Привилегии "идеальных"

Конни больше не затягивает на шее брата галстук. Элайджа сильно ругался в тот вечер, заставил Ричарда завязать галстук самостоятельно, что у него конечно же так и не вышло и Коннор вновь вызвался повторить те действия, что и каждое утро до этого. Только тот отказался. Весь в слезах, дрожа, как осенний лист на ветру, мальчишка повторял перед зеркалом всё то же, когда отец сдавшись вышел из комнаты: «Я сделаю сам, сам. я завяжу, у тебя получится, ты просто ленишься.» И у него получилось. Он завязал. Казалось бы смешная история с галстуком. Ничего больше, а всё же после этого Коннор боле не видел слёз брата и уже так часто не мог наблюдать за ним прежней жизнерадостной улыбки. Теперь то он точно идеальный. Ему не нужна ни чья помощь. Не нужен Конни. Он ему больше не нужен. Он никогда ему ни был нужен. Он всегда только мешал. Они уже неделю не разговаривают. Ни слова. Будто это Коннор виноват в том, что так вышло. Будто если бы он раньше согласился завязать ему галстук, то всё было бы иначе. Ему то что? Исправился, а Коннора всё также провожают косыми взглядами. Коннору до такой идеальности точно не допрыгнуть. Не перескочить. Куда там. Он так и останется на той нижней ступеньке постоянно спотыкаясь, потому что чем больше ненавидит Риччи, тем больше понимает, как сильно нуждается в его присутствии. Как сильно нуждается в том, чтобы тот потрепал его по голове. Как сильно нуждается в том, чтобы тот снова позволил ему завязать свой галстук. В комнате раздались тихие всхлипы. Одна слеза, другая. Больше держатся он не может. Конни не такой же сильный, как его младший брат. Пытаясь как можно быстрее заглушить эту внутреннюю боль мальчишка, обессиленно утыкается носом в подушку. От осознания того, что сейчас 2 часа ночи и рядом находится постель брата, в которой скорее всего тот наоборот уже преспокойно спит и его светлую головку ничего из ряда подобных мыслей не тревожит, становится только хуже. Очередной задушенный всхлип. .раздирающий сердце Ричи. Он тоже не спит. Он слышит, как Конни плачет, как ему больно. Он причинил эту боль ему, он оставил его, считая, что так будет лучше, что ему будет лучше без него, считая, что он настолько ничтожен, раз чувствует то, что его так больно кусает каждый раз при буквально одном взгляде в такие глубокие глаза Коннора, что не может даже нормально сдерживать рядом с ним свои эмоции. Срываясь со своей постели Ричард тут же оказывается на чужой. Прижимается к брату, тычется носом в его макушку, говорит, что рядом. Больше не бросит. Он правда больше не бросит его. — Конни, прости меня пожалуйста, прости. И Коннор отчаянно сжимает руку младшего переплетая тонкие пальцы вместе. Он рядом. Значит ему не всё равно. — Пожалуйста. не оставляй меня больше, мне трудно без тебя, Ричи. я не могу без тебя. — Я больше никуда не уйду, никуда. И было бы славно, будь это действительно так. Было бы славно, будь люди не так жестоки к тем, кто не как они. Было бы славно всё также сжимать его руку в своей через два, три, четыре года спустя. Было бы славно с каждым разом не спотыкаться о ту чёртову ступеньку. «Я люблю тебя, Конни.» «А я люблю тебя, Риччи.»