Chamomile/Ромашка

Хёнджин не мог от него оторваться. Ни от сладких губ с привкусом какой-то шоколадки, которой перекусил Феликс накануне, ни от податливого тела. Его кожу, такую мягкую и бархатную, хотелось трогать, гладить, кусать…. И всегда и всего было мало. Иногда чувств в Джинни было так много, что он и сам их пугался. Они стучали набатом внутри и требовали выхода. Джинни только и мог что беспомощно хвататься, прижимая к себе ближе, и оставлять мокрые поцелуи на всех местах, куда мог дотянуться. Парень в его руках слегка подрагивал от трепета, сам же Хван горел лавой и жадно ловил каждый вдох, каждый удар сердца, каждый слабый стон… И всё равно было мало! Так чертовски мало! Они валятся на кровать и Джинни подминает парня под себя. Чуть приподнимается, чтобы стянуть с себя футболку, что являлась ненужной преградой между их телами и ужасно раздражала. Феликс в ответ на это недовольно стонет. Видимо, испытывает тоже самое, такой же голод, когда вожделенный объект вдруг отклоняется ни с того, ни с сего. Он тянется к бойфренду руками, хватается за футболку, тем самым мешая раздеваться и увеличивая время их «расставания». Хёнджин с этого нелогичного действа слабо посмеивается, что вызывает порцию возмущения от Ликса: — Хватит ржать, иди сюда уже! Они не виделись две недели. Ровно две недели. Младший уезжал в командировку, по работе, и Хёнджин остался один-одинёшенек. Предоставленный сам себе и испытывая жуткую тоску от разлуки. Он так сильно привык за несколько лет отношений всё делать вместе, что даже пара дней разлуки для него — катастрофа мирового масштаба. А уж что говорить о двух неделях? Просыпаться одному, гулять с Кками одному, смотреть фильмы одному, вечером питаться какой-то доставкой и тоже одному… Это ужасно! И как же он чертовски рад возвращению Цыплёнка! Сейчас съест его только, и вообще все зашибись станет. Парень избавляется от ненужного куска ткани и вновь припадает к чужим губам. Понимает, что на Ликсе очень много одежды и, надо бы от неё избавиться тоже. Он запускает руки под мягкую кофту, проходится пальцами по напряженным мышцам живота, медленно подбирается к груди. Чувствует нестерпимое желание укусить или облизать хотя бы… Короче хоть как-то оставить свой след на Феликсе. Что парень и делает. Когда чужие губы засасывают кожу на шее, Феликс от переизбытка чувств выгибается и подаётся ближе. Пальцами впивается в волосы на затылке Хвана, слегка тормоша и оттягивая их. Прижимает его голову к себе поближе. Понимает, что после всего интимного действа, снова будет весь в следах от укусов и «алых цветах» от поцелуев, но сейчас… Сейчас было всё равно. Сейчас хотелось теснее, ближе и ярче. И для этого он сделает всё! Парень приподнимается и позволяет стянуть с себя кофту, а затем и нижнюю часть одежды. Сам тоже тянется к бойфренду и пытается избавиться от его, мешающих им обоим штанов, при этом они не прекращают целовать и гладить руками друг друга. Пирсинг в языке его парня — особая страсть Ликса. Не то, чтобы он знал каково это, когда без него, но с ним… На контрасте — горячий язык и холодный метал, ощущаются просто потрясно. Особенно когда Хёнджин проводит металическим шариком по шее, по груди или другим чувствительным частям тела. Ликси всегда ярко реагировал на подобные ласки, сладко стонал и выгибался, и Джинни это чертовски заводило. И как бы ни было приятно и сладко целоваться, приходится оторваться от любимого, чтобы достать кое-какие вещички для продолжения «банкета». Не желая отпускать, Феликс жалобно и отчаянно цепляется за парня. Джинни с этого смеётся: — Малыш.. Я смазку достану, больно ведь будет. Ли это не нравится. — Почему её у тебя всё ещё нет? — ворчит он. Когда дело касалось секса он всегда был таким нетерпеливым и жадным. И не то чтобы Джинни это не нравилось. — Потому что мы истратили последнее до твоего отъезда? И мне пришлось новое покупать? — сообщает Хван. Он уже встал с кровати и нагибался к полочкам, где должно лежать искомое. — Хватит болтать! — умоляет Феликс. Без Джинни тело его начало остывать и ему стало прохладно. — Не помню куда положил… — произносит старший, а про себя тихо посмеивается, засекая время до взрыва. 