ххх
«Слишком просто», — гудит в голове Чонгука. Воскресным утром их пускают в особняк Номура. После долгих часов переговоров Хаято признает, что его младший сын наворотил дел. К тому же приходится вызвать эксперта из клиники. Отец Юнги и правда плохо себя чувствует, и лекарства, что он пьёт несколько недель, совсем не помогают. Альфа практически не выходит за пределы дома и часто жалуется на сердце. Результаты будут готовы к утру, но мужчина уже не ждёт хороших новостей. За Ичиро послали, но парень скрылся сразу после известия о прибытии брата с Чонами в Токио. И теперь люди оябуна старательно прочёсывают город. В особняке уже во всю идёт совет клана. Намджун с Хосоком приглашены не были, а вот Чонгук в роли гостя и будущего партнёра наблюдает за происходящим. Среди якудза оказалось много известных деятелей и тех, кто поддерживает новое поколение. План Мина о развитии бизнеса и сотрудничества с Кореей вызвал немало положительных реакций, что порадовало и Чона. К концу заседания люди Хаято приводят Ичиро. Парень входит в зал заседания, с опаской косясь на собравшихся. Худощавый и бледный юноша едва приблизился к девятнадцати годам, а уже по его душу собирается весь клан. Чонгук удивляется тому, как отличаются братья даже по стилю. Хотя если по смотреть на них с Хо… Ичиро в деловом костюме, коротко стрижен, и от него веет дорогим парфюмом. Юнги же вечно на спорте и с пучком волос. Ничего, кроме собственного аромата виски или гаража, от Мина не услышать. Младший ведёт себя дёргано, хотя, может быть, ситуация тому виной. А вот старший как удав: лишнего движения или эмоции не дождёшься. Глава клана объявляет перед всеми собравшимися, что Юнги теперь официально его наследник. А младший сын лишается не просто статуса преемника, но и всех привилегий. Лицо Ичиро в момент речи отца почти пылает ненавистью к брату и даже отцу. Но потом после беседы с Хаято наедине парень выходит подавленным и разбитым. Чонгук не представляет, что ему сказал оябун, но, видимо, лекция оказалась нравоучительной. Только вот на брата глаз Ичиро так и не поднимает. Сразу после ужина глава Номура приглашает Юнги, Намджуна и братьев Чон выпить саке. На закрытой веранде мужчины располагаются на татами перед небольшим столиком. — Как отец я благодарю тебя, что не убил брата за его покушение на омегу и тебя, — Хаято под грузом случившегося ещё больше горбится. — Но как глава клана я должен был его наказать. — Ты лишил его статуса и денег, довольно мягко, — ухмыляется Юнги. — Для тебя — да. Но для него это серьёзно. Он должен вырасти, — мужчина тяжело выдыхает и оглядывает гостей. — Вы все, как и я много лет назад, выгрызаете своё будущее, проливаете кровь и пот, поднимаясь по лестнице успеха. Да, она не ведёт в рай, но зато от демонов есть чем откупиться. Вас воспитала жестокость этого мира, и вы выросли мужчинами. Ичиро же — ещё дитя. Мне горько признавать, но это так. Он вырос, не зная лишений. Единственный его страх — потерять богатство, которое даже не он взрастил. Его наказание — это бедность и отречение. — Как же так вышло, что деньги стали дороже семьи? — Хосок озвучивает вопрос скорее в пространство, чем оябуну. — Это беда всех, кто видит мир через золотую оправу. Сегодня всё продаётся и всё покупается, — с горечью кивает Хаято. — Даже то, чего нет в ассортименте: семья, дружба, совесть, — Чонгук ловит улыбку Номура. — Всё верно. Увы, я могу быть хорошим руководителем, но баланс вселенной сделал меня ужасным отцом. Вы все смотрите и запоминайте. Вам однажды тоже придётся