***
Даже находясь не в своей квартире, Хван потратил миллион лет на ванную и когда показался оттуда, Ликс успел уже триста раз вздремнуть, немного заскучать и даже поделать кое-что из уроков. — Я не понимаю, что ты там так долго делаешь? У меня нет столько шампуней, сколько ты там сидишь! — прокомментировал удивлённый Феликс, поднимаясь с кровати, чтобы следующим пойти в душ. — Моя красота требует огромных усилий! — самодовольно заявил нарцисс, усаживаясь на постель и собираясь уже улечься на неё. Заметив это, Ликс завопил: — Только посмей своей сырой красящей башкой улечься на мою подушку! Но Хван его не послушал и просто лёг. — Она сухая. — лениво ответил он. Ликс подбежал к нему и, запустив руку в волосы, проверил на вшивость. К своему удивлению, отметил, что та и правда была сухая. — Знал, что ты будешь орать, поэтому хорошенько высушился. — улыбнулся Джинни. — Помимо энциклопедий ты книжки по психологии читаешь ещё? — Неа. Просто на практике выучил поведение пернатых. Ликс прищурился и ущипнул соула за нос, сделав его таким же красным, как башка, затем поднялся с кровати и направился в душ, прихватив с собой полотенце. Хван же, проводив довольным взглядом пернатую попу, расслабленно вытянулся на кровати и уставился в потолок. Полежал так некоторое время, но ничего интересного не нашёл, поэтому принял сидячее положение и оглядел комнату ещё раз. Феликс вряд ли долго будет плескаться в душе, но от этого Хвану менее скучно не становилось, так что пока бойфренда не было, он решил полазать на его полочках. Там нашёл несколько интересных вещичек: фигурку какого-то персонажа видеоигр, кубик-рубика, игрушку антистресс и несколько напульсников. Видимо тех самых, что Феликс носил в повседневной жизни ради прикрытия метки на запястье и, судя по количеству цветов, надевал конкретный под определённые образы. Джинни в этом плане был полной его противоположностью и на этот счёт никогда не парился, нося всегда классические чёрные. Затем парень изучил учебную зону. Нашёл целый перечень учебников и почему-то был убеждён, что половина из них отсутствовала в учебной программе и, Ликс купил их просто для общего развития. Затем третьекурсник наклонился и под столом увидел тумбу, которую, не задумываясь, сразу же открыл. Внутри лежала всякая канцелярия, и особенно преобладали различные виды ручек. Как простых, так и очень забавных и милых: со всякими брелочками, висюльками и прочими радостями жизни. Потом Джинни нашел склад ластиков различных размеров, не менее большой запас стикеров для заметок, блокнотиков и прочую канцелярскую лабудень, из чего сделал вывод, что Ликс завсегдатай и жертва подобных магазинов. На одной из страничек блокнота Хван не удержался и нарисовал милого Цыплёнка с цветком ромашки в птичьих лапках и довольный проделанной шалостью, за которую ему, скорее всего рано или поздно прилетит по шапке, когда Феликс случайно откроет этот блокнотик, быстро убрал всё на место. Как будто никто и ничего не трогал. Затем интерес Хвана переместился в другую часть стола, верхнюю, на которой стояла металлическая сетка — мудборд, прислоненная к стеночке. На ней парень крепил всякие заметки, напоминания о дедлайнах, планы на ближайшие сутки, совместные фото с друзяшками, какие-то открытки и прочие не особо нужные, но очень дорогие для сердца их владельца штучки. На одном из фото, висящим прямо по центру мудборда Джинни обнаружил самого себя и счастливо улыбнулся. Аккуратная, распечатанная под полароид фоточка, украшенная 3D-стикерами с сердечками голубого цвета. Вокруг неё было ещё несколько фотографий, уже их совместных и тоже украшенных всякими голубенькими мимишными звездочками, сердечками и бабочками. По таким, казалось бы, простым вещам можно было легко сделать выводы, что же таилось в сердечке Цыплёнка. Хван выпрямился и