3, 2, 1… — Хван! — кричит Цыплёнок предупреждающе, — Ещё пара минут или хоть одно лишнее слово и удовлетворять себя будешь сам! Хёнджин смеётся. На самом деле всё он уже давно нашёл и сейчас лишь пачку вскрывал. Решил заодно над Цыпой поиздеваться, чтобы жизнь мёдом не казалась. Справившись с такой нелёгкой задачей (как дрожащими от перевозбуждения пальцами открыть баночку лубриканта), он возвращается к оставленному, одинокому и разозлённому Феликсу, и благодаря этому — ещё более распалённому и разгорячённому. Такое ощущение, что пока Хван издевательски тянул время, Ликс от ожидания не то, что не утратил желания, а ещё больше возбудился. Джинни удобно устраивается прямо между бедёр любимого и наклоняется, чтобы оставить поцелуй на губах: — Я вернулся. — шепчет, и в ответ получает бурчание, что-то вроде: «наконец-то!», а затем сразу же оказывается в крепком объятии. Цыплёнок снова получил своё и теперь отпускать не намерен. Ни ближайшие пару часов точно. С самых первых дней начала их интимных отношений у них была некая безмолвная договорённость, которая ни разу не озвучивалась, но которой оба придерживались. В то время как Феликс позволяет себя метить укусами, поцелуями и прочим, Хван совсем ничего не имеет против исцарапанной спины. Вот и сейчас, пока он прокладывает мокрую дорожку от ключиц к шее, Ликс выгибается, громко стонет и точно оставляет парочку глубоких царапин на предплечьях и лопатках. Они долго изучают рты и тела друг друга, прежде чем Цыплёнок выдаёт недовольное и шипящее: — Ты делом сегодня займёшься, нет? Джинни смеётся в чужие губы. Вот же вредная цыплячья душа! Найдёт к чему придраться даже в такой момент! Это определённо требует отмщения, так что, не долго думая, Хван выдаёт ответку: — Ой! Я забыл презервативы… — Хван, блин! Я тебя сейчас придушу! — обещает ему Феликс. Что за издевательство? И так не виделись целых 14 дней, а он тут ещё и не подготовился, как следует? И пофиг что Ликс не предупредил о своем раннем прилёте! Просто младший не мог ждать ещё одни лишние сутки. Дома оставались его бойфренд и собака. Они наверняка ели всякую муть, а ещё плохо спали! Точнее Кками-то вряд ли плохо спал, напротив, наверное высыпался за все ночи, что были бессонными из-за этих двух кроликов… Но Хёнджин точно плохо спал! Он всегда плохо спит, когда рядом нет Ликси. Так что, когда вдруг выдалась возможность купить билеты на более ранний рейс, Феликс не мог не воспользоваться ситуацией. И теперь он прилетает, весь такой готовенький и с распростёртыми объятиями, а его так встречают? Не подготовившись, как следует? Благо, Хван лубрикант купил и на том, видимо, спасибо. Джинни прекращает издеваться ровно в тот момент, когда его хватают за самое ценное и обещают оторвать, если он хоть ещё разок посмеет пошутить. Он клянётся, мол, честно-пречестно, такого больше не повторится и младший милостиво его отпускает. Старший слегка приподнимается, выбираясь из объятий, чтобы вылить смазку себе на руку и растереть между ладоней и пальцев. Они не занимались сексом уже недели две и необходимо было перед самим действом хорошенько подготовить парня, чтобы ему не было так больно. Хёнджин ставит свою правую руку слева от головы Ликса и нависает над ним. Заглядывает в глаза, рассматривает любимые веснушки. Сам млеет под ответным влюблённым взглядом и… что-то не торопится заняться делом. Рукой своей водит где угодно, но только не там, где так сильно хотелось Феликсу. — Хван! — стонет Ли и даже пару раз слабо ударяет в предплечье. — Дааа? — шепчет Хёнджин, прикусывая мочку ушка. Реакция долго ждать себя не заставляет. Боже. Ликси так реагирует трепетом во всём теле и это так заводит и колыхает чувства. Хёнджин так бы и съел этого маленького демона. Всего и без остатка. — Хватит издеваться уже! — хнычет Ли и Джинни, слегка посмеявшись, прекращает пытки поцелуями, снова приподнимая голову и заглядывая в любимые глаза — слегка влажные с расширенными от возбуждения зрачками. — Скажешь, что скучал по мне? — игриво интересуется Хван. — Нет!

