ххх
Они не спали до рассвета. Чонгук чуть не «разбил» себе голову от желания потакать всем прихотям Тэхёна и дал ему отдохнуть. Омега только в его руках успокаивался, утверждая, что так ему лучше. И совсем хорошо, когда он в нём. И как тут можно было сопротивляться? Хуже всего то, что Чонгук прекрасно понимал: утром мальчику будет несладко. Он связывал, приковывал себя, чтобы не навредить, не переусердствовать. Но под утро… Сука, это было невыносимо сложно. Проще было пустить себе пулю в лоб или разбить череп о стену, чем отказать плачущему Тэ в сексе, которого он и сам хотел. Альфе сорвало башню от передоза этой ночи, и он почти свихнулся. В третий раз он сдержаться не смог, поэтому грудь и шея у парня в красных пятнах и укусах. Осмотреть всё тело пока не получилось, но мужчина уверен, что там тоже полно его «косяков». Чонгук знает, что до воскресенья как минимум из этой квартиры он не выйдет. Поэтому, убедившись, что Тэхён крепко спит, выходит покурить и прикрыть мальчишку в школе. Заказать еду не успевает, омега вскрикивает, и приходится бежать к нему. Вымотан и выжат. Больше даже психологически. Хуже всего, что альфа не может оставить Тэхёна даже на час. Чон немного выжидает и снова выходит на кухню. Оформляет доставку из ресторана и аптеки, насиловать себя контролем в такой момент он больше не может. Остаётся последняя сигарета и силы её выкурить. Мужчина выпускает дым и набирает номер. — Я не понял, где тебя носит? — бодрый тон Хо заставляет альфу нахмуриться. — Мне… долго объяснять. Займись пока делами и попроси Джини помочь. — Какого хуя? Где ты? — У Тэхёна… — Ты где?.. Стоп (долгое молчание сквозь тяжелое дыхание) у него… — Да… — Сочувствую. — Я ожидал чего угодно, но не такой реакции, — честно признаётся Чонгук. — Ещё успеешь хапнуть дерьма, а я подбрасывать не стану. Плавали, знаем… — Спасибо, Хо. — Проехали. Чонгук кладет телефон на стол и закрывает лицо руками. Глубокий вдох, поднимает глаза к потолку и кивает в пустоту. «Ещё успею». Вся квартира пропахла ими — горящим лесом. Открытое окно в гостиной не спасает, только заставляет омегу кутаться в одеяло — нужно закрыть. Мужчина подходит к стеклу и смотрит на заснеженные улицы. Всё могло быть иначе. Могло ли? Слабак он или счастливчик? Почему его рвёт от кайфа и чувства вины одновременно? Им обоим хорошо. Это всё равно бы случилось, может, чуть позже, но непременно. Так что же неправильного? В чём проблема? Неужели омега не поверит в искренность его чувств, когда эта проклятая течка закончится? Только ли природа здесь играет на все фишки сразу? В спальне слышится шорох, и альфа спешит туда. Тэхён, ворочаясь, скидывает одеяло и сворачивается калачиком. Чон ложится рядом, накрывая их обоих. Одно ясно точно: омега в его руках — самое правильное из возможного. Плевать на все принято, нравственно и законно. Они вместе — это непреложно.ххх
Тэхён просыпается, укрытый лучшей броней в мире, — забитой узорами рукой. Чон размеренно дышит ему куда-то в макушку, и от него почти жарко. В животе предательски бурчит, и Ким пытается выбраться наружу. Правда, он зажат между стеной и альфой. Фыркнув своей тупости, поворачивается и попадает в чёрные сети. — Мы проспали завтрак и обед, но у нас ещё есть ужин, — Чонгук улыбается и прижимает омегу за талию к себе. — Как ты себя чувствуешь? — Умираю с голоду и… хочу тебя. — Тогда пойдём по списку. Я заказал нам немного мяса с овощами, — альфа целует Тэ в нос и встаёт с кровати. — Чонгук? — Ким касается широкой спины. — Мм? — Твоя работа… тебе… — Я никуда не уеду, не бойся. Тэ подползает, чтобы обнять альфу. — Тебе лучше позвонить Хоши и папе, сказать, что всё в порядке. — Чёрт, где мой телефон? — На кухне, иди в душ и оденься, я