***
Когда трое друзей входят в здание университета, то Феликс сразу оборачивается к этим двум и строго настрого приказывает: — Никому ни слова! — Хорошо, — не теряется Сынмин, — Хёнджин-хёну, так и быть не скажем. А остальные и так в курсе. — Не смешно! — шипит Ли, воровато оглядываясь, чтобы убедиться, что никакой свидетель их случайно не услышал. Особенно фанатики Принца. Им точно нельзя знать о проснувшихся чувствах блондина. — Да какие тут шутки? — смеются два сплетника и замечают позади Ли двух друзей. Минхо с его названным братцем. — О! Там Хёнджин-хён! — восклицает довольно Хани. И надо было видеть лицо Феликса, когда это имя слетело с губ Джисона. Блондин замер, глаза у него расширились, лицо тут же запылало, как и его метка на правом запястье. Руки задрожали. Он, будто находясь на мине, осторожно поворачивается в сторону двух старших и ловит паническую влюблённую атаку. Он чувствовал, что сердце его так сильно колотилось, словно порывалось из грудной клетки выпрыгнуть. И для этого было достаточно всего лишь осознавать, что старший в том же помещении, где и находился Феликс. Хван же выглядел сонным и совершенно незаинтересованным тем, что происходило вокруг него. Лишь на секунду недовольно поморщился. Видимо его метка синхронизировалась с меткой мелкого и тоже обожгла запястье под гипсом. А он к своему сожалению даже почесать её не мог, потому лишь неуютно поёжился. Но, как он отметил, были и плюсы неприятного ощущения — эта боль слегка его разбудила. Незаметно для всех, Минни сделал парочку памятных фото этих двоих. Потому что момент, как ему показалось, был воистину исторический. Первая встреча двух «бракованных», когда один уже признал свои чувства и находился в стадии принятия, а второму это ещё предстояло! Определённо такие масштабные события следует сохранять в альбомах. Джисон же маленького крушения мира у себя под боком не замечает, потому что человек он простой: видит своего любимого — направляется к нему. И стоило подойти почти впритык к Хо, как Бельчонка тут же хватают большие руки и притягивают к себе поближе, чтобы затем парни смогли поприветствовать друг друга лёгким поцелуем в губы. — Привет, — расплывается в улыбке Хо, а потом замечает чёрный, смущающий его, объект на лице Джисона и тут же хмурится: — Ты всё ещё в повязке? — Добренькое! — отвечает бельчонок, — Конечно, я в ней. У меня всё ещё заплывший и жуткий глаз. Ты забыл? — Не преувеличивай! — просит мягко Хо и тянется рукой к лицу Хана, — Дай глазу отдохнуть. Джисон отклоняется назад и мотает головой в стороны. Ли-старший делает ещё несколько безуспешных попыток снять кусочек ткани с чужого лица, но Хан отбивается изо всех сил и ни в какую не даёт ему этого сделать. Потому что с этим предметом расставаться младший был пока ещё не готов. Начинается мелкая шуточная потасовка. Белка слишком юркая, а кролик чересчур назойлив. А от того победы не видит ни первый, ни второй. Феликс, что неловко мялся где-то позади, совсем один посреди огромной, снующей туда-сюда толпы студентов, боялся подойти ближе. По понятным причинам, которые заключались в красноголовом парне. Сынмин чуть ранее в этой самой толпе что-то заметил, а потому, бросив старшему внезапное и резкое: «пока, ещё увидимся», убежал. Так, влюблённый дурачок — Ли Феликс, один и остался. Минсоны на своей волне, и Хана оторвать от его бойфренда сейчас кажется чем-то невозможным. Но и стоять посреди холла и глупо пялиться на парочку (и Хвана рядом с ними) — выглядело ну совсем жалко и глупо. Так что приходится, собрав всю волю в кулак (и мысли в кучу), нетвёрдой походкой направиться к троице. Глаз с пола Ли-младший так и не решался поднять. Его ладошки от волнения потели и он со всей силы сжимал ими