расплачиваться за свои грехи. Беззаботные дни стоят дорого. А счастье ещё дороже. Мой счёт пришёл под конец жизни, и не факт, что мне хватит средств. Вы же понимаете, что я не о деньгах, да? — японец внимательно оглядывает каждого сидящего рядом. — Я не планирую стоять во главе всю жизнь, мы с Намджуном поставим бизнес на рельсы, а дальше ты сам, — Юнги не сводит глаз с Хаято. — Мне уже не успеть за технологиями, да и здоровье не то. Либо ты, либо кто-то ещё. — Тогда мне нужен Ичиро. — Что? — Хосок ошарашенно смотрит на Мина. — Он, конечно, идиот, но не дурак, — Юнги ухмыляется. — Я имею в виду, что при должном обучении он сможет встать у руля. Но нужно время и жёсткие рамки, чтобы его не повело. — Благородство — редкое качество, — Чонгук кривит улыбку. — Как я и говорил ранее, клан меня не интересует. Я приехал, потому что мне не оставили выбора. — Сынок, — Хаято, касается плеча Мина. — Даже если ты занёс меч над чьей-то шеей, выбор ещё есть. Лишь когда голова катится по земле — ничего не исправить. — Прошу меня простить. Мне нужно поговорить с братом, — Юнги поднимается и возвращается в дом. — Господа, — оябун обращается к гостям. — Завтра утром мы подпишем документы и дадим начало новому партнерству. Сейчас же ступайте и отдохните. Этот день и так принёс много забот. Поклонившись, братья Чон отправляются в отель. Уже сидя в машине Чонгук не может совладать с едким ароматом опасности. И дело вовсе не в бизнесе и не в японцах. — Ты тоже это чувствуешь? — Хо смотрит на брата. — Да, но не знаю откуда прилетит «сюрприз». — Сонмин, тварь где-то прячется. Думаю, нужно возвращаться. — Мы не можем уехать, не заключив договор, — Чонгук потирает переносицу. — Нутром чую, случится какое-то дерьмо. — Знаю. Дай мне подумать.ххх
Тэхён просыпается раньше будильника и тут же собирается. Даже Инсу выглядит спокойнее перед первым рабочим днём, нежели Тэ. Завтрак не лезет в горло, и приходится завернуть сэндвич с собой. Три сотни раз омега проверяет, как выглядит, и, кажется, на триста первый зеркало посылает его прямиком в задницу. Вроде и рубашка чистая и волосы хорошо уложены, но есть ощущение, что где-то затаился подвох. Тэхён абсолютно естественно переживает, но чтобы тряслись руки? Такого ещё не было. А может, это из-за того, что заведение выбрал Чонгук? «Он спонсор, он может приехать туда…» Омегу начинает ещё больше трепыхать, словно он рыба, выброшенная на берег. «Успокойся, всё будет хорошо. Но если совсем расклеишься — звони, я тебя заберу», — папа приобнимает Тэ за плечи и подталкивает к выходу. Автобус до школы «Сонхва» плетётся как больная черепаха. Но на самом деле это лишь иллюзия в голове омеги. Нервоз ощущается на клеточном уровне. Даже когда Тэхён переступает порог здания, ему ещё чудится, что это всё не по-настоящему. Лишь, когда ладонь касается плеча и со спины повеяло вишней, Тэ «просыпается» и облегчённо выдыхает. — Как я рад тебя видеть! — оборачивается Ким и обнимает друга. — Да ты весь дрожишь. Заболел? — Хоши с опаской смотрит на омегу. — Волнуюсь, — нервно сглатывает Тэхён и сжимает ледяные ладони. — Не стоит так сильно. Тут вроде все адекватные, но, если что — сразу звони мне, ладно? — улыбка друга на секунду согревает лицо Тэ. — Да. Спасибо. Учитель приглашает Кима в кабинет и представляет одноклассникам. Тэхёну приходится впиваться ногтями в ладони, чтобы не трястись и не упасть в обморок. Заняв место в крайнем ряду возле окна, он крайне этому рад. К омеге тут же подлетают несколько ребят и на перебой начинают представляться и