внимательно оглядел комнату ещё раз. Ноут Ликса был синим, тетрадки — большая часть синими, среди ручек и ластиков превалировал голубой цвет. Кровать заправлена в синий. Даже прищепки на мудборде были голубыми. Это любимый цвет Цыплёнка, значит? Ясненько. Недолго думая, Хван снова лезет в тумбу, достаёт тот самый блокнот, где ранее нарисовал цыпу с цветком ромашки, находит фломастер и завершает миленький рисунок голубыми сердечками по периметру. И снова быстро возвращает всё, как было. Теперь, за любимые цвета возможно Джинни пощадят? Далее Хван прошёл к шкафу бойфренда и открыл его чтобы проверить ещё одну свою теорию: о том, что труселя у Феликса в алфавитном порядке. И как же сильно он удивился, а потом и еле сдержал смех, когда увидел, что одежда, которая чуть ранее висела в цветовом порядке, теперь была в полном разнобое. Пока Хвана не было, мелкий взял и разворошил собственный шкаф? Зачем? Чтобы показаться менее порядочным, чем он был на самом деле? «Это так глупо и мило!» Недолго думая, Джинни решил сотворить ещё одну шалость, а именно вновь развесить вещи в цветовом порядке, чтобы Ликс немного офигел с утра, когда откроет свой шкаф. Точный порядок Хван особо не помнил, но примерную композицию составить смог. Всё же у него, как у человека рисующего была неплохо развита насмотренность. Наведя порядок (в этот раз действительно порядок), он закрывает дверцу шкафа и оглядывает комнату, чтобы решить, куда сунуть свой любопытный нос в этот раз. Но не успевает даже толком подумать, как слышит, что в ванной комнате выключилась вода, а затем и включился фен. Мелкий уже сушил волосы, и как-то по особому напортачить Хван не успеет. А это значит, что надо было срочно придумать нечто другое. И желательно очень быстро!***
Когда Феликс открывает дверь ванной, то к удивлению обнаруживает, что в комнате он один. То, что его бросил Джисон, и, кажется навсегда — это он знает, но то, что подобное мог сотворить его бойфренд — это нечто новенькое. На второй неделе отношений его ещё ни разу так вероломно не кидали. Уперев руки в бока, немного постояв и потупив взгляд, Ликс проходит в центр комнаты. Оглядывается по сторонам. Хвана нигде нет. Тогда Ли залезает под кровать, но и там пусто. Оглядывается ещё раз. В недоумении идёт к двери, ведущей в коридор, открывает её, выглядывает наружу. Ни справа, ни слева соула нет. Смотрит себе под ноги. По стоящей около стеночки обуви понимает, что этот придурок точно не мог выскочить на улицу. Не босым же! Но в коридоре его не было, а значит он где-то в комнате. Второкурсник запирает дверь, и внимание его привлекает шкаф. Открыв дверцу (и даже не заметив подвоха), прощупав всё внутри, понимает, что и тут пусто. Раздраженный донельзя, угрожающе произносит в пустоту: — Если ты откуда-нибудь выскочишь и меня напугаешь, я тебя прибью! А потом недовольные шумом соседи тебя добьют. В комнате всё ещё стоит тишина. Даже если Хван где-то сейчас прятался, то упорно продолжал молчать, как последний гад. И тогда до Феликса резко доходит: последнее место, куда он не заглянул — подоконник за шторами! Более чем уверенный, что Хван там, он тяжко вздыхает, проходит через всю комнату, хватает ткань от шторы и одёргивает её в сторону. — Бу! — восклицает Джинни, зачем-то растопырив ладони прямо перед лицом Ликса. Типа напугал. Эта великовозрастная придурь серьёзно залезла на подоконник прямо с ногами и вся светилась от счастья, словно ребёнок. Ликс на это фыркнул: — Я гляжу, ты всё же решил бежать через окно? — Нет. — ответил ему Джинни и попробовал слезть на пол, но Ли перекрыл ему проход и у парня получилось лишь сесть на попу, свесив ноги вниз. — Теперь твой путь лежит только туда. — усмехается Ликс, кивком головы указывая на улицу за окном. Джинни, посчитав это шуткой, качает головой и снова пробует