ххх
Шея жесточайше ноет от боли, а сознание ещё не до конца вернулось в рабочее состояние. Тэ даже пошевелиться толком не может, мешком лежит и еле дышит. Не открывая глаз от страха да и отсутствия сил, он весь обращается в слух и обоняние. Сквозь непроглядную тьму первым факелом врывается в голову аромат костра. За ним тонкой вуалью скользит магнолия. Когда знакомый голос доносится откуда-то со стороны, Тэхён машинально зажмуривается. Только в этот раз от облегчения. Он уже представил, как его будут пытать или насиловать. Но этого не случится. Хотя разговор, что ему сейчас доводится подслушивать, лишь заново возрождает страх. — Успокойся, Гуки, умоляю. Он здесь, живой и на нём ни царапины, не считая укола, — голос Сокджина полон мольбы и беспокойства. — Он за это ответит, я… — первый раз Чонгук говорит с такой злостью. — Хо поехал за ним, но это должен… — Поверь, твой брат знает, что делать, а тебе лучше быть здесь. «Хосок? О чём они говорят?» Тэхён, не открывая глаз, ещё лежит на чём-то мягком, возможно, диване. И пытается склеить картину из рваных фраз и воспоминаний. — Думаешь, я могу уехать? Хотел бы выйти отсюда и оторвать голову этому ублюдку, но, Джини, — Чонгук говорит так, словно он теряет почву под ногами. Его голос срывается на хрип. — Я, блять, физически не могу. Ты понимаешь? Хён, это же ненормально? Мне крышу сорвало ещё в Токио, и до сих пор трясёт. Ты не представляешь, что у меня в голове творится. Если бы знал, что так будет, ноги бы моей не было в церкви в тот день. Тэхён открывает глаза и видит знакомый интерьер. Он уже был в гостиной Чонов. И если минуту назад он был счастлив от этого осознания, то теперь хочется бежать отсюда. Чонгук жалеет, что с ним встретился. Из-за Тэ у альфы проблемы… Всё, о чём успел дерзнуть и помечтать омега, решится на старте. Так жестоко, что, пожалуй, Чонгук прав — лучше бы они не встречались. Слеза медленно стекает по щеке, пока губы дрожат от обиды. — Прекрати, — Сокджин звучит серьёзнее и, возможно, даже по-взрослому. — Если бы ты не поставил мальчишке охрану, одному богу известно, чтобы с ним сделали. Ты его спас. Ким холодеет от услышанного и прикусывает губу. «Охрана? Чонгук за ним…» — Мы не в долбаной дораме, Хён. Мои люди могли не успеть. Как мне теперь это всё объяснить ему? — голос альфы почти пропитан отчаянием. — Если бы я знал. Иди, он должен уже очнуться. Мурашки, как и мысли, хаотично блуждают в поисках убежища. Тщетно прятаться от неизбежного. Притворяться спящим уже не получится. Тэхён слышит шаги на лестнице за спиной и как со стороны приближается альфа. Ким с усилием заставляет себя подняться и, прикрыв глаза, пробует удержать равновесие. Чтобы ему не вкололи, гадость конкретно прибила. В гостиной не осталось и намёка на присутствие Сокджина. Кругом только Чонгук, Тэ даже себя не ощущает. Мужчина обходит диван и, пододвинув пуфик, садится прямо напротив омеги. Тэхён сразу замечает, как изменился альфа с вечера выступления. Сейчас он измотан и выглядит ужасно расстроенным. От Чонгука несёт тяжестью его мыслей и переживаний. Белая рубашка помята и расстегнута на три пуговицы. Рукой, что покрыта татуировками, он потирает лоб и, опустив её на колено, смотрит прямо на Тэ. — Что ты слышал? — устало, но без раздражения спрашивает альфа. — Меня хотели похитить? — Тэхён съеживается в комок. — Да. Но этого больше не повторится, я обещаю. — Чонгук не отводит взгляд, лишь больше цепляется за каждое движение Кима. — Почему меня? — хрипит омега и чувствует привкус лекарств на языке. — Потому что