«Вселенная стремится к балансу и равновесию, бесконечно трансформирующаяся от хаоса к Абсолюту и обратно, объединяя в себе и то, и другое. Что есть Великая Мать? Энергия, дающаяся лишь на время, не приходящая и не уходящая, плавно перетекающая.
Способная познать космос в одно касание, рожденная в результате взрыва сверхновой или являющаяся продолжением Макрокосмо?
На что это похоже? Невесомый полет во сне, или свободное падение с высоты в три метра над уровнем неба?
Ее милость - это благословение и проклятье одновременно.
Будет ли это для нас игра, заведомо обреченная на проигрыш, или абсолютный триумф?»
В комнате стоит полумрак, неплотные занавески пропускают в комнату лучи заходящей Альфа Центавра А, и, разбавленные голубым светом от светящихся голографических экранов, они создают особенно умиротворяющую атмосферу. Тишину разбавляет только мерное гудение компрессоров от компьютерно-проекционных устройств, так сильно напоминающее Ханне давно подзабытые звуки внутри шаттла. Они всегда заставляли чувствовать в груди вибрирующий комок тревоги, вызывая у Рейн приступ фантомной тошноты. Оглушающее безмолвие вселенной и шум двигателей сквозь капсулу, и больше ничего. Мимолетно может показаться, будто ты уже умер. Когда Ханна только очнулась от криосна на борту «Валькирии-2», то на мгновение с ужасом подумала, что все еще находится в Земной лаборатории, где работали воздухоочистительные приборы, создавая поддерживающую жизнедеятельность организмов На'ви внешнюю среду. Этот звук пробуждал в ней ядреную смесь отчаяния и негодования. Выросшая в обстановке, где подавляющее большинство ее окружения составляли люди, смотрящие на синих детей-переростков как на простой расходный материал, она мечтала сбежать отсюда как можно скорее, доказав, что ее роль имеет значение для будущего человечества. Но годы шли, и они так продолжали учиться владению огнестрельным оружием, тренироваться в рукопашных боях, набивая крепкую армейскую хватку, помещенные в жесткие и порою жестокие условия, созданные человечеством, признавшим себя титаном вселенского разума. Поэтому ступая уже шестнадцатилетним подростком на землю Пандоры, она почувствовала это долгожданное опьяняющее чувство свободы от окружавших ее большую часть времени металлических плотных стен. Она воспаряла духом, готовая стать частью великой миссии, наконец ощущая себя важным звеном для армии. Уставшие от многочасового сидения за монитором глаза начинает резать, будто в них насыпали дробленного стекла. Нужен отдых. Чтобы избавиться от навязчивого шума хочется отключить горящие искусственным светом панели устройств, вырвав провода вместе с корнем, но сейчас ей нужно последовательно внести предварительные данные, подтверждающие участие в новой спецоперации «Полет Феникса», кропотливая подготовка к которой шла последние несколько месяцев. В личных документах капитана Ардмор она обозначалась пометкой «особо важное». А это значит, что работа предстоит серьезная и крайне небезопасная. Этой пометкой обычно обозначались дела, имеющие прямое стратегическое значение для дальнейших военно-исследовательских действий, в частности попытки препятствовать диверсионным налетам диких племен на важные объекты и способствовать освоению новых земель для дальнейшего внедрения вглубь леса. У Ханны за спиной около десятка подобных операций, поэтому волнение если и ощущается, то только незначительной щекоткой в груди, скорее похожей на предвкушение. Меньше, чем через сутки она вновь окажется за пределами «Адских врат», и это не может не радовать. – Как настрой перед отправлением, лейтенант Рейн? – Ханна слышит низкий женский голос в сопровождении топота тяжелых армейских берцев. В комнату, повиливая бедрами, бесцеремонно вваливается Жница. Она подходит вплотную со спины, и ободряюще хлопает Ханну по плечу, приобнимая за шею. Хвост Ханны в качестве приветствия довольно обвивается вокруг чужого забитого чернилами бедра, нескрываемого короткими шортами. От нее как всегда пахнет жевательной резинкой и терпким, весьма своеобразным для чувствительного носа Ханны гелем для душа. А это значит – она только что с тренировки. Рейн всегда удивляло, как можно столько времени уделять тяжелым