слезть. Безуспешно, правда. — Давай, давай! – поторапливает Ликси, — Открывай окно и лети, пегас! — Ого! Я теперь не лама? Я пегас? — Ага. — И с каких же пор? — С таких, как научился с деревьев летать. — сложил руки на груди младший, вспомнив один из недавних случаев. Джинни, раз уж ему не дают слезть с подоконника, смыкает руки на шее соулмейта и притягивает его к себе. — Ты мне вечность мой косяк будешь припоминать? — ухмыльнулся он. — До самой старости! — обещает блондин. — Звучит как предложение руки и сердца из твоего вредного цыплячьего клювика. — морщит моську Джинни и бодается кончиком носа по веснушчатому. — У тебя глюки, Хван. — фыркает Ликс и делает несколько шагов назад, чтобы третьекурсник смог слезть с подоконника. Пока Хвана кто-нибудь не заметил в окне и не вызвал службу спасения, ошибочно посчитав, что это суицидник будущий. Получивший свободу Джинни с разбегу плюхается на кровать лицом вниз. — Эй! Встань! Постель надо расправить! — требует у него Ли. — Зачем? И так хорошо. — бурчит третьекурсник в покрывало. — Зато мне — не очень, так что встань. Сильно нехотя и громко постанывая, старший повинуется. И совсем не ожидает дальнейшей наглости, а именно того, что Цыплёнок расстелет постель и просто уляжется в неё один, распластавшись по всей поверхности и отвернувшись к стеночке. — А мне куда лечь? — интересуется Джинни. — Я же тебе показывал. — отвечает Ли, — На коврик. — Не хочу. Хочу на перину. Из цыплячьих перьев. — ухмыляется Джинни и лезет прямо на Феликса. Тот брыкается, пытается столкнуть с себя парня, жалуется, что обижен и что он брошенка отныне, но Джинни с этого только смеется и, в конце концов, залезает под оделяло, крепко обняв и прижав к себе Ликса. Тот в отместку пихает под футболку парня свои холодные конечности, из-за чего Хван недовольно шипит: — Чего они у тебя постоянно ледяные такие? — Чтобы ты их согрел своим горячим телом. — отвечает Ли. — Вау! Ты точно мой соул? Комплименты на комплиментах просто, предложениями разбрасываешься… — Просто приручаю пряником. — А за спиной кнут прячешь? — Ага. — Так и знал, что всё не так просто! — Именно… — устало зевнул Феликс, зарываясь носом в свою же футболку, надетую на Хвана, — Давай, засыпай уже. — Постараюсь. — отвечает ему Джинни пряча свой в блондинистой макушке. — Если не поспишь, прибью. — Теперь я точно от волнения не усну. Буду беспокоится за свою жизнь. — Тебе придётся. — Ты — маленький садюга. — Я знаю. — Он даже не спорит. — А смысл? — Действительно… Их глупый, совершенно не наполненный какой-либо смысловой нагрузкой, диалог происходил уже на границе между сном и реальностью. И парни отвечали автоматом, нежели осознавали, что вообще говорят. Их глупый диалог полушепотом, запах и тепло чужого тела, стуки двух сердец — всё это убаюкивало и, в конце концов парни сдались во власть сна.***
Воскресным утром Сынмину было скучно. Он позавтракал, порубился в онлайн-игрушки, поболтал с Айенни по телефону, обработал несколько сотен, накануне сделанных фотографий и заскучал. Сосед с самого утра уехал куда-то, то ли на свидание, то ли к родителям и Ким впервые в жизни пожалел об этом. Не с кем было даже поговорить! И домашка на завтра вся сделана... От скуки потупив взгляд в стену, первокурсник встаёт, надевает тапки, вешает на шею фотоаппарат, и выходит в коридор, надеясь найти компанию в лице Феликс-хёна. Вдруг второкурсник тоже сегодня скучает? Подойдя к двери, Ким тихонько стучит по ней. В ответ тишина и парень пробует ещё раз, в этот раз чуть настойчивей и как ответ по ту сторону раздаётся долгожданное шарканье ног по полу, а затем дверь распахивается. А челюсть Сынмина падает и катится куда-то под плинтус. На пороге комнаты не хозяин жилища, а взлохмаченный и явно разбуженный Хван Хёнджин, что сонно продирает глаза и спрашивает: — Привет, что-то