хотели сделать больно … мне, — мужчина поднимает голову к потолку и глубоко выдыхает. Тэхён в ужасе следит за Чонгуком, пытаясь проанализировать последнюю фразу. Альфа перед ним словно под бетонной плитой из собственных мыслей оседает. Словно хочет что-то сказать, но не может. Ким же хочет спросить, но слова застыли в глотке. Омега пытается собраться, но его дурная голова снова начинает подкидывать жуткие мысли. За ним следили: и Чон, и кто-то ещё. А если нападут снова, но результат будет плачевным? — Мне страшно, — Тэ смотрит сквозь альфу как зомби. — Я не хотел… — Иди сюда, — Чонгук перемещается на диван и тянет омегу на себя, пряча в объятиях. — Никто, слышишь, никто тебя не тронет. Человек, что посмел на такое решиться, больше этого не сделает, — ласковый голос рассказывает о том, что представлять совсем не хочется, но и так очевидно. — Ты в безопасности, всё будет хорошо. Ким теряется в море ощущений и безумии ситуации. Чувствовать, как бьётся сердце под белой рубашкой, становится новым смыслом его существования. Тэхён не плачет, не боится, только, закрыв глаза, запоминает. Запечатывает и выжигает внутри образ этих объятий. Ощущение спокойствия, когда альфа рядом сродни волшебному. Нежность, с которой он говорит с ним, может плавить металл и прямо сейчас растапливает сердце. На мгновение Тэ даже благодарит того, кто устроил это похищение. Иначе бы омега никогда не узнал этого тепла. Тэхён нехотя отстраняется, чтобы взглянуть в чёрные глаза и окончательно пригвоздить себя к этому человеку. Чонгук позволяет выбраться из своих рук, но касается лица омеги, чтобы убрать прядь каштановых волос за ухо. Ким готов поклясться перед всеми святыми, которых знает, что поцеловал бы альфу, если бы не звук мотора во дворе. Чонгук, словно очнувшись, с досадой смотрит в окно и, грустно улыбнувшись, встаёт с дивана. Как раз вовремя, потому что в гостиную словно вихрь влетает Хосок. Младший Чон, заметив брата, открывает рот, чтобы, видимо, что-то сказать, но замирает, уставившись на Тэ, который тоже опешив, рассматривает запачканную кровью рубашку. Даже на шее альфы красуются алые пятна. — Вот же… Ты ничего не видел, — Хосок показывает на Тэхёна и быстро поднимается на второй этаж. Омега в шоке провожает его взглядом и возвращается к Чонгуку. Теперь понятно, почему его больше не похитят, некому. Мысль, что из-за Тэ убили человека, сворачивает внутренности в узел. Ким понимает, что его сейчас вывернет, и мчится на второй этаж. Единственная ванная, где он был и куда знает дорогу, предстает пред ним за пару секунд. Опустошив желудок, Тэхён подползает к раковине и на трясущихся ногах пытается прополоскать рот. Он ведь догадывался, что эти люди не благими делами по ночам занимаются. Но одно дело — предполагать, а другое дело — знать наверняка. Не говоря уже о том, чтобы стать поводом для убийства. Тэхён смотрит в зеркало и не знает, что делать дальше. Он встрял по самые не балуй, связался с… Да он даже не знает с кем. Как теперь жить с этой мыслью? С этим фактом? В дверь стучат, и Ким вздрагивает. На счастье Тэ, в комнату входит Сокджин, осторожно, чтобы не усугубить ситуацию. Омега поправляет джемпер и садится на бортик ванны. В его глазах нет ни грамма волнения о случившемся, кажется, переживает он только за состояние Тэхёна. — Знаю, что ты чувствуешь, я через это уже прошёл, — грустная улыбка. — Ты ни в чём не виноват, не вздумай себя обвинять. Просто, так сложились обстоятельства. — Он ведь его убил…– почти заикаясь, произносит Ким. — Ты же даже не знаешь кого, — хмыкает