силовым, которыми Здинарск промышляла вместе с Уокер. Старшие напарницы ежедневно проводили в зале чуть ли не по пять часов минимум, тягая железо и гоняя молодняк по снарядам, после чего те обессилевшими телами валялись на полу, стеная и тяжело дыша. Рейн переводит взгляд на руку у своего лица и легко прикусывает татуированное запястье, поддразнивая, на что в следующую секунду получает едва ощутимый щелчок по кончику носа. – Боевой, – Ханна широко улыбается в ответ на задорную ухмылку, показывая клыки. – Не боишься, малышка? – в желтых глазах напротив плещется азарт, что явно заметно по ее немного резким движениям и раскачивающемуся хвосту. – Здинарск, когда я по-твоему боялась, а? – Ханна несильно тычет ей сжатым кулаком по крепкому плечу, – Ты вообще представляешь сколько я ждала момента, когда у меня наконец появится хоть какая-то серьезная работенка, помимо руководства операторской, о каком страхе может идти речь. Иди вон своим молокососам штанишки смени, а то глядишь уже обделались от перспективы увидеть голые синие задницы вживую. Жница на мгновение прищуривает глаза, делая вид, будто не верит ее словам, а после, получая закатывание глаз и недовольное фырканье, моментально рассыпается в несдерживаемом смехе, откидываясь на незастеленную еще с утра койку позади нее. Ее грудь судорожно вздымается в приступе веселья, пока она вытирает выступившие в уголках глаз слезинки. – Смотри сама не обделайся, это тебе не с нашими ребятами друг друга по полу валять, там и подстрелить могут, – когда она наконец оправляется от смеха, то усаживается на самый край, перекидывая правую ногу через колено. Реком сует Ханне жевательную резинку и забрасывает такой же маленький брикет себе за щеку, сразу же надувая пузырь. – Не кипишуй, не впервой, справлюсь, – Рейн поддевает обертку, отправляя розовую подушечку в рот, и вводит последние цифры, – лучше расскажи как там Уокер, давно с ней не пересекалась. Наконец вырубая надоевшее устройство, Ханна аккуратно присаживается рядом с Жницей и опускает голову ей на плечо, прикрывая глаза и полностью погружаясь в размеренное звучание чужого голоса. Из всего подразделения Здинарск и Уокер были особенно близки Ханне. Они впервые встретились спустя полгода пребывания Рейн в стенах RDA, когда рекомам всучили группу из совсем еще зеленых юных кадетов, давая распоряжение вести подготовку для вступления в полноценные ряды SecOps. Впервые взглянув на Здинарск, Ханна поняла, что обязательно должна быть похожей на нее, иначе ее попросту вышвырнут. Ловкая и хладнокровная, не отступающаяся от своих целей, она стояла в одном ряду с ветеранами боевых действий - настоящий профессионал. На это ушли долгие и крайне тяжелые для нее месяцы, но в конце концов Рейн стала такой же – лучшая среди лучших и не знающая поражений среди сверстников, ее заметили. Ханна превратилась в полноценного члена команды, работая теперь бок о бок с Куоритчем, Лайлом, Здинарск и Уокер. С раннего детства лишенная ласки и заботы, она крепко привязалась к ним обеим, несмотря на ставшие со временем привычными суровость и грубость, свойственные морпехам. – Она никому ничего не говорит, но по ней видно, что эта сучка ужасно скучает, – Жница с тихим смешком произносит эту фразу на вздрогнувшее от чужого дыхания ухо, будто не хочет, чтобы кто-то еще мог их услышать. – Хорош уже скалить зубы друг на друга. – Да, я поговорю с ней позже, из-за всех последних событий я стала слишком нервной, так что вспылила на пустом месте, – Ханна вздыхает, поджимая уши. Она ненавидела ссориться с Уокер, потому как сильно дорожила их взаимоотношениями, но обе обладали слишком тяжелым характером, и не могли общаться больше пары дней, не начиная спорить по любому поводу. Впрочем, старшая обычно всегда шла на примирение, со скрипом запихивая свою гордость куда подальше. Но не в этот раз. Ханна явно переборщила, ляпнув про то, что Уокер сдает позиции. Она всего на всего хотела, чтобы та взяла перерыв. Вид у нее в последнее время правда был сильно уставший, она наверняка себя совсем не жалела, выкладываясь на максимум. Впрочем, как и всегда. Язык работал намного быстрее мозга, хотя Ханна четко осознавала, что Уокер далеко не