Когда придёт весна

Две недели назад в эти края пришла весна, и лютые морозы немного отступили. Снег по-прежнему лежал высокими сугробами, но верхушки их подтаяли, пригретые ласковыми лучами вешнего солнца. Солнце лениво показалось из-за горных вершин. А первые птицы затянули весёлую трель, когда хищный зверь, поднимая в кристально-чистый воздух комья снега своими мощными лапами, мчался из густого, стоящего хрустально-снежной стеной леса. За ним тянулся длинный след кроваво-красных следов, а из пасти сочилась кровь вперемешку со слюной. Это был волк. Он был огромен и серьёзно ранен, отчего едва держался на лапах. Морозный воздух, точно острейший кинжал, пронзал лёгкие при каждом вдохе. Отчего зверь старался дышать реже. У него кружилась голова от кровопотери, а серьёзные раны на спине и лапе мучительно ныли. Он в последний раз устало оглянулся по сторонам, подмечая, что судьба и чуйка вывели его к небольшой деревеньке и, мысленно попрощавшись с жизнью, завалился на бок в подтаявший снег. И обратился человеком. Обнажённый мужчина не протянул бы на таком морозе и нескольких часов, если бы его не нашёл юноша, возвращающийся из леса. Он с удивлением осмотрел незнакомца, присев возле него на корточки и опустив рядом корзинку с еловыми ветвями и шишками. Взгляд изумрудных глаз внимательно осмотрел кровоточащие раны мужчины, и ему стало его жалко. Парень оставил корзину на тропе, а сам кое-как взвалил неподвижное, но сгорающее от жара и боли тело мужчины на спину, и двинулся к своей хижине, расположившейся совсем недалеко, на отшибе деревни. *** Он открыл глаза нескоро. Ему снились странные сны. Порой пугающие своей реальностью, а иногда возмущающие невероятной абсурдностью. Все эти дни мужчина чувствовал ласковые касания чьих-то нежных рук, заботливо обрабатывающих его раны, но не знал, кто так переживает за его состояние, меняет окровавленные повязки, накладывает мазь и поит его отварами из сушёных трав. Он помнил только сны, в которых раз за разом сходился в смертельной схватке с бывшим другом, а потом получал предательский нож в спину и раненным зверем спасал свою шкуру. Прошло не меньше двух недель, прежде чем он открыл глаза и увидел юного знахаря, сидящего возле его постели, натирающего в ступке травы. Мужчина приоткрыл потрескавшиеся губы, чтобы что-то сказать, но его горло пересохло, тогда незнакомец протянул ему кружку с отваром. — Пей, — его голос был мелодичным и отчего-то таким знакомым. Кажется, волк слышал его в своих снах. Этот голос, словно перезвон колокольчиков, который пел колыбельные, спасающие его из бесконечной тьмы сознания, медленно угасающего под натиском борьбы жизни со смертью. Он улыбнулся, отпивая глоток. — Кто ты? — прохрипел мужчина, делая ещё глоток сладковатого отвара, подмечая, что знахарь добавил в него немного мёда. — Нара, — мягко улыбнулся он в ответ, не отрывая взгляда от ступки. — Я нашёл тебя возле леса. — И не побоялся принести в дом. — Признаюсь, это было тяжело, — хмыкнул он, одарив волка беглым взглядом. — Твои раны были очень серьёзными. А я привык помогать людям. Кто ты? Беглый преступник? Мужчина поморщился, принимая сидячее положение. В голове мгновенно вспыхнули воспоминания, точно костёр, разгорающийся на сухих поленьях июльской ночью. Он старательно отгонял от себя эти мысли, и Нара это заметил, потому не стал больше расспрашивать. Закончив своё дело, он потянулся к повязке на предплечье мужчины, отчего тот дёрнулся в сторону. — Я наложу это на рану. Это ускорит заживление, — пояснил знахарь, заглянув в карие глаза волка. — Я так и не узнал твоё имя. — Лекс, — кратко бросил мужчина, не отрывая взгляда от изумрудных очей собеседника. Он видел в них сочные краски летней зелени, и не мог не утонуть в этом омуте. — Я не преступник, но беглый, да. — Интересно, — усмехнулся юноша, подцепив край повязки и обнажив начавшую заживать рану. Она