хотел? И только стоило этим словам сорваться с губ старшего, как Хвана тут же ослепляет вспышка фотоаппарата. Ким убирает камеру от лица и смотрит на получившийся результат, а офигевший Джинни интересуется: — Ты зачем меня сфотографировал? — Не знаю. — честно отвечает Сынмин, — Оно само. На автомате. Затем, «на автомате» производится ещё несколько щелчков затвора, а когда Ким удостоверяется, что последний снимок обалдевшего парня получился лучше всех предыдущих, автоматная очередь заканчивается и он расплывается в улыбке. Хван, которого застали врасплох, промаргивается и произносит: — Иногда, когда мне кажется, что я повидал массу всего странного, в мой мир врываешься ты. — Ага. — кивает Ким, для которого очередное обвинение в странности звучало уже как нечто привычное и родное, — Феликс-хён спит ещё? — Вроде того. — отвечает Джинни и отходит от двери, чтобы туда мог просунуть голову любопытный фотограф и лично убедиться в данном утверждении. Ликси, как и его бойфренд, такой же взлохмаченный и сонный, сидел на кровати и продирал заспанные глаза, а когда заметил первокурсника, улыбнулся: — Привет! Тем самым дав тому безмолвное разрешение войти в комнату. Джинни спешит предупредить соулмейта: — Осторожно! Этот парень делает странные вещи на автом… — и не успевает он договорить, как рука Ким Сынмина вновь поднимается с фотиком к лицу, чтобы затем нажать на кнопку затвора и запечатлеть тот факт, что Хёнликсы спали на одной кровати. — Да. Он делает именно это — фоткает на автомате. — договаривает Хёнджин свою мысль, хотя данная информация к этому моменту не имела уже никакого смысла и немного устарела, ведь Ли и сам стал свидетелем привычки юного фотографа. — Зачем ты меня сфотографировал? — изумился Ликси и зачем-то поспешил привести себя в относительный порядок: волосы хотя бы распутать, или лицо с веснушками прикрыть. Он и в жизни то стеснялся показываться на публике просто без тоналки на лице, а уж быть запечатленным на фото в таком виде и вовсе не желал. Хван же, как человек не обременённый такими вещами, как стыд, плюхается обратно в кровать рядом с парнем, из-за чего рука первокурсника вновь дёргается и запечатлевает ещё один палевный кадр. Затем он кланяется, благодарит их за то, что друзья принимают его таким, какой он есть и спиной медленно выплывает из комнаты, тихонько прикрыв за собой дверь. Так как теперь в компании не было надобности, ведь у него на ближайший час появилась куча дел: обработать новые кадры, скинуть сей компромат в чат «ромашки» и горячо обсудить сие возмутительное действо. Только первый день Джисон не ночует в комнате, а Ликс уже нового соседа себе завёл! Оставшиеся в комнате Хёнликсы, недоумённо переглянулись между собой и покачали головами. Они не боялись, что фотограф сольёт их куда-нибудь в сеть или сделает что похуже. Максимум покажет друзьям, а к их подколкам парни уже давно привыкли. Да и они в любом случае неизбежны, так что не стоит даже париться на этот счёт. Ликс заваливается обратно в постель рядом с Джинни. Потом вспоминает кое-что, резко поворачивает голову в сторону бойфренда и строго спрашивает: — Ты спал? — Как убитый. — честно отвечает Джинни, расплывшись в счастливой улыбке. Ликси, довольный подобным ответом, сразу сменяет гнев на милость и расслабляется. Затем они оба слышат, как входная дверь в комнату снова открывается и раздаётся новый щелчок, сопровождаемый вспышкой. Оба шокированные донельзя поднимают головы с подушек и смотрят в сторону нахального первокурсника, который в очередной раз свои действия объясняет «автоматом», но вот только теперь ему уже никто не верит и в дверь летит подушка под его громкий смех. — В своей же комнате никакой частной жизни! — возмущается вдогонку фотографу Ликс. — Откуда ей взяться, когда друзья те ещё придурки? — замечает