лямки рюкзака, чтобы держаться хоть за что-нибудь. В животе творилась самая настоящая вакханалия из каких-то летающих насекомых. Бесит. Волнение — это слишком мягкое слово, которое ни на грамм не описывало нынешнее состояние парня. Потому что внутри бушевал ураган Катрина, не меньше, и он давно уже снёс любые остатки разумности и гордости. Подойдя почти совсем близко, парень почувствовал, что сейчас сойдёт с ума. Он кусает нервно губы и краем уха слышит Минсонов, от чего его щёчки совсем рдеют. Раньше эта парочка особо не смущала парня. Наоборот, для него было долгом чести поиздеваться над ними, бросив им пару смущающих шуток. Сейчас же… Сейчас было неловко самому. Это же просто кошмар какой-то — находиться рядом с ними, с этой мерзко-ванильной и вечно флиртующей парочкой, тем более когда рядом маячил его собственный объект симпатии. К которому безумно хотелось подойти, как Джисон к Хо, и… Может не поцеловать, конечно, ибо это слишком, но хотя бы коснуться. Проверить самого себя — а реально ли есть место чувствам к нему или Ли это только кажется? Хотя сомнения, конечно, в данном вопросе были излишни. Ликса вон как штормит от одного только присутствия парня рядом. Только слепой бы не заметил этой очевидной разницы между тем, что было ещё вчера и тем, что творилось сейчас. Вот только отчего-то Хван этого не замечает — он почему-то всё ещё никак не прокомментировал данную ситуацию. Вообще. А Феликс на него боялся лишний раз взгляд поднять. «Не будь тряпкой, Ёнбок!» — злится сам на себя Ли и всё же рискует посмотреть на парня напротив. Робко подняв голову, парень увидел совершенно удручающую картину. Старший совсем уставший и под глазами сплошные чёрные круги. Видно, что Хван всю ночь не спал. Он много зевает и еле стоит на ногах. Его только стена и поддерживает, в которую он упёрся спиной. Видимо почувствовав, на каком-то ментальном уровне, повышенное к себе внимание, Джинни заставляет себя разлепить веки и упирается в этот слишком уж жалостливый и внимательный взгляд Цыплёнка. — Чего? — буркает ему Хван, подняв в недоумении брови. Внезапный вопрос заставляет Ли отвиснуть и заполошенно замотать головой, показывая что «ничего» мол. Хотя обеспокоенное сердце громко стучит в груди и спросить хотелось много чего, на самом деле. Но в их нынешних отношениях младшего просто не поймут. Да и не принято у них так мило общаться, так что, бросив напоследок о том, что «пары уже скоро начнутся» и вообще «они опаздывают», Ли сбегает в сторону лестниц, даже не раздевшись и не оставив верхнюю одежду в гардеробе. Надо ли говорить, что никуда они не опаздывали, потому что до начала занятий оставалось ещё минут 20? Хван провожает блондина недоумённым взглядом и обращается к Джисону: — Цыплёнок этой ночью летать учился? Никак иначе объяснить это странное поведение было нельзя. Только тем, что мелкий головой ударился. СМС-чки пишет с пожеланием доброго утра, беспокойство проявляет, пялится как-то слишком внимательно … «Что за фигня?» — думает про себя Хван, а ещё окончательно подтверждает свои утренние домыслы. Ли действительно приглашал прогуляться вечером того хёна со своего факультета. Потому что Хёнджин не мог не отметить внешний вид пернатого. Он сегодня разоделся так, будто не на учёбу пришёл, а на свидание. Даже волосы уложить не поленился! Джисон, услышав вопрос, отвлекается от своего бойфренда, расплывается в улыбке и отвечает: — Неа! — и смотрит ещё так выжидающе на Джинни. Хитренько бровями даже играет. Как будто пытается передать какой-то мысленный сигнал старшему. Но Хёнджин сегодня ночью не спал, был уставшим и думать не хотел. А потому в огромном недоумении от поведения двух лучших друзей, решил для себя, что Цыпа всё же не летал. Дело в другом