***

У Хёнджина ожидался вполне себе такой обычный вечер: выгулять собаку, вернуться домой, разогреть замороженный ужин (Цыплёнок заранее наготовил еды и в морозилку пихнул), а вечером, перед телеком немного поскучать и помечтать о скором возвращение соула. Для этого необходимо поскорее заснуть, чтобы наступило то самое волшебное завтра. Ведь ожидался рейс во второй половине дня и Феликс, наконец, вернулся бы домой! Но не тут то было. Пока Хван был на улице, на него сзади совершенно внезапно налетело не опознанное тело и чуть было не повалило на землю. Ошарашенный парень еле остался на ногах стоять, а когда развернулся, собираясь уже ругаться на наглого прохожего, то увидел, что все его планы на сегодняшний вечер только что улетели в тартарары. На нём висел улыбающийся во все 32 зуба Феликс. — Сюрприз! — кричит он, а старший глупо хлопает глазами. — Как ты тут..? — удивился он. Хван ждал мелкого не раньше чем… Завтра? Он ведь не перепутал опять даты? — А что? — усмехается Ликс, — Не успел всех любовников по шкафам распихать? — Не успел. — честно кивает Джинни. Да ещё жалобно так говорит, и губки поджимает, что оба, не выдержав, прыскают от смеха. Затем обмениваются лёгким приветственным поцелуем и Джинни заключает младшего в крепкие объятия. На эмоциях приподнимает слегка над землей и даже пару раз крутится с ним на руках. Боже, как же он скучал! Феликс же в его руках громко смеётся и умоляет отпустить, а то «люди смотрят» (на самом деле только противная соседка из окна своей квартиры, но не суть). Они идут медленным прогулочным шагом до подъезда, держатся за руки, часто переглядываются и мечтают только лишь о скорейшем уединении. — А правда, почему ты так рано прилетел? Рейс же завтра только должен был быть… — недоумевает Джинни. Он боялся, что может случилось что или не получилось, и только поэтому Ликса отправили домой пораньше. — Так карта легла. — спокойно отвечает ему Ли, — Не беспокойся. Ну, не говорить же что скучал так сильно, что не мог дотерпеть до завтра? Но они слишком долго живут вместе и времени проводят вместе тоже много, так что мелкого слишком быстро раскусывают. — Неужели соскучился? — хитро прищуривается Хван. — Пффф! — закатывает глаза Феликс, — Я, как в отпуск съездил! Отлично без тебя отдохнул и провёл время. Джинни усмехается и головой качает. Слегка наклоняется и заглядывает в хитрые наглые глаза. Говорить-то мелкий что угодно может, вот только в глазах столько нежности, и столько чувств, буквально кричащих, о том, как сильно он скучал и как не терпится уже оказаться дома и в чужих объятиях. — Ты скучал. — довольно заключил Джинни. — Неа. — Да. — Нет. — Ладно. — кивает Хёнджин. Он ещё отыграется сегодня… Дорога до подъезда, а потом на лифте до нужного этажа, кажется слишком долгой для двух сердец, что были разлучены на целых две недели. Внутри маленького тесного помещения парни специально разошлись по двум разным концам, потому что была велика вероятность, что не выдержат и набросятся друг на друга прямо там. Так что, да. Лучше предупредить ситуацию и разойтись, чем стать достоянием общественности. Хотя Кками бы на это фыркнул только, если бы умел говорить: «Все и так в курсе вашей личной интимной жизни, глупые кролики!» Когда створки лифта разъезжаются на шестом этаже, их встречает соседка, что, завидев этих двоих, сразу же чертыхается себе под нос. Её отпуск и спокойный сон по ночам вновь закончился с возвращением брюнета домой. И она была чертовски этому недовольна. Она машет рукой и угрожает пальцем. Парни же только переглядываются между собой и, как только за соседкой закрываются двери лифта, прыскают от смеха. У них с ней «взаимная любовь». И как она рада поносить их при любой возможности, так и они рады