35° по Цельсию или повседневная жизнь в не повседневной ситуации

Автобус спокойно ехал, изредка всё же попадаясь на кочки. Солнце ярко светило, обдавая салон своим теплом, ведь окна открыты, и сквозняк даёт о себе знать. Моя малышка всё ещё спит, да и я сам проснулся недавно. Но это не был обычным сном. Что-то было в нём такое… странное. Сон же не может приходить и уходить по невидимому «таймеру», верно? Да и чёрт с ним. Ведь сейчас я еду в полную для себя неизвестность — у меня на руках, кроме вещей и паспорта, ничего нет. Но всё же я верю, что бы меня там не ждало, оно явно плохим не будет… …Бескрайние поля сменялись маленькими домиками. Было видно, что люди живут своей совершенно обычной жизнью и ни разу не слышали про попаданцев из другого мира, времени… А ведь кстати я такой спокойный, и даже не подумал, как всё объяснить её родителям, чтобы меня не упекли куда подальше. И ещё эта записка на рюкзаке… Как же мне всё это надо будет объяснять Мику… Вот закончились и поля. Ольга храпела вместе со Славей, Лена читала, а Ульяна общалась со сверстниками. Мику уже сама проснулась и, потянувшись, поцеловала меня в щёку. — Ещё не приехали? — спросила она спросонья. — Нет, милая, ещё едем. Скоро в город уже заедем, наверно. И да, я был прав. На знаке виднелась название города: «Добро пожаловать в Нижнекамск!» Интересно, что это за город такой? Впервые слышу про него. Автобус сбавил скорость и, въехав уже в сам город, ехал примерно километров сорок-пятьдесят в час. Было уже время обеда, а мы даже не завтракали, так что желудок очень не вовремя заурчал. — Я тоже есть хочу. Целый день без еды! — грустно заявила Мику. — Надеюсь, твои родители будут ждать тебя? — Нет, я им позвоню с телефона, чтобы они приехали. Как я завидую твоему времени, ты можешь вот так спокойно достать из кармана, и… — Не завидуй. Это было единственное, что действительно было удобным и хорошим. Маленькие магазинчики, серые многоэтажки, дворы, даже через огромный завод проехали. А он не маленький-то, будет где найти работу! Эх, как же я волнуюсь то… — Лёшенька, не волнуйся ты так! Мои мама с папой не злые! Отоо-сан просто побурчит, и всё! Мы всю дорогу держались за руки. Её слова были отдушиной. Интересно, какие они? Нас встретил огромный вокзал. Я такой видел только в Москве, когда был у родственников в детстве. Здесь было всё: и киоски, и типичные бабушки, которые могут продать тебе вообще всё, ходили милицейские, проезжали и другие автобусы. Транспорт остановился, и нас из него вывела Ольга и ещё один вожатый, парень, которого я не знал. Он спокойным тоном вывел свою часть отряда, а Ольга — криком свою. Но что забавно, она справилась лучше. Наш отряд вышел из автобуса и все встали в шеренгу, а вожатая принялась нас пересчитывать. Вот она, закончив, стала перед нами, и капелька её слезы упала на воротник: — Мои дорогие ребята! Я была очень счастлива, что мы провели с вами это лето! Все мы многого добились, со многими сдружились, кто-то даже нашёл свою любовь. Вы так выросли, и мне очень-очень жаль, что мы с вами больше не увидимся! Но не переживайте, ведь всем нам нужно двигаться вперёд и не оглядываться назад! Сейчас вас заберут родители, и вы будете готовиться к школе. Удачи вам, и счастливой жизни! И ещё, пока не забыла. Алексей, открой свой рюкзак и отдай паспорта ребятам. Я открыл его и раздал каждому, и особенно Мику. Затем, мы все обняли её по очереди, и она предложила следующее: — У меня с собой есть фотоаппарат, так давайте используем его! Нас было не очень много людей. Мы выбрали угол посветлее и, встав в него, попросили случайного человека нас сфотографировать. Перед этим я встал, естественно, рядом с моей девушкой и, приобняв её за талию, мы улыбнулись. Щелчок. Яркий свет, который был похож, когда ты резко выходишь из темноты. И цветная фотография. К сожалению, на ней плохо получилось моё лицо. — Вот бака! Ну ты посмотри, такой красивый кадр был! — заметила Мику. — Ольга Дмитриевна, можно Вас кое о чём попросить? — Да, я слушаю. Она что-то прошептала ей на ухо, отчего та сначала удивилась, но довольно закивала. Мику взяла меня за руку и отвела к… очень красивому фонтану. Он был большой и белоснежный, и вода в нём красиво фонтанировала под лучами солнца. — Я попросила её сфотографировать нас. Ты же не против? — ласково сказала Мику. — Да я только за! Мику нежно обняла меня и, улыбнувшись, поцеловала в щёку. Щелчок. Снова вспышка. Ольга Дмитриевна, смеясь, протянула нам фото. На нём были изображены самая красивая девушка на свете и парниша, которому невероятно повезло, и он улыбается во всё лицо, при этом покраснев. Мы обняли снова друг дружку, а Ольга счастливо посмотрела на нас и собиралась уходить, как я её окликнул: — Ольга Дмитриевна! Я хотел сказать спасибо. Вы самая лучшая вожатая, и я рад, что встретил Вас. Она мило улыбнулась. — А я рада, что у меня был такой хороший пионер и такая добрая и послушная пионерка. Счастливой жизни вам, молодым. И не забудьте попрощаться с вашими друзьями. Она ушла. И была права. — Пойдём? Попрощаемся? — предложил я. — Да, конечно. — тихо сказала она. Все остальные ребята стояли на перроне, ожидая поезда. Мы подошли к ним: — Ну что, готовы? Я хоть с вами не очень часто общался, как и Мику, но вы отличные люди. Каждый из вас уникален, и у каждого свой путь. Лена. Я хочу, чтобы ты не сдавалась. Ты отличная, красивая девушка, за которой стоит большое будущее врача. И я не хочу, чтобы ты ради каких-то мальчиков страдала. — она сильно засмущалась, но улыбнулась такой милой улыбкой, что она светилась от счастья. Мы с Мику обняли её. — Славяна. Ты — отличный руководитель, хорошая старшая сестра и просто красавица. Не останавливайся на учёбе, и всегда заботься о своей семье. — она также мило улыбнулась, и посмотрела на меня очень тепло. И её тоже. — Ульяна. Ты — самая быстрая, неугомонная, но добрая девочка. Всегда оставайся такой же, и не давай ничему и никому никогда причинять тебе боль. — я погладил её по голове, и она растаяла. — Шура и Электрик. Вы — светила науки Союза. На вас пока ещё учёба, но в недалёком будущем, я знаю, что у вас всё будет хорошо. Не подведите страну! — я пожал им руки. — Ты тоже очень хороший и заботливый друг! — сказала Славя. Мы все рады, что встретили тебя! И Мику, тебе очень повезло, что ты… с ним. Дорожи им. Мику, моя любимая, которая стояла всё это время, подошло ко мне и, закрыв меня собой, заявила: — А я знаю. Он и есть для меня самый-самый. — и поцеловала меня при всех. Они все сразу одобрительно загудели, и захлопали. А мне было всё равно. Я погрузился в неё через поцелуй, да настолько, как не заметил, как подъехал поезд. — Ну всё, мы пошли. Удачи вам! — выкрикнула Лена. А мы стояли, и махали им вслед. — Вот и всё, Мику. Наша жизнь в лагере закончилась. И остались в этом мире только мы вдвоём. Я поправил её чёлку, который ветер безжалостно растрепал. — Ага. Я так даже рада. Теперь нам никто не помешает. Я люблю тебя, и никому не отдам! Всё, хватит здесь оставаться! Надо найти телефонную будку, наконец! Она снова схватила меня за руку, и понесла за собой. На плече — рюкзак, в руке — её сумка. И она впереди, ведёт меня. Люди, конечно, смотрели на нас, но мне было плевать. Идти долго не пришлось, характерная советская будка выглядела совершенно новой и красивой. Мику бросила неизвестно откуда взявшуюся монетку, и стала набирать номер. И в этот раз уже я чувствовал себя отсталым, так как не знал, как она работает! Я положил её сумку на лавочку (кстати, её сумка тоже бирюзового цвета, и нашивки с мультяшными котятами), и принялся слушать её чудный голос: — Привет, мама! Я так соскучилась по тебе! Ага, да! Очень-очень хорошо! Это была самая лучшая смена! Почему? Ну… Если вы заберёте нас, то увидишь! Да, я не оговорилась, я вам позже расскажу! Так что, заберёте? Ура! Будем ждать! А во сколько подъедете? Хорошо, до скорого! Я очень сильно-сильно люблю вас! И повесила трубку. — Мику, как они отреагировали на меня? Да и откуда у тебя деньги?! — Ну как! С нагрудного кармашка! Да и вообще, не забывай, что у девушек должны быть свои секреты! — она сделала мне за ушко кусь. Как это классно! — А так, конечно она не ожидала! А приедут через минут десять. — А откуда они будут нас встречать? — Через главный выход! Я покажу тебе! Но в этот раз я успел поймать её за руку. — Милая, самое главное у меня — это ты. — И ты у меня! Шли мы медленно и не торопясь. Непривычно было видеть столько людей вокруг себя. И кстати, в пионерской форме здесь было холодно! Ветер задувал сильно. А на больших вокзальных часах было почти четыре вечера. Выйдя из вокзала, перед нами предстала… …Огромная, открытая, и просто красивая территория. Я чувствовал себя муравьём. — Милый, ты как? Ты выглядишь напряжённым. — А? А, не обращай внимания. Просто уже устал немного. Да и так необычно… Она взяла меня за локоть, собираясь что-то рассказать, как тут приезжает красивая, ярко-чёрная «Волга». Явно новая, на ней ни царапины. Мику резко отпускает меня, и бежит к родителям. А я стою, как пень, с меня течёт десятый пот! Но стараюсь держаться, чтобы дать хорошее первое впечатление. Мику обнимает сразу их обоих. Очень красивая картина, на самом деле. От неё сразу веет добром, любовью, и домашним уютом. Мне нравится это, я и сам человек семейный, для меня она всегда будет на первом месте. Ибо мир, как бы это банально не звучало — очень сложный и тяжёлый мир для одиночки. Без семьи мы никто, просто песчинка, которую можно легко убрать. Мне очень жаль, что я так мало проводил время со своей мамой. Интересно, ищет ли она меня? Или совсем отчаялась? И что бы она думала об этом всём сейчас? От таких мыслей у меня упала одинокая слеза. Я не плакал, но чувства сейчас захватили меня. Мику рукой позвала меня. Что сказать, её родители очень удивились. Пока я подходил, её мама смотрела на меня с интересом, а её отец… лучше сказать, что он просто был тут. Ибо он даже не смотрел в мою сторону, как будто и нет тут меня. Но, всё же, подойдя, я познакомился с ними: — Здравствуйте, госпожа Хиккари. Мне очень приятно познакомиться с Вами. — я поклонился ей, прижав свои руки к туловищу, и наклонившись примерно на 45 градусов. Она явно это оценила, ведь она очень приятно улыбнулась мне. Цвет её волос был ровно такой же, как и у Мику. В этот раз фантазия не подвела меня. Только вот волосы у неё не были так же длинны, как у её дочери, и цвет глаз был такой же циановый, но чуть более тёмный. Она, кстати, также приятно рассмеялась, как и Мику. — Мне тоже приятно познакомится с тобой. Как тебя зовут? — Алексей. Следом, я протянул ладонь уже её отцу, но тот сначала оценивающе на меня посмотрел, как будто думая, пожимать или нет, но всё же пожал. Хватка его была очень крепкой, но и я не отставал. — Алексей. И давай сразу начистоту. Кто для тебя Мику? — волевым и сильным голосом он спросил. А этот человек прямолинеен. Мне такое нравится. Люблю я честных людей, и такие априори врать не будут. А кроме характера, у него была красиво выбрита борода, оформлена причёска, деловой, чёрный костюм. — Ну, Лёша, где твои манеры? Раз Мику выбрала его, то ты думаешь… Но он не дал ей договорить. — Я ещё раз спрашиваю…. А теперь моя очередь перебить его. Знаю, неправильно, но нужно доказать, что у меня тоже есть смелость. Я взял Мику за руку, и она сильнее прижалась ко мне. — Я люблю её. Вы правильно делаете, что не доверяете мне. На вашем месте я тоже так говорил бы. Но я говорю абсолютно серьёзно — я люблю Мику. Она для меня. Я не брошу её и не оставлю. В лагере мы прошли через многое… Он потёр свой подбородок и, подумав, сказал: — Мику, это правда? Всё, что сказал этот парень — чистейшей воды правда? — Да, отоо-сан! Всё так и есть! Он единственный, кто дал мне надежду, что ещё не всё потеряно! Он был всегда рядом со мной, всегда поддерживает, и только он видит во мне мою истинную душу! Отоо-сан, прошу тебя, у меня есть просьба, но давай поговорим дома? Он только странно посмотрел на неё. Интересно, о чём он думает? Но тут уже вступилась в разговор Хиккари-сан: — Мику, я рада, конечно, что у тебя… у вас всё хорошо, но давай подумаем здраво. У него есть родители, которые должны приехать. — Не должны. У меня их… нет… — сообщил я. — О, боженьки, прости, я не знала! Мику только погладила меня, но я продолжил. — Всё