиций в свою соцсеть, и всё такое. А тут Сынмин, так очень кстати, со своей жаждой всё фотографировать и набираться опыта в этом нелегком деле. Так и скооперировались. Договорились, правда, не на сегодня конкретно, но проблема Чонина требовала срочных решений, так что Ким, не дожидаясь официального приглашения, сам заявился в нужное место. Полагался он исключительно на свою наглость и стальной характер. Не выставят же силком вон? Из окон уже доносились звуки репетиции или что они там делают? Так что Ким уверенно кивнул самому себе и открыл двери. Поднялся на второй этаж, и сразу же попал куда нужно, аккуратно постучал и, не дожидаясь ответа с той стороны, отворил дверь. Сразу три пары глаз уставились на него удивлённо и он, будто и не замечая этого, радостно им помахал. Чан почему-то сразу перевёл хмурый взгляд на Чанбина, тот посмотрел в ответ и помотал головой: в этот раз не я. И только Джисон обрадовался пришедшему и помахал радостно в ответ. Он не знал, что вчера тут конкретно произошло, пока его самого оставили без связи и без одежды в коридоре общежития, но напряжение между двумя его напарниками можно было ножом резать, настолько оно было осязаемо. И если честно, то Хан немного устал, хотя репетицией они занимались всего лишь полчасика. Он чувствовал себя маленькой монеткой между молотом и наковальней, так что, хоть они с Минни договорились не на сегодня о встрече, но он был чертовски рад его незапланированному приходу: — О! Ты пришёл! Оба старшие теперь внимательно уставились на Хана. — Он предложил нам помощь. — пояснил сразу он, — Съёмку. Совершенно бесплатную, между прочим. И во время репетиций тоже. Ему нужно тренироваться, а нам бы не помешали крутые фоточки в соцсетях? Крутая идея ведь? — Я вам совершенно точно не буду мешать. — пообещал Сынмин, подтверждая все слова Хана. — Вы даже не заметите меня. Старшие, вроде как кивнули и расслабились, но что-то подсказывало Минни, по царившей здесь атмосфере, что тут творилось нечто неладное. Видимо, свои вчерашние проблемы хёны так и не решили, но и Ким был не из робких. В журналисты такие вообще не идут. К тому же, уж кто-кто, а он умел быть самым невидимым невидимкой. Парни и правда его не будут замечать. Если займутся своими делами, конечно, и прекратят так недоверчиво сверлить глазами. По итогу, когда каждый занялся своим делом, в целом репетиция прошла довольно хорошо и продуктивно. Чанбин правда с Чаном особо не разговаривали, перекидываясь репликами исключительно лишь по работе, а бедный Хан метался между ними и пытался эту мёртвую атмосферу хоть как-то разрядить. Сынмин, как и обещал, был лишь сторонним наблюдателем. Оставался в стороночке, внимания к своей персоне не привлекал. Тихо себе фотографировал. Но кадров хороших набрать толком не удалось. Потому что все, что более менее подходили, в основном были с младшим участником трио, либо же сняты со спины. Ведь когда лиц напряжённых не видно, то как будто никакого напряжения и нет. Простая математика. Прийди Минни сюда только ради съёмки, день потерял бы зря. Но слава богам, он был тут не только ради фоточек. Ему надо было срочно подловить Чанбин-хёна и серьезно с ним поговорить. Благо, удача была на стороне парня, потому что под конец репетиции явился Хо и забрал Хани (видимо бельчонок написал ему СМС, просящее о помощи), а Чан, как только закончили, просто собрался и ушёл. Потому что оставаться в одном помещении с другом, с которым буквально накануне поругался, не хотелось. И таким образом Минни остался вдвоём с тем, кого ему надо было выловить. Где-то, глубоко в душе, расплылся в хитрой улыбке кот Чешир. Внешне же парень своего настроения не выдал. Он сидел на столе, болтал ногами и просматривал полученные фотографии. Сразу же удалял ненужные и некрасивые, по его мнению, кадры, пока старший прибирал оборудование. — Знаешь, — подал вдруг голос хён, — я всю репетицию не мог отделаться от мысли, что пришли по мою душу. Вчера, после тяжёлого разговора с другом, вернувшись в студию