разогрею нам что-нибудь. — Спасибо, — Тэхён получает короткую улыбку и спешит босиком в ванную. Ужин оказывается очень лёгким, потому что, оказывается, Чонгука хочется сильнее, чем выжить. Тарелка остаётся пустой лишь на половину, когда Тэ ластится к альфе в поисках желаемого. И, конечно, находит. Ему перепадают долгие поцелуи, объятия и даже каплю грубости, но лишь в области ягодиц. Маршрут от стола до дивана проходит на руках Чона. Уже не так больно и совсем не страшно. Он изучает процесс, Чонгук изучает его. Они оба растворены друг в друге и подчиняются одному — здесь и сейчас. Тэ обострён желанием и судя по всему пытает самообладание альфы своим: «покажи», «научи», «хочу попробовать», «ну, пожалуйста, Чонгук». Альфа больше не оставляет следов на нежной коже, не там, где кто-то может заметить. Тэхён изучает Чона: каждую татуировку, шрам, его реакцию на касания, как меняется его дыхание и голос. Омеге интересно всё, и, как прилежный мальчик, он быстро учится, чем немного пугает Чонгука. Тэ быстро сообразил, что особое предпочтение альфа отдает шее и глазам. Нежность хороша, но на контрасте с грубостью особенно, а кусаться — это нормально. Чонгук даже смеется, когда Тэхён замирает с вопросом: «Можно я тебя укушу, чуть-чуть?» Сверху хорошо, но снизу он чувствует себя беззащитно и охуенно. Коленки быстро свозятся и с такой силой (пока больно), а в душе слишком скользко, но весело. Срывать голос от стонов нравится, слышать «как же я тебя люблю» до разрыва сердца да, пожалуйста. И так три дня. Омега понимает, что течка прошла не только по состоянию организма, но и по тому, как начала работать голова. Полезли дурацко-типичные мысли: «Что дальше?», «Его признания правда?», «Он не исчезнет?», «Что если теперь я ему не нужен?» … В понедельник Тэ собирается в школу, нехотя и сумбурно. Альфе привозят новый комплект одежды, и он после душа собирает грязные вещи в сумку. Они завтракают вместе, и мужчина довозит Тэхёна до Сонхва. Омега молчит всю дорогу, глядя в окно. Чон прекрасно всё чувствует, но не перебивает мысли Кима до момента прощания. — Я люблю тебя. Это то, в чём ты можешь не сомневаться. Никто не знает, что между нами кроме нас самих, — голос Чонгука спокоен, но твердый как сталь. — Никого и ничего не бойся. Мы вместе. Ты со мной, и ты мой, плевать, как это выглядит со стороны. Ну, чего ты плачешь? — альфа тянет к себе Тэ. — Я… я… — всхлипывает омега, — тебя люблю. — И всё у нас будет хорошо, даже если ты опоздаешь на урок, — Чон вытирает большим пальцем последнюю слезинку и целует янтарные глаза. — Мне пора, — шмыгает носом Ким и открывает дверь. — Увидимся вечером. — Пока. Омега бежит в здание и залетает в коридор, врезаясь в Хоши. Друг караулит его у входа и сразу тащит за угол. — Значит так, на перемене в тупике на втором этаже, или я тебя без масла сожру, — грозит пальцем омега. — Понял, — бросает Тэ и обнимает Хоши. — Ты весь им прово…пропах. — Я… — Забей, это… нормально. Урок проходит, и кто-то из одноклассников справляется о здоровье Тэ, кто-то грузит новостями. После английского Хоши требует подробности его душевных переживаний и лишь верхушку по части физиологии. На первой, второй, каждой перемене они обсуждают их с Чоном три дня и будущие сколько? Тэхён верит, что много, друг молится, чтобы так и было. Когда Тэ видит на парковке знакомый мерседес, внутри всё снова расцветает: приехал. Только на этот раз они просто ужинают в ресторане господина Сантино. Их бурные три дня должны выветриться до приезда Инсу. Чонгук держится, выжидает, руки не распускает и даже начинает бесить Тэхёна этой своей неуместной правильностью. Днём омега в школе: учится, поёт, общается с одноклассниками и прокручивает сцены, от