уже не кровоточила, но выглядела по-прежнему устрашающе. Содранная кожа, края, чуть подёрнутые корочкой. Парень осторожно нанёс толчёные травы вперемешку с каким-то порошком на рану и наложил чистую повязку. Лекс благодарно кивнул и опустился на мягкую подушку, всё ещё чувствуя слабость и ноющую боль в спине. — На спине я обработал до твоего пробуждения, — пояснил Нара, поднявшись со стула. — Спасибо, — улыбнулся мужчина. — Ты спас меня. — Я очень надеюсь, что мне не придётся пожалеть об этом. Хижина знахаря была небольшой. Состояла из двух комнат, в одной из которых находилась небольшая кухонька, в ней стояла внушительная кирпичная печка, где юноша готовил и сушил травы; дубовый стол, несколько стульев, кровать, на которой лежал раненный мужчина, котелок да ещё тумба и множество утвари, сваленной в углу возле этой самой тумбы. Вторая комната была закрыта двустворчатой дверью. Оглядев себя, волк заметил, что на нём льняная рубашка и простые штаны, которые были ему коротковаты. Внезапно он горько усмехнулся от мысли о том, что парню пришлось тащить его обнажённую тушу. — Как давно я без сознания? — Две недели, — отозвался Нара, наливая из котелка в глубокую тарелку остывшую похлёбку. — Не королевская уха, но после лечебного голодания сойдёт, — он улыбнулся и, подойдя, протянул Лексу тарелку с ложкой. — Ты слишком добр к беглому преступнику. — Так всё-таки ты преступник? — усмехнулся юноша, скрестив руки на груди. — Тогда мне стоит опасаться и не поворачиваться к тебе спиной. Оба искренне рассмеялись, и волк накинулся на еду, точно дикий зверь, забыв обо всех приличиях, коим действительно научился в королевской семье. Он поглощал эту похлёбку из пресных овощей с таким удовольствием и жадностью, словно аппетитный кусок говядины, которую так любил, живя во дворце. Нара мягко улыбался, следя со стороны за происходящим, привалившись плечом к стене и скрестив руки на груди. Покачав головой, он отлепился от своей опоры и направился к двери, прихватив подбитый мехом плащ. — Куда ты? — оторвался мужчина от стремительно опустевшей тарелки. — На охоту. Думаю, поймаю что-нибудь нам на ужин. — Я с тобой, — уверенно заявил Лекс, и решительно поднялся на ноги, но те предательски подогнулись, и он рухнул обратно на постель. Нара покачал головой, поцокал языком и накрыл мужчину одеялом, наказав тому лежать и выздоравливать. — В таком состоянии ты только обуза. Действительно. Обуза. Это задело самолюбие волка, и он закусил губу от злости на самого себя. Тем временем знахарь снял со стены лук и колчан со стрелами и вышел на мороз. Из распахнутой двери в тёплое помещение ворвался холодный воздух с хлопьями снега, и мужчина поморщился. Погода на севере была несладкой, но он всей душой любил эти края. *** Нара вернулся в хижину, когда уже вечерело. И вернулся не один, а со славной добычей в виде крупного белого зайца, которую довольно быстро и умело освежевал. Забросив кусочки зайчатины в котелок, куда следом попали кусочки картофеля, морковь и какие-то душистые травки, знахарь поставил будущее жаркое в печь и принялся избавляться от следов расчленения зайца. Волк наблюдал за этим с искренним интересом, подмечая незамеченные прежде детали облика юноши: шрамы на руках и шее, манера заплетать отросшие волосы в слабый хвост потемневшей от времени и слегка осыпавшейся атласной лентой. Лексу искренне было интересно, откуда взялись эти чересчур аккуратные полоски шрамов у его спасителя, поэтому, не отличаясь особой тактичностью, он спросил прямо: — Что это за шрамы? Нара вздрогнул от внезапно нарушенной тишины, которая, казалось, за долгие годы жизни в полном одиночестве стала частью него самого. Он осторожно коснулся кончиками пальцев изящного изгиба шеи, а затем опустил глаза в пол. — Это долгая история. — У нас много времени, — требовательно произнёс беглец, привыкший к тому, что его просьбы и приказы