было. Наверное, в их общаге дым какой-то опасный пустили, и Хани тоже не повезло им надышаться. Хван качает головой и сообщает парочке, что пойдёт в аудиторию, а затем уходит в сторону лестниц, оставляя Минсонов позади. Когда он исчезает из поля виденья, Хо смотрит на бойфренда и одним взглядом спрашивает: «Это то, что я подумал?» Джисон несколько раз довольно кивает: — Да! Оно самое! Ты выиграл ваш спор с Ликси, представляешь? — Так давно уже. — хмыкает самоуверенно Ли. — Нееееее! — тянет Хани, — Тогда была всего лишь неофициальная победа, а сегодня прямо точно! Ликси признался мне вчера вечером! Хо рассмеялся, искренне порадовавшись за одного из двух, (наконец то!) осознавших дебилушек, а потом поинтересовался: — Нашим страданиям, получается, пришёл конец? И вот на этот вопрос в ответ Бельчонок поморщился: — Я бы не был так уверен. Стадия отрицания у нас во всей красе. Оба усмехнулись. Понимали, что придётся, видимо, ещё чуть-чуть потерпеть этих двух. Потому что осознал пока что один и то немного отрицает сей факт, так что вопрос о требовании своего выигрыша в споре придётся отложить на неопределённый срок. Тем более, что Хо сам обещал свой победный трофей стребовать с двоих — и с Джинни и с его соула. А пока старший вновь потянул свои руки к повязке на глазу Джисона: — Да сними ты её уже! — Давай ты не будешь раздевать меня при стольких свидетелях? — просит Хани, упираясь. — Именно это я сейчас и сделаю, если ты сам её не снимешь! — чуть прищурившись, угрожает, совсем не растерявшийся, Хо. — Чем она тебе мешает? — Она не даёт нормально заживать твоему пострадавшему глазу! — Откуда ты знаешь? — издает смешок Джисон. — Я всё знаю! — безапелляционно заявляет его соулмейт, что вызывает у Хани всплеск бурного смеха: — Кто тебя придумал Минхо назвать? Тебе бы больше подошло имя Lee Know! — У тебя есть какие-то претензии к капитану полиции Ли Джуну? — поднимает брови Хо. Ему как-то мама рассказывала, что именно отец выбирал имя для сына, отметав все варианты, которые предлагала она сама. — Нет! Что вы! Никаких претензий! — смеётся Бельчонок. — Это хорошо. Потому что мужчина он строгий и опасный… — И он меня любит! — не даёт договорить парню младший. Хо на это усмехается и легонько хватает соула за нос указательным и средним пальцами, а потом, когда Хан млеет и теряет бдительность, срывает с его головы повязку и тут же срывается с места сам. Шокированный таким действом Хани кричит громко на весь холл: — Эй! Что за дела? Ты — староста факультета! Пример для многих! Что за поведение? Но причитает Белка недолго, потому что, добежав до лестницы, Хо по-ребячески демонстрирует ему язык и сразу бежит наверх. С громким смехом и криками с просьбой остановится, Джисон припускает за ним. Нагоняет он парня уже около кабинета, в котором у студентов с архитектурного будет проходить первое занятие. Ли больше не торопится убегать. Стоит и послушно ждёт своего соула, а когда тот подходит близко, то сам протягивает ему повязку обратно. — Вор из тебя такой себе, — хмыкает Хани, забирая из рук бойфренда кусочек ткани, — Ты бы ещё доставку оформил до моей комнаты. Младший снова натягивает «крутую пиратскую» повязку на глаз. Хо ему помогает, осторожно поправляя её, чтобы та сидела ровненько, а затем обеими ладонями обхватывает чужое лицо и притягивает к своему поближе, чтобы оставить на губах поцелуй и тихо попросить: — Я серьёзно. Снимай её хоть иногда. Хорошо? Иначе точно никогда не заживёт. — Ладно. — кивает Бельчонок, соглашаясь. Всё же его парень плохого не посоветует. Он и правда знал всё. — Только до выступления с ней дохожу и потом обещаю снять. — улыбается Джисон. — Ловлю тебя на слове! — прищуривается старший, — В обед жду тебя в столовой? — Ага! — кивает Хан, — Только приходи обязательно со своим другом. Начнём операцию по внедрению следующей стадии: стадии торга! Минхо рассмеялся, пообещав, что обязательно притащит Джинни с собой, ещё раз целует в губы Джисона и на том парни расходятся. До следующей перемены, разумеется, ибо разлуки они не выдержат.***