в порядке, госпожа. Тут всё намного сложнее. Мику права, это надо обсудить наедине. — Прошу, называй меня просто по имени, мы не в Японии, хех. Я вижу, ты парень хороший, но сам понимаешь, для нас дочь — прежде всего. — она обошла, и обняла её за плечи. Они были как две капли воды. — Ладно, хватит разговоров на пока. Садитесь. Ты сядешь спереди, чтобы видел тебя. Не понимаю, с чего такое недоверие. Но придётся подчиниться. Он открыл багажник, а я загрузил сначала сумку Мику, а затем и рюкзак. Затем, я открыл дверь двум прекрасным девушкам, а затем, уже сам сев на самое удобное автомобильное кресло в моей жизни. — Пристегнуться не забудь. — бросил он. Я так и сделал. Всё же не хотелось доставлять ему проблем. Он хорошо водил. Очень аккуратно, почти мастерки, вырулил из плотно загороженной улицы, начал диалог со мной: — Алексей, расскажи о себе. Я должен знать всё о её…друзьях. Стоит аккуратно подбирать слова, чтобы не упасть лицом в грязь. — Мне семнадцать. Так же, как и ей. Увлекаюсь электроникой, люблю всё чинить и смотреть. Благодаря Мику, полюбил и гитару. Учусь не плохо, но не в местной школе, к сожалению. Но хотел бы перевестись, только не знаю, как. Он впервые за это время улыбнулся. — Это хорошо, что ты техник. Мику рассказывала, кем я работаю? — Да, Алексей Петрович. — Даже так. Хорошо. Нет, я вижу, что ты парень вроде не плохой, но темнишь что-то. А твои родители? Что с ними стало? Видать, Хиккари-сан это не очень понравилось, ведь последовал стук ногой об его сиденье: — А что такого? Мне просто интересно! У него всё же должен же быть хоть кто-то, кто бы встречал его. — Нет, никого. Если не считать Мику, я здесь совсем один. А родители… Они разбились на самолёте пятнадцать лет назад. — тихо произнёс я. — Подожди, а это разве не тот, которые террористы подорвали? — сказал он. — Не знаю, может быть. Остальное время мы ехали молча. Мы уже проехали город, и начинались уже частные дома. Какие-то были большими, а какие — маленькими, старыми, и даже ветхими. Но когда мы уже начали подъезжать, я увидел его… …Это был не дом, а целый мастодонт! Большой, пускай и на два этажа, но зато каких! Красиво оформленный, элегантный, и вызывает восхищение. Может, Мику удастся их уговорить, и я останусь тут жить с ней? Эх, мечты… — Парень, не спи. Бери вещи и проходи. — грубо сказал отец семейства. Он только со мной такой грубый, или со всем так? Я аккуратно открыл багажник, и, достав сначала рюкзак (повесил его на плечо), а затем и её сумку. Мику подошла ко мне, и прошептала: — Лёшенька, любимый, не обращай на него внимания. Он на самом деле добрый, просто хочет перед тобой выглядеть намного… злее. Так что, не расстраивайся, пожалуйста. Моей маме ты точно понравился, она мне это сама на ушко сказала. — и нежно поцеловала меня в щёчку. Её папа, это, конечно же, заметил. Но он просто хмыкнул. Пронесло… Он открыл большую, красивую, в западноевропейском стиле дверь. Да и вообще, меня интересует то, что разве в союзе позволяли так строить?! Эх, ладно, зачем вообще мелочится на такие мысли, я сейчас совершенно не должен думать о таком. Сначала в дом зашли его хозяева, а чуть позже, и я. Внутренняя обстановка была… как бы её описать… Если вы смотрели фильмы из двадцатого века, про типичных богатых людей, то сразу поймёте, о чём я. Всё обставлено красиво и со вкусом. Видно, люди разбираются в эстетике. Это похвально. — У Вас очень хороший вкус в эстетике, всё такое красивое. — подметил я. — Спасибо! Это я всё обставляла. Мне нравится всё европейское. Оно такое…элегантное. Мику, проводи Алексея на кухню, я с твоим отцом переговорю. — сказала она спокойным и тихим тоном. Если Мику вся пошла в свою маму, то тогда и у Хиккари-сан будет много секретов. Мику-тян нежно взяла меня за руку, и повела через коридор, в котором было много картин и пару портретов, незнакомых мне людей. Но вдруг она остановилась, и, как будто вслушиваясь и всматриваясь куда-то вглубь коридора, сказала мне: — Лёшенька, как тебе у нас? Правда нравится? Ты не волнуйся, всё будет хорошо, сейчас она с ним кое о чём поговорит, и придёт. А я чайник поставлю! И вообще, чувствуй себя как дома! — она поцеловала меня, но не так долго, как хотелось бы. — Прости, просто если сейчас нас так заметит, то…ничего хорошего не будет. Так что просто заходи на кухню! Она открыла предо мной дверь, и, запустив меня, как будто приведя котёнка домой. Она пошла за чайником, напевая какой-то лёгкий мотив. А я просто сидел, и осматривал комнату. Она была приятного, бежевого цвета. А мебель из тёмной древесины. А вид и окно выходил к красивому озеру, только я его почему-то, не заметил из машины. Вот стоит чайник старинной формы. Я уже и отвык от таких. Мику села рядышком со мной, положив свою руку на мою, а я её даже не заметил. Я всё думал, что со мной, и с нами, дальше будет. Что решат её родители? Ведь только от них и зависит моя будущая судьба. Точнее, наша. Чёрт, как же страшно. Сердце бьётся как сумасшедшее, дыхание немного ускорилась. Мне страшно. Так страшно даже за свою жизнь не было на свой четвёртый день в лагере. — …Лёшенька. Лёша! — звала она меня, а я был как будто вообще не здесь. — А? А! Мику, прости. Просто я… — Боишься. Милый мой, я понимаю тебя. Я тоже очень. Но я знаю одно средство, которая нам поможет чуть-чуть успокоиться! И, мы оба встали со стульев. Она обняла меня так нежно, что совершенно не хотелось её отпускать. Не знаю, была ли это ошибка, ведь в этот момент зашли её предки. Но я думаю, что нет. Как чувства вообще могут быть ошибкой? — Кхем, я всё понимаю, молодые люди, но прошу вас, присядьте. — ласково сказала Хиккари-сан. Мы неловко рассмеялись, и сели на свои места. Кроме отца. — Мамочка, чайник готов! Чашки доставать? — Да, конечно. Лёша, что ты стоишь? Я разве непонятно объяснила? Садись, давай, не вредничай. Он, фыркнув, выполнил её просьбу. Или, скорее, требования. Я не могу понять, кто же в их семье главный? Мику, прямо как профессиональная официантка, расставила красиво искусные чашки (насколько я знал из истории, то это были чашки, похожие по стилю дореволюционной России), налила заварки, а затем и кипятка. — Простите, а сахара нет? — нервничая, спросил я. — Расслабься ты так, мы пьём без него. — внезапно вставил Алексей Петрович. Господи, я его даже в мыслях по имени отчеству… Затем, когда села Мику, вопросы начала задавать её мама. — Ну, рассказывай, Алексей. Почему мы должны оставить тебя тут? Это было настолько внезапно, что я с её отцом, подавились чаем. И самое забавное, что Мику, что и его жена — обе кинулись к своим любимым. — Да всё в порядке! — сказали мы вместе. — Как это было мило, согласись, Мику! — это также заметила и Хик-сан. В этот раз мы все весело засмеялись, и даже глава семьи немного ухмыльнулся. Уже прогресс. — Ладно, посмеялись, хватит. Вернёмся к вопросу. — снова начала она. — Ока-сан! Я же объясняла в машине! — начала Мику. — Или ты хочешь от него услышать? — Да, хочу от него. Нельзя просто так пускать чужих людей в свой дом. — А особенно с детдома. — с ёрничал отец. Они обе так зло посмотрели на него, что тот аж отвернулся куда-то в сторону. — Да что вы такое говорите?! Он не чужой? Он для меня самый близкий человек вообще-то! Ну, кроме вас. — Вот именно, что для тебя. А для нас чужой. — правильно заметил Алексей Петрович. — Хорошо, я вам всё расскажу. Только прошу, поверьте мне, не вызывайте сразу врачей. Я посмотрел на Мику так, как будто пытаясь силой воли передать ей свои мысли. И она поняла, куда я клоню. — Да, в это поверить будет трудно, но прошу вас! — сказала Мику. — Давайте ближе к сути. — сказал он. — Только я сейчас за рюкзаком схожу. Выйдя, я закрыл за собой дверь. И сразу же услышал, как они о чём-то начали переговариваться. Было противно, что теперь из-за меня, Мику приходится всё это выслушивать. Даже начал задумываться, а что было бы, если бы я тогда, в автобусе, выбрал другой вариант? Всё же я поторопился, быстро взял рюкзак, и двинулся обратно на кухню. Открыв дверь, и зайдя на кухню, я аккуратно положил рюкзак на пол. — С чего бы начать… — я взглянул на Мику, и она кивнула головой, ни говоря ни слова, поддерживая меня. Я набрал воздуха, чтобы успокоить себя, и не заикаться. — Я не из этого мира. Что и следовало ожидать. Хик-сан аккуратно положила чашку, а её муж посмотрел как на последнего идиота. — Я знаю, как это звучит. Мику мне тоже сначала не поверила. У меня есть доказательства. — Ну, давай, молодой человек, показывай. Если не убедишь, то уходишь отсюда сразу, и про Мику можешь сразу забыть! — говорил её отец. Мне всё тяжелее было сдерживать себя, чтобы не… Я потянулся к рюкзаку, чтобы расстегнуть его. И, достав мусор, что когда-то был моим телефоном, протянул его Алексею Петровичу. — Вот, возьмите. Я надеюсь, что это вас убедит. Он повертел его в руках, явно не понимая, что это такое. А у Мику загорелись глаза. — И что это, чёрт возьми? Как это может что-то доказать? — Понимаете, это телефон. И он сломан, к сожалению. Был пожар, и я совсем забыл про него. — Пожар? — ахнула Хик-сан. — Хиккари-сан, это отдельная тема, разрешите, чуть позже расскажу. Так вот, до таких технологий ещё лет тридцать. — Да, отоо-сан, он прав! А ещё он был… как ты это называл? — спросила Мику. — Сенсорный. — Точно! То есть там никаких кнопок! А только пальчиком вводишь, и всё! Невероятно, правда? — Да не может быть такого. Вы оба всё придумываете. — Лёш, хватит так вести себя. Мне кажется, что он не врёт. Просто доверься своей дочери. — в этот раз заявила Хик-сан. — Но у меня ещё есть доказательство. Вот. Я протянул ему ещё и банку. Он повертел её, увидел USB-разъёмы, и заинтересовано спросил у меня: — А это ещё что? Никогда такого не видел. — И правильно. Ведь до изобретения USB-разъёма ещё шесть лет. Если, конечно, история пойдёт тут так же, как и в том мире. Это портативная аккумуляторная батарея, чтобы заряжать электронные устройства, когда у тебя нет розетки под рукой. Он вмещает себя двадцать тысяч микроампер, что хватает ровно на четыре зарядки телефона. Он с интересом слушал меня, вникая в каждое моё слово. А вот девушки сидели, и явно пытались сообразить, о чём этом я говорю. — Да кто ты такой вообще? Откуда ты? — тихо заявил он и уже явно напрягся. 1\1! Я сел за стул, и скрестил пальцы в подобие «крыши», я стал рассказывать её родителям всё: — Я правда из будущего. Или другого мира, мне всё равно. Я из две тысячи двадцать пятого года. — немая тишина. И только их взгляды навострились. — Мне было двадцать пять лет, когда я попал сюда. А точнее, в лагерь. Была зима, и я шёл из института. Затем, в ожидании автобуса, сел на эту…лавочку. Ощущения были непередаваемы. Я стал засыпать, меня буквально отключило. А затем я проснулся… Летом… — Не может быть… Это всё как… — начала её мама. — Как в кино, я знаю. — Бред. Просто полный бред сумасшедшего. — всё ещё отрицал её отец. — Я знаю. Вы думаете, я сам в это по первой не верил? Очутиться в теле себя семнадцатилетнего, ну очень странно! Мы так ещё просидели некоторое время. Мику держала меня за руку. На улице уже темнело. Затем, Хик-сан предложила: — Уже время позднее, а дети ещё даже не ели наверно, за целый день, так? И в подтверждение слов, наши животы заурчали. — Хотите! Бедняжки, я вам сейчас супчик разогрею! Затем она стала, и подошла к холодильнику. Затем продолжила говорить: — Лёш, ты как хочешь, но я лично хочу, чтобы он остался. Он парень хороший, разбирается в технике этой. И дочка наша вот как его любит. Если бы он был плохой, как думаешь, она бы держалась сейчас за него? И он ведь посмотрел на нас. — Расскажи, как вы провели время в лагере. Мы с Мику стали ему всё рассказывать попеременно. Как мы встретились (опустив сцену под роялем), как танцевали, наш первый поцелуй, затем мою кому, первую, и надеюсь, последнюю сильную обиду, прощение… Мои подарки, Мику особенно ими гордилась. Он нас внимательно слушал, размышлял, и даже улыбался. А между этим ещё ели самый вкусный суп в мире. Борщ! — … Вот так всё и было, Алексей Петрович. Я очень рад, что смог остаться с ней. Я люблю её, и всегда буду любить. Она всё для меня, и только с ней я понял, зачем попал сюда. И, даже если вы выгоните меня, я буду жить на улице, но всё равно приходить к ней, и… Но он остановил меня. — Хорошо, я всё понял. Ты думаешь, что я не