осыпать его вопросами. Тэхён каждую перемену даёт интервью и рассказывает одноклассникам об увлечениях, которых нет и планах на университет. Для Кима дикость и безумие, что столько людей уделяют ему внимание, да ещё и в положительном ключе. Решив, что это простая вежливость и про него все забудут уже завтра, Тэ немного отпускает вожжи и даже отправляется в столовую в компании нескольких омег. Для парня настоящее открытие новость, что он может брать дополнительные занятия музыки. Одноклассники наперебой приглашают его то на скрипку, то на ударные, один даже предложил попробовать контрабас. Ким с восторгом слушает о различных кружках и местных группах, выступающих на различных мероприятиях. Не замечает, как съедает сэндвич и допивает чай. А после последнего урока, когда учитель кладёт перед ним лист с перечнем секций, омега почти плачет. Тэхён убирает список в рюкзак и отправляется в туалет. По привычке оглядевшись и осторожно заглянув внутрь, Ким не обнаруживает там ни Джихо, ни Ли с «шестерками». Осознание, что их здесь не будет, и он может спокойно умыться, срывает плотину самообладания, и омега рыдает в кабинке. Это просто немыслимо и невероятно, что он их больше не увидит. Неужели этот ад закончился? Проклятый Хван теперь до него не доберётся? Тэ вытирает слёзы и, еле-еле придя в себя, выходит, чтобы умыться. В этот самый момент в туалет заходит Хоши. Ким всё ещё по привычке вздрагивает, но, заметив друга, облегчённо выдыхает. — Что случилось? Тебя обидели? — омега обвивает ладонями лицо Кима. — Да нет… наоборот, — по новой всхлипывает Тэхён, но уже от волны чужой заботы. — Просто это первый день за три года, когда в школе меня никто не оскорбил и не унизил. — Вот же-ж… иди сюда. Хоши прижимает Тэ к себе, позволяя омеге успокоиться. Они стоят так несколько минут, пока Ким окончательно не приходит в себя. — Мне тут дали список дополнительных, — шмыгает носом омега. — Я даже не знаю, что выбрать. Никогда не занимался музыкой. — Не беспокойся. Все когда-то начинают. В музыке нет возраста — только желание. Подумай вечером, может, вспомнишь детские увлечения. Это всё-таки школа с музыкальным уклоном. Может, у тебя талант, о котором ты не знаешь? — А куда ты ходишь? — Вокал, я же пою в хоре, ну на воскресных службах. Мне нравится. — Здорово. Парни выходят из школы, и Тэ вдыхает прохладный воздух. Первый раз он может спокойно и не оглядываясь идти на остановку. Такое обыденное действие для него имеет колоссальное значение. Хоши садится на свой автобус, Тэхён — на свой, но мысль, что они встретятся снова завтра, греет беспокойную душу. Омега смотрит в окно и не может поверить. Ему не нужно бояться, не нужно прятаться по углам от едких взглядов и колких фраз. Даже школьный туалет больше не комната пыток. А ещё он будет видеть друга почти каждый день. Улыбка сама появляется на лице, и Ким решает, что первый день в «Сонхва» нужно отметить. Папа оставил ему немного денег на обед, но общение с новыми одноклассниками заменило его сполна. Зато теперь можно купить сладости, чтобы за чаем рассказать Инсу, что всё прошло удачно. Выйдя из автобуса, омега бодро шагает в сторону магазинчика, где продают отличные пирожные. Правда, радость улетучивается сразу после того, как кто-то тащит его за рюкзак в проулок. Моментально всё тело каменеет от страха, и он бы закричал, если бы не ладонь, прижатая ко рту. Его волочит за угол какой-то альфа, и Тэ даже не видит лица. Острая боль мгновенно пронзает шею, и картинка тут же мутнеет, а потом и вовсе всё становится чёрным.