Чонин с утра, как только вошёл в помещение холла университета, сразу заметил двух старших с экономического факультета. Он решил сначала раздеться и оставить верхнюю одежду в гардеробе, и только потом подойти к парням. Но, когда дело было сделано и свой номерок Ян получил, он увидел, как к двум хёнам направились, зашедшие только что в здание Джисон, Феликс и Сынмин. И, так как с половиной друзей Ян сейчас находился либо в ссоре, либо в непонятных подвешенных отношениях, то решил, что судьба ему говорит сегодня пойти на пары в одиночку. Тяжко вздохнув и повесив от печали голову, Чонин быстро прошмыгнул мимо всех парней, чтобы те его не заметили. Однако же Сынмин, этот слишком уж внимательный молодой человек спалил его сразу же. Он быстро попрощался с рядом стоящим Феликсом, бросив в воздух что-то о том, что они обязательно увидятся ещё, и кажется, пожелав удачи на личном фронте и ринулся за сбежавшим лучшим другом. Ким был в полном недоумении. Это что ещё за дела такие? Почему Айенни ведёт себя как изгой какой-то? Если это из-за Сынмина, то он и сам отойдёт, чтобы друг мог пообщаться с друзьями. Или причина была в чём-то ещё? Ему удаётся нагнать недоизгоя только около кабинета: — Хэй! Айенни! Ты чего? Почему не подошёл к остальным? Чонин немного вздрогнул от неожиданности. Он никак не думал, что его кто-то заметил, да ещё и побежал следом. Рука младшего зависла над дверной ручкой и сам он нахмурился. Отвечать не торопился. Всё ещё был обижен на друга за то, что тот влез в его личную жизнь без спроса. Но даже, если предположить, что они сейчас не в ссоре, объяснить происходящее Чонину всё равно было бы сложно. — Только не говори, что это из-за меня! — просит Минни, подойдя чуть ближе. Ян глаза закатывает: — Ты тут ни при чём. Точнее, он бы сказал, что не прямо уж так совсем ни при чём. Частично только. Но Минни знать об этом не обязательно. — А почему тогда к остальным не подошёл? — не унимается любопытный Сынмин. На это Чонин отводит глаза в сторону и кусает губу. Понимает, что ответить ему по-прежнему нечего. Не рассказывать же о том, каких дров он наломал за последние сутки? И о том, что его ужасно удручает быть объектом чужой ревности? И что ему просто стало неловко в последнее время среди друзей? Как будто он был лишним и не вписывался в компанию. С кем-то он поругался, с кем-то изначально состоял в плохих отношениях, в кого-то был безответно влюблён, а с другими было неудобно, потому что они дружили с теми, с кем не поладил Айенни. Может это, конечно, было преувеличением, немного утомившегося всей этой историей парня, но, по крайней мере, для него именно так всё и ощущалось. В ответ другу он кидает: — Не важно! Как отмахнулся. И Сынмину, естественно, этот ответ не понравился. И в целом удручённый вид друга вызывал массу беспокойств о его состоянии. — Ты в порядке? — робко интересуется Минни, надеясь таким образом убить сразу двух зайцев: узнать в чём дело и что случилось, чтобы он смог помочь, и заодно немного задобрить обиженного друга. Но вопреки желаниям Ким Сынмина Айенни лишь уходит от ответа, снова бросив: — Нормально всё. — и всё же потянуть дверь на себя. Последнее, что произносит, прежде чем зайти в кабинет: — Скоро пара начнётся. — и это уже точно означало точку в их разговоре. По крайней мере, в данный момент времени. Войдя в аудиторию Ян не стал идти на привычное место, где они обычно сидели вместе с Сынмином, а уселся за первую парту, чтобы быть подальше от друга. А последнему пришлось лишь тяжко вздохнуть, да потопать в заднюю часть аудитории, к их привычному месту. Ким плюхнулся на стул и сразу расстроенно лёг на парту. Он не стал сейчас наседать и требовать ответы. А ещё искренне надеялся, что к концерту его лучший друг оттает всё же, и они смогут нормально поговорить. А пока Минни снова придётся грустно пялиться в его затылок на всех сегодняшних лекциях.***