понимаю все эти подростковые сопли? Ладно, можешь остаться, если так захочет Мику. Только пока жить будешь в кладовке, на втором этаже. Там правда, кровати нет, но есть матрас с одеялом и полушкой. От гостей осталось. И запомни — если я увижу тебя с утра в комнате моей дочери, или в твоей, пинай на себя. Вылетишь отсюда сайгаком. Понял меня? Я удовлетворительно кивнул. Эх, ну хоть так… С души как будто чёрный монолит упал. А Мику сияла от счастья! — Спасибо-спасибо-спасибо папочка! — прощебетала она. Он улыбнулся ей, погладив по голове, так же, как и я… — Лёша, если хочешь, можешь принять душ. А Мику покажет тебе твою «комнату». — сказала Хик-сан. — Мику, покажешь путь? — попросил я. — Конечно! А куда? Сразу в оба места? — Да. — Хорошо! Следуй за мной! — и, взяв рюкзак, она нежно взяла меня за руку, чтобы повести на второй этаж. Но, только зайдя на второй, я остановил её, нежно прижав к стене. — Ой! — тихо, чтобы там не услышали, произнесла она. — Ты чего? Она была приватно близко. Её лицо от моего было примерно всего в пяти сантиметрах. — Прости меня, Мику. Я очень сильно люблю тебя, и виноват я, что ты всё выслушивала от своих… Она погладила меня по щеке, и, своим романтичным голоском, проговорила: — Лёшенька, не говори глупостей. Как я и говорила, моей маме ты очень понравился. Но вот я люблю тебя сильнее! — А вот и нет. — я поцеловал её, и она мне ещё слаще ответила. Хорошо, что тут ступеньки немного скрипят! Кто-то поднимался… — Ой! Мы успели развернуться, и, делая вид, как будто ничего не было, пошли в сторону, где должны были быть душ и моя комната. Это была Хик-сан. — Ну и ну! — тихо сказала она. — Молодые люди, отойдёмте-ка… Она открыла случайную дверь, и мы вошли в неё. Похоже, это была… …Комната Мику. Она включила свет, и он открыл мне полный обзор. Спокойные тона обоев, красивая, большая и шикарная кровать, с аквамариновым цветом. И много-много разных инструментов, которые расположены в строгом порядке — от флейт до гитар. Но она начала говорить: — Мама, мы просто говорили, и ничего такого… — Ну да, конечно. А я не женщина, не понимаю ничего. Я же и учила Мику, у меня слух хороший! Лёша, я верю каждому твоему слову. Да, вся эта история очень…своеобразная, но раз Мику верит тебе, то значит всё хорошо. И только между нами — перед вами уже была…связь? Я хотел провалиться сквозь землю. А Мику просто ушла в «перезагрузку». — Нет, вы чего! Я люблю её, и не хочу делать ей больно. Всё же я взрослый человек, и понимаю всю ответственность. — Да, ока-сан, он такой у меня! — Хах, это очень хорошо. Твоя мама гордиться тобой. Прости, я совсем запуталась… — Не переживайте. В том, моём мире, с ней всё хорошо. Я скучаю очень сильно по ней. Да и вообще по родителям… — Мне жаль, Лёша. — она обняла меня. По-матерински. Очень тепло и приятно, но Мику почему-то занервничала. — Знаешь, ты вроде говорил, что хочешь ходить в один институт с моей дочерью? Только на кого ты хочешь? — Да! — мы вместе с Мику сказали. — А так, мне музыкантом не стать, поэтому пойду на технический факультет. Он же есть там? — Ах, как это мило! Мне бы ваши годы. Да, есть конечно. Я могу тебе помочь с этим, но мне нужны будут твои документы. — Простите, у меня только паспорт… — Эх, но ладно, я попытаюсь. Скоро же первое сентября, так что… Кстати, не слушай моего мужа. Он такой ворчливый, потому что волнуется сильно. Но не переживай, правильно Мику говорит! — она подмигнула ей. — И красивый медальон. У тебя хорошие руки. Ладно, идите, я и так вас задержала. Только…если хотите целоваться, то лучше у себя в комнате, хорошо? Я всё понимаю, но приличия должны же быть. И она вышла из комнаты. А мы с Мику снова обнялись, и, я поцеловал её в лобик. — Лёша, наконец-то. Ты понимаешь? Мы теперь точно будем вместе! — с большой надеждой сказал мой ангелочек. — И никто и ничто не разлучит нас! Она прижалась ко мне, но тут же отойдя, вывела меня в коридор. — Давай, я тебе всё покажу! Она повела меня через коридор, похожий на тот же, что и на первом. Ванная оказалась в дальнем конце. Она открыла дверь передо мной, и, показав, что тут где, сказала: — Лёшенька, я сейчас вещи твои принесу! Ты мойся, а я после тебя! — Микунь, ты чего. Я и сам принести могу. — Нет, дай поухаживать за тобой! Пожалуйста! — против такого взгляда я не мог больше ей отказывать. — Вот и хорошо! Она чмокнула меня в щёчку, и вприпрыжку ушла. Да, помыться мне точно не помешает. Я снял сначала галстук, а потом и рубашку. Почему-то я почувствовал, что за мной следят… Ай, это просто усталость. Я полностью разделся, и, подождав, пока протекает вода, я осматривался, чем можно будет вытереться. Вот, белое полотенце в дальнем углу лежит, и на вид чистое. Я зашёл, и, встав под горячую воду, расслабился… …Я как будто заново родился! Прекрасное чувство чистоты и покоя… Я только успел завязать полотенце на талии, как вдруг стук. — Лёшенька, это я! Можно? — это была Мику. — Конечно! — Я тут… ой… — она очень мило улыбнулась и покраснела. — Спасибо. Со мной что-то не так? — Н-нет, просто… Вы же, мальчики, краснеете, когда смотрите на девочек. Тогда почему нам нельзя? — она тихо хихикнула. Её взгляд изучающе скользил по мне. Мне было…приятно. — Я подожду тебя! — и скрылась за дверью. Эх… Мои джинсы и футболка. Я даже соскучился по ним. Быстро переодевшись, я вышел из ванной. — Ой, Лёшенька, ты так классно смотришься в такой одежде! — Да ладно тебе. Это типичный образ моего времени. — Всё равно. — и нежно обняла меня, а я её. Все её чувства передались и мне. — Лёша\Мику. Я люблю тебя. — сказали мы вместе, и я потёрся носиком об её носик. — Щекотно! Но приятно! Ладушки, я покажу тебе комнату! В этот раз мы просто спокойно прошлись. Идти голыми ногами по ковру было необычайно хорошо. Когда ты всё время ходишь в обуви, и потом переходишь на голые ступни, то чувства очень необычны. Мику, кстати, была уже сама в обычной одежде. На ней были чёрные шортики, шортики, с бирюзовой каймой, и с такой же футболкой. Видать, это её любимый цвет. Но выглядела она превосходно. — Вот. — она грустно открыла дверь. И её можно было понять. Маленькая комнатка, буквально три на четыре метра. С кучей разных вещей, и с тем самым матрасом в углу. Выглядит он не очень приятно, но что есть. Но тут нет даже лампочки… — Прости, Лёшенька. У нас полно гостевых комнат, но он дал…такую. Не понимаю я его… — я приобнял её. — Не переживай, солнышко. Я готов на всё, ради тебя. Как окончу институт, которую ещё не начал, я сразу найду работу. А может, даже и во время учёбы. И затем… Мы снимем квартиру, и будем там жить. Ты не против? Её глаза округлились, и счастливо закивала: — Да! Конечно! Лёшенька, ты такой самостоятельный… И, знаешь, я тоже хочу стать лучше! Я потрепал ей волосы, и выйдя вместе с ней, заговорил: — Теперь ты иди купаться. А я на боковую. — Хех, хорошо! Давай, спокойной ночи, милый. — и легонько поцеловала. Она ушла, а мне делать больше нечего. Футболку снимать я не стал, так как, если честно…было немного противно спать на нём. И, не укрываясь, я попытался заснуть… …Но сон не шёл, от слова совсем. Встав, я попытался по привычке нащупать выключатель, но… Пусто. Чёрт. Я встал, и, наощупь найдя дверь, вышел из комнаты. Ночной свет немного освещал коридор. Это было мне на руку. Я шёл и шёл, пытаясь не топать, как медведь. И, не с первого раза, найдя нужную дверь, я потихоньку открыл её… …Мику крепко спала, закутавшись в одеяло. Её лицо было…меланхоличным, и отчасти, грустным. Я потихоньку подошёл к ней, и тихо-тихо прошептал: — Милая моя, что же тебе снится? Не грусти, прошу тебя, я рядом. Мику что-то пробормотала, и мило улыбнулась. Я чуть наклонился, и аккуратно, стараясь не разбудить, поцеловал в щёчку. Теперь она была полностью счастлива. Моя миссия выполнена, и пора было уходить. Я аккуратно закрыл дверь, и, также потихоньку зашагал к себе… …Темно, как в подземелье, да и запах соответствующий. Но зато рядом с Мику, и тем более, не на улице. Я ещё немного повертелся, и, закрыв глаза, я попытался снова уснуть… *** …На следующий день, я проснулся, но уже не самостоятельно. Мику сидела рядом со мной, гладя меня. — Доброе утро, любимый. Как дела? И снова прости, что ты спишь в таких условиях, мне очень стыдно! — Самое доброе, любимая! Да не волнуйся ты так, лучше скажи, сколько сейчас времени и что тебе снилось? — она задумалась. — Сначала плохой, а потом приснилось… Как ты пришёл ко мне, и поцеловал! Я была так счастлива! А так, восемь утра. Я специально пришла, чтобы провести с тобой побольше времени! Я был так рад, что с ней всё хорошо. Время шло. А точнее, прошёл ещё один день. В основном, я провёл его за уборкой. И у меня был рядом самый любимый помощник! Мусора было много разного, такого, как: старая грязная одежда, старые игрушки (наверно, Мику, вот эту куколку я оставлю), какие-то плакаты, письма, обувь. Да даже телевизор был! Наконец, комната была практически голой, но хотя бы теперь здесь не пахнет, и даже можно гостей приглашать! Мою работу оценили все, даже отец: — Хорош. Реально хорош. Не ожидал. — он похлопал меня по плечу, а Мику прижалась ко мне. Было уже шесть вечера… Выходить куда-либо гулять было уже поздно, и, поужинав любимым Мику бефстроганов (очень вкусным, кстати), мы отправились в её комнату. Краем глаза я заметил, как отец неодобрительно посмотрел на меня, но тут же к нему подошла Хик-сан. Закрыв дверь, Мику повела меня к инструментам. — Лёшенька, а давай… — она задумалась. — Я знаю, что. Взяв акустическую гитару, я аккуратно присел на её кровать. Очень мягкая, как пёрышко. На такой спать — словно в Рай попасть. Но я и так в Раю был, когда она рядом. Я принял удобное положение, и, начал играть, а через пару аккордов начала петь Мику… … Закончив играть, я отложил эту красивую, профессиональную гитару, и, взглянув на Мику, я поцеловал её. — Лёшенька, хоть мы часто играем одно и то же, но у тебя всё лучше получается! Я так рада! И мы рухнули на кровать, счастливо улыбаясь. Хоть я и не видел её руку, я сам нащупал её и взял. Она что-то шептала на японском, но я так и не понимал, о чём она. — Мику, родная моя. Я заметил, как ты часто шепчешь на этом языке. А что ты говоришь? — Да так… Просто о чувствах. И чтобы не забывать свой родной язык… И вообще! Ты хоть азы и знаешь, но учить надо! Даже обязательно! — Ну вот опять. Ты думаешь, что твои возьмут меня с собой? Она серьёзно посмотрела на меня. — Так, Алексей. Хватит так думать. Конечно, возьмут! — Тогда я буду усердно работать, чтобы были деньги… — Успокойся ты. У меня отца хватит денег, чтобы хоть десять раз туда обратно скататься! Я обнял её, а она меня. — Ладно, уговорила. Когда начнём? — А когда захочешь… Её глаза загорелись диким огнём. Она залезла на меня. — Ого. — Тише. И, наклонившись, начала целовать… Нам было очень жарко. Я хотел снять футболку, но Мику остановила меня. — Ц! Кто-то идёт! И я резко сев, взял в руки гитару. Два быстрых стука. Дверь открывается. — Хиккари-сан! Вечер добрый! — я пытался быть обычным, но тяжёлое дыхание меня предало. — Ну и ну! Ладно, хорошо, что я постучалась. Я просто хотела спросить тебя, может, тебе дать постельное бельё? Знаю, что поздно, но всё же. — Да, можно было бы. Я оставил Мику одну, но подмигнул ей на недолгое прощание. Закрыв дверь, Хик-сан повела меня за собой на первый этаж. В этом крыле дома я ещё не был. Красивая гостиная, шикарный диван, шкафы и картины на стенах. И посреди этого выделялся такой же, как в кладовке маленький и квадратный телевизор. Мы пошли мимо и вышли к шкафу с бельём и одеждой. — Вот, держи. Лёша, я понимаю всё, но будь аккуратнее. Я-то ладно, но вот её отец… Просто будь аккуратнее, я прошу. Она развернулась, и собиралась уходить, как я её окликнул: — Кстати, Хиккари-сан. Я слышал, вы хотите переехать в Японию. Почему, если не секрет? Она резко остановилась, и, развернувшись, сказала: — Не могу тебе сказать, прости. А Мику глупышка, не слушай её. И она спокойно ушла. А я даже не знал, что и думать. Резко так говорить о своей дочери, это…странно. Но, похоже, рано ещё о таком думать. Я возвращался в свою комнату. Как же хорошо, что я успел добыть фонарик, пока разгребал все эти завалы. Включив его, я оглядел ещё раз комнату: белые стены, деревянный пол. Стоит телевизор в углу, а на нём маленькая и симпатичная японская куколка. Надо будет