Хёнджин. — И правда. — соглашается с ним Феликс и плюхается обратно в кровать. Затем передумывает и резко подскакивает на кровати. Перелезает через бойфренда и идёт к двери, чтобы защёлкнуть её на замок. А то вдруг опять случится приступ «автомата» у первокурсника и он вылезет в максимально неподходящий момент и заснимет нечто более личное, чем просто их лежание в постели? Теперь, когда дверь заперта и окончательно удостоверившись, что их частная личная жизнь под защитой, Ликси расслабляется и возвращается к Джинни под одеяло. На дворе воскресенье, выходной день и можно было позволить себе расслабиться и чуточку дольше поваляться в постели. Особенно когда под боком был любимый парень. — Чем будем заниматься? — спрашивает Ликси, повернувшись лицом к соулу. — Ничем? — отвечает лениво Джинни. — Так ведь скучно. — А разве выходной не предполагает этого? — Скуку? — Ничего неделанье. — Но не целый же день! — Ну, да. Давай поедим тогда? — издаёт смешок Хёнджин. — Вау. — безрадостно произносит Ли, — Этот парень умел строить планы на будущее! Хёнджин начинает смеяться громче: — И не просто планы, а долгосрочные! — Себя не похвалишь… — усмехается Ликс, — Но я серьезно! Поедим, а дальше что? Не будем же сидеть и в потолок пялить? — А это звучит как план на пятилетку. — продолжает глупую шутку Джинни. — Очень смешно! — фыркает Ли и отворачивается. Вот вечно они не на одной волне находятся. — Цыплёнок, — зовёт его тихо Джинни, — Ты чего такой груженный? Просто поедим, поваляемся, побесимся, продумаем план мести «автоматному» соседу с фотиком, посмотрим фильмы, порубимся в какие-нибудь игрушки… Я видел у тебя на полочках лежат. — предложил он сразу несколько идей для времяпрепровождения. Для него это звучало, как идеальные выходные, особенно если разбавить всё это тисканьем любимого Цыплёнка и множественными поцелуями в перерывах между выполнением всех этих действий. Но для Феликса видимо дела обстояли не так, потому что он вдруг резко повернулся к Хвану, и лицо его при этом выражало крайнее беспокойство: — Ой! У тебя же Кками дома! А кто его покормит и выгуляет? Ликси как обычно. Ни на миг расслабляться не умеет. Всегда побеспокоится обо всех факторах. И если раньше на подобное качество Джинни хотелось глаза закатывать, то сейчас он думал, что это очень круто, что Феликс именно такой. Должен же кто-то быть голосом разума в их паре? — Не парься. Йед-дон у меня. Она уже всё это сделала. — улыбнулся Хёнджин и достал из под подушки свой телефон, чтобы показать соулу сообщение от сестры. В переписке девушка обещала вернуться вечером и остаться ещё один разок на ночевку, а, следовательно, с Кками будет, кому погулять и кому его покормить. Получив доказательства, Ли заметно расслабляется и возвращается к их прежнему диалогу: — То есть ты предлагаешь реально ничего не делать целый день? — Да. Но если хочешь, можем и куда-нибудь выбраться? Феликс задумался. А действительно ли он сегодня хотел бы куда-нибудь выходить? На самом деле — не особо, поэтому он расплывается в улыбке и сообщает, что хочет позавтракать, а потому просит Хвана «поднять задницу». Хёнджин сначала лежит без движения и просто смотрит на мелкого. Практически не мигая. И Ликсу кажется будто он даже слышит, как в голове старшего двигаются шестерёнки и происходит целый мозговой штурм. С каждой новой секундой этого тревожного ожидания Ликс понимает — сейчас что-то будет. Недолго думая (видимо действуя на том самом «мифическом автомате», который никак не давал покоя Ким Сынмину), Хван расплывается в ухмылке, приподнимается с кровати сам и поднимает за задницу… Нет. Не себя. А Феликса. Он давно мечтал пощупать эту вертлявую и мелкую, которая почти два года мозолила ему глаза, и вот желание сбылось. Ликс громко смеётся и орёт: — Да не мою задницу, придурок! — Надо было