Все первые пары Феликс сидел, словно на иголках. Он вздрагивал каждый раз, как на телефон приходило новое уведомление и затем расстраивался, стоило ему прочитать, что ему писали. И главное кто. Потому что каждый раз это был не он. А сообщение хотелось, в данный момент времени, только от него! А не от брата, не от его девушки, которая опять выясняла отношения через Феликса, не от его оператора связи и даже не от Уджин-хёна. Хотелось хоть что-нибудь от Хвана! Ли согласен был на всё! Даже на шутку какую-нибудь дебильную. Хоть что-нибудь! Но снова облом, а потому расстроенный Ликс переворачивает телефон экраном вниз и бухается на парту. Джисон наблюдает за этим целый день с умилением. Влюблённый Ликси — он такой лапочка и булочка! А когда такую моську несчастную строит, то его становилось немного жалко, поэтому Хани не выдерживает и решает дать совет: — Ты всё еще можешь написать ему сам! Прямо как утром! Феликс резко принимает сидячее положение и устремляет свой возмущённо-злобный взор на друга. А две подруги — Юна и Лия, что сидели сразу за Ханом, тут же навострили свои уши. Джису даже незаметно улыбнулась. Неужели её план сработал? Судя по тому, как Ликс пришел сегодня на учёбу, она решила, что да. А иначе зачем он так приоделся? А вот Юна могла только догадываться о причинах странной внешности и странного поведения друга. — Кому написать? Тому старшему с нашего факультета? — поинтересовалась блондинка. Она была наслышана о том, что оппа с четвертого курса приударил за её другом. — Неа! — самоуверенно ответила ей подруга, а потом наклонилась поближе и по-заговорщически прошептала: — Что-то мне подсказывает, что наш Ликси теперь в фанклубе университетского Принца. Юна в удивлении распахивает глаза, а Ликс свой рот, услышав последнюю реплику брюнетки. А ещё, уже в который раз за этот день злобно зыркнуть на Джисона. — Да это не я! Честно! — клянётся Хан. Потому что он сказал только одному человеку, который и так знал — своему парню. И всё! Остальные были проинформированы каким-то образом без его участия. — Ого! И давно? — восклицает Шин Юна, прикрывая ладошкой рот. Она казалась такой воодушевленной этой новостью. Ведь все знают, какие отношения были между этой сумасшедшей парочкой и тут вдруг узнать такое! Девушку резко кроет осознанием. А ведь правда: как такое могло произойти? — Вы же с Хёнджин-оппой ругались всё время! — замечает она, чуть нахмурившись. — От ненависти до любви один только шаг. — мечтательно произносит Чхве Джису, соединив ладошки вместе и прижав их к своей груди. Выглядела она в этот момент, словно диснеевская принцесса, что прямо сейчас запоёт. Джисон с Юной рассмеялись, а Феликс вскипел. «Да какого чёрта весь универ в курсе?» — не понимал он. Это что же получается, что Сынмин был прав, когда говорил, что все и так знают, кроме самих «бракованных»? От этого осознания парня даже озноб прошиб. Получается, что и Хван мог быть в курсе его чувств? Но Ли определённо еще не готов раскрывать ему их. И кстати на счёт него. Он упоминал вчера какую-то брюнетку, которая донесла о травле. А Феликс близко был знаком лишь с одной — с Чхве Джису! — Это была ты! — он вскакивает на месте и обвинительно тычет в сторону Лии указательный палец. Джисон с Юной удивлённо