и увидев пустоту, Чанбин сразу догадался, что Ян скорее всего услышал разговор и гением быть не нужно, чтобы сообразить, что того, видимо, сильно обидело то, что он услышал. Ведь получалось, что Бинни его нагло обманул. Притащил на репетицию, восхвалял вокальные данные, а по факту и вовсе не это было ему нужно. Он просто пытался, как дурак, свести паренька со своим лучшим другом. Не спросив при этом ничьего мнения. Со писал Яну с утра, но тот так ничего и не ответил. Сообщения вообще остались непрочитанными. А теперь вот, внезапно, на репетицию наведывается Сынмин, лучший друг Чонина. Два плюс два Со складывать умел. — О. Нет. — ответил вдруг Минни, — Если хён думает, что я пришёл на разборки по поводу своего лучшего друга, то это не так. Но я, и правда, пришёл к тебе. Конечно же, то была ложь. Именно за разбором полётов он и явился. Но старшему знать об этом, совершенно точно не нужно. Бинни нахмурился и обернулся к парню. Звучал младший настолько просто и спокойно, как будто не его только что раскрыли и вообще он мимо проходил. Хотя вообще-то его и правда никто не раскрывал. Он сам это сделал только что! — Теперь я вообще заинтригован… Сынмин вздохнул: — Я честно не знаю что там у вас на репетиции вчерашней случилось, потому что друг у меня скрытный. Он всем в лицо улыбается и изображает жизнерадостность, а на вопросы: «что случилось?», отвечает просто: «забудь». Я к нему целый день приставал, выведывая информацию, но до сих пор не знаю в чём сыр-бор. — пояснил Минни, — Да и даже если бы знал, то я не пришёл бы сюда за него всё расхлебывать и выяснять. Айенни бы моего поступка не оценил и скорее всего в чёрном списке я бы оказался одним из первых. Бинни глаза округлил. — Он не любит когда кто-то решает его проблемы за него. А ещё когда кто-то это делает из-под полы. — пояснил младший, — Тяжёлая семейная ситуация. Конфликты с братом и всё такое. Так что, да. Жизнь суровая таким Айенни воспитала. — пожал плечами Ким. — Тааак, — протянул Бинни, складывая руки на груди, — Предположим. Но что же ты тогда от меня хотел? Сынмин делает пару последних движений пальцем в фотоаппарате, и закрывает крышечку для просмотра фото. Закусывает губу, а затем уточняет: — А прямо в лоб можно? Бинни нервно усмехнулся. Этот паренёк немного напрягал. Такое ощущение было, что даже если бы он сейчас ответил, что нельзя, Сынмин бы всё равно сделал по-своему и по-любому спросил бы прямо в лоб. От этого младшенького исходил вайб Ли Минхо и это немного пугало старшего. Прям холодок бегал по спине. — Ну, давай. Чего вокруг да около ходить, да? — нервно смеётся Бинни. — Тоже верно. — кивнул младший, — Тогда вопрос в лоб. У Чанбин-хёна кто-нибудь есть? Тактика Минни была проста как пять вон. Ему просто надо было выяснить, свободен ли вообще парень и сколько шансов у его лучшего друга есть на самом деле. Потому что он всё ещё был уверен, что, чтобы там Чонина на вчерашней репетиции не расстроило, наверняка оно, как и обычно, было накручено его паникующим мозгом. Ну, или Ким ошибается и жёстко может сейчас прошляпиться. Но о таком варианте парень даже думать не хотел. После вопроса младшего, старший немного подвис, потом слабо улыбнулся и отрицательно замотал головой. — Ты ведь сейчас про отношения спрашиваешь? — уточнил он. — Ага. — Я свободный, аки птица. А с чего такой интерес? — интересуется ответно Бинни. — Просто ты нравишься кое-кому из моего окружения. Одной девчонке. — спокойно врёт Сынмин, никак себя (и Яна) не выдавая, — Она на концерте была, хёна увидела, и теперь мне проходу не даёт. Чанбин посмеялся лишь тихо. — Тогда тебе придётся перед ней извиниться. Я хоть и свободен, но отношений точно не ищу. — пояснил Со и, полагая, что разговор окончен, отвернулся, и дальше продолжил свои дела. — А почему? — раздалось из-за спины немного наглое. Старший аж вздрогнул. Боже. Да, тут и правда, журналист прирождённый без капли стыда в крови. — Если это слишком личное, то подробностей не надо. Мне просто надо знать, что