её обязательно завтра показать Мику. Или даже сейчас. Я схватил её, и отправился к ней. Постучавшись, я получил добро на вход. Мику уже готовилась ко сну. — О, Лёшенька, а я уже хотела сама идти к тебе! А что это? Не может быть… Я передал её ей. У Мику капнула маленькая слёзка. — Любимый, где ты её нашёл? Это моя самая первая кукла, я ей так дорожила… Но потеряла при переезде… — Не плачь, прошу тебя. В клад… в комнате, когда мы убирались. Она не спеша обняла меня. — Я так рада! И отойдя от меня, она села на кровать, пристально смотря на неё. Я решил оставить её так. — Спокойной ночи, Мику. — Да, спокойной и тебе. Я выключил свет и вышел. Господи, да она ещё как ребёнок. Но такая милая. Я зашёл уже в свою и, включив фонарик, поставил его на пол. Так он освещал всю комнату. Я положил сначала наволочку на матрас, а потом и на подушку, и чуть позже, одеяло. Вот. Запах свежего белья добавлял уюта, и сегодня я быстро уснул. Повлияла усталость и свежее бельё. Всё же, ещё немного подумав перед сном о сказанном Хик-сан, я отправился в блаженное царство Великого Морфея… *** …Наступил ещё один день. Прекрасный, дивный день с Мику. Только в этот раз её почему-то не было рядом… Да и сколько сейчас вообще время? Явно не шесть утра… Чувствую себя разбитым и невыспавшимся… Я встал и, включив фонарик, заправил лежанку. Надел футболку с джинсами (да, было бы неплохо их постирать, только вот замены нет) и попытался выйти. Почему попытался? Дверь была закрыта. Я дёрнул ручку ещё раз. Точно, закрыта. Я посветил на неё, и понял, в чём была причина… Дверь закрыта на щеколду. Почему щеколда вообще находится изнутри?! Да и как я не мог этого раньше заметить? Ладно, пора выходить. Открыв дверь, понял, какую ошибку совершил. Я не прикрыл глаза. Солнечный свет был настолько ярким, что ослепил меня. Ах, больно! Секунд десять я был как слепой котёнок… — Ой, Лёшенька, ты чего?! Всё хорошо? — ко мне подбежала Мику. — Д-да! Просто… Почему дверь была закрыта на щеколду?! — А мне-то откуда знать? Я думала, что ты специально её закрыл. И тебе добрый день, между прочим. — обиженно сказала она. — Прости меня, я просто проспал слишком долго… Она обняла меня. — Бедняжка мой! Я ещё с утра заходила, стучалась. Но подумала, что ты крепко спишь. — А сколько времени вообще? Да и умыться хочу… — Десять часов. Ну ты даёшь, любимый! Помнишь, где ванна? Полдня я проспал… Жесть. Ладно, надо привести себя в порядок. — Ага. Спасибо, Мику. Я развернулся и ушёл. А она всё смотрела мне в спину. Я сделал что-то не то? Зайдя в ванную, я прополоскал рот и вымыл лицо. Чёрт, ни зубной пасты, ни щётки, ничего у меня нет. Я облокотился о раковину и задумался, глядя в зеркало. Нет вещей, живу в доме, и тем более на шее у родителей своей девушки. Так ещё и в институт устроят! Мне крайне стыдно за себя… Да ещё и проклятых денег нет… Подождите… Я помню, как Ольга говорила, что мне, как сироте, от государства положены деньги… Так, мне нужно в банк. Я вытерся тем самым белым полотенцем (спасибо, я заберу и заплачу за него позже) и, выйдя из неё, я случайно столкнулся с Мику… Моя рука мягко легла на её грудь. Я сначала даже не понял, что произошло, но и Микуня не старалась убирать её. — Лёшенька, как тебе? — её вопрос вернул меня из грёз. — А! Хорошо конечно, прости меня! — но я всё же убрал. Она мило покраснела. — Завтракать будешь? И какие у тебя планы? — Да, наверно. В банк сходить, а потом и за покупками. Пойдёшь со мной? — В банк? А зачем? Да и вообще, неважно, хоть на край света! — она легонько поцеловала меня, а я ей ответил. — Но сначала — завтрак! Я приготовлю тебе! И мы с ней пошли на кухню. Она усадила меня на всё тот же приятный стул и принялась копаться в холодильнике. — Что будешь есть? Яичницу? Или борщ? — Давай борща. Ходить сегодня много надо будет. А, и где родители? — На работе! Или ты думал, что они всё время дома сидят? — она поцеловала меня в лобик. — Давай я помогу тебе. Нечего мне сидеть. — я попытался встать, но она легонько меня остановила. — Сиди! Дай сделать тебе… приятно. — она снова стала помидоркой. — Кушай на удовольствие! — пропела Мику. — А ты сама не будешь что ли? — Нет, я не голодна. — и она присела рядом со мной, и смотрела на меня. Пока я ел, мы не говорили. Всё же я должен был есть побыстрее. — Лёшенька, ты не торопись! Город от нас не убежит! Но, всё же доев такой вкусный суп, я отбил у Мику грязную посуду, и помыл за собой. — Какой же ты упорный у меня! Но мне даже нравится, сдаваться не будешь! Ты готов выходить? — Ну а то! — Я буду проводником для тебя, мой любимый! — она нежно взяла меня за руку и, открыв дверь… …Мы впервые за эти дни вышли из дома. Погода была наиприятнейшая. Я приобнял свою любимую, закрыл дверь, и мы отправились в путь… …До ближайшей остановки было недалеко. И, если честно, я их стал бояться, как чёрт ладана. — Милый, ты правда думал, что мы весь путь пройдём пешком? Идти-то не близко! — А сколько примерно? — Ну, 10 километров. Наверно. Я не считала. Остановка была почти такая же. Это вызвало во мне тревогу, но я всё же постарался подавить её. Она села на лавочку и предложила мне, но я отказался: — Нет, спасибо, у меня аллергия на такие лавочки. — она мило засмеялась. Но при этом и сама встала. Она подошла ко мне, обняла, и сделала кусь за ушко. Мы были совершенно одни. — Мику, моя дорогая Мику, я так рад, что у нас всё хорошо. Дай я отблагодарю тебя за это… Я наклонился к ней, и поцеловал в губы. Мы были единым целым, и ничего не могло нам помешать… Кроме подлой маршрутки… — Лёшенька, почему нам так не везёт? Стоит только начать… Как же ты права. Мы зашли вместе, и, достав из своей сумочки пару больших советских рублей, протянула водителю. Мест было много свободных, и мы сели у ближайшего окна. Пока ехали, она мне много рассказывала про этот город. Где что находится, как туда пройти, и в какие места нам надо успеть за день. Машина спокойно ехала, равномерно покачиваясь из стороны в сторону. Меня в сон не клонило, но вот моя аквамариновая красавица уже клевала носиком. — Устала уже? — нежно спросил я, поцеловав её в лобик. — Нет, просто мне так спокойно с тобой… Я чувствую себя за крепкой стеной, когда ты рядом. Я ничего не ответил, а просто сидел, и смотрел в окно, на бескрайние поля и красивые дома… Вот мы и приехали в город. Мы вышли, похоже, на центральный рынок. Здесь было множество разных лавок, начиная от еды, вещей, и мутными типами, которые ходили в тяжёлых серых плащах. На удивление, органов правопорядка не было. Но какое же огромное количество людей здесь! И, видать, чтобы я не потерялся, Мику схватила меня за руку, как маленького ребёнка. — Эй! Я не маленький! — весело произнёс я. — Я знаю! Но ты же первый день здесь! Вдруг и правда заблудишься! Ох, как же хорошо, что я с тобой пошла! — Да, да, знаю. Ты ещё в лагере говорила, что никуда меня одного не отпустишь! — Верно! Лёшенька, ты, кстати, правда хочешь поступить в один институт со мной? — Конечно же. Ещё спрашиваешь такое… Мы проходили сквозь многообразие лавок. Все зазывали нас, просили зайти к ним. На Мику это подействовало, но я вовремя успел поймать её: — Дорогая, пойдём отсюда. — я аккуратно потянул её на себя. Нет, спасибо Вам. Мы пойдём. — Спасибо. Я сама что-то… — грустно протянул мой ангелочек. — Не волнуйся. Всё в порядке, эти торгаши и не на такое пойдут. Нам ещё долго идти? — Нет, милый, почти пришли! И, как только она сказала эти слова, мы повернули направо, и увидели перед собой большое здание, с красивой, но простой вывеской «Народная Сберкасса СССР». — Вот! Ты паспорт не забыл? — уточнила она. — При себе. Ну что, после Вас! — я открыл входную дверь, и пропустил вперёд Мику. Снаружи он казался больше. Но внутри всё было довольно скромно. Агит. плакаты висели везде, стояли также парочка бюстов вождя народов. Бело-красная плитка на полу и эстетичная деревянная мебель. Очередь хоть и не была большой, но двигалась она неохотно. — Мику, любимая, присядь. Стоять нам ещё нормально так. — но она упрямилась. — Как я буду сидеть, когда мой дорогой стоит? — Спокойно будешь. Считай, что я попросил тебя об этом. Она грустно кивнула, но всё же села на стул. Она положила свою сумочку на коленки, и всё смотрела на меня. Я подмигнул ей, от чего она счастливо и уютно улыбнулась. Мне захотелось поцеловать её, но как и говорила Хик-сан, меру приличия надо знать… …А на часах уже было почти два по полудню. Передо мной стоял ещё один человек, но при этом за мной уже тоже появилась немаленькая очередь! Интересно, почему именно сейчас так много людей пришло? Мику поднялась, уступив место бабушке, и подошла ко мне. Она взяла меня за локоть, отчего мне стало очень приятно! Вот, наконец, настала моя очередь. Я подошёл к женщине средних лет, она безэмоционально поздоровалась: — Здравствуйте. Что Вы хотели? — Добрый день. — начал я. — Я сирота, и если правильно понимаю, мне должны были быть выплаты… — Документы, пожалуйста. Я достал из заднего кармана джинс свой паспорт, и протянул ей. Она быстро взяла его, открыла первую страницу и, встав со стула, который ну очень противно скрипел, направилась в архивы. Мику прижалась ко мне и устало вздохнула. Понимаю её… Одна минута. Две. Три… И только ещё через пять минут томительного ожидания — она пришла. Опять противный скрип, который режет слух лучше паяльника. Она передаёт мне мой паспорт обратно, и, подтверждая мою личность, я расписался в паре бумаг. Она забрала у меня их и, вытащив из кассы и пересчитав… Семь. Тысяч. Рублей. Передала мне их в руки… Тут не только у Мику глаза округлились, тут, по-моему, у всего банка они были огромными! Бешено трясущимися руками, я взял их. — С-спасибо! Но почему так много? — А что ты хотел, парень? Их пятнадцать лет не забирали, вот и копились. Следующий! Странно, когда я подходил, она так не говорила. Да и пофиг. Главное, у меня такое огромное количество денег! Мы с Мику вышли из банка. Триста пятьдесят рублей я отложил от этой суммы на мелкие расходы. — Родная моя, можешь убрать глубоко-глубоко в сумочку? Прошу! — Конечно! Давай их сюда. — она аккуратно взяла деньги из моих рук, и, расстегнув свою сумочку, положила в самую глубь. — Лёшенька! Мы… Мы сможем переехать в свою квартиру! Пускай она и будет съёмная, но… Я не хотел её разочаровывать, но она слишком далеко пока забежала: — Нет, не сможем. — грустно выдохнув, продолжил. — Да, пускай их и много, но они же не бесконечны. У меня пока нет своего заработка, а там ещё и на еду, и… Много чего ещё короче. Она нежно погладила меня по спине, и обняв сзади, тихо проговорила: — Да, ты прав на все сто. Просто я сейчас такая счастливая… Вот! Придумала! — она отпустила меня, и, повернувшись ко мне лицом, продолжила. — Давай сходим за покупками! Тебе много вещей надо купить! — Хах, да, ты права. У меня вообще почти ничего нет своего. Откуда начнём? Она задумалась. Но при этом, я уже начал задумываться, какой ей подарок лучше подарить… — Давай сходим в универмаг неподалёку! Там много что есть! Я взял её за руку и, поцеловал нежно в щёчку, она мне ответила: — Любимый, я как будто во сне… Но нет же! Я в самой счастливой реальности! Мы весело рассмеялись, я готов был любоваться ей вечно. Но нужно идти. Пока мы шли, говорили обо всём понемногу: — Милая, а ты хорошо город знаешь? — Как сказать. Самые интересные и главные точки — знаю! А ещё, недалеко от нашего дома, ты видел наверно, есть озеро. Хочу сходить туда с тобой! — Я тоже с тобой! Но вот купаться будет уже холодно. — А мы и не будем! Тем более, что там и нельзя. В прошлом году там ребёнок утонул, и… Запретили. Это было очень страшно. Я поёжился. Город был не сказать, что особо интересным. И по чесноку, если бы не Мику, то я бы здесь и не остался вовсе. Но вот у каждого пути есть свой конец. Мы медленно подходили к универмагу, который так и назывался «Универмаг». Оригинально. Но что ещё сказать, он и правда был большим. Этакий дедушка современных торговых центров! Это были даже не двери, а огромные ворота! Которые, на секунду, сами открылись… Всё таки, стоит только привыкнуть, как этот мир подкидывает ещё сюрпризы. Мы вошли, и, не знаю, как Мику, но мои глаза просто разбежались по всяким лавкам. Мику предложила: — Лёшенька, что первым делом тебе нужно? — Давай… Одежду, может. А вообще, я там столовую вижу, ты не голодна? — Пока