всегда выполняют. Юноша мягко улыбнулся и, взяв ухват, проверил их будущий ужин на готовность. Причмокнув одобрительно, парень вынул котелок из печи и поставил на стол. — Знаешь, излишнее любопытство никогда никого… Внезапно раздался громкий стук в дверь. Создавалось впечатление, что кто-то остервенело колотил по несчастной древесине ногами. Нара бросил обеспокоенный взор в сторону источника звука и покачал головой. — Я должен открыть, — с грустью бросил знахарь, двинувшись к двери, но та распахнулась без его помощи, и в комнату влетел незнакомец, сопровождаемый двумя охотниками, за плечами которых висели луки, а на поясе — клинки. Его лицо было искажено злобой, глаза сверкали гневом. — Какого хрена, Нара, ты не пришёл ко мне?! — разразился мужчина, но тут его взгляд зацепился за Лекса, стоящего у кровати и готового в любой момент броситься на недоброжелателя. — Это ещё кто?! — Я спас его у леса, — спокойно ответил юноша, не решаясь посмотреть в лицо негодующему знакомцу. — Он скоро уйдёт. — Тебе мало неприятностей?! — рявкнул тот в ответ и схватил парня за руку, оголяя её до самого локтя, и тогда взору волка открылась дорожка новых, ещё не успевших зажить ран. — Ты ещё хочешь?! — Нет, — всё так же спокойно отозвался знахарь, высвобождая свою руку из цепкой хватки. — Прости, что не пришёл, я… — Ты сейчас же выгонишь ЭТОГО, и явишься ко мне. У тебя полчаса, — закончил наглец, метнув яростный взор на Лекса. — А ты выметайся из нашей деревни. — Этот сам знает, когда ему выметаться, — парировал волк, сложив руки на груди. — Лекс… не стоит, — попытался успокоить его Нара, но было поздно. — Ты смеешь мне перечить? — осклабился незнакомец, двинувшись к волку. Он выхватил из-за пояса кинжал и угрожающе потряс им в воздухе. — Я тебя на кусочки покромсаю, понял? Лекс осклабился в ответ, демонстрируя свою частичную трансформацию, в которой его зубы превращались в клыки, а сильные, мускулистые руки покрывались бурой шерстью. — А не боишься, что я тебе глотку перегрызу? — сверкнул звериными глазами волк, отчего мужчина отшатнулся и закричал: — Убейте его! Охотники достали клинки и бросились на оборотня с безрассудной решимостью. Сам же их предводитель стоял в стороне, забористо матерясь и не веря собственным глазам. Казалось, его приспешники оказались гораздо смелее, однако, это не уберегло их от острых когтей и клыков, обрушившихся на них с готовностью убить. Нара стоял с застывшим ужасом на лице, его руки, прижатые к сердцу, мелко дрожали. Он смотрел, не отрываясь, на расправу над знакомыми ему охотниками и, когда очередь дошла до главаря шайки, знахарь заслонил его собой и прохрипел: — Остановись… Это вернуло Лекса из пучины безумия к холодной реальности. Его руки были запятнаны кровью ещё задолго до этой стычки, но ещё никогда прежде он не видел такого странного чувства, мелькнувшего в изумрудных глазах своего спасителя. Клыки, с которых стекали капли свежепролитой крови, постепенно уменьшились до размера человеческих зубов, когти стали обыкновенными ногтями, а шерсть исчезла. Осознавший свой проступок, Лекс сделал шаг в сторону Нары, но тот остановил его жестом. Испуганный до полусмерти незнакомец, даже не думал выходить из-за спины знахаря. — Я говорил тебе, что будут проблемы! Этот ублюдок убил двоих лучших охотников нашей деревни! — вопил мужчина, но его слова не долетали до ушей волка. Тот лишь смотрел на юношу, так смело и безрассудно закрывающего собой человека, который так пренебрежительно к нему относился. — Нара, — прохрипел Лекс, видя перед собой лишь испуганное, но решительное лицо парня, что спас ему жизнь и залечил раны. — Я… — Ты убийца, — прошептал знахарь, не реагируя на ругань за спиной. — Уходи. — Но я… — Уходи, прошу, — повторил юноша с ноткой горечи. Волк тихо рыкнул и со всей злостью и дурью пнул стоящий рядом с ним табурет в стену, отчего тот разлетелся на