маленькая девочка и прекрасно знает, что делает. Татуированная кисть в мягком успокаивающем жесте погружается Ханне в волосы, пропуская пряди через пальцы. Здинарск всегда читает ее без слов, будто на ментальном уровне видит насквозь, но ничего не произносит, продолжая поглаживать прислонившуюся к ней медно-рыжую макушку. Ханна в этом не признается, но она все-таки немного нервничает. На данный момент это последний ее день в стенах «Адских врат». Следующие месяцы ее ожидает работа с совершенно другой командой, с которой она знакома весьма условно - по краткому личному инструктажу полковника Куоритча и сухим рассказам Уокер о некоторых участниках нового проекта. Участие в котором Ханне, между прочим, пришлось выбивать чуть ли не потом и кровью, заставив внутренне ликовать, когда ей таки дали добро. И все же, проведя последние годы бок о бок с прежней командой, она теперь чувствовала себя немного не в своей тарелке. Притираться к новому коллективу всегда непросто, но крайне важно, особенно учитывая тот факт, что в случае опасности они должны будут прикрывать друг другу спины, работая как единый слаженный механизм. Очередной шаг в неизвестность, хоть ей и не привыкать. Поэтому сейчас она позволяет себе немного расслабиться, наслаждаясь моментом. С Здинарск всегда было так комфортно и уютно, что все тяжелые мысли улетучивались сами собой. Ханна почти засыпает, когда ее легонько трясут за плечо. Жница поднимается на ноги, придерживая голову напарницы, чтобы та не рухнула в образовавшуюся справа от нее пустоту. – Мне пора, – она убирает руку, когда Рейн наконец поднимает на нее взгляд, немного осоловело глядя снизу вверх. Она встает следом, по-кошачьи потягиваясь и промаргиваясь ото сна. Нужно собрать личные вещи, и вообще, было бы неплохо успеть принять душ перед отбоем. Завтрашний подъем обещает быть ранним. – Удачи, синяя задница. Жетон не забудь, а то как мы потом в лесу твое растерзанное тело опознавать будем, – она кидает ей металлический именной прямоугольник на цепочке, который Ханна ловко перехватывает в воздухе. – Утром забегу попрощаться вместе с Уокер, – акцент на последних словах, она уже почти разворачивается, готовая выйти. Рейн показывает ей оба средних пальца, расплываясь в самой обворожительной из своего мощного арсенала улыбке и проводя языком по передним зубам, чем зарабатывает еще одну порцию задорного громкого хохота и ответный жест от удаляющейся Жницы.–
Ардмор собирает штаб на час раньше запланированного, в 6 утра по местному времени, и первое, что делает Ханна подрываясь за двадцать минут до начала – это смачно поливает ее отборным матом, одной ногой запрыгивая в штаны и параллельно закидывая разбросанные по всей комнате тряпки в сумку, собранную с вечера лишь на половину. Рассвет наступил примерно два часа назад, и оранжевые лучи уже во всю светили в комнату, заставляя щурить еще не полностью открывшиеся после сна глаза. Времени катастрофически мало, и все как назло прямо таки валится из рук. Видимо, сегодня ей придется остаться без завтрака. Рейн спешно проверяет содержимое своих баулов, и, неловко запнувшись о ковер наконец закидывает сумку и рюкзак себе на плечи, готовая выдвигаться. Она на пару секунд задерживается на пороге, в последний раз оборачиваясь на ставшую вмиг такой опустевшей комнату, и от этого зрелища в груди что-то тихонько екает. Вернется она не скоро, в лучшем случае через несколько месяцев. Ключ-карта от двери оказывается засунута в самый дальний карман. Она преодолевает несколько отсеков и герметичный переход, прежде чем попадает из жилого в главный корпус. Приходится достать персональный экзокомплект, так как дышать в одночасье становится труднее. От основного помещения ответвляется еще целая куча длинных коридоров, герметичных отсеков и переходов между корпусами, и будь Ханна здесь несколько месяцев, а не несколько лет – определенно запуталась бы. Несмотря на раннее время, люди и аватары во всю снуют по помещению и между этажами, создавая прямо в холле беспорядочную толпу, значительно замедляющую движение. В воздухе отчетливо витает ощущение приближения чего-то масштабного, и, невольно охваченная всеобщей волной вдохновения, Ханна спешит