своей знакомой ответить. — Сынмин идёт на пробу, проверяя грани дозволенного. И совершенно точно не обидится, если его сейчас пошлют. Всё-таки такая она работа журналиста неблагодарная. Лезть в чужую личную жизнь — надо иметь стальные яйца, как минимум, и точно не обижаться на то, что люди могут не хотеть с тобой разговаривать. Бинни слабо теребит один из проводов, обдумывая дальнейшие слова, затем вздыхает и выдаёт: — Потому что для меня сейчас это сложно. И да, это связано с моим лечением. — сразу же подтверждает он догадки Кима, предвосхищая следующий вопрос. На самом деле он был удивлён, что младшие с журфака до сих пор не в курсе всей ситуации. Он думал, что тот же Джисон мог уже давненько всё им растрепать. Но видимо окружение Бинни оказалось куда чутче, чем он думал. Он обернулся и посмотрел внимательно на Минни, который на миг завис. Наверное обдумывал, что полез куда-то совсем не туда и по лицу читалось ясное: зря я вообще это начал. — Обещаешь, что не станешь жалеть или смотреть на меня как-то по-другому, если расскажу? — громко сглотнув, тихо спросил Бинни, — Эти воспоминания, и всё связанное с этим… Для меня до сих пор тяжело, но… Психолог говорит, что чем чаще я говорю об этом, тем дальше будут уходить эти проблемы и эта боль. Как будто я окончательно отпускаю ту ситуацию. Ну, и раз ты не в курсе всего, то я бы поделился, сделав тебя своим слушателем. Но если, конечно, действительно хочешь и если пообещаешь меня потом не опекать. — хохотнул Со, — А то я всё-таки старше и будет неловко быть опекаемым кем-то младше. Сынмину было неловко. Он чувствовал, что лезет куда-то совсем глубоко и что там ему не место. Но раз уж хён сам пожелал рассказать о таком, то он побудет немного жилеткой для слёз. Он поспешил уверить парня: — За это хён может не беспокоится. Я не из таких. Я скорее дам пощёчину, приводящую в чувства, чем буду сопли подтирать. — успокоил Ким и Бинни хохотнул. — Ладно…. — старший присел на край стола, напротив того, на котором сидел Минни и задумался. История длинная, и грузить сильно не хотелось, но надо было с чего-то начать. — Помнишь, случай двухгодичной давности? — спросил вдруг Со, найдя в голове нужные слова для того, чтобы начать рассказ, — Самолёт разбился, летящий из Кореи в Японию. Слышал? Сынмин сначала задумался, а потом кивнул. Да, кажется, припоминал что-то такое. Но к чему этот вопрос? Что-то парню стало не по себе вдвойне и не зря, потому что дальнейшее поразило, словно гром среди ясного неба. — Там была моя девушка. — произносит Чанбин и младший замирает, прекращая болтать ногами в воздухе. — И не просто девушка, а мой соулмейт. — добавляет старший. Вкупе с его болезненной застывшей на лице улыбкой это вызывало просто ужас. У Сынмина сердце остановилось и по коже холодок забегал. Меж тем, старший продолжал свой рассказ: — Тогда, два года назад, я был просто разбит. Последний раз я видел её в аэропорту. Она летела к своей семье на каникулы. Должна была вернуться к началу нового семестра. Мы учились, кстати, в одной группе. Там и познакомились. — пустился Со в тяжелые воспоминания, — Я в последний раз на прощание поцеловал её в щёку, а наутро во всех новостях только об этом и говорили. Об упавшем самолёте и всех погибших, кто был на борту. Я сначала не верил, думал, что это розыгрыш. Очень жестокий, но розыгрыш. Яростно отрицал произошедшее. Мне всё казалось, что вот она приземлится и набёрет меня, скажет что всё хорошо, что она долетела и сейчас пошла на горячие источники со всей своей семьёй. Но звонка не было ни в первый день после катастрофы, ни через неделю. И ко мне пришло осознание, что всё это взаправду. — парень сделал паузу, чтобы перевести дыхание и вытереть набежавшие слёзы, — Потом я не смог ходить в университет. Потому что буквально всё мне напоминало о ней. Наш клуб «розыгрышей» особенно. Она была его основателем. Глупый клуб на самом деле, потому что по факту мы и правда занимались полнейшей ерундой и только и делали, что тупо всех