которых мурашки по коже. Вечером он вместе альфой гуляет, ест… разговаривает. В пятницу после вокала им с Джехёном приходится задержаться у профессора и помочь с передвижением аппаратуры. Когда школьники выходят из здания вместе позже положенного, Чонгук, стоя возле машины, чуть не загорается на ровном месте. Тэ семенит быстрее к мерседесу, попрощавшись с партнёром по вокалу, и начинает молиться за его жизнь. Природа берет своё, Чон в порыве ревности поддаётся на игривую улыбку и порхание ресниц. Уже в квартире альфы, в которой Ким никогда не был прежде, омега получает то, чего они оба жаждут. Тэхён почти уверен, что сквозь довольное рычание и поцелуи слышит «моё». На этот раз всё иначе, мозг работает, и перед глазами не стоит туман из плотного желания. Оно другое, не для удовлетворения природной потребности. Это жажда приходит откуда-то извне и стремится попасть внутрь их обоих. Ощущение пространства между ними становится недопустимым и удушающим. Они должны быть друг в друге на всех планах, уровнях и слоях грёбаной атмосферы. Это обоюдно. Тэ это видит и чувствовует, его глупые переживания рухнули, не имея шанса найти почву. Чон его любит, хочет, и да, никому не отдаст. Мужчина доказывает это каждым поцелуем, каждым ласковым словом и по-щенячьи преданным взглядом. Омега, кутаясь, прячась, плавясь в руках Чонгука, забывает, кто он, потому что разделение пропадает. Остается только мы. И как об этом рассказать альфе, непонятно. Как объяснить это внеземное «мне тебя мало, даже когда ты повсюду: снаружи и внутри», неясно. Ким чётко ощущает телом и головой, каково это быть в безопасности. Его убежище, крепость, тайная комната — Чонгук. Спрятаться бы там навечно. Тэ полностью уходит в альфу под головокружение и собственные стоны. Они ночуют вместе, и засыпает омега, потому что у тела есть ограничения, в отличии от чувств. Суббота пролетает быстро, Тэхён нарочно приглашает Хоши и Чимина к себе, чтобы отвлечься и просто не быть похотливой кидалой в глазах друзей. Хотя Пак понимающе улыбается и хлопает омегу по плечу прямо в коридоре. — Господи, твой папа такое учует за километр, — Чимин тянет Тэ к себе, чтобы обнюхать. — И что мне делать? — Ким ждет, пока гости сядут в полукруг перед столиком в центре гостиной. — Сказать правду, прежде чем господин Инсу подаст на Чонгука в суд, — Пак запихивает в рот свиную грудинку. — Чисто с юридической стороны он же теперь пед…. — Не смей! — вскрикивает Тэхён, в ужасе вытаращив глаза, осознавая жестокую действительность. — Факт Тэ-Тэ, но мне насрать, у вас всё хорошо, и тебе без пять минут восемнадцать. Любите друг друга хоть до посинения, — блондин продолжает непринужденно жевать мясо. — Так он частично и синий, — косится на Кима Хоши под вопросительную бровь Чимина. — Что? Я видел в раздевалке после физры. Не то, чтобы я не понимал суть, но… ты б его покормил перед этим… Смех Пака оглушает гостиную, ровно пока он не начинает кашлять. — Я умираю с вас двоих. Что за милота, — Пак пробует отдышаться и отпивает сок. — Ну нам было не до еды, и, вообще, я первый начал… — смущенно опускает глаза Тэ. — Может, переведём тему? — корчит мину омега и поправляет вишнёвую чёлку. — Может, оставим? — Чимин воодушевленно оглядывает друзей. — Надеюсь, мы сидим за этим столом, — кивает на меленький на полу, — не потому что тот уже не для еды? — смеется в голос Пак, и получает недовольное «Хё-ён» от Хоши. — Нет, они оба были в безопасности, — краснеет Тэ. — Мы поэтому сидели у тебя на полу за таким же? — смотрит на блондина. — Естественно, — фыркает Чимин. — В нашей квартире только потолок не пострадал, — снова взрывается смехом. — Вы оба сведёте меня с ума, — бурчит в кружку Хоши. — Ладно, я рад, что