нет! Сначала работа — а потом еда! — игриво произнесла Мику. — Хах, хорошо, моя любимая. Веди. Она нежно взяла меня за руку, и повела вперёд, рассказывая, что тут есть и где… …На самом деле, он только с входа казался таким большим. Чем дальше мы шли, тем меньше становилось лавок и людей. Но вот что-то привлекло моё внимание… А именно — цветочный бутик. Да это даже бутиком не назвать, а просто столик. Но зато, сколько там было красивых цветов! И розы, и орхидеи, и фиалки, и множество других видов, которых я не знал. Но что было самое главное — это тюльпаны. И почти такие же, как тогда, в лагере… — Лёша, ты меня слушаешь? — прервала мои рассуждения Мику. — А? Прости, опять ушёл в себя. — Вот ты глухарь! — она поцеловала меня в щёчку. Удивительно, что она совсем не злилась. — Я спрашивала, тебе нравится в этом городе? — Больше, да, чем нет. Просто я здесь второй раз пока что! — Хорошо, милый. Я надеюсь, что ты не чувствуешь себя здесь чужим… Я подошёл к ней ещё поближе — чтобы прижать её к себе, и спасти от печальных мыслей… Она всё держалась за меня. Я аккуратно и нежно погладил её по спине. Но всё это время за нами смотрел тот мужчина, который стоял за «бутиком». Он не вызывал ни опасений, ни тревоги. Но всё же не хотел ещё дольше быть у него под присмотром, поэтому мы вернулись назад, откуда пришли. Что сказать, Мику умеет подбирать одежду! Только вот я сам это не очень люблю. Мику всё выбирала и выбирала, а я отказывался и спорил. Это мне не нравится, это слишком тугое, а это наоборот — большое. У этого мне цвет не нравится. Мы с ней обошли почти все точки в здании, и она уже злилась. — Да что же с тобой делать? Даже меня, девочку, наряжать и то проще! — Мику, я понимаю, что ты заботишься, но мне правда это не очень нравится… — Давай так. Я подожду, а ты сам выберешь. Не хочешь слушать меня, да флаг тебе в руки! И она отвернулась от меня. Я хотел взять её за плечо, но она уклонилась и вышла на улицу, ни сказав больше ничего. И, как назло, все вокруг смотрели на нас. Падаль, я был готов сквозь землю провалиться! Ладно, хорошо. Соберись. Выбери то, что более-менее подходит по росту ко мне, и уходи… С тяжестью на сердце, и со стыдом в глазах, я расплатился с продавцом на сумму в десять рубликов, и не вышел на улицу. Надо извиниться. Просто говорить словами не хотелось, и я вспомнил про тот «бутик», и про то, что мне приглянулось. Я быстрым шагом дошёл до него, и, пытаясь не заикаться от стыда, заговорил: — Здравствуйте, будьте добры, дайте… — но он перебил меня, и как-то по-отцовски посмотрел на меня: — Молодой человек, я понимаю, почему ты здесь. Знаю, не моё это дело. Но вы самой счастливой парой были тут за последнее время, но тут кричите и ругаетесь. — А Вы всё слышали? — Да весь универмаг слышал. На самом деле мне грустно очень, если честно. Не хочу, чтобы этот город разрушил ещё одну судьбу. — Что Вы имеете в виду? — Мальчик мой, я не один десяток лет продаю цветы. Я разное видел. Бывало такое, что приходил парень, вот как ты, цветы покупать. А через час приходит, еле держится, чтобы не заплакать, и айда мне душу изливать. Нехороший этот город. Он не любит счастья. Даже если вы были очень счастливы вместе, он вас разъединит. Но я хочу дать тебе совет. Мне лично помогает. Иногда отключай своё эго. Как сейчас, например. Она хотела как лучше, но ты начал… Тут я его перебил. Скорее от того, что мне было максимально ужасно за своё поведение. — Да, я всё понимаю. Я же вернулся сюда не просто так. Пару дней назад, мы приехали вместе из лагеря. Он был сам по себе… необычный, а тут ещё встретил такого прекрасного ангела, как она. И, ища в лесу дикие цветы по наводке друга, я нашёл великолепные тюльпаны. И, увидя почти такие же у вас, задумался. — Да, да. Я заметил твой взгляд. — Так вот. Продайте их мне. — Сколько? — Все. — А? Это дорого будет. — Я знаю. Но мне ужасно стыдно за себя. И хочу загладить вину. Вы правы, но я не позволю какому-то городу разрушить наши отношения. Они мне очень дорого достались. Деньги — не более, чем ресурс. Назовите цену. Похоже, он глубоко задумался. Но всё же ответил: — Сынок, говоришь ты красиво и уверенно. Я рад, что у тебя в голове порядок. Знаешь, один тюльпан стоит тридцать с половиной рублей. Но продам я за тридцать. — Но почему? Это же нечестно, по отношению к вам. — Считай, что это за волю к победе. Он вытащил их из баночки, и, аккуратно завернув, перевязал красной ленточкой. — Держи, сынок. Всего хорошего вам. И не забывай, о чём я говорил. Я протянул ему все триста, что были у меня в кармане. Хотя ещё что-то осталось. Да вообще всё равно, мне надо спешить к Мику! — Спасибо вам большое! До свидания! Я перешёл на лёгкий бег, стараясь как можно быстрее добраться до выхода. Толкать людей я не стал, поэтому старался точно проскакивать между рядами, при этом также следя и за цветами. Вот он, выход! Наконец! Я со счастливой улыбкой прячу цветы за спиной, и, выбежав на улицу, стал её искать глазами. Как же хорошо, что она не ушла далеко! Иначе я даже не знал бы, где её искать-то… Но она сидела на лавочке, и грустно поедала мороженое. Я не спеша подошёл к ней, чтобы она меня не сразу заметила, и, подойдя из-за спины, негромко сказал: — Угадай, кто! Она только грустно вздохнула, и чётко произнесла: — Тот, кто умеет ранить сильнее всего. Мне стало очень грустно от её слов. Это же была правда… Поэтому, я обойдя лавочку, присел рядышком, но она отвернулась. — Мику, я постоянно говорю тебе «прости». И всё равно делаю то же самое. Знаешь, я помню тот день, когда в первый раз подарил тебе цветы. Ты была тогда, наверно, самой счастливой. Я всегда хочу видеть тебя такой, ведь смотреть на тебя, когда тебе плохо — невозможно. Ты создана для любви и радости, а не горя. Может, я и не подхожу тебе, но я всё равно люблю тебя. Смотри, они, конечно, не очень похожи на прошлые, но всё равно красивые. А ты как думаешь? Я старался говорить как можно спокойнее, не нервничая. Господи, прошу тебя… Она легонько повернулась, и, не обращая внимания на букет, смотрела мне в глаза. Она как будто… искала что-то. — Лёша, я и не держала на тебя зла. Просто мне было очень обидно, что ты вообще не воспринимаешь мои слова. Я ожидала этого от кого угодно, но только не от тебя. Но всё равно не могу обижаться на тебя. И спасибо большое, они очень красивые… Они даже лучше, чем те, но те были первыми, самыми первыми в моей жизни, но эти тоже прекрасны! Я… пускай все эти обиды катятся к они, просто иди ко мне, любимый. Я аккуратно отложил букет, но она со своим мороженым не стала церемониться. Оно просто полетело на пол. Мы соединились в одном из самых сладких поцелуев, и дело было даже не в еде, а в том, что на её сердце не лежит больше ни обида, ни горечь. А на моём — ни следа стыда. Мы так ласкали друг друга, что вообще не воспринимали окружающий мир. Словно мы были в Великом Космосе! Со сладким стоном закончив, я поинтересовался: — Мику, есть мороженое в не очень тёплую погоду, плохая идея. Но всё ж оно было вкусным! Мы снова обняли друг дружку, и тихо рассмеялись. Затем, я поднял сладость с земли, и выкинул в урну. — Нечего улицу портить! — весело сказал я. — У меня были дела посерьёзнее, милый мой! Я передал ей букет. Она очень аккуратно взяла его, и, нежно прижав к груди, держала его. Но тут ко мне пришло осознание, что я что-то забыл. — Вот я не знаю кто, а! Забыл! — Что ты забыл, милый? — Вещи! Даже не надо быть экстрасенсом, чтобы понять, каким взглядом она смотрела мне вслед… …Мы ехали в той же маршрутке, в которой и приехали сюда. Солнышко уже садилось, и было ощущение, что этот день прошёл не зря. Ну, конечно же, с таким количеством денег, и, что самое главное, со своей любовью. Мой первый день в лагере я вообще не помню, но зато второй. Даже лучше будет сказать, запись обходного. Музыкальный клуб. Я скучаю по нему. — Микунь, я скучаю уже по клубу. — А я нет. — затем она начала оправдываться. — В смысле, я имела в виду, что я в прошлой смене там одна просидела, мне было ужасно скучно, а в этой не изменилось ничего. Ты всегда приходил, но когда тебя не было, мне там сидеть было ну очень тяжко! А вообще, в моей комнате, ты же видел, полно инструментов! Ну, кроме рояля! Так что можешь всегда приходить! Даже не… стучась. Она сильнее прижалась ко мне. Тепло её тела согревало меня, замёрзшего. Всё же, куртку надо было взять. — Как же я понимаю тебя, солнышко. Ты не поверишь, но почему-то когда я увидел тебя, ты попала сразу же ко мне в сердечко. Я как будто нашёл давно потерянного дорогого для меня человека. — Ну почему же не поверю. Поверю! Ты меня никогда не обманывал. — А как же тогда, когда ты узнала от рыжей про мою «правду»? — Это исключение. Тем более, сейчас я прекрасно всё понимаю. Тогда мне было больно, что я узнала это от неё. Давай не будем говорить об этом, прошу. Я согласился. Не хотелось снова с ней ругаться из-за прошлого. Что было, то прошло. Мы проезжали уже знакомые мне поля, дома. Где-то даже коров пасли. Я представил себе такую картину: «Мы с Мику живём в далёкой горной деревне. Разводим животных, есть также и свои поля с пшеницей, и маленький сад в придачу. У нас пятеро милых детей — три мальчика и две девочки. И младшие работают в саду, старшие — пасут скот. А мы с ней возделываем поля. Позже, вечером, она подаёт нам самый вкусный ужин на свете! А перед сном, мы все собираемся у камина, я играю на гитаре, а их мама — очень красиво и от всей души поёт». От подобной мысли улыбка сама появилась на лице. Мечтая, я не заметил, как мы уже подъехали. — Лёшенька, вставай, мы приехали! Только не говори, что уснул, потому что обычно я только сплю! — подмигнула она мне. Улица встретила нас ветром и пустотой. По сравнению с городом, здесь как будто остановилась жизнь. Ан нет! Вот птички летают, которых в каменных джунглях и не встретишь. Сверчки поют. А если постараться и прислушаться, даже можно услышать звук текущей воды. Мы с Мику взялись за руки, и под красивый оранжевый закат отправились домой… …Да, это место можно назвать домом. Ведь дом — это не просто прописка. Это то место, где тебя любят и ждут. То, где тебе всегда будут рады! Так что, можно смело заявить, что шёл я домой. Но вот что интересно. Дверь была открыта. Может, предки вернулись? Но кто знает… Так что, ради её безопасности, первым в этот раз вошёл я. Ради проверки, я крикнул: — Есть кто дома?! — и от неожиданности подпрыгнул: — Да! Хозяева! — раздался весёлый смех. Из гостиной вышла Хик-сан, и, подойдя к нам, обняла. — Только зачем надо было кричать, Лёша? — спросила она? — Ну, мы пришли. Дверь открыта. Мало ли. Микуней рисковать не хочу. — Хех, понятно. О! Какой красивый букет! Признавайся, Мику, какой мальчик тебе подарил такое? — Ну, ока-сан! — она мило покраснела. — Да ладно тебе. А вообще, где вы были? Хотя бы записку оставили, что ли. Мы переживали! Кстати, Лёш, зайди к её отцу, он хочет поговорить с тобой. — О чём? — спросила Мику. — Сама не знаю. Он мне не сказал. И да, молодые люди, вы на вопрос-то не ответили! — Да мы в город ездили. Мне вожатая сказала, что мне как… сироте, положены выплаты. Ох, как бы вам сказать. Давайте присядем? Мы сели на приятный и мягкий диван. — Ну что там такое? Мне уже бояться? — весело хихикнула она. — Ока-сан! Наоборот! — Мику протянула из своей сумочки толстенную пачку серо-красных купюр. Вы бы видели лицо её мамы! Хорошо, что она села, иначе бы точно упала. — С-сколько здесь? И как? — Семь с половиной тысяч. Они копились все пятнадцать лет, и их никто не собирал. А если Вы ещё меня слушаете, то мы отлично погуляли и купили мне вещи! Она быстро замотала головой, и, набрав в грудь воздуха, заявила: — Так, вы мне показали это, и что теперь будете делать с такими деньгами? Только не говорите, что собираетесь уезжать. — Нет, ока-сан! Я хотела Лёше предложить, но он сказал, что пока не работает, и постоянного дохода у него нет… А ты можешь спрятать их в сейф, пожалуйста? — заявила она за меня. Матушка радостно выдохнула, и уже более спокойным тоном заявила: — Я так рада, что тебе попался парень с головой. Кончено же положу! Не будут они так просто у тебя в сумочке лежать. Кстати, вы есть хотите? — Ну, я лично нет, а вот Мику да. Она только завтракала. — ответил за неё, так же, как и она за меня. — Мику! Давай, я разогрею тебе поесть, а ты поднимайся