подняться. Поездка на лифте на верхний этаж, кажется, длится целую вечность. Поэтому как только дверцы с глухим шорохом разъезжаются, Рейн пулей вылетает в коридор, наугад ища среди ряда одинаковых дверей нужную, попадая только с третьей попытки. Почти все в сборе, если судить по количеству свободных мест. Она выискивает среди огромного числа синих лиц хоть одно знакомое, и, с трудом выглядев наконец Уэллза на втором ряду, подсаживается к нему, тяжело и резко приземляясь на стул. Через минуту в зале появляется руководство. – Ты что, только глаза продрала? – смеясь, вместо приветствия спрашивает ее Эзра, глядя на заспанный и крайне недовольный вид девушки. Если бы человека можно было убить взглядом, именно это Ханна сейчас бы и сделала, грозно зыркнув из под опущенных век на такую раздражающую своим довольным и явно выспавшимся выражением физиономию. Уэллз был единственным из «Полета Феникса», с кем Ханна уже имела возможность пообщаться ранее. На'ви относился к новичкам, которых совсем недавно допустили к основному составу, и потому опытом и особым умом не отличался, но в целом, парнем был неплохим. – Чувак, ради всего святого, катись к черту, – Ханна отворачивается от него, глядя на загоревшийся голографический экран, на котором тут же высветилась карта местности, - что за идиот встает в такую рань, чтобы в сотый раз послушать инструктаж, который даже у перваков от зубов отскакивает. Как будто я не читала план. – Не ворчи, Ханна, просто кто-то слишком долго спит. – Долго? Погоди, то есть подъем в шесть утра теперь у нас считается поздним?! – возмущение кипит во всех ее внутренностях, грозясь выплеснуться наружу. – Чшш, – Эзра коротко шикает, тут же исправляясь, – прости, просто будь, пожалуйста, чуть тише, иначе нас обоих отсюда выгонят. – Они бы еще с первыми лучами Альфы конвертоплан пригнали, а то вдруг не успеем застать теплый радушный прием лесных придурков, – Рейн цыкает, все же невольно погружаясь в поток нудной бесполезной информации. – Мы ждем максимальной вовлеченности от каждого, – командный строгий голос генерала Френсис Ардмор гулко отскакивает от серых голых стен. – Мы с вами стоим на пороге вечности, светлого будущего для всего человечества. В этом суть нашего существования: в спасении человеческой нации – главного достояния Вселенной. От повторяющихся из раза в раз одних и тех же шаблонных фразочек уже глаз дергается. Господи, какой же… – Бред, согласитесь, – сидящая справа от них девушка, явно реком, если судить по характерной нашивке на кожаной куртке-бомбере, резко поворачивается, заглядывая в лицо Ханны, от чего та едва заметно дергается. – Все знают, что она пытается сохранить лицо RDA, хотя, пожалуй, только мертвый не говорит о том, что освоение Пандоры постепенно замедляется из-за упорного сопротивления коренного населения. – Однозначно, – Рейн пустым взглядом продолжает сверлить стену за спиной капитана, стараясь сохранить беспристрастное выражение лица. – Держу пари, Ардмор разорвется как ядерная боеголовка, если еще пару подразделений будут уничтожены, – рекомбинант снижает громкость и тихо прыскает в кулак, и Ханна не может не вздернуть уголки губ в ответ. Она наконец переводит взгляд на девушку, заинтересованно пробегаясь по ней взглядом с ног до головы. Та скорее всего старше Ханны на пару лет. Черный скошенный боб с выбритыми висками и такие же черные нахмуренные брови придают ей сурово-насмешливый внешний вид. У ворота расстегнутой нараспашку куртки отблескивает стандартный для всех металлический жетон. Имя разглядеть не получается, но наклоняться к чужой груди Ханне кажется немного неприличным. Взгляд опускается ниже, и неловко спотыкается о проглядывающие сквозь тонкую ткань майки две, явно металлические, штанги пирсинга, после чего смущенно утыкается в пол. Камари прослеживает траекторию движения чужих глаз и задорно усмехается с ее реакции, вздергивая бровь. – Рори Камари, будем знакомы, – она с улыбкой протягивает изящную, но достаточно крепкую ладонь, – «Полет Феникса» группа А? – Ханна Рейн и Эзра Уэллз, так точно, – Ханна несильно сжимает ее руку в ответ, слегка кивая в сторону юноши. Тот тоже заключает рукопожатие, немного нелепо улыбнувшись и