Тэ-Тэ покусан, но не сломлен, но теперь о главном. Господа, это пиздец, — Чимин перестает есть и пить, оглядывая омег. — Мой брат тронулся умом. — То есть следы зубов на жопе у Тэхёна — это любовь, а свадьба твоего брата, кхм-кхм, пиздец? — Хоши! — одновременно скрикивают Тэ и Пак. — Что? — Ты выругался! — таращится блондин. — Я же не святой, не смотрите так. И вообще… Я решил, что пора взять себя в руки и вернуться… домой. — Ты уверен? — осторожно спрашивает Ким и пододвигается к другу. — Да, хватит пускать сопли. Жизнь продолжается, и я намерен её жить, а не сожалеть. — Я горжусь тобой, — кивает Пак, пока Тэ принимается обнимать парня. — Это достойно уважения. — Однако, я всё ещё жду пояснений насчёт свадьбы, — Хоши скрещивает руки. — Всё просто: он мой брат и я бешусь, что он такой, — щелкает пальцами омега, подбирая слова, — правильный. В отличие от одного засранца, которого пинками нужно гонять. И это при всей власти в долбаной Японии и прочей херне. Где моё кольцо? У меня палец три года пустой, это по-вашему шутки? А Сокджин значит такой, — Пак даже выпрямляется, чтобы возмущение лилось равномерно. — Нет, я ничего не имею против него, но это пиздец. Сколько они вместе? А? Верно, два месяца, и уже ходят костюмчики свадебные выбирают. Бесит! — омега стучит кулаком по своей же коленке и хватает куриную ножку. — Ну, у Юнги должны быть причины, не просто так же он тебя…морозит, — с опаской смотрит на блондина Хоши. — Ага, наитупейшие, — Пак снова с набитым ртом. — Он боялся, что замужество навлечёт на меня проблемы из-за семейных разборок, ещё когда мы даже не съехались. А сейчас, блин, когда он влез в мафию по самые яйца и не знает, как соскочить поскорее, тупо ходит злой как чёрт и рычит. Какая тут свадьба? — Печально, — выдыхает Тэ. — Да я не ради галочки мозги ему делаю, мне просто обидно, — откидывается на кресло Пак. — Просто хочу, чтобы он определился уже перед всем миром, что выбрал меня и всё тут. Он-то любит, я знаю. Да и вряд ли я с пузом буду смотреться в белом. Хоши с Тэхёном замирают, переводя глаза с живота на довольную улыбку Пака. — Т-ты… Хён… — у Тэ застревают буквы. — Ага, — кивает довольный блондин. — Как? — в шоке застывает Хоши. — Ща тебе Тэ-Тэ объяснит, он уже мастер, — хохочет Пак. Вечер перетекает совершенно в новое русло. Это восхитительно неожиданно и абсолютно ново для Тэхёна. Омега так рад за друга, что даже пускает слезу. Они продолжают уже говорить о детях и смеются с каждой новой шуткой Чимина, пока за ним не приезжает Юнги. На пороге Пак довольно улыбается: — Короче, сегодня я намерен добить этого якудзу недоделанного, — натягивает ботинок блондин. — Ждите новостей. — Поберегите потолок, — ухмыляется Тэ. — Вообще не обещаю, — обнимает его Пак. — Надеюсь, его не хватит удар, — улыбается Хоши. — Пфф, откачаю. Этот засранец мне ещё нужен… нам. У Кима снова всё скручивает внутри от нежности, с которой Чимин гладит себя по животу, и прощается с Паком. Они остаются с Хоши вдвоём и, убрав посуду, разваливаются на диване. — Ты хочешь детей? — голос друга звучит задумчиво. — Да. Но только от Чонгука. — Ну так… кто бы сомневался. — А ты? — Я боюсь… но, думаю да. — А чего боишься? — Ким поворачивает голову к Хоши. — Не знаю. Не могу объяснить. Может, просто нет человека рядом, чтобы я был уверен… — Он будет, просто тупит немного, — улыбается Тэ, и Хоши закатывает глаза. — Не говори глупости. — Представь, он будет похож на тебя, такой же вишнёвый и улыбчивый, — Тэхён воображает маленькую копию друга, — жизнерадостный и добрый как папа и… безбашенный как отец. Хоши закрывает глаза и попадает в объятия Кима. Они так и засыпают на диване, не переодеваясь. Каждый в своих мечтах, но с общим желанием быть счастливыми.ххх