наверх. Знаешь, где его кабинет? — Нет. — ответил я честно. — Идёшь на второй этаж, и вторая дверь налево. Только постучись сначала. Я кивнул и, бросив Мику улыбку, отправился наверх. Дверь не сильно отличалась от других, но с ориентацией в пространстве у меня проблем не было. Я постучался и, дождавшись громкого «входите!» я, соответственно, вошёл. Кабинет был большим, красивым, но строгим. Сразу чувствовался рабочий порядок и армейский уклад. Всё чётко расположено по своим нужным местам. Сидел он за столом, из тёмно-красной древесины, сейф за его спиной был размером с тумбочку, пару красивых цветов, множество тубусов с чертежами и, как вишенка на торте, золотая люстра. Он жестом своей руки указал на стул, из такой же древесины, что и стол, только с бежевой сидушкой. Удобно, но всё же я спросил цель прибытия: — Алексей Петрович, вечер добрый. — и пожал ему руку. — Вы зачем-то хотели меня видеть? — И тебе того же. — он что-то писал в журнал. — Ну, я уже слышал, где вы были. В этом доме хорошая акустика, между прочим. Но я пригласил тебя не за этим. Как тебе мой кабинет? Похоже, он захотел начать издалека. Но зачем? Чего он добивается? — Кабинет красивый. Уютный, но строгий. Хорошо создаёт рабочую атмосферу. Он довольно улыбнулся, и, потерев нос, начал говорить: — Спасибо. Я тоже считаю, что без хорошей атмосферы работы не будет. Так вот, ближе к делу. Расскажи мне про… «свой» мир. Ты как-то говорил, что история отличается. И я хочу узнать, чем именно. Разговор предстоял долгий. Ведь и рассказывать ему нужно будет много… … — Вот. По крайней мере, это всё, что я знаю. — Ты хочешь сказать, что Союз развалится? И когда? И главное, почему? У нас наоборот, всё идёт только в гору, и чтобы случилось подобное, нужны ну очень серьёзные причины! — Да я сам Вас прекрасно понимаю! Может, и не будет здесь такого, но у нас было очень много ошибок в политике. — Мику, отойди от двери! — внезапно, сказал он. — Но как Вы узнали?! — Она моя дочь. И я чувствую её. Сам, если станешь родителем, поймёшь. Так хотелось ему ответить, что когда, а не если. Но сдержался. — Всё, можешь идти. Спокойной ночи. — Подождите, Алексей Петрович! Можно я попрошу кое о чём? — он удивился. — И о чём же? Надеюсь, не руки моей дочери? — Нет, пока ещё рано, мы институт не закончили! — я рассмеялся, но он только легко ухмыльнулся. — А если по чесноку, то можно я проведу свет в комнату, и заодно ящик посмотрю? — Что за «ящик»? — Ну, у нас, у молодёжи, он телевизором называется по-другому. Он кивнул плечами. — Ладно, хорошо. Инструменты я тебе завтра дам, а вот кабеля и провода придётся купить. Ладно, иди, тебя уже заждались там, чуть дверь не выбивают… Он почему-то погрустнел, но я не стал разбирать причину случившемуся. Я открыл дверь и вышел. — Мику, ты что, всё слушала? — спросил я у неё. — Да. Прости, просто было ну очень интересно! — Понимаю. Теперь-то ты поняла, почему я рад, что остался с тобой? — Да! Но… ты оставил всё своё прошлое там… Так тоже нельзя! Я приобнял её, и поцеловал. — Мику, любимая, мне жаль только одно — что я там родителей оставил. Вот и всё. Больше я ни о чём не жалею. Тот мир прогнил полностью, и его конец — только вопрос времени. Она упёрлась мне в грудь, и, выждав момента, я взял её на руки. Чего ещё было ожидать, она легонько вскрикнула. Но тут же замолчала. — Что у вас там?! — послышался крик дракона из его пещеры. — Всё в порядке! — сказали мы оба, и я со своим самым ценным грузом удалился в её комнату. Аккуратно открыв дверь, и, положа на кровать, я лёг рядом. — Лёшенька, что ты такое творишь, а? Честную пионерку, и сразу в постель… — она игриво прошлась пальчиками по моему плечу. — Уже не пионерку, а почти студентку! А всё потому, что кто-то много ходил, и ей нужен отдых. А мне только в радость носить её на руках… — она очень нежно провела своей ладонью по моей щеке. Мы начали целоваться в таком положении. В первый раз делаю подобное, между прочем! На удобство было всё равно, но ей было, похоже, нет. Она, не останавливаясь, легла на меня. Я чувствовал руками почти каждый участок её тела, а волосы легли на меня, подобно морской волне. Она легонько постанывала, да и я вместе с ней. Нам было очень хорошо. Приятное напряжение от груди переходило в пресс, а затем… Она легонько отстранилась от меня. Мы оба тяжело дышали. — Знаешь, так хорошо, но когда нет продолжения так плохо… Ладно, иди к себе, мой любимый, тебе тоже нужен отдых… Она слезла с меня и, сняв при мне футболку и шортики, легла под одеяло. — Спокойной ночи, Мику. — я поцеловал её в лобик. — И тебе спокойной, Лёша. Уже скучаю по тебе! Перед уходом, я нежно провёл рукой по тому месту, где у неё должен был быть животик. Она няшно захихикала. Я закрыл за собой дверь, и, сладко зевнув, ушёл в свою берлогу. Даже свет включать не стал, было настолько лень. Я разделся и, приняв удобное положение лёжа на матрасе, попытался уснуть. Но сон не шёл, я всё думал о ней, и о том, что ей подарить на день рожденья. А ведь и ремонт завтра ещё. Под напором мыслей уснул… *** …Следующие пару суток прошли намного активнее, но при этом и быстрее. Я потратил день на грамотное проведение проводки, подсоединение к общей сети. Это было сложно, мне даже помог Алексей Петрович. Как я и думал, он был очень грамотным человеком, хорошо знающий свою работу. Но до всей этой работы мне уже надо было самому съездить в город. Было, если честно, страшно немного. Я, один, в незнакомом для меня городе. Но всё-таки разговаривать с людьми — дело очень полезное! Я поспрашивал, где есть ближайший строительный магазин. И мне вежливо указали. Вернусь к сути. Пока мы работали, Мику играла у себя в комнате, и, чёрт возьми, отец хозяйства был прав. Когда работали на первом этаже, звук её игры достигал нас почти так же, как будто мы были рядом! Кто делал звукоизоляцию в этом доме? Руки бы им поправить… Вот за работой и время быстро проходит. Завтрак, обед, и ужин. Мику готовила для меня, и мне было очень приятно, а главное, нереально вкусно! На ужин был её мисо-суп. Никогда такой вкуснятины не ел! И, если честно, никакой японский ресторан по готовке не сравнится с настоящей японочкой. Моей… Я помогал убираться ей на кухне. Помыл посуду, вымыл раковину. Вечер мы провели в моей комнате. — Ого! Ты сам сделал электричество? — Ну, не сам, а с помощью. Я же не могу ломать часть стены чужого дома. — Глупенький мой. Он не чужой для тебя. Ты так ещё и не понял? Она нежно обняла меня, и потёрлась об меня. — Просто так непривычно. Да и я соскучился сегодня по тебе, любимая. — А я по тебе! Но что ты будешь делать, когда мы пойдём учиться? Мы же целый день не будем видеть друг дружку! — Это да. Да ещё как буду! — И я… Она уложила меня на «кровать» и, поцеловав, пожелала спокойной ночи. Она сладко улыбнулась мне и, помахав, выключила свет. Думая о прошедшем дне, я не сомневался, что спокойных дней осталось не так много… *** …На следующий день, позавтракав, я снова отправился в город. Но уже за кое-чем другим. Наконец-то, спустя час, найдя нужный магазин, я зашёл в него. Всё выглядело дорогим и богатым. Мне вообще не было жаль денег на Мику, я больше старался подбирать то, что может ей понравится. Так, медальон с цепочкой у неё уже есть… Вот! Я заплатил три сотни (да, я попросил свои же деньги у Хик-сан), и мне положили подарок в самую красивую коробочку. Я крепко держал её в руке, чтоб не потерять, и направился на остановку. Сегодня людей было много, так что нужно быть очень внимательным. Моё внимание обострилось, я обращал свой взор на каждого. От всех можно ожидать чего угодно. Господи, где этот чёртов микроавтобус?! Каждый миг болью отдавал в висках… Он всё же соизволил приехать. Я постарался зайти первым и заранее приготовленной мелочью оплатил за проезд. Сев в самый правый конец автобуса так, чтобы было видно всех, мы, наконец, двинулись. Ехать без Мику было не очень весело. Я старался всё же думать о том, как бы у меня его не украли… Ехать было ещё прилично. Водитель включил радио, и из него полилась красивая мелодия, которую я не знал. Но она мне понравилась. По-моему, это была та же самая, под которую мы с Мику танцевали. Время шло, дом был всё ближе. Остановка. Я пропускаю людей вперёд себя, и выхожу последним. Был уже почти обед, интересно, что Мику приготовит? Подходя к дому, я спрятал маленькую коробочку за спину (в карман не поместилась, к сожалению) и, открыв дверь, я разулся. Мику крикнула из кухни: — С возвращением! Подожди, я сейчас подойду! Поэтому я побыстрее снял куртку, и, повесив её, помчался на второй этаж к себе. Снизу последовал недовольный выкрик Мику: — Ну куда ты?! Прости, родная, рано ещё. Я открыл дверь, положил под подушку, и снова спустился. Но, не рассчитав силы, чуть не сбил её с ног! Я успел поймать её за талию. Не хватало, чтобы она получила травму из-за меня. Она была в милом фартуке, и глубокий вырез на её футболке открывал хороший вид. Но не время было смотреть туда. Я аккуратно поставил её на ноги. — Лёшенька! Спасибо тебе! Но я же попросила подождать… — грустно сказала она. — Прости, что сбил тебя. Мику, я не могу тебе пока сказать, у меня тоже есть свой маленький секретик! Она мило надулась, но тут же рассмеялась и поцеловала меня. Я решил перевести тему: — Что готовишь? — Онигири к мисо-супу. Ты уже голоден, милый? — заботливо спросила она. — Да, если честно. Свежий воздух на природе хорошему аппетиту помогает. — Что есть, то есть! Давай, проходи, я всё сделаю! Она налила мне целую тарелку и дала маленькую блюдечко с красивыми, золотистыми рисовыми шариками. Они были все горячими, от них исходил пар. — Как вкусно пахнет! — Да, солнышко. Я же в лагере обещала! Ты кушай, но только аккуратно, внутри них есть соус! Я решил задать важный вопрос на будущее. — Мику, а как ты относишься к браку? У неё изменился взгляд. Она отодвинула стул, и сев на него, мечтательно закрыв глазки заявила: — Хорошо. Я ещё с детства мечтала быть самой любящей и верной женой. Но, с возрастом, понимала, что такое есть только в сказках. Но всё же, в сердечке ещё была надежда, что я найду подходящего человека. И нашла! А к чему ты спросил? Неужели, хочешь… Она очень сильно покраснела, и глубоко задышала… — Было интересно. И всему своё время. Всё, я кушать, спасибо за еду! Мику захлопала глазками, и всё ещё продолжала смотреть на меня. Она ещё что-то рассказывала, но я не слушал её, ибо трудно и кушать, и вникать в быстро сказанные предложения. Послеобеденное время мы провели вместе. Мы чутка сыграли на инструментах, и затем просто лежали вместе на кровати, пока не вернулись родители. Встретив их, Мику повела нас на ужин. Хик-сан сказала мне: — Лёш, после ужина я хочу поговорить с тобой. — А почему не сейчас? — Ну, можно и сейчас, ладно. Хочу тебя поздравить! Ты пойдёшь в институт! Только сразу на третий курс! У меня было много самих собой напрашивающихся вопросов. — Хиккари-сан, а почему сразу на третий? А как же Мику? Она аккуратно ела палочками, а её отец читал газету, не обращая на нас внимания. — Так она тоже. Это было сложно, но я смогла договориться пропустить первые два курса. Этого времени хватит, чтобы вам и образование получить, и язык подучить. Это тебя, Лёша, касается. Если ты хочешь ехать с нами, конечно. Я пытался переварить эту информацию. Сразу два курса… — А как же работа? Мне же нужны будут деньги, чтобы… — она не дала мне договорить. — Жить отдельно? Не смеши меня. Ещё успеете пожить друг с другом. Вставать в шесть утра. До университета добираться будете на маршрутке. Если будут нужны деньги, мы вам их дадим. И да, вам также нужны будут официальные костюмы! Завтра все вместе съездим, и подберу вам их. — Только без меня! — весело сказала Мику, и посмотрела на меня. — Почему? — спросила её мама. — Да она просто пошутила. Да, Мику? После ужина в этот вечер я хотел побыть один. Мне было грустно, что за нас всё решают. Конечно, нужно сказать огромное спасибо, что приютили, но… Не знаю даже, чувствую, что я делаю что-то не так. Я вышел из комнаты и пробрался на первый этаж. Надев куртку, я вышел на ночную улицу. …Луна была очень большой и круглой. Полнолуние. Прохладный ветер, который предвещает скорую и раннюю осень, обдувал меня. Я медленно побрёл по улице. Ночные птицы издавали свои характерные звуки, кузнечики в траве пытались переиграть друг