Джин. — Поверь, человек, что хотел тебя похить, совсем не для прикола это спланировал. Прости, но я вынужден это сказать, — Джин набирает в грудь воздуха. — Он бы тебя изнасиловал и убил, а потом привёз твоё тело нам. Почему именно тебя, спросишь? Потому что нам мстят. А месть всегда связана с теми, кто дорог. — Что? — Тэ в ужасе смотрит на омегу. — Вот уж кого-кого, а меня не обманешь, я в этом доме рассудок ещё не потерял. Ты не ослышался, — Сокджин поднимается и подходит к Тэхёну. — Слушай внимательно, я сегодня добрый, — взяв полотенце, омега начинает аккуратно вытирать лицо Кима. — Нравится тебе или нет, но ты уже среди нас. Да, святостью в этом доме не пахнет, но скажи, кто не грешен? — полотенце отброшено, и карие глаза впиваются в лицо Тэ. — Хочешь, скажу суровую правду? Ты и до нас был в дерьме, солнышко. Но сейчас у тебя есть шанс из него выбраться. Сказать, как? Тэхён боится и слова проронить. Он впервые видит Сокджина таким… серьёзным, пусть и с иронией в голосе, но главное — опасным. Пожалуй, даже ангельски красивый омега в семье Чон имеет способность наводить ужас. — Чтобы одолеть дракона, нужно иметь своего собственного. Подумай над этим, — Джин, обхватив лицо Кима, проводит пальцами по скулам словно разглаживая, и потом зачесывает ему волосы по бокам. — Ты напоминаешь мне меня в детстве. Я тоже верил в добро и сказки, пока меня смачно не макнули в реальность. Хочешь выжить — нужно бороться. Иногда даже зубами, — омега улыбается и поправляет воротник школьной рубашки Тэ. — Этот разговор должен остаться между нами. Ким только кивает, и Джин, взяв его за руку, уводит прочь из ванной. В гостиной с бокалом чего-то сорокаградусного сидит переодевшийся Хосок. Чонгук разговаривает по телефону возле окна и, заметив омег, завершает разговор. — Тэхён, ты в порядке? — с тревогой в голосе подходит альфа, держа дистанцию. — Да, — глухо отвечает Ким и смотрит на Хосока, который пытается раствориться в алкоголе. — Мне нужно домой. — Я отвезу, — Чонгук берёт пиджак с кресла и пропускает Тэ во двор. Уже у самой двери омега оборачивается и читает в глазах Хо чёткое «прости». Единственное, что смог Тэхён ответить на это — короткий кивок. В уже знакомом купе, мчащемся среди леса, Тэхён не знает, что сказать. Джин, конечно, прав, Тэ немало повидал в жизни, но должен же быть предел? Без сомнения, Чонгук тоже совершал…подобное. Как быть с этим — теперь неясно. Влюбиться в убийцу — это поворот не туда. Тут в голове возникает совсем недавнее и абсолютно искреннее желание убить Ли Хвана. Своими руками. Так чем же Тэ отличается от Чонов? Лишь тем, что не привёл план в действие. Но может ли Тэхён дать гарантию, то не приведёт? «Стоп…» Единственный, кто знал, что Тэ знаком с Чонами — Ли. Их драка и тот день, когда Хосок пришёл к профессору Мун. Это Хван сдал его. Как? Почему-то у омеги нет сомнений на счёт причастности Ли к этому. Но поднимать эту тему снова Ким пока не может. — Я постараюсь не попадаться тебе на глаза. Но это не значит, что не буду присматривать, — Чонгук не уводит глаз с дороги. — Как это понимать? — повернулся к нему омега. Голова просто кипит от всего, что Тэхён не может пока переварить. Он ведь ему нравится, тогда зачем держаться подальше? Тут он вспоминает слова Чонгука в доме. Он жалеет, что они познакомились. Ким ещё больше мрачнеет. Может, альфа теперь из чувства вины будет приглядывать за ним? Хуже не придумаешь. — Мне жаль, что я попался вам на глаза в тот день. Ничего бы не было, если бы я не пришёл в церковь, — разглядывает свои