раскрывая рот в попытке задать вопрос, – А т… – Отставить базар, – голос Ардмор со свистом разрезает воздух, заставляя всех подпрыгнуть на стульях от неожиданности. Она грозно оглядывает присутствующих, явно взбешенная перешептываниями и шорохом в зале. И хоть Ханне так хотелось бы довести ее до крайней точки кипения, чтобы тиранша схватила какой-нибудь приступ и отправилась отлеживаться на койке, она понимала, что эту жестокую властную женщину лучше не провоцировать, если не хочешь поплатиться местом, поэтому едва заметно одергивает Уэллза. – Черт, видимо, пообщаемся позже, – Камари игриво подмигивает, наконец усаживаясь ровно и замолкая, лишь изредка бросая короткие взгляды в сторону новых знакомых. Разговор обрывается, так и не начавшись. Все внимание снова возвращается к экрану, на котором вперемешку с картами начинают мелькать странные таблицы и чертежи, не представляющие собой абсолютно ничего интересного. Время тянется как старая жесткая покрышка, так же тухло и медленно, и Ханна успевает даже немного задремать под ставший слишком уж монотонным бубнеж, почти наверняка пуская слюнку. Когда заседание заканчивается, то все встают и начинают двигаться к выходу одновременно, отчего Рейн быстро теряет из виду и названную напарницу, и капрала Уэллза. Группы одной большой толпой выползают в коридор, готовые спуститься на взлетно-посадочную полосу, с уже ожидающими и готовыми к взлету конвертопланами. Воздух свежего утра моментально бодрит. Железные птицы стоят в два ряда, в первом, судя по всему – пассажирские «Скорпионы», имеющие меньшую и упрощенную комплектацию. Во втором – массивные «Самсоны» с закрепленными с помощью шарнирных узлов к шпангоутам центральной части фюзеляжа крепкими тросами для перевозки крупных мобильных станций на предполагаемые Двадцать девятый, Тридцатый и Тридцать первый участки, которые предполагалось расположить несколько южнее ныне заброшенного легендарного Двадцать шестого. Именно там одиноко стоящую Ханну вскоре и находит полковник Куоритч, в сопровождении мужчины средних лет. – Лейтенант Рейн, это капитан Каллерман – командующий группой А. Ханна прикладывает правую руку к виску, отдавая честь и пожимает мужчине руку. – Ханна Рейн, рада знакомству, сэр. – Я там понимаю, вы уже ознакомились с программой? – Совершенно верно, сэр. – В таком случае, хотя бы за вас я могу быть спокоен, – капитан удовлетворенно кивает головой, как бы вторя своим словам. – С этой минуты вы находитесь в полном подчинении командира Каллермана, персональный план на руках, более подробно с операцией ознакомитесь по прибытию на место, поэтому я передаю капитану все дальнейшие полномочия, – полковник Куоритч сухо прокашливается, добавляя чуть тише, – Рейн, на пару слов. Они отходят от капрала всего на несколько метров, когда полковник подает голос. – Готова, Ханна? – Как никогда, сэр, – Рейн обнажает клыки, засовывая руки в карманы свободных брюк-карго. – Ты работала со мной плечом к плечу на протяжении нескольких лет, поэтому надеюсь, что могу доверять тебе. Я хочу быть твердо уверен, что ты доведешь эту операцию до конца, – Куоритч максимально серьезен, – она поможет нам сделать огромный шаг вперед в освоении Пандоры. – Я не подведу, сэр. Вы же меня знаете. – Я надеюсь на это, Ханна, – Куоритч широко улыбается. – Обижаете, полковник, – Ханна хитро склоняет голову к плечу, прищуриваясь. Она прекрасно знает, что полковник доверяет ей, не первый же год знакомы, все таки. Позади почти пять лет работы в качестве напарников, совместные тренировки и несколько операций в постоянном составе Куоритча, Уокер, Лайла и Z-Dog. Чего стоит одна только попытка поймать на крючок Джейка Салли. – Майлз, могу я кое о чем попросить? – произносит уже без формальностей, уверенная в том, что их больше никто не слышит. – Конечно, Ханна, – тон полковника заметно смягчается. – Передай Уэйду, что я соскучилась, – уши непроизвольно прижимаются к голове, живя своей собственной жизнью. – Такие вы странные, вроде и сиблинги, а пересекаетесь раз в несколько месяцев и то по чистой случайности, – Куоритч слегка усмехается. – Много работы, полковник, – старается сохранить голос максимально ровным, старшего брата ей на