Утром друг отправляется в церковь на службу, а Тэ принимается прибирать квартиру перед приездом папы. Гостиная вылизана и проветрена, ванную омега вычищает с особым пристрастием, улыбаясь воспоминаниям. У себя в комнате Ким уже проходится на последнем издыхании. Портфель так и остается валяться на полу, домашка впервые остается не у дел. К восьми Тэхён падает на диван звездой, вымытый раз десять гелем для душа и вымазанный всеми ароматными кремами. Через полчаса в дверях показывается папа. — Сынок! — Инсу раскрывает объятия. — Па, я так соскучился, — подскакивает Тэ и бежит в коридор. — Слава богу, — мужчина прижимает сына, — Как я рад вернуться домой. Всё хорошо? — Инсу начинает осматривать Тэхёна. — Да, — отходит омега. — Голодный? — Нет, но кофе бы не помешало, — прищуривается папа. — Расскажи, что нового? — Эмм, ну, вчера приходили ребята, Хоши остался с ночевкой, — Тэ спешит на кухню заваривать напиток. — Хорошо, как они? — Кхм… У Чимина будет ребёнок. — Боже! — восклицает Инсу. — Как замечательно, ему же двадцать, да? — наклоняет голову мужчина, наблюдая за омегой. — Угу. — Ну, а ты… — голос папы заставляет волосы Тэ подняться дыбом. — Как в школе? — Хорошо, как я и сказал, буду выступать на концерте, — омега ставит перед Инсу чашку и садится подальше. — Горжусь тобой. Разговор цепляется за уроки и потом, согласно плану Тэхёна, переключается на работу папы. Мужчина говорит, что завтра у него выходной после перелёта, а со вторника начнет работу уже в новой должности. Тэ рад, но напряжение между ними не скрыть. Что-то не то, и парень предпочитает лечь спать пораньше, сразу после беседы. Обмен сообщениями с Чонгуком не придает смелости. Завтра им не увидеться, папа дома, и задержаться не получится. Это раздражает, остаётся смириться. В конце концов, Тэ не знает, что делать в этой ситуации. Но и скрывать отношения всю жизнь не получится.ххх
Понедельник — поистине день тяжёлый. Особенно, когда у доски ты люто тормозишь и приходится включать все запасные ресурсы для простого примера. Кое-как Ким выводит сумму, и учитель математики делает скидку на недавнюю болезнь, усаживая омегу на место с четверкой. Хоши за обедом говорит, что к выходным вернётся в квартиру родителей, а пока будет ездить отмывать её. Тэхён предлогает помочь, но только не сегодня. Друг пробует подбодрить Кима, но внутренняя борьба омеги не утихает. Даже петь у Тэ не получается, так его внутри рвет от метаний рассказать папе правду и молчать в тряпку. Он возвращается домой пережеванный и осунувшийся. И с порога чувствует разряды напряжения. Папа сидит нога на ногу в гостиной и… не смотрит на него. Взгляд Инсу блуждает по стене, а губы поджаты. Очень плохой знак. — Пап? — Тэ бросает рюкзак на пол и вешает куртку. Молчание. — Что-то случилось? — омега проходит в центр гостиной. — Я уронил специи, когда готовил… начал пылесосить и увлёкся. Зашёл к тебе и… — Инсу раскрывает ладонь, которая была сжата до бела. — Не помню, чтобы мы носили запонки, ещё и с бриллиантами. Тэ смотрит на украшение в руке и шумно сглатывает. Ноги сами подкашиваются, и он оседает на пол. — Пап… прости… — бледнеет Тэхён и в горле пересыхает. — Можешь отдать? — Нет, я сам её верну владельцу, раз уж всё равно на него работаю. Тэ в ужасе поднимает глаза на Инсу, который сидит в одной позе и даже не шевелится. — Если бы он не приехал и не признался, клянусь, я бы посадил его за решетку, — папа ледяным и ровным голосом добивает Тэхёна. — Ты… Он? — В отличие от тебя, у него хватило смелости. Но… как я вижу, не ума… — Пап…я — уже плачет омега, сидя на полу перед Инсу. — Любишь его? — наконец на лице появляется кривая улыбка. — Конечно, иначе бы не пустил себе в