устраивать «концерты» по ночам. Затем следует очень долгая и муторная дорога до нужной двери. Джинни от волнения и предвкушения не может найти правильный ключ, Ликс психует и подгоняет парня. Сам хватает связку и извлекает верный. И только стоило им ступить через порог квартиры… — Иди ко мне! — произносит на выдохе Хёнджин, сразу же сгребая парня к себе поближе и припечатывая того к ближайшей стенке. Он бы его сразу на горизонтальную поверхность опустил, если честно, но в коридоре таковых не наблюдалось и пришлось довольствоваться тем, что было. Кками, про которого сразу же забыли, обидчиво пару раз тяфкает: «А лапки мне помыть?». Но его, конечно же, не слышат. Двое слишком увлечены друг другом. Ещё пару раз им тяфкнув и пообещав залезть грязными лапками на диван, пёс горделиво удаляется в гостиную претворять свой план в жизнь. Поводок тянется прямо за ним, потому что… Зачем с собаки снимать что-то, когда на них самих одежды слишком много, да? Обувь соулмейты скидывают на ходу, верхнюю одежду тоже. Бросают чёрт пойми куда… Но кого это волнует сейчас? Они не виделись целых две недели, чёрт подери! Две! Двигаясь в направлении спальни, пару раз чуть не валятся на пол из-за расставленных по периметру коридора чемоданов. Потому что Цыплёнок, конечно же, первым делом с аэропорта поехал домой, где бойфренда к своей печали, не нашёл. Зато увидел его вместе с Кками на улице, через окно на кухне, и сразу же побежал туда, так и оставив всё валяться в полном беспорядке в прихожей. И вот они уже здесь, уже в постели, и вновь Хван задаёт волнующий вопрос: — Ты скучал по мне? Цыплёнок в отрицании мотает головой: — Нет! Хёнджин усмехается. Какой же Ликс вредный иногда! Но парень не отчаивается, он своего добьётся в любом случае! И если для этого потребуется оттягивать удовольствие, то он готов даже на это. Он оставляет поцелуи на внутренней стороне бедра, руками гладит по животу, по ребрам, по всем местам, куда может дотянутся из такого положения и специально игнорирует самые чувствительные местечки на теле соула. — Джинни! — снова хнычет Ликс, требуя большего. — Даааа? — тянет Хёнджин, — Ты хотел сказать, как сильно по мне скучал? — Нет! — Ну, тогда я могу эти пытки вечность продолжать! Феликс оглядывает парня, считывает его общее состояние и фыркает: — Да ты первый не выдержишь! Сам ведь на грани уже! — Ну, я пока держусь... — выдыхает старший, — А вот у кое-кого уже совсем всё плохо… И ведь правду говорит! — Ненавижу тебя! — шипит ему Ли в ответ. Джинни снова смеётся: — Неа. Ты меня любишь. Он наклоняется над парнем и вновь припадает к его губам, проникает внутрь рта и находит своим языком чужой. Провёл бы и по кромке зубов, но Феликсу не нравится когда холодный метал касается его эмали, поэтому Джинни от такого порыва сдерживается. Чувствует, что самому уже и правда невмоготу продолжать эту пытку. Ведь когда рядом что-то вкусное, так тяжело удержаться и не попробовать... А принципы? Да пошли они к чёрту! Джинни и так прекрасно всё знает, и так видит, как за ним скучали, как его любят и как сильно хотят. Подтверждения в виде слов для этого ему не надо. Он проводит рукой по чувствительным соскам, по поджавшемуся животику и запускает её между ягодиц. Ловит губами первый громкий стон. Феликс и до этого трепетал весь, а сейчас его буквально сотрясает от переполняемых эмоций и ощущений. Джинни чувствует это по жгучей боли в лопатках. Сам, в отместку, оставляет пару укусов на шее. Феликсу вновь хочется поцелуя. Он ищет губы любимого, но тот оккупировал его шею, тогда Ликсу приходится оттянуть синие волосы на затылке, чтобы заставить парня, наконец, обратить внимание на важную проблему и поцеловать себя. И Джинни не спорит, с условиями соглашается. Продолжая