дружку, отчего было очень громко. На улице ни души. Я снова один в этом мире, и даже не знаю, куда иду. Я всё шёл и шёл. Предо мной предстала красивая, сказочная картина — то самое озеро, про которое говорила Мику. На его поверхности отражалась бледная, но такая яркая луна. Я подошёл ещё ближе и, присев, провёл рукой по воде. Воде явно не понравилось, что кто-то трогал её, и нарушил покой. Вода была ледяной. Я поднялся, и просто смотрел куда-то вдаль. Мыслей не было, только на сердце словно пустота. Нехорошо, что никого не предупредил перед своим уходом, но кое-кто даже и обрадуется моему уходу. Интересно, Мику сейчас ищет меня? Или сидит у себя и даже не подозревает, что меня нет? Что же она думает про меня? Кто я для неё? Нет, я знаю, что она любит меня, но… Она просто ещё подросток. Могу ли я быть для неё просто отдушиной? Тот, кто поддержит, пока не надоест? Тем более, наши отношения развивались тогда, когда других парней, кроме меня, не было. А тут тебе целый город мужчин, которые лучше, чем я. Если…она и захочет порвать со мной, то я всё равно прощу её. Это её жизнь, её выбор. Одно дело — я, с хоть каким багажом жизненного опыта… Я снова заглянул на водную поверхность. И, как глядя в зеркало, понял, что стоял не один. Мои любимые аквамариновые косы было трудно разглядеть в воде, так как они хорошо сочетались. Руки аккуратно легли на мои плечи, и сладкий голос «заплывал» в мои уши: — Почему ты ушёл, даже не сказав мне? Я так волновалась и переживала за тебя. Сама не знаю, но что-то привело меня сюда… Любимый, я хочу задать только один вопрос — почему? Почему не взял меня с собой? Я медленно развернулся, лунный свет падал ровно на неё. В её глазах собирались слёзы. Вместо ответа я поцеловал её. Мы стояли под луной и наслаждались любовью. В конце она легонько отпрянула от меня. — Ты так и не ответил. Я знаю, что ты любишь меня. Но нельзя просто так брать и уходить! То есть, у тебя есть своя воля, но мог хотя бы сказать! А ещё лучше взять меня с собой! Тут так красиво! Решил я спросить прямо. — Ты обиделась? — Немного. Не делай так больше, прошу тебя. Вдруг ты… пропадёшь… Ты понял, что я имею в виду. Да, и очень прекрасно. Не могу правильно подбирать слова, мысли крутятся в голове с бешеной скоростью. — Милый, что с тобой? Голова? — Да, есть немного. Давай пойдём домой? — Конечно! И Лёшенька, прошу, сходи в больницу! Мне ещё Лена рассказывала про это. — Как-нибудь потом. — Вот опять! Голова гудела, но всё же нахождение на свежем воздухе приносило свои плоды. Она немного утихла. Мы с Мику шли по гравию, она рассказывала, каких успехов добилась за день. А ведь у этой прекрасной девушки завтра восемнадцатилетние. Перед сном я принял горячий душ. Мику предложила посидеть с ней, но я тактично отказался. Прости, милая, не в этот раз. Она расстроилась, но поцеловала меня перед сном. В комнате было душно и не особо приятно находиться. Так что, я не стал закрывать дверь на ночь. Я убрал заветную коробочку в рюкзак, раздевшись и расправив кровать, приготовился ко сну… *** …Я перестал видеть сны после лагеря. Сам без понятия, почему. Но оно и к лучшему. Тревоги и так в обычной жизни хватает. Наступил новый день. Важный день. Рождение Мику. Я, сидя на матрасе, держал в руках эту коробочку. Надеюсь, она не спит. Я быстро оделся и вышел из комнаты. Стучаться не стал, вдруг и правда спит. Я аккуратно открыл дверь. Она просто лежала, и спокойно смотрела в потолок, пытаясь проснуться. Войдя в её комнату, я тихо поздоровался: — Доброе утро, любимая! С днём рожденья тебя! — Утро доброе, любимый! Ты первый, кто меня поздравил! А что это? Она приятно удивилась, указывая на предмет в моих руках. — Открой. Я надеюсь, что тебе очень понравится. Она дрожащими руками открыла её, и из её уст выдался очень милый возглас: — Вау! Как круто! Лёшенька! Мне очень нравится! Очень-очень! Она надела на маленькое, золотое колечко на безымянный палец. Разве на него надевают не только обручальные? — Тебе правда нравится? Я старался выбирать, честно! Она сильно прижала меня к себе, и зацеловала. Похоже, и правда. — Ах! Какое красивое! Но зачем? — Милая моя. — я взял её за руку. — Восемнадцать лет исполняется не каждый день. А ещё потому, что я очень сильно люблю тебя. — А я тебя! И спасибо кровати, что она такая мягкая! Мы рухнули на неё, и соединились в поцелуе… …Но пришло время спускаться в низ. Она освободила меня, и, взяв за руку, повела на кухню. Где, кстати, уже сидели её родственники. Родители поздравляли её, желали счастья, радости, и тому подобное. Более чем стандартные поздравления. Но, когда они закончили, Мику спокойно показала им свою правую руку с колечком. Хик-сан «растаяла» под его видом, и говорила, какое оно красивое. А вот её отец сухо подтвердил это и, встав из стола, вышел с кухни. Мы проводили его взглядами, и затем Хиккари-сан стала рассказывать планы на день. А планы были просты — весело провести этот день! Но даже так, у неё была своя последовательность его выполнения: — Купить вещи на завтрашнее мероприятие; — Забрать подарок для Мику (оказывается, она его заказывала аж из Японии); — И поужинать в ресторане. Если честно, насчёт последнего пункта я был не особо рад. Так же, как и Мику. Хик-сан, похоже, заметила неудовольствие на наших лицах, поэтому сказала, что тогда просто поедим дома. Оказывается, её мама ещё и управлять машиной умеет. Прямо яблоко от яблони — они обе полны секретов! — Лёшенька, а ты умеешь водить? — спросила меня Мику. Мы сидели на заднем сиденье и держались за руки. — Да. Года четыре стажа будет. Но вот машины не было, конечно. Хех. Мы общались всю дорогу. О будущем, об учёбе, о мелочах. Иногда даже её мама вмешивалась и тоже рассказывала всякое… Она привезла нас… нет, не в универмаг. А в дорогой фешенебельный бутик! Я даже боюсь, сколько здесь костюмы буду стоить… И да, не зря боялся. Как минимум, 1\10 всех моих сбережений. Конечно, я отнекивался! Но потом вспомнив, чем это закончилось, я перестал и просто плыл по течению. Мику с Хик-сан тщательно выбирали каждый элемент костюма. Туфли, брюки, рубашка пиджак, и даже галстук. Он был красивого, чёрно-угольного цвета. Мне никогда в жизни так вещи не собирали! Мику буквально пожирала меня взглядом, а Хик-сан радовалась, глядя на меня: — Лёшенька, какой же ты красивый! Тебе очень идёт! — начала Мику. — И не говори! А как ему пиджак с галстуком подходит! — продолжила её мама. После оплаты покупки (я бы заплакал, отдавая такие деньги), следующей «жертвой» моды стала Мику. Мы выбрали ей красивое, бирюзовое платье. Ткань была очень хорошей, мягкой и нежной, почти как её волосы. Я забрал пакеты у них и, выходя из магазина, поблагодарил Хик-сан от всей души. — Да ладно тебе. Считай, это просто родительская помощь. Очень тяжело, когда ты один в этом мире. Так что, я попрошу только об одном. — она нежно обняла нас, и произнесла своим красивым голосом. — Береги её. — В любом случае. Она для меня вообще всё в этом мире. — я приобнял её и поцеловал в щёчку, от чего она мило хихикнула. — Так, Хиккари-сан, куда теперь? — Тут недалеко, можно и пешочком пройтись. Идти было и правда недалеко. Буквально метров сто. Это был маленький, ничем не примечательный магазинчик в азиатском стиле. Когда мы вошли в него, был негромкий звон колокольчиков. То ли это был сувенирный магазин, то ли ещё какой, но атрибутики японской и китайской культур было тут полно: фонарики, статуэтки, картины, вазы, благовония, да даже еда была. Девушки попросили подождать меня у выхода, а сами направились к продавцу и заговорили с ним по-японски. Торговец улыбнулся и зашёл в какое-то помещение за вертикальной дверью. Девушки сами общались не на русском, отчего мне было немного обидно. Как будто скрывают от меня что-то. Но торгаша ждать долго не пришлось. Он вышел с каким-то длинным свёртком в руках, и радостно передав им, сел на стул и начал читать книгу. — А что это, если не секрет? — спросил я. — Дома покажет. Туда мы сейчас и поедем! — сказала за неё мама. Видно было, что Мику стало стыдно, скорее всего, оттого, что не может сказать сейчас. Пока ехали, мне было скучно, и в этот раз я решил поговорить с Хик-сан: — Хиккари-сан, если Вы не против, то можете рассказать о себе? Просто Мику рассказывала про вас, но хочу узнать поближе. — Ну и ну, даже так? Хорошо, я не против! Я, как и Мику, с детства увлекалась музыкой. Но, в отличии от моей дочери, я всё же поняла, что музыка — это не моё. Нет, я хотела сказать, что у Мику талант, просто… Ай, я имела в виду, что пошла работать в театр. Я после школы пошла в театральный. Сначала у меня не получалось, я страдала. Особенно после первого выступления. Но тут, в мою жизнь вступает её отец. Он поддержал меня, говорил, что на сцене я вообще другая. Да, сначала мне было жутко, что он следил за мной. Но, чем больше я узнавала его, а он меня, тем больше нравились друг другу. И вот, через год, настало время оповестить об наших отношениях моих родственников. И что ты думаешь? — Они запретили вам встречаться? — Именно! Он всё приходил и приходил, просил руки у моего одии-сана. Папы у меня нет, он… погиб, когда я была маленькой. Но в один не очень прекрасный день, одии-сану это надоело, и он начал запирать меня в моей комнате. Мы тогда в Японии жили, и дом у нас двухэтажный был. И как ты думаешь, что этот дурень русский сделал? Он полез по стене, и залез через окно! Она говорила это не со злом, а больше с ноткой приятной ностальгии. — Да, интересная у Вас история. И что-то напоминает! — я с интересом посмотрел на Мику. — Ага! Только, если он меня запрёт, я сама вылезу! Мы все дружно рассмеялись. За разговорами время пролетело ну очень быстро. Мы приехали, и дома нас встретил папа. — И где вы были? Ладно, не важно. Поднявшись на второй этаж, я спросил у них: — Он всегда без настроения? — Только когда ты появился. Ревнует, наверно. — сказала мама. Мику только сильнее прижалась ко мне. Вечер прошёл тихо и мирно. Я приготовил ужин из всего, что было в холодильнике. Получился классный жульен. Ну, почти. И, почти все оценили, кроме сами-знаете-кого. Я не хотел портить всем настроение, поэтому старался лишний раз не пересекаться с ним. Когда я мыл посуду, Мику обняла меня сзади и, нежно прошептав, как любит меня, поцеловала в шею. Я был полностью расслаблен, и так хотелось ответить ей, но из-за мойки было очень неудобно. Мику поняла это и, перед тем, как подняться, послала мне воздушный поцелуй… …После приятного вечера за поцелуем, я вышел из её комнаты, и направился в свою. Да, завтра будет ну очень тяжёлый день! Да и последующие не обещают быть лёгкими… Я разделся и только успел лечь под одеяло, как в комнату вошла Мику: — Можно? — Да, конечно. Тебе всегда можно! Она тихо хихикнула и, подойдя ко мне ближе, поцеловала в лобик. — Я пришла к тебе кое-что сказать. Мы же завтра будем уже студентами, и я… Точнее, мы же не будем всё время вместе. Поэтому ты можешь пообещать, что не дашь себя охмурить? Прости, я правда доверяю тебе больше всех, но знаю, что скорее всего там будут такие же девушки, как Алиса или Лена… Она говорила это максимально тихо. Тут и гением не надо быть, чтобы понять, как ей сейчас стыдно и трудно. Поэтому я просто обнял её, ведь эта проблема касается и моей стороны: — Мику, любимая, ты же сама прекрасно знаешь, что в моём сердце есть место только для одного человечка — тебя. Тогда, давай так. Я никому не позволю себя охмурить, как ты говоришь, а ты не позволяешь никому себя. А кто знает, какие там мальчики будут. Она покраснела, но засмеялась. Интересно, о чём она думала сейчас? — Лёшенька. У нас всё будет хорошо! Не переживай, я могу ко всем относиться с добротой, но вот для любви я закрыта всем, кроме тебя! Ладушки, нам завтра рано вставать! Ой, у тебя же будильника-то нет! Надо будет купить… Так что я завтра подниму тебя! И, поцеловавшись перед сном, она вышла, выключив за собой свет. Все тревоги и переживания у меня как рукой сняло! Я уснул достаточно быстро… *** …Прошло пять месяцев. Настал декабрь. Зимняя пора! Снег лежит везде, мороз и предновогодняя суета. С момента окончания лагеря и поступления в институт, мы с Мику… не сказать, что похолодели к друг другу, но отстранились. Наверное так, да. Бесконечная учёба сводила с ума что меня, что Мику. Я приходил домой только под вечер, ведь у меня кроме