постель. — Пожалуйста, — всхлипывает омега, сгорбившись и пряча лицо. — Не реви, уже всё сделано. — Прости… — Это твой выбор, сынок. Проси себя… Омега вытирает слёзы и поднимает глаза с вопросом. — Твой альфа прилетел в Сингапур не с просьбой или за разрешением. Хотя начал он довольно мирно, — мужчина делает глубокий вдох. — Чон ясно дал понять, что твоё будущее — только с ним. И куда бы я тебя не спрятал — найдёт и заберёт. Поэтому проще позволить, чем сопротивляться. Я был в ужасе, — папа подносит руку к губам, чтобы сдержать эмоции. — Это был долгий разговор. Он тебя любит самой больной и опасной любовью. Ты обречён с ним, сынок… Скажи ты мне раньше… — Инсу опускает голову, — у меня был бы шанс тебя увезти. — Он не сделает мне больно, — только и может провыть Тэ. — Но и свободы не даст, — качает головой мужчина. — О чём ты? — Каждый твой шаг под контролем, каждое решение проходит через него, и не дай бог… кто-то проявит к тебе симпатию… Он же… Тэхён опускает глаза, вспоминая своё покушение и взгляд Чонгука на Джехёна. — Этот мужчина опасен, я бы смог тебя остановить, поговори мы раньше, если бы ты признался, — папа опускает лицо в ладони. — А сейчас… уже поздно. Я ничего не могу… — Пап, — подползает к Инсу Тэхён, — а если ничего плохого не случится? Мы… нам… — снова всхлипывает омега. — Я зол на себя, ты ещё ребенок и не соображаешь. — Но… — Это допустил я. Тэхён кладёт голову на колени папы и тихо вздрагивает. Они молчат, ожидая, когда эмоции остынут. Вскоре рука косается каштановых волос, поглаживая. — Я не ругаю, — голос надорван, но от Инсу уже не исходит напряжение. — И даже в глубине души понимаю, что ты хотел как лучше, утаивая всё. Мне обидно, что я не успел, не помог, не предупредил, хотя догадывался. — Тебе не нужно переживать, — поднимает голову Тэ. — Глупенький, ты мой ребёнок, я не могу по-другому. — Простишь меня? — Тебя не за что, но вот Чонгук мне за свою слабость ответит. — Умоляю не надо, он не виноват. — Ну вот, начинается, — хмыкает Инсу. — Я чуть не умер пап, клянусь, мне было так плохо, — омега поднимается на коленях, равняясь лицом к лицу с мужчиной. — Даже стоять не мог, меня будто пополам резали. — О чём ты говоришь? — старший Ким снова напрягается. — У меня началась течка, меня словно заживо пилили, пока он не приехал. — Боже… — папа в шоке смотрит на омегу. — Это… — Чонгук не виноват. Я… сам… — Нужно было мне позвонить! — Я не мог, ты… — Хватит переживать за меня, это я родитель, в конце концов, Тэхён-а. Обещай, что больше ничего не утаишь. — Хорошо, — бурчит омега, опустив глаза. — Иди ко мне, — папа тянет Тэ на диван. В руках Инсу Тэхён совсем обмякает и, кажется, спустя время даже отключается. С таким стрессом неудивительно. К ужину они оба успокаиваются, папа убеждает Тэ, что не будет злиться на Чонгука за течку. Тэхён спрашивает про работу и удивляется. Увольняться в связи с обстоятельствами Инсу не планирует, наоборот. Мужчина собирается следить за альфой всеми доступными методами. И запонку всё же отдаёт. Камень падет с души, и омега начинает дышать. Перед сном Тэ отправляет смс Чону, что в курсе их с папой разговора и обижен, что тот его не предупредил. Потом делает паузу и добавляет: «Завтра не приезжай». Через секунду телефон разрывает звонком. Ким сбрасывает и ставит на беззвучный. Ворочается и боится, что альфа может приехать посреди ночи прямо к нему домой. Схватив телефон, строчит смс: «Ладно, приезжай, но я буду злой». «Я уже сел в машину, не делай так больше». «Чёрт», — сжимает трубку, кусая губы: «Папа прав… С Чонгуком шутки плохи». Глубокий вдох, натянуть одеяло повыше и прочитать ещё одно сообщение от альфы: «Я тебя люблю, спокойной ночи, медвежонок» Теперь точно… всё.