медленно и тягуче растягивать, подготавливая любимого, целует в ответ. Наслаждается музыкой из стонов, тихих выдохов и шипения. В те моменты, когда особенно сильно и ярко… — Ты как? — интересуется Джинни через несколько минут продолжительных ласк, чтобы убедиться, что боли дальнейшими действиями он не доставит. — Давай уже… — шипит младший, ёрзая и подгоняя. Джинни снова усмехается: маленький, нетерпеливый и вредный. Всегда такой. Сначала просит, и чуть ли не приказывает, а наутро, когда поясницу отдаёт болью, виноват всегда кто? Правильно! «Хван, чтоб тебя!» виноват! Поэтому, дабы предупредить такие ситуации, Джинни оттягивает момент проникновения до последнего. Пусть мелкий бесится и ругается сейчас, чем когда наутро старший будет вынужден наблюдать за парнем, который целый день трёт спину и болезненно морщится. Не нравилось такое Джинни. По сердцу всегда било. — Чего ты тянешь? — хнычет Феликс. Желаемое ему никто не торопится давать и это бесит! Страшно бесит! Этого парня вечно не дождёшься! Всё самому приходится делать. Рукой на ощупь он тянется к тумбочке, где лежала пачка презервативов. Ухватившись за нужное, случайно роняет на пол остальные предметы, что там лежали. Но пачка была в руках, а беспорядок, как и тот, что в прихожей, подождёт до утра. Парень вытаскивает из коробки одну штуку и буквально чуть ли не в лицо пихает бойфренду: — Возьми уже! Хёнджин тяжко вздыхает. С этим парнем никогда удовольствие не растянешь. — Куда ты торопишься, Цыплёнок? — Я с ума сойду сейчас! — жалуется Ли, при этом ёрзает и извивается. Получаемых ласк было уже недостаточно, стало мало и хотелось большего. Чтобы не одними только пальцами. Хёнджин же игнорирует приказы некоторое время, продолжая подготавливать в размеренном темпе. Пусть мелкий и шипит от недовольства. Старший, лишь когда видит, что младший прекратил болезненно морщиться на его движения пальцами, и окончательно убедившись, что более растягивание не требуется, только тогда берёт из чужой ладони изделие из латекса. Надрывает квадратик, извлекает содержимое и раскатывает по своему члену. Думает, что не помешало бы ещё добавить смазки, дабы скольжение улучшить. Феликс видя, что с него опять куда-то собираются слезть, тут же скрещивает ноги на пояснице у Хвана и резко притягивает к себе, чтобы помешать встать. Хёнджин, не ожидавший такого финта, еле успевает руки подставить по бокам от головы Цыпы, чтобы не свалиться прямо на него всем своим весом и не раздавить эту маленькую вредную цыплячью тушку. — Ты куда собрался опять? — злится Ликс, заглядывая в глаза. Носик ещё забавно так морщит. Джинни хочет его поцеловать в этот курносый «клювик». — За смазкой я пошёл… — хохотнул Джинни, — Боже, Цыплёнок! Отпусти меня! Капля пота скатилась с кончика его носа и скрылась где-то за ушком Феликса. Очень раздражённого Феликса. — Достаточно её там! Вставляй уже! Джинни так и виснет. И вроде всё уже пройдено, уже вроде изучил вдоль и поперёк свою родственную душу… Но, нет. Цыпа может удивить в любой момент. — Слушай, с тобой вообще возможно оставаться нежным, а? — как бы невзначай интересуется старший. — Да! Можно! — кивает Ли, —Только трахни меня уже наконец, а потом делай, что тебе заблагорассудится! Хёнджин начинает смеяться и опускается на парня. Целует в висок. — Ты — убийца всей романтики. — выдыхает он прямо в ухо, и, прежде, чем Феликс успевает возмутиться или как-то ещё выразить свое недовольство, делает первый толчок. Получив, наконец, желаемое Феликс выгибается и громко стонет. Не знает куда деть руки: то сминает ими простыни, то хватается за Хвана, притягивая его ближе, чтобы обязательно впиться поцелуем в губы. Джинни отвечает взаимностью. Спину его нещадно расцарапывают и это заводит