пар была и практика. И, что я могу сказать, пропуск сразу двух курсов — плохая идея. Я не успевал в учёбе, но не сказать, что был самым худшим. Я старался, честно! Ради себя и Мику. Ради нашего будущего! Зато она возвращалась домой намного раньше меня, но зато учёбы на дому у неё было завались, отчего мы с ней виделись только перед сном. Спасали положение выходные, но её отец мешал нам, постоянно прося меня ему чем-то помочь. По сути, мелочами, но с каждым разом мне становилось понятнее, что делал он это специально. И с одногруппниками толком ничего не клеилось. Не было банально времени. Хотя всё же одна девушка постоянно… пересекалась со мной. То просила ей помочь, то проводить до дома, то ещё по мелочи. То есть, была навязчивой. Звали её Катей, вроде, и она была ещё и старостой. Да, она была симпатичной, но как я клялся Мику почти полгода назад, так я до сих пор и верен этой клятве. Ведь я правда люблю её. Моего цианового ангелочка! Я так скучаю по ней. Вот, даже сейчас, на перемене. Я стою возле окна и смотрю на падающий снег. Она сейчас в другом крыле здания, куда ещё дотопать нужно, но даже так я сердечком слышу её чудесное пение. И, как завелось из лагерной традиции, меня отвлекли от моих грустных грёз: — Лёша, о чём думаешь? Это была Катя. Господи, дай мне сил не накричать на неё. — О своей девушке, а что ты хотела? Да, она знала, что у меня есть пара, но ей было как-то всё равно. — Да вот просто поговорить. Ты чё такой нервный-то? Давно не видел её? Сдерживаться было всё труднее. Даёт знать о себе усталость и нервозность. — Есть такое. А если ты что-то хотела важное, говори сейчас. — Ну, я хотела… Она не успела сказать, прозвенел звонок. Ладно, на следующей перемене к Мику постараюсь заскочить. У меня так редко получается видеть её… …Вот прошла ещё одна пара. До конца занятий ещё одна пара, и можно будет двигать в магазин за подарком для неё на новый год. Я вышел из аудитории и пошёл к факультету искусств… Я уже подходил к нему, как увидел, что моё солнышко уже само успешно вышло. Уже обрадовавшись, я подхожу и вижу то, что вызывает во мне демоническую ярость. Какой-то му… нехороший человек толкает её к стенке и, закрыв её собой, что-то говорит. Что было дальше, как в тумане, но я подрываюсь к нему и с ноги толкаю его на пол. Удивительным было то, что когда он был с ней, никто не обращал внимания… Мику сразу кинулась мне в объятия, а этот подонок встал и, кинув на меня самый злобный взгляд, поторопился убежать… Толпа шушукалась о чём-то, но мне было всё равно. — Мику, любимая, как ты?! — Лёшенька, прости меня, я так испугалась! Он… Он мне постоянно проходу не даёт! Я уже жаловалась преподавателям, но они ничего не могли сделать! Она прижалась ко мне, как котёнок во время ливня. — А почему ты не говорила этого мне? Я бы мог это заранее предотвратить! — Я… Он сказал, что если кто-то узнает ещё, то он и ему плохо сделает… — Мику, ну что ты, а! Я не боюсь его. Но что, если бы меня сейчас не было рядом?! — Лёшенька, не кричи, пожалуйста. Прости меня… У меня разрывалось сердце. Хорошо, что у нас оставалась последняя пара на сегодня. — Родненькая моя. Я теперь буду постоянно провожать тебя, хорошо? — С радостью! — я чмокнул её в щёчку, и тут же прозвенел звонок. — Лёшка, мне пора! До встречи! Я буду скучать! И прости, сегодня не получится поехать с тобой! — Почему? — Потом расскажу! — и скрылась за дверью. Обидно, что сказать… …Ещё одна пара. Четвёртая. Господи, ещё год учиться… Я это как в том мире не особо любил, так и в этом! Хоть Мику скрашивала чёрные полосы, но, к сожалению, не очень надолго… Катя встретила меня у выхода: — Лёнь, я хотела сказать тогда, что я бы хотела дружить с тобой! — Почему? — тупо ответил я. — Ну как же. Ты хороший, ответственный, а ещё и добрый! Бываешь временами! — она рассмеялась, но мне не было до смеха. — Ага, как же. Прости, мне пора идти. — Можно с тобой?! — она схватила меня за рукав. Отдёргивать было бы не очень культурно, но я поступил немного иначе — взяв её за руку, я отпустил её. — Нет. Прости, не хочу показаться грубияном, но мне сейчас не до друзей. — Да что за бред! — выкрикнула она. — Тебе же нужен социум! Я понимаю, что ты очень скучаешь по своей, но общаться-то с людьми надо! В принципе, она была права. Но сейчас у меня не было ни сил, ни желания. — Хорошо. Ты права. Я просто устал, понимаешь? У меня постоянно много работы. И, развернувшись, я ушёл. Не знаю, что она думала, но сейчас у меня были дела посерьёзнее. Выйдя из института и увидев, что Мику направляется также не в сторону маршрутки, я удивился и поплёлся за ней так, чтобы не заметила. Она шла и шла и, наконец, пришла в… магазин электроники. Ладно, хорошо. Пускай так и будет. Да и вообще, что я делаю? Я же доверяю ей. Голова совсем уже набекрень идёт. Екатерина права, мне тоже нужен отдых… Дойдя до нужного мне магазина, я отряхнул с себя снег и зашёл вовнутрь. Обычно, всегда говорят, что …. — лучший подарок! Поэтому, заказав у продавца ту самую, которую она мне показала тогда, в лагере, в момент признания. Она не обошлась сильно дорого, да в любом случае на подарок денег не жалко. Я попросил женщину-продавца запаковать в подарочную упаковку и, расплатившись, аккуратно положил в рюкзак. Я направился на остановку. Было уже примерно пять вечера, поэтому так темно. Да ещё и магазин был в такой дали… Я почувствовал, как ко мне подходят сзади четверо мутных типов и, нервно сглотнув, попытался пройти туда, где было много людей. Но, как это обычно и бывает, никого рядом не было. Я остановился и посмотрел на небо. Огромные, тяжёлые и чёрные тучи закрывают за собой всё небо. Снежинки, такие красивые, падают мне на лицо, охлаждая его. Я вдохнул холодного зимнего воздуха. Сзади, уже совсем близко, раздался совсем ещё мальчишечий голос: — Э, ты чё это нашего братку тронул?! — Ты это мне? — не поворачиваясь, спросил я. — Умник, ты чё тут есчо когонить вишь? Давай, извиняйся! Агрессия перемешалась с усталостью. Если бы они так подошли с утра, я бы ещё вступил в драку, но сейчас… — А за что? Нечего было мою девушку трогать. Но парниша в кепке ничего не ответив, попытался взять меня за плечо, но моя рука перехватила его, и, одним ловким движением тот отправился в ближайший сугроб. Затем последовал быдловатый окрик, и остальные трое набросились на меня. С одним ещё куда не шло, но все трое… Я кое-как уклонялся, но прилетало всё равно. Рассечённая губа, подбитый глаз и синяк на плече. Был я в обороне, но теперь моя очередь атаковать. Обманка левой, и удар правой в висок, отчего самый низкий теперь лежит и поскуливает. Удар коленом сначала в пах, и когда самый высокий нагнулся, такой же удар только в нос. Настала очередь тощего, и самого опасного. Он вытащил самодельную заточку… Маша передо мной, как сумасшедший, он всё же пару раз задел меня, порезав щёку и зону груди на куртке. Следующий удар идёт по вертикали и, заблокировав его, я ударил ногой по колену. Он согнулся, а я, взяв его за морду, ударил кулаком. Вот они, слева направо. А я стою в состоянии полутрупа. Тяжело дышу, морозный воздух сжигает мои лёгкие, отчего кашляю теперь в два раза больше. Горит щека, там, где порез. Наверно, глубокий. И, на ватных ногах, я двинул к остановке… … На остановке было человек пять, да и, по сути, все студенты, которые едут по тому же пути, что я. И, внезапно, там стояла и Катя, хотя её дом вообще в другом месте: — Катя, что ты тут делаешь? Ты же живёшь в другом месте! И да, вечер добрый. Я всё ещё тяжело дышал, и только сейчас заметил, как из щеки на снег капает кровь. — Лёнька! Что с тобой?! — искренне забеспокоилась она. — Да так, нарвался на бандитов. — Но тебе нужно же обработать! — Я знаю. До дома доберусь и залатаю себя. Но ты так и не ответила. — Да я до подруги просто хотела. Понятно. Опять уклоняется от ответа. Пускай я и знаю, что за изменением Алисы стоит Семён, но кто его знает… …Я успешно добрался до убежища. Но перед входом я отряхнулся. На пороге меня встретила Мику. Она запрыгнула ко мне в объятия, но тут же сразу отпрянула. — Лёшенька!!! Что с тобой?! — она заплакала, глядя на меня. — Всё в порядке, не… — Да какой к они порядок?! Ты побитый, и тебя порезали! — Что за шум, а битвы нет? — весело заметила Хик-сан. — Ого! Пока я всё им объяснял, Мику ухаживала за мной, а мама приготовила горячий чай с имбирём. Вкусно! — Лёшенька, это ужас… — Согласна с тобой, Мику. Лёша, ты хоть запомнил их? — сказала Хик-сан. — Если честно, нет. Но они также получили по шее, не волнуйтесь. Мику нежно обняла меня, всё ещё потихоньку плача. Я прижал её к себе и поцеловал. Конец этого вечера мы провели вместе, как единое целое, в поцелуе. Новый год уже был через неделю, так что… *** …Это был наш первый новый год! Дом украшен, в гостиной стоит ёлка. Давно я так не отмечал, последний раз это было года три назад… Мы с Мику и Хик-сан вместе украшали ёлку. А затем и весь дом. Стол занял у нас тоже порядочно времени, но он стоил того! Половина была из азиатской кухни, эта работа Мику, а другая — русская, моя. А Хиккари-сан была нашим добрым начальником! Никакой суеты, никаких тревог, никаких забот. Тридцать первое декабря и правда, волшебное время. Целый день ты проводишь за готовкой ради того, чтобы поесть от силы десять минут. Но зато, я всё это время провёл со своей любимой! Мы были вместе, и ничто не разлучит нас. Десять часов вечера. Приготовление стола, по телевизору идут классические новогодние фильмы. Одиннадцать часов. Приготовление подарков, и мы садимся в кругу. Подошёл также и её отец. Пять минут до нового года. Мы все поднимаем бокалы. — Молодой человек, а вам восемнадцати нет! Наливать не буду! — весело пошутила Мику, отчего все рассмеялись. — Мне телу только семнадцать! А душе все двадцать пять! Атмосфера была самой благоприятной из всех! Три минуты. Две. Одна. — Лёшенька! — она схватила меня за руку. — Загадывай желание! — И ты, любимая. Десять. Девять… Три. Две. Одна! Бой курантов. На улице фейерверки. А я прижал Мику к себе и сладко поцеловал. Стояли мы так, по ощущениям, бесконечно! Я чувствовал её всю, каждую её клеточку! Её вкус был так сладок, а аромат её духов сводил меня с ума. Закончив, мы одновременно выпили шампанское. Первый мой алкоголь! И её тоже, видать. — А теперь — время подарков! — заявил я. Достав из-под стола заветную вещь, я нежно протянул её ей. — Лёшенька! Она взяла, развернула и, тяжело задышав, снова поцеловала меня. Такой момент стоит многих миллионов. — Мику, дорогая, и что же там такое? — спросила Хик-сан. — Это книга Антуана Франсуа Прево «История кавалера де Гриё и Манон Леско». Я читала её в лагере, и она мне очень понравилась! Ведь… наши с Лёшей отношения были ну очень похожи! — Как это мило! Алексей, давай без занудства! — обратилась она к мужу, но тот только фыркнул. — Дорогая Хиккари-сан! Я и про Вас не забыл! Я надеюсь, что Вам понравится! — я протянул ей маленький свёрток. — Что это? — она открыла его и удивилась. — Не может быть! Я же давно ищу такое! Там был какой-то древний японский пергамент с надписями. Мне продал его тот старик из лавки. Хик-сан обняла меня, и поцеловала в щёчку. Мику сделала вид, что не заметила. — Лёшенька, у меня для тебя тоже подарок! Она протянула мне коробку. Открыв его, я сильно удивился… Там был японский плеер. Господи, да он же дорогущий! — Мику, любимая! — я нежно обнял и зацеловал, отчего она хихикала. — Он же дорогой! Но мне очень нравится! — Не переживай, мне для тебя вообще ничего не жалко, милый мой! Но всё же не стоит забывать про её отца. Я ему новый рабочий ИКЗ подарил. — Спасибо, не стоило. Но всё равно приятно. Остаток вечера я провёл в комнате с Мику. Мы веселились, играли на гитаре, пели нашу любимую песню. И, в этот раз, я не стал уходить к себе, да и Мику не пустила: — Любимый, прошу тебя, останься со мной хоть сегодня… — Я с радостью… И поцеловав её, мы заснули вместе, под одним одеялом… *** Впервые за этот год мне приснился сон. Я сижу, привязанный к стулу, и не могу сдвинуться с места. Мне очень беспокойно и тревожно, но вдруг из темноты появляются типичные дедушкины часы. Они ходят, отбивая ритм. Но ритм чего? Почему я чувствую себя в животном страхе, когда каждый этот тихий «бум» отзывается в голове? Но долго думать у меня не получается, ведь я также ухожу в небытие, как и пришёл сюда…