самом деле не хватает, особенно в последнее время. – Понимаю, передам, можешь не переживать, – он ободряюще треплет девушку по макушке. – Спасибо, полковник, – Ханна в ответ слегка похлопывает его по плечу, как старого доброго друга. – Нам пора возвращаться, Рейн, капитан ждет. Он хочет представить тебе команду, – они оба разворачиваются, не желая больше задерживать драгоценное время и следуя обратно к ожидающему их мужчине. – Увидимся позже, лейтенант Рейн, – с этими словами довольный и явно удовлетворенный Куоритч немедленно удаляется, оставляя их наедине. Капитан Каллерман ведет Ханну вдоль рядов, подводя к одному из «Скорпионов», гордо стоящему на отшибе. – Эта птичка для нашего отряда, – мужчина похлопывает по металлическому боку кажущейся по сравнению с ним огромной махины, – летала на таких? – Миллион раз, сэр, – капитан на это весело смеется. – Идем, представлю тебе самые важные лица среди наших ребят. Ханна во всю крутит головой, стараясь уловить в первую очередь самые главные для нее фигуры. Она нисколько не боялась, привыкшая к одиночеству, но все же иметь рядом чье-то не совсем незнакомое плечо помогало заземлиться и добавляло уверенности. Камари находится сама, и крайне удачно в компании Уэллза и нескольких солдат На'ви, когда Каллерман указывает в их сторону. – Это Рори Камари, также известная как «Касатка» – старший лейтенант, по совместительству пилот первого класса и одна из лучших стрелков, с ней точно не пропадешь, а это, – Каллерман ведет рукой в влево, являя взору еще двух стоящих прямо посреди площадки рекомбинантов, – Ная Хагихара и профессор Джейн Маккартни, самые старшие в нашей команде, не считая, разумеется, меня. Рейн хмыкает. Если Маккартни, чей облик был вызывающе приправлен сигарой в зубах, облаченная в черную водолазку и свободный докторский халат, действительно выглядит достаточно взрослой, чтобы ее можно было назвать молодой женщиной, то вторая девушка с азиатским разрезом глаз на первый взгляд кажется Ханне совсем подростком. Рейн напряженно бегает глазами по ее фигуре, отмечая особенно броские детали. Она всегда так делала – старая привычка, внимательность и наблюдательность для солдата – одни из важнейших качеств. Рекомбинант в ответ так же пристально осматривает Ханну с ног до головы. Небольшой подбородок, пухлые розоватые губы и округлые пурпурно-синие щечки делают ее похожей на ребенка. Единственное, что возможно выдает в ней ее года, это жесткое холодное выражение лица и сдвинутые к переносице прямые брови, являющиеся отпечатком многолетнего военного опыта. Забитые рисунками тонкие, но явно жилистые и сильные руки, сложенные в замок на груди, совершенно не вяжутся с ее юным образом. Ханна сдерживает нелепый порыв по-матерински потрепать девушку по голове, потому что та в таком случае совершенно точно попытается откусить ей пальцы. В конце концов Хагихара отводит взгляд первой, скривившись и явно найдя более интересное занятие в разглядывании камешков под подошвой ботинок. Они определенно подружатся, думается ей. Рейн достает из кармана куртки жетон, оставленный с вечера Жницей, и все таки вешает его на шею, аккуратно заправляя под ворот черной водолазки. Здинарск и Уокер, судя по всему с самого утра заняты с перваками, потому что ни одна из них так и не появляется. Ханна не злится, она все прекрасно понимает, но настроение отчего-то все равно заметно падает. – Группа А, стройся, готовимся к вылету, – командный голос Каллермана слегка заглушает шум поднявшегося ни с того ни с сего порывистого ветра и плотное стекло экзокомплекта. Наступает время отправления. Толпа совсем еще юных солдафонов, маячившая до этого где-то на периферии, стягивается к командиру и выстраивается в довольно внушительную шеренгу, насчитывающую около десяти бойцов, которые после недолгой переклички всей дружной компанией наконец начинают подготовку к загрузке в пассажирский отсек. Рейн, вместе с Эзрой, Камари, Наей и доком перемещаются на борт конвертоплана одними из последних. Ханна садится, зачем-то поплотнее затягивая пристегнутый ремень и вжимается в спинку кресла, прикрывая от ярких лучей глаза и отсчитывая секунды до взлета. Хочется поскорее вновь оказаться в воздухе.