ещё больше. — Как же я соскучился, Цыплёнок… — задушенно шепчет Джинни, покусывая чужие губы, щекоча своим пирсингом его нёбо или мочку уха и оставляя мокрые дорожки на шее… Ликс наслаждается всем этим. Просит ещё и больше. Сам рвётся поцеловать, лизнуть, укусить, поцарапать… Именно в такие моменты они ощущали себя единым целым. Именно в такие моменты всё, что было снаружи, казалось таким неважным, далёким и лишним. Именно в такие моменты оба были самыми счастливыми и самыми любимыми. Забывали о всех своих проблемах и бедах. Забывали обо всём. Они идеально подходили друг другу по всем параметрам. Не только физически, но и душевно. Феликс иногда слишком много думал, и ему нужен был Джинни, чтобы хоть изредка расслабляться и отпускать ситуацию. Хёнджин же был немного не собранным, и ответственный Феликс был его жизненным ориентиром и направляющим. Они дополняли друг друга, как идеальные кусочки пазла. Поддерживали, где была необходимость, поднимали на ноги, когда того требовала ситуация. Разделяли боль, печаль, радость и другие немаловажные чувства. Были буквально сердцем и воздухом для второго. Джинни делает пару последних, особенно глубоких толчков и чувствует, что Ликса довёл до того самого яркого пика. Тот протяжно стонет, последний раз выгибается, оставляет пару красных полос на спине любимого. Внутри весь сжимается и трепещет, что становится пиком и для самого Джинни. Они останавливаются и тяжело дышат, буквально, одним воздухом. Хёнджин оставляет несколько лёгких поцелуев на губах, хочет слезть с младшего, но тот не позволяет. После оргазма он всегда такой: подолгу не отпускает парня ни с себя, ни из себя. Старший терпит какое-то время, нависая над парнем, позволяет ему успокоится и насытится их близким контактом. А когда сам совсем уже устаёт, решает поменять позу. Насильно. У самого сил уже не было, а младшего боялся раздавить. Так что, пусть мелкий теперь на нём лежит, а не наоборот. Феликс недовольно стонет, когда Джинни начинает копошение, но не сопротивляется и позволяет им перевернуться. Когда дело сделано и Хван затылком оказывается на подушке, то может себе позволить, наконец, расслабленно выдохнуть. Ли располагается на нём удобнее, носиком утыкаясь в шею и вдыхая любимый запах. Он дома. Он теперь дома. Оба всё еще испытывают на себе последствия от оргазма. Сердца гулко бьются, тела чуть подрагивают, дыхание заполошенное, но в целом, чувствуют полное расслабление и удовлетворение. Хёнджин трётся щекой о чужую макушку и слабо тормошит тёмные волосы свободной рукой, хихикает: — Отросли… — А твои когда? — хрипит в ответ Ли. Хван все ещё ходил с короткой синей стрижкой. Уже более длинной, чем ранее, но всё ещё недостаточно. Не та длина, которую так сильно любил Феликс. — Когда-нибудь? Когда-нибудь, когда рак на горе свистнет..? — хохотнул старший, а потом тут же придумал другой каламбур и поспешил поделиться им с мелким: — О! Нет! Я знаю! Когда Цыплёнок в постели прочирикает, как сильно скучал по мне! Своей гениальной шуткой Хван был более чем доволен. Феликс же громко усмехается и фыркает. Он думал, что эта тема закрыта на сегодня, но не тут-то было. Хван никогда не оставляет незакрытых вопросов. — Чего ты хихикаешь там? — протяжно ноет Джинни, — Скажи, что соскучился! — Не-а. — Тебе сложно что ли? — Не-а. — Ну, так скажи! Феликс снова посмеялся. Джинни, он… Как маленький ребёнок иногда. Нуждался в ласке, любви и заботе. А ещё хотел, чтобы ему почаще напоминали, что он любим. И Ликс… Он ведь действительно любил его всем сердцем. Но говорить об этом, конечно же, не станет. А то особа королевских кровей зазнается ещё. — Ну, скажиииии! — канючит Хван и Феликс в ответ только раздражённо рычит куда-то в район шеи. Отстань, мол. — Ты, сейчас