куски. Нара зажмурился и стиснул руки в кулаки. Он стоял посреди комнаты, впитавшей в себя запах крови, комнаты, по которой было разбросано два изувеченных тела деревенских охотников, которых он знал. Но почему-то он испытывал горечь. Горечь не за их смерть, а за уход волка… — Уходи быстрее, — Нара не двигался с места, а его голос был пропитан грустью от и до. — Сейчас сюда явятся остальные. Ты ещё успеешь уйти. — Уйти?! Его нужно прикончить! — орал испуганный мужик. — Логан, — тихо произнёс знахарь, обращаясь к знакомому. — Прошу, дай ему уйти. Я… отплачу за смерть твоих людей… Логан гадко ухмыльнулся, предвкушая скорую «расплату» и кивнул волку на дверь, а потом обхватил двумя руками юношу за талию, и тут глаза Лекса застила пелена ярости, он двинулся в сторону Нары, чтобы сбросить эти мерзкие руки с его талии, но остановился. Накинув на плечи одолженную Нарой шубу, он направился к двери, морщась от вновь потревоженных ран. — Может, мы встретимся вновь, — прошептал юноша, когда за волком захлопнулась дверь, а столь ненавистные губы противного ему мужчины, опустились на тонкую шею. — Ты будешь долго отрабатывать, Нара… И мы сделаем это тут, прямо в крови тех, кто погиб из-за тебя… *** Следующая весна пришла в эти края чуть позже положенного срока. Северные вёсны были холодны, но природа всё равно оживала после продолжительного сна под мягкой снежной шубой, укрытая от порывистых и колких ветров. Постепенно пробуждались из спячки обитатели леса. Солнце лениво карабкалось на посветлевший небосвод. Тускнели звёзды. Знакомую тропой знахарь брёл в лес, чтобы собрать еловых шишек для снадобий. И за прошедший год он ни разу не забыл про мужчину, которого спас из коварных костлявых рук старушки-смерти. Он помнил его голос, его лицо. И помнил тот ужасный нечеловеческий облик, жестокость, с которой мужчина расправился с охотниками. Но сердце хранило в себе тоску по ушедшему волку. Говорят же, что сердцу не прикажешь, вот юноша и не мог совладать с собственными чувствами. Его руки помнили мягкость спутанных каштановых волос, помнили грубость кожи, покрытой паутиной боевых шрамов. Помнил, но так отчаянно пытался забыть в объятиях Логана, который никогда не был с ним нежен. Тропа вела вглубь леса, где росли самые высокие и старые ели, из которых получались отличные лекарства. Юноша брёл по подтаявшему снегу, погружённый в собственные мысли, и не заметил, как зашевелились голые ветви кустарника, за которым топтался медведь. Когда неподалёку раздался грозный рык, Нара вздрогнул и застыл на месте, словно кто-то пригвоздил его тело намертво. Он судорожно выдохнул, обернувшись на звук, и увидел бредущего к нему бурого медведя, скалившего пасть. «Ну вот и всё, — с горечью подумал парень, даже не собираясь противиться грядущей смерти. — Не увидимся вновь. Как жаль. А может, это и к лучшему». Смирившись с неизбежностью, юноша закрыл глаза, блаженно улыбнувшись. Зачем бороться? Зачем цепляться за жизнь, в которой ты игрушка для мужчины. Для мужчины, которого ты никогда не любил и никогда не полюбишь. И эти шрамы… Эти шрамы оставлены его руками. Грубыми, не знавшими жалости руками. Неожиданно громкий рёв медведя перекрыл более громогласный и озлобленный рык хищника, стоявшего за спиной ошарашенного знахаря. Это был огромный волк, прогнувшийся и припавший на лапы для грядущей атаки. Но схватки не случилось: почуяв сильного соперника, зверь отступил, оставив добычу тому, кто оказался сильнее. Нара медленно обернулся, и громкий, судорожный выдох вырвался из его груди. Знакомые карие глаза смотрели на него с укором, словно бы говоря: «И какого же чёрта ты решил умереть?». Слабо улыбнувшись, юноша склонил голову набок и поставил пустую корзинку на снег. Он приблизился к зверю, уверенный в том, что это тот, кого он больше всего на свете хотел увидеть в этой жизни. Дрожащая рука с осторожностью коснулась мягкой