разыгрывали. Такое проворачивали иногда… — улыбнулся парень. Как бы тяжело не было, но этот клуб оставил после себя только тёплые воспоминания. Будто сам клуб — был воплощением его погибшей девушки. Такой же заводной, весёлой, лёгкой на подъём и постоянно смеющейся. Жаль только, что теперь, лишь в воспоминаниях. — В конце концов, я бросил универ. — продолжал парень, — Невыносимо там было находиться. Моя семья, от которой и так было одно только название, потому что дядя с тётей не особо радовались упавшему на них с неба ребёнку, от меня окончательно отвернулись. «Столько сил и денег вкладывать в него, а он бросил учёбу и барменом устроился в каком-то гадюшнике.» — Бинни спародировал слова своей вечно ворчащей тётки и снова невесело посмеялся, — А потом этот самый бар стал началом моего конца. Я пристрастился к алкоголю. Пытался забыться в нём. По-моему даже по пьяни пытался свести счёты с жизнью и вообще жалел, что на самолёт не сел тогда вместе с ней. А лучше даже вместо неё. И это самое ироничное. Ведь изначально я тоже должен был лететь… Но за моей спиной, оказывается был какой-то ангел хранитель, что не позволил погибнуть в том самолёте, а потом защитил от нечто такого, что похуже алкоголя. До сих пор не знаю, что меня уберегло от запрещенных веществ в то время... — покачал головой парень. На Сынмина, которому это всё рассказывал он старался не смотреть. Хуже всего для него были сочувствующие и жалеющие взгляды. — И когда я думал, — продолжал старший, — Что хуже уже и быть не может... Оказывается было куда стремиться и жизненные сюрпризы на этом не закончились. Я разругался тогда со всеми, особенно сильно с Чаном, который пытался всё это время до меня докричаться. Мне казалось, что я всё контролирую, и что всё в порядке, и именно это я пытался ему доказать. Что, мол, я не спиваюсь и всё у меня хорошо… Но это было далеко не так. Когда я окончательно оказался на самом дне, лишь тогда понял, что мне действительно требовалась помощь. Таким образом, весь в слезах, израненный после драк в ночной попойке, среди мусорных баков, я набирал своего друга и умолял простить меня и помочь. Думал, что меня пошлют. Я на него накануне сильно наорал. Но Крис… Он от меня не отвернулся, что удивительно, хотя столько дерьма, я уверен, он ещё ни от одного человека не получал... В конце концов, я согласился лечь в больницу, по его настоянию. И вот. Я здесь. — закончил он рассказ, снова слабо улыбнувшись и слегка всхлипнув. С глаз вытер скопившуюся влагу и посмотрел на младшего, что так и сидел каменным изваянием и был бледнее смерти. Кажется, от ужаса даже не дышал. Но спасибо хоть не жалел, и на шею не бросался с желанием обнять и утешить, как и попросил Бинни ранее. Сейчас старшему этого было не нужно. В своё время он получил сочувствия более чем, достаточно. Сынмин молчал. Видимо слов найти не мог, так что вновь подал голос старший. — Так что… — снова всхлипнул Со, — Скажи своей знакомой, что я — не тот человек, что ей нужен. Я всё ещё проблемный и не вставший на ноги парень после тяжёлой утраты. Меня всё ещё триггерит с новостей про авиакатастрофы до панических атак. Я до сих пор периодически ночью плачу, а дома прячу по шкафчикам фото и все вещи своей погибшей родственной души. Я боюсь пересматривать фильмы, которые мы смотрели с ней вместе. Со своей семьёй так и не наладил контакт, и заменил её друзьями и немногочисленными поклонниками на сцене. А алкоголь заменил на музыку, в которой пытаюсь скрыться от настоящего мира. Я всё еще хожу к врачам и довольно часто... — парень сделал паузу, — Я совершенно точно не тот человек, на которого она должна смотреть. Пусть найдёт кого-то получше, кто сможет ей дать максимум любви и заботы, а не быть с тем, кто сам в ней нуждается. Извинись перед ней за меня, хорошо? — просит тихо он. Сынмина хватает только на то, чтобы заторможенно и робко кивнуть. Не для того он начал весь этот разговор и совсем не это желал услышать. Такого ужаса он даже и в страшном сне представить не мог.