что, рычал? — удивляется Хёнджин, — Цыплята не рычат! — Я — цыплёнок! И я лучше знаю, что они делают! — спорит с ним Феликс. Джинни дует губы. Всё. Он обиделся. — Да ну тебя… — бурчит он и голову ещё отворачивает в сторону. Не хочет никого ни видеть, ни слышать. Феликс вздыхает и приподнимается. Нет, ну, серьёзно что ли? И да. Серьёзно. Драма-лама во плоти. Чуть ли не плачет. Младший закатывает глаза, тут же прочищает горло, наклоняется прямо к уху и шепчет своим низким голосом: — Я люблю тебя. Джинни от этого шёпота ловит табун мурашек по всему телу. Обидчивую оборону долго держать не может. Сдаётся практически сразу, вывешивая белый флаг и сообщая о полной капитуляции, когда расплывается в довольной улыбке и поворачивает голову к хитрому и наглому Цыплёнку. Почему наглому и хитрому? Потому что знает, этот маленький пернатый гадёныш, на что давить и что конкретно может заставить сердечко Хвана растаять! И совершенно беззастенчиво этим пользуется. А Джинни, в принципе, и вовсе не против. — И я тебя. — отвечает радостно он, крепко-крепко прижимая к себе свою любимую веснушку. Когда-то они оба ждали любви, искали её. И вот нашли. Теперь благодарят судьбу, что подарила её… Пусть изначально и хватались за голову, проклиная весь свет и тихонечко ненавидя друг друга. Но… Всё ведь меняется?

***

Бонус! Следующим утром, проснувшийся Джинни, валяется на животе и пролистывает ленту Instagram. Феликс рядышком, всё ещё сопит. Устал после дороги и вчерашней ночи. Хван старается его лишний раз не дёргать, чтобы не разбудить. — Сколько времени? — слышится справа, слегка хриплое ото сна, и парень поворачивает голову. Встречается с сонными и заспанными глазками. Джинни откладывает телефон в сторону, тепло улыбается и тянется рукой, чтобы убрать волосы с лица любимого. Просит: — Поспи ещё. — Уже одиннадцать, да? — Вообще-то час. Глаза младшего тут же в шоке распахиваются и сам Цыпа резко приподнимается: — Сколько-сколько? Час?! Час дня?! Джинни кивает. — Охренеть я поспал… — выдыхает обречённо младший и принимает сидячее положение. — Ты куда-то торопишься? — удивляется Джинни. Парень только вчера вернулся, а уже опять куда-то собрался? — Нет. — отвечает Ли и Хёнджин облегчённо выдыхает. Отлично. Целый день в их распоряжении. А Феликс продолжает: — Но не спать же целый день! — восклицая, откидывает одеяло в сторону, — Надо еды приготовить, прибраться, а ещё у меня полный чемодан грязных вещей… — перечисляет он и пытается встать на ноги. Тут же поясницу простреливает болью, что ожидаемо, и он громко выругивается: — Хван, блин! Чтоб тебя! — трёт её болезненно, кое-как встаёт и с голой попой убегает в ванную. А Джинни..? А что Джинни? Громко вздыхает и глаза закатывает. Привычное утро. Он снова виноват. Ничего нового в этом доме. Парень слегка усмехается, качает головой и утыкается в телефон, пока с ванной не доносится крик: — Ты встаёшь, нет? Мне спинку потереть не помешает! И голос такой игривый при этом. Хван постно переглядывается с собакой, что расположилась в своей лежанке на полу около хозяйской кровати. — Что с ним не так? — интересуется парень у пса, имея в виду своего нелогичного бойфренда, что только что страдал от боли в пояснице, а сейчас вполне себе красноречиво намекает на кое-что определённое. Однако сам старший, не очень-то долго думая, чуть ли не всех парах, спешит в ванную. Довольный ещё такой. В предвкушении! Кками же только тяфкает и мордочкой вертит: «По-моему, проблемы у вас обоих!» Если бы мог, пёс бы и глаза закатил, но приходиться лишь лечь обратно и покорно принять свою судьбу. Он живёт в самой настоящей кроличьей дыре и с этим пора смириться. Пёс вздыхает. Ему бы хоть раз ушки закрыть, но у него всего лишь лапки…