каштановой шерсти, и по щеке потекла одинокая слезинка. Это был он… *** Напоив гостя душистым травяным чаем, Нара устроился напротив и смотрел, не отрываясь, с неизменной нежной улыбкой. — И какого чёрта ты решил умереть? — фыркнул волк, ставя кружку на стол. — У меня не было шансов в борьбе с медведем, — солгал знахарь, отведя взор в сторону. Лекс покачал головой, а после взял юношу за руку. По коже парня тут же пробежалась волна мурашек. — Я пришёл, чтобы вернуть тебе долг, — твёрдо объявил волк, крепко сжимая узкую ладонь. — Ты уже вернул его. Жизнь за жизнь, — мягко улыбнулся Нара, не в силах посмотреть в эти пылающие карие глаза. — Нет. Не до конца, — покачал головой Лекс, выпуская чужую руку из крепкой хватки. — Эти шрамы он оставил? Повисла гнетущая тишина в стенах, помнящих прошлогоднюю расправу. Знахарь не хотел отвечать на этот вопрос: слишком больно было признаваться в чём-то постыдном. Он лишь покачал головой, творя очередную ложь во благо, как казалось ему. Ведь он знал, что если волк получит подтверждение о том, что эти аккуратные полоски шрамов — дело рук Логана, то наверняка захочет убить его. — Я сам их оставляю, — прошептал юноша, бросив взгляд в сторону окна, за которым пылало солнце, освещая и согревая северные земли. — Зачем? — недоумённо спросил мужчина, подметив, что на шее его спасителя появился новый дугообразный шрам. — Это… позволяет забыть о душевной боли. Лекс нахмурился. Он знал как никто другой, что творит душевная боль с рассудком, но никогда не опускался до подобных действий. Он скорее причинял вред недругам, но не себе, поэтому это было для него дикостью. — Ты спишь с ним? — Один вопрос волка ранил парня, словно острые кинжалы. — Да, — стараясь сохранить спокойствие, ответил Нара. — Это моё личное желание. — Ты лжёшь, — прошипел мужчина, не веря, что вернулся напрасно. — Ты ведь не любишь его! — Не люблю, — подтвердил парень, согласно кивнув. — Но это мой выбор. В считанные секунды Лекс преодолел разделяющее их расстояние и, властно обхватив острый, с ямочкой подбородок юноши и впился в его губы требовательным поцелуем. Он желал проверить, то ли чувство он увидел в глазах Нары, когда оставлял его одного с этим мужиком. Волк был бесконечно виноват, и эта вина душила его целый год, подтачивала, как вода — камень, оставляя неприятный осадок. Он видел в каждом сне этого парня, видел зелень его глаз, наполненную страхом, печалью и… обречённой влюблённостью. Нара ответил на поцелуй, бережно обхватив руками шею мужчины и потянувшись к нему всем телом. Оба жаждали этого момента. Оба были готовы умереть. Раствориться друг в друге, лишь бы наполнить эту пустоту внутри, образовавшуюся за год разлуки. Пальцы юноши нежно перебирали отросшие пряди мягких волос цвета диковинного молочного шоколада, а ладони волка скользили по спине знахаря, забираясь под грубую ткань рубашки, оставляя на каждом сантиметре кожи незримый след любви. Не отрываясь от вожделенных губ друг друга, сгорая в поистине адском пламени первобытной страсти, они добрались до скрипучей кровати, на которую Лекс уронил парня и навалился сверху. Это была приятная тяжесть, которую ощутил Нара, и тут же принялся стаскивать с мужчины рубашку, отрывая пуговицы. Те, в свою очередь, звонко стукались об пол и катились в разные стороны, но кого это волновало? Возбуждение накатывало волнами. Осыпая влажными, жадными поцелуями юношескую грудь, волк ласкал мозолистой ладонью вставший член своего любовника. Эти прикосновения были так желанны, словно глоток ключевой воды в опаляемой солнцем пустыни. Нара оставлял неглубокие царапины на плечах Лекса, не в силах сдерживаться, и издавал приглушённые стоны, привыкший к тому, что нужно быть тихим, чтобы не портить чужую репутацию. Ха! Так ему всегда говорил Логан, когда грубо брал его. Он запрещал ему кричать и стонать. Но с Лексом всё было по-другому. Его слух