руки Тэ. — Не в тот день, так в другой. Думаю, это было неизбежно, — спокойно, но уверенно Чонгук крошит мироустройство омеги. — И что теперь? — глупый вопрос, который не держится за зубами. — Ты будешь ходить в новую школу, заведёшь друзей и когда-нибудь забудешь, что мы знакомы. Тэхён резко поворачивается к альфе, но тот даже глазом не моргнул. «Какого хрена?!» Ким и так чуть душу наизнанку не вывернул, а тут ещё такое заявление. Мгновенно страх, усталость, шок сменяются обидой. Омегу будто… бросили. Хотя они даже и не были вместе. Машина паркуется возле дома Тэ, и Чонгук выходит, захватив рюкзак омеги. Тэхён не ждёт, когда ему откроют дверь, и сам выходит на вечерний прохладный воздух. Забрав вещи, Ким набирает воздуха, чтобы произнести нечто описывающее его негодование. Только столкнувшись взглядом с Чонгуком, выдает скупое «спасибо». Альфа наклонятся и у самого уха шепчет ему: «Береги себя, медвежонок». Ким не шевелится ещё несколько минут. Даже когда мерседес скрывается из виду, и прохожие начинают поглядывать на него. Мир, кажется, не трещит по швам, а рассыпается в хлам. Почему именно так? Словно заново учась ходить, омега перебирает ноги до самой двери в квартиру. Разувшись, бредёт к своей кровати и падает плашмя. Снова плачет и теперь по-настоящему жалеет, что они встретились. Он так и засыпает лицом в подушку, а мыслями в моменте, когда слышал, как бьётся сердце чужого и такого нужного человека.ххх
В кабинете Чона всё напрочь пропитано сожалением и алкоголем. — Может хватит, это пятый бокал, — Хо тоже пьян, но он хотя бы поел. — Да хоть сто пятый, — фыркает Чонгук и снова отпивает бренди. — Что ты ему сказал? — Что не буду попадаться на глаза, и пусть он живёт как все, — альфа откидывается на спинку дивана, поставив бокал на столик. — Сам-то в это веришь? — ухмыляется с грустью младший. — Очень постараюсь. Видел бы ты его глаза. — Ммм, видел, я был в них монстром, — Хо достаёт сигарету. — Мы тут все… один хлеще другого, — Чонгук тянет руку за парламентом, — так будет лучше. — Но не для тебя, — Хосок отдает сигареты брату и поджигает свою. — Говно, а не ситуация. — Полное, — альфа выпускает дым и прикрывает глаза. — Я лишь раз видел, как он улыбается, и знаешь… не со мной. Когда я рядом, он только плачет. — Может, тогда оно к лучшему? — голос брата проникает сквозь сизый дым. — На сколько меня хватит? Неделю, две? — Может, тебе пока уехать? Ну, подальше от соблазна? От гниды Сонмина осталась кучка пепла. Ли нам сейчас не опасен. С Юнги я сам разберусь. Ты всё равно эту сделку на меня повесил. — В твоих словах есть логика, — кивает Чонгук. — Блять, я так-то шарю, а вы с Джини меня всё ребёнком считаете, — пинает его коленкой Хо. — Интересно, почему? — хохочет альфа и снова затягивается. — У меня в Сингапуре есть знакомый, устрою отпуск. Или даже договорюсь о сотрудничестве. — Шикарный план, а теперь прости, я пиздецки устал. Брат выходит из кабинета, и Чонгук погружается в омут собственного отчаяния. В глубине чего-то, что можно назвать душой, он понимает, что делает правильно. Но легче не становится. Опрокинув ещё один бокал, он ложится на спину и закрывает глаза. Единожды обняв, тут же отпустил. Это ли не самообладание, которое может катится к чёрту? Туда же пусть летит и разум с логикой и прочей хуетой. Почему нельзя просто приехать, взять в охапку и привезти к себе, завернуть в одеяло и спать так до самого утра хрен знает какого дня? Чонгук засыпает прямо в кабинете, не приняв душ, но приняв меры, о которых пожалеет. Но так будет лучше.