смотрят сначала на него, а потом переводят взгляд на подругу. Та совсем не растерялась и только плечами пожала в ответ: — Не понимаю о чём ты. Хотя конечно же она понимала о чём он. Ликс говорил о буллинге и о том, что Принц об этом был в курсе. — Это ты ему сказала о… — начинает было парень, но тут же осекается. Не хочет он сейчас, и вообще когда-либо, всем друзьям сообщать, что его травят. Причем очень жёстко. Да ещё и из-за Хёнджина. И хитрая Лия прекрасно это понимает. Понимает, что Ли не рискнёт озвучивать такой неловкий момент своей жизни, а потому девушка просто хмыкает и указывает на преподавателя, что только что зашёл в аудиторию. И Феликсу ничего не остаётся, как просто вернуться на своё место и надуть от обиды губы. Судя по её реакциям и тому, как ловко она перевела тему, он был прав в своих умозаключениях и сдала его Хвану именно она. И тот тоже хорош. Сразу, как услышал о том, что Ли в беде, словно принц на белом коне, побежал спасать. Он никому, отказать не может что ли? Или это к Феликсу такое особое отношение? Сердечко ёкает. Оно хочет верить, что — да. Хван именно к тебе по-особенному относится, но мозгом младший понимает, что скорее всего дела обстоят не так. И, как и говорил Чонин, просто Хёнджин добрый и никому не отказывает в помощи. Даже врагам. Блондин вновь проверяет телефон на момент новых сообщений и когда их там не находит, снова ложится расстроенный на парту. Вот так всегда: настроишь в своей голове розовых песочных замков, а они потом рассыпаются под весом жестокой реальности. И самое обидное, что растоптанное сердце всё равно хочет верить в такой сказочный, несуществующий и розовый мир. Поэтому Ликс, вопреки голосу разума, будет и дальше считать, что Джинни только к нему и лишь к нему проявляет такое внимание. В конце концов, Хван ведь и правда ни за кого другого так не впрягался и руки ни об чьих отцов не ломал, так что, Ли смело затыкает голос разума и расплывается в лёгкой улыбке. И даже всё равно, что Хвана он знает года два, а что там было в школе — тайна покрытая мраком. Может Хван и там тоже за кого-то бился на смерть? Блондин лучше подумает, как бы ему с объектом симпатии пересечься и провести хоть немного времени вместе (потому что просто пялиться на каждой перемене стало чертовски мало). И желательно всё провернуть так, чтобы Хван не понял, что Ликс по нему сохнет. И не то чтобы блондин, словно первый раз влюбившись, боялся признаний и чувств. Нет. Просто он хотел для начала выяснить свои шансы — есть ли они вообще? Сможет ли Джинни вдруг внезапно влюбиться в него в ответ, разглядев в Феликсе что-то хорошее, прям как ранее Ликс разглядел в нём самом. Вообще в целом, оказалось, что это было так просто понять. Понять, что Феликс был влюблён и оказывается уже так давно. Каждый раз, получая от тела неоднозначные реакции, Ликси яростно их отрицал, совсем не задумываясь откуда росли ноги. Все эти сны, желания, биение сердца — всё это шло в топку, пока он бесился. И парень отрицал это всё, скорее по привычке, нежели действительно всё ещё ненавидел Хвана настолько сильно. Прямо как на первом курсе, когда они только познакомились. А всё потому, что признавать, что ты был не прав, когда говорил и думал о человеке только всё самое плохое, не пытаясь даже и близко заглянуть в его суть — было до чёртиков неловко и сложно. Гордость от этого страдала. Особенно под воздействием страха показаться слабым и смешным в глазах других людей. Но… По итогу-то прошло всё хорошо и вовсе не было таким уж жутким. Вчерашним вечером, когда Ликс раскрыл Джинни свою историю побега из Австралии, и когда после тот поливал грязью мудацкий поступок бывшего, в голове Феликса случилось резкое переключение. Замкнуло там что-то. Оказывается, но