ласкал голос юноши, он просил его не сдерживаться, но отказаться от многолетней привычки было сложнее, чем казалось. — Я думал о тебе каждую минуту с той самой встречи, — прошептал волк над ухом знахаря, лизнув его мочку. — Каждую чёртову минуту… — Я тоже, — признался юноша, обхватив руками лицо возлюбленного, и прижался к его губам своими в нежном и сладком поцелуе с привкусом ароматного травяного настоя. — Можно? — тихо спросил мужчина, кивнув куда-то вниз, а Нара соблазнительно улыбнулся и призывно раздвинул ноги, позволяя волку устроиться между ними. — Буду считать это красноречивым «да», — усмехнулся Лекс. Обхватив оба их члена ладонью, мужчина начал активно двигать вверх вниз, бегло касаясь головок по очереди большим пальцем, после чего опустился вниз, между разведённых коленей любовника и обхватил ствол юноши губами, а один, обильно смоченный слюной палец вставил в тесно сжатое колечко мышц парня. Тот тихо охнул и запустил пальцы в роскошную шевелюру мужчины, охотно насаживаясь на его палец и наслаждаясь приятными, доселе незнакомыми ощущениями чужих губ и языка на своём члене. Не выдержав накатившей волны возбуждения, Нара бурно излился в рот Лекса, вцепившись пальцами в его волосы на затылке и потянув ближе к себе. К тому времени уже два пальца мужчины активно разрабатывали вход парня. — Ну же, — взмолился юноша, откинувшись на подушку. Волк криво ухмыльнулся, сглатывая слюну вперемешку с семенем, а затем похотливо облизнулся, слизывая капли спермы, оставшиеся на устах. — Ну, если ты так просишь. Лекс поводил головкой изнывающей от вожделения плоти по ягодицам знахаря, коснулся разработанного ануса и медленно вошёл, миллиметр за миллиметром погружаясь в желанное тело, которое сгорало под ним в бушующем пожаре страсти. Когда он погрузился на всю длину, то тихо зарычал, постепенно начав наращивать темп. Юноша двигался навстречу, сжимая коленями его бёдра, а руками обнимая за широкие плечи. Эластичные стенки кишечника плотно обхватывали пульсирующий орган, вторгающийся с каждой секундой всё быстрее и глубже. Размашисто толкаясь, Лекс придерживал Нару за бёдра, помогая насаживаться. И ставшую такой привычной для юноши тишину наполнили стоны, рык и пошлые шлепки мошонки об упругие ягодицы. — Я никогда не верил в любовь с первого взгляда, но… Договорить волку не дал требовательный красноречивый поцелуй, который окончательно сорвал все предохранители в его голове. Он осклабился по-звериному и уткнулся лбом в хрупкое плечо любовника, когтистыми пальцами обхватив его вновь вставший ствол. Движения были резкими, но такими приятными. Увеличившийся в размерах член волка с каждой фрикцией задевал чувствительную простату, распространяя по всему телу юноши волны блаженства. Они кончили практически одновременно, зарычав и в последний раз подавшись друг навстречу другу. Лекс излился глубоко внутри Нары, запечатлев нежный поцелуй на его щеке, а затем и на губах, так охотно поймавших его собственные уста в сладкий плен. Семя юноши выплеснулось в ладонь мужчины и немного — на упругий пресс. — Я убью его, обещаю, — горячо шептал волк, облизывая припухшие от поцелуев губы. — Ты же не убийца, — мягко улыбнулся Нара, обхватив двумя руками лицо возлюбленного. — Просто уедем отсюда. Ночью. И никто не найдёт нас. Мозолистая ладонь плавно очертила контур шеи юноши, покрытой шрамами. — Я не могу простить то, что он сделал с тобой, — и губы стали касаться каждого шрама, оставленного безжалостными руками. — Не могу… И я убийца, ты же знаешь… — Всё-таки беглый преступник, — усмехнулся Нара, слабо отпихивая от себя мужчину. — Скорее беглый принц, — мило улыбнулся Лекс, а затем рассмеялся, узрев растерянное и удивлённое лицо любовника. — Это долгая история. — У нас много времени, — процитировал Нара, толкнув его в грудь и усевшись к нему на колени. — Я готов выслушать твою историю от начала и до конца.