уточнять! — парирует Джинни, терпя побои на своей спине, но при этом, не отпуская Феликса из загребущих лап. Они находились всё ещё в кровати, и Хван пытался подхватить под попу мелкого и вместе с ним встать, но силёнок у него и так было не особо много, учитывая немного сонное и ленивое настроение с утра, так ещё и блондин бесконечно брыкался и мешал ему это сделать. Возможно в гипотетическом будущем, когда Джинни подкачается, он сможет-таки поднять себя вместе с Цыплёнком и потом… Скорее всего произойдёт нечто такое, что видел Хёнджин в одном из своих необычных снов. Где он будто бы попал вместе с враждебно настроенным к нему Феликсом в будущее и увидел их парочку со стороны: счастливую и влюблённую. Только если тогда он сомневался в том, что видел, и что такое может стать явью, то сейчас ни капли. Потому что рядом с этим парнем Джинни находился, словно на седьмом небе от счастья. Он легко расслаблялся, искренне веселился и получал столько любви и заботы, сколько за всю жизнь не мог получить от кого-либо ещё. Это было до безумия странно, но он ощущал, будто весь его мир заключен в этом маленьком веснушчатом блондине, которого он так крепко прижимал к себе. В конце концов, их шуточная перепалка как и обычно превращается в цепочку бесконечных, иногда глубоких, а иногда поверхностных и лёгких поцелуев. Они оба оказываются на кровати, Хван нависает над Феликсом. Сердца громко бьются в унисон, а души сливаются воедино. Феликс снова, как и все предыдущие разы, быстро теряет над собой и своими руками контроль, становясь первым, кто запускает их под футболку. Хван всеми фибрами души не желает это больше останавливать, и сам на пробу отвечает тем же. Свободной рукой несмело проводит по поджатым мышцам живота и думает о том, что хотел бы нафиг снять эту мешающую футболку, чтобы иметь возможность трогать не одной рукой, а сразу двумя. Тем более, когда на его касания Ликс так чувственно вздрагивает и отвечает тихим, еле слышным стоном. Под этот прекрасный звук сердце Хвана растекается в бесформенную лужицу, и парень желает услышать ещё, а потому даёт сигнал своим рукам продолжать эти ласки. Ликс в это время жадно пожирает чужой рот, периодически отвлекаясь на шею, щёку, ухо или любую другую часть лица парня, куда может дотянуться губами, а руками водит по спине, иногда выпуская коготки, словно кот. И в тот раз даже отдаёт себе отчёт в том, что делает и чего добивается. Он хочет сделать нечто конкретное. И понятное дело, что принуждать ни к чему Феликс не собирается и это случится, только если Джинни ему позволит зайти чуть дальше. А судя по тихим ответным стонам, и тому, что он не собирался, как в предыдущие разы его прерывать, Хёнджин не имел ничего против того, что сейчас творилось в этой постели. Оба и так находились в крайней степени возбуждения, но с каждым новым касанием распалялись всё больше и больше. Хёнджин к своей радости, наконец, задирает мешающую тряпку и стягивает её с Ликса. Затем губами приникает к шее и ведёт мокрую цепочку из поцелуев к самому пупку и тем же путём возвращается обратно. Если честно он вообще не понимает, что творит. Он занимается подобным в первый раз в жизни и ходит, буквально на ощупь, изучая чужое тельце. Вот тут за ушком он нашёл очень чувствительное местечко, и для него это означало, что там надо целовать чаще. Поцелуи в ключицу не вызвали какой-то особенной реакции со стороны блондина, а значит туда можно целовать редко. Только когда самому сильно захочется. Поглаживания по рёбрам, животу и прикосновения к соскам вызывали самые яркие эмоции со стороны Феликса. Он реагировал протяжными, гораздо более глубокими стонами и табуном мурашек по всей его коже. А ещё он выгибался так… Так чувственно и красиво, что Джинни понимал: эти места надо особенно часто трогать. Вообще, по всем реакциям Ликса, он