Джинни совсем был не таким, каким его всё время видел младший, когда игнорировал очевидные вещи. Хёнджин был таким, каким его описывали Чан, Чонин, Хан и остальные друзья. Он был понимающим и чутким, сочувствующим и добрым. Смелым, немного безумным в некоторых своих поступках, а ещё с замечательным чувством юмора и лёгким подходом к жизни. Он был находчивым и просто отличным парнем. Не без грехов конечно. Некий инфантилизм и безответственность всё ещё при нём… Но кто безгрешен в нашем мире? Никто. А хороших качеств, к тому же, гораздо больше. А Феликс, основываясь лишь на своём ощущении, которое сложилось при первой встрече с этим парнем, все эти хорошие качества, если не игнорировал, то превращал во что-то другое. Безумство в поступках приписывал к его безответственности, чувство юмора к инфантилизму и так далее. И вечером, наконец, Ли смог открыть глаза. Он понял, отчего же сердце так ёкало каждый раз, отчего он сам захотел внезапно заботиться и отчего искал в последнее время любые поводы побыть вместе. Для всех этих умозаключений достаточно было Хёнджину высказаться о поступке бывшего, а самому Феликсу понадобилось всего лишь подняться на свой этаж и дойти до комнаты. А в неё войти уже совсем другим человеком, новым, который больше не желал врать о своих чувствах. Хотя бы себе. И рассказать о них лучшему другу оказалось такой мелочью! Вовсе не страшно! О его чувствах теперь знал Джисон, знал Сынмин, знали девочки, наверняка знал Минхо-хён, стараниями Хани, так как старший как-то странно пялился на Феликса весь день, и как будто это не так уж и жутко. Страх никуда не делся, он присутствовал. Просто в более маленькой концентрации и теперь лишь перед Джинни и тем, как он отреагирует. Посмеётся? Воспримет, как дурацкий и жестокий розыгрыш? Поморщится в отвращении? Поведёт себя взросло и просто скажет: «извини, нам с тобой не по пути и ты мне совсем не нравишься»? Как он отреагирует? И в любом случае, все эти варианты разобьют Ликси сердце. А потому, своей очереди в узнавании такой тайны, Хёнджин пока подождёт. Феликс должен убедиться, что у старшего и правда есть хоть какой-то зародыш ответных чувств. Только вот, чтобы это выяснить, надо как-то наладить контакт. Но как? Ликс совершенно точно не может написать, как ни в чём не бывало: привет, как дела, пошли гулять? Хотя утром именно это Ли и сделал, но Хван сразу понял, что было в этом что-то не то, а значит такой вариант отметается сразу. Потому что, если Ликс всё же напишет его повторно и в этот раз признает, что сообщение было неслучайным, он сразу же, буквально на блюдечке в голубой каёмочке, своё признание предоставит старшему и тогда может случится что-то из того, что предполагал младший ранее: его либо пошлют, либо посмеются. Феликс кидает взгляд на доску, где преподаватель, Пак Джинён выводил какой-то чертёж на ней и объяснял тему лекции. И Ликса осеняет: «Точно! Отработка, мать её!» Он расплывается в солнечной улыбке, потому что, наконец, нашёл решение проблемы. Отработка не будет выглядеть прямой просьбой о совместном времяпрепровождении, Хёнджин ни о чём не догадается. Но, тем не менее, время они вдвоём провести смогут. Главное теперь выловить препода после пар и сообщить, что Ли готов к труду и самообороне. Они вместе с Хваном приберутся, потом после уборки пойдут к нему, чтобы младший наготовил еды, а вечером Джинни его снова проводит до общаги. Звучит, как просто идеальный план на вечер! Почти что свидание! А Уджин-хён… Феликс вздыхает и решает, что напишет ему о внезапной занятости сегодня вечером. Тем более, что это правда. Окучивать объект симпатии дело очень серьёзное и важное! И отлагательств не потерпит! «Прости, Уджин-хён. Как-нибудь в другой раз.»