подметил, что его соул ну просто до чертиков восприимчив. Легче было найти чувствительную часть тела, чем ту, которая не откликается, потому что буквально 90 процентов кожи реагирует на все касания со стороны Хвана, что заметно упрощало задачу неопытному в интимных делах парню. В какой-то момент времени Джинни себя ловит на мысли, что раскрыл свой чёртов фетиш. И это не что-то конкретное, это буквально был весь Феликс Ли. Наблюдать за ним распалённым, слышать его стоны, видеть подрагивающие ресницы и раскрасневшиеся от поцелуев влажные губы, ощущать под ладонями нежную, бархатную кожу и его дрожь от возбуждения — это всё стоило буквально всего на свете. Ничто не могло с этим сравниться и даже рядом не стояло. Разве что чужая ручка за резинкой его боксеров. Застигнутый врасплох Хван вздрагивает, немного напрягается, но отчего-то отталкивать от себя не торопится. Прикусывает собственные губы, и прячет лицо в районе шеи парня. Ликс, который первое поползновение на святое сделал на пробу, не зная, оттолкнет его парень или нет, не встретив сопротивления, решает, что это зелёный свет для всех его дальнейших манипуляций. Ему безумно нравилось принимать чужие ласки, но в какой-то момент захотелось ответить самому и вызвать хотя бы малый процент того, что испытывал он сам. Но вот проблема: тело Хёнджина оказалось не особо восприимчивым. И если для старшего было проблемой найти нечувствительные точки, то Ликсу напротив — та ещё задачка была найти хоть что-то ещё, что вызывало бы трепет в теле соула, кроме банальных касаний к тем же соскам. И раз на самом теле подобных точек было мало, то уж в штанах… Когда Ликс смело проводит рукой по возбуждённой плоти, Хван издаёт характерный стон. Его там ещё ни разу не касалась ничья рука, кроме собственной, и это совершенно новые ощущения, и явный переход к следующему этапу их отношений. У Джинни в голове даже на минутку промелькнула мысль: а может зря он тогда в магазине отложил те вещички, которые им порекомендовал тот рыжий незнакомец? Может, стоило их всё-таки купить? Хёнджин максимально был напряжён и не желал полностью растворяться в ощущениях. Хотел запомнить всё, что делал Феликс с его телом, чтобы для будущего набраться опыта и потом суметь всё это повторить. В целом, он слышал такую вещь, что однополый секс — очень простая штука, хотя бы потому, что чит-код находился у тебя самого в штанах. И скорее всего то, что доставляло удовольствие тебе самому, доставит удовольствие и твоему партнёру. И всё же неопытному парню облажаться было страшно, к тому же нельзя отметать тот факт, что Ликс мог оказаться другим — тем особенным, кому такое вообще не заходит. Понятно, что, как и в случае выяснения чувствительных мест на теле или когда ранее Джинни учился целоваться, он будет полностью полагаться на интуицию и на реакции соула, но всё же набраться опыта именно сейчас тоже не помешает. От того парень и не мог толком расслабиться, что не осталось незамеченным для Феликса. — Эй? Тебе не нравится? — спросил немного обеспокоенно он, полностью готовый к тому, что все его действия могут прервать. В конце концов, свою будущую интимную жизнь они не обсуждали и отношения к тому или иному со стороны Хвана Феликс не знал. Хотя сам являлся обладателем некоторых твёрдых «нет» в постели, такими, как например проникновение, но даже не удосужился поинтересоваться подобным у Хёнджина, решив полностью положиться лишь на свою интуицию. — И с чего ты решил, что мне не нравится? — горячо выдохнул прямо в шею Джинни. — Потому что ты напряжен. — Ещё бы! — глупо хохотнул Хёнджин, свернув это всё в шутку. Он бы удивился, если бы был полностью расслаблен, когда его ласкали прямо там. — Я не об этом! — пропустив его глупый каламбур мимо ушей, ответил Ликси, — Я про то, что ты сам по себе сильно напряжен и кажется, будто сдерживаешься. Если неприятно и не нравится, я могу прекратить… Хван с шумом выдыхает, отрывается от шеи парня и нависает прямо над ним. К тому моменту Феликс уже прекратил его трогать, полностью уверенный, что слишком поторопился и полез без разрешения, куда не нужно. — Мне всё приятно и всё очень даже нравится. — признаётся Хван, удивляясь тому, как у его бойфренда вообще могли возникнуть противоположные мысли, — Просто… — он осекается и закусывает губу. Почему-то так сложилось в обществе, что парню в его 21 год уже предстало бы иметь сексуальный опыт, и являться девственником было чем-то постыдным. Хотя, казалось бы, кому какая разница, что там и у кого в штанах? Но обществу отчего-то всегда есть до подобного дело. А потому, впитав подобный комплекс, Джинни сложно было честно признаться, что для него это впервые. (Особенно беря в расчёт его постоянное враньё по поводу и без.) Наверняка, смотря на него и его популярность, у многих складывалось ошибочное мнение, что Джинни давно прожжённый Казанова, который перепробовал в этой жизни всё. Но вот незадача — Хван Хёнджин был невинен аки цветочек. И теперь, впервые пробуя нечто подобное с любимым человеком, Джинни испытывал радость, что это не кто-то случайный, с кем он мог бы в прошлом набраться опыта, и одновременно с этим дикий стыд, из-за вышеупомянутых причин. — Просто? — обеспокоенно спросил Ли, боясь услышать нечто волнующее. Хван кусал губы и боялся признаться, но врать, особенно после их последней ссоры на фоне этого, казалось чем-то очень неправильным, поэтому собрав всю волю в кулак, он честно выпаливает: — Просто я ещё не знаю, как на всё это реагировать правильно. Потому что для меня подобное впервые. Феликс замирает и неверяще хлопает глазами. Хван смущённо хмыкает: — Не ожидал такого поворота? — Если честно, то как-то нет… — лепечет Ли. Он был отчего-то уверен, что в прошлом у этого красавчика, точно были не один, и даже не два, опыта отношений. Просто это как-то само собой разумелось, учитывая популярность Хвана у людей, — Погоди. То есть ты хочешь сказать, что я… — Первый во всех смыслах парень, да. — робко кивает Джинни. — Ты и не целовался ни разу..? — Нет. — Н-но ты тогда так умело… — Просто повторял за тобой и зеркалил твои действия, только и всего. — А сейчас..? — Тоже шёл по наитию. Тебе нравилось, я и продолжал. Ликс вдруг резко ощутил себя мудаком. Потому что его «первый раз» проходил после обсуждения всех «можно» и «нельзя». Для него это не было как снег на голову, только от того, что его первый парень захотел вдруг залезть в его штаны. И вообще поступи он так, то, скорее всего, остался бы без зубов, а Джинни… Он терпел. Он слова против не сказал, пока сам Ликси у него не поинтересовался — а всё ли в порядке? И слава богам, что хотя бы до этого он додумался. — Прости. — виновато шепчет Ли, — Я не знал. — За что ты извиняешься? — хохотнул Джинни. — За то, что полез без разрешения… — Всё нормально. — улыбается Хёнджин, — Я же сказал, что мне всё очень даже понравилось. И я совсем не против того, что сейчас происходит. Просто не знаю, как правильно реагировать и боюсь что-нибудь не так сделать, а потому не могу расслабиться. — Точно? — Точно. — Ты ведь не обманываешь меня сейчас, чтобы успокоить? — Нет. — признаётся Хёнджин, — И я очень хотел бы продолжить начатое. Если ты не против и тебе хочется, конечно. Утверждение было странным, по мнению Феликса. Конечно, хочется. Хотелось, и будет хотеться. Вот только некоторые заблуждения парня надо бы исправить на начальном этапе, так что Ли расплывается в улыбке и тихо советует: — Никаких «правильных» реакций в природе не существует, Джинни. Так что просто расслабься, ни о чем не думай и получай удовольствие. И этот шепот тонет в чужой улыбке, а затем в очередном новом глубоком поцелуе.