А за морем на черной скале Змей серебряный кольца плетет, Самоцветы горят в серебре, Змей крылатый желанную ждет, Он свою нареченную ждет, Обреченную ждет.
Пролог
Ярославна испытывала неприязнь к сказкам о прекрасных царевнах и королевнах. Ведь они в большинстве своём врут, царевны, как и королевны, всегда несчастны. На королевских особах всегда лежит тень неизбежного рока, их собственное счастье становится жертвой интересов королевства. Ты — разменная монета, которая должна вычеркнуть, уничтожить, забыть то время, когда являлась девушкой со своими мечтами и личной историей. Соглашаясь на такую участь, приходится расстаться со своей гордостью, сдерживая зубы и делая то, что должно во имя благосостояния государства. Даже если, для достижения этой благой цели, придется стать невестой дракона, предназначенной скончаться в скором времени. У Князя Всеволода было пять изысканных дочерей, и ещё с молока матери окружение напоминало им о том, что они — столпы и будущие защитницы их княжества. Они не просто девушки — они будущие княгини. Государственные интересы и спокойствие простого люда были превыше всего, даже над собственной судьбой каждой из них. С малых лет девочкам внушали, что одна из них станет супругой Дракона. Каждые двадцать лет чудище выбирало себе супругу, и на восемнадцатилетие у избранницы появлялась особая метка. Когда эта метка появлялась, обреченную готовили к неизбежному обряду, который проводился с приходом холодной зимы. Благоверная шагает по первому снегу по разбросанным алым ягодам рябины, ложится в лодку, дрожа и кутаясь в звериные теплые меха, ждет, когда заберёт на растерзание нелюбимый супруг. Делалось это для того, дабы Змий не проклинал урожай, не насылал болезни и не уничтожал город. А Зверь то в свою очередь, принимая этот жертвенный дар, приносил городу год за годом обильные урожаи, цветущие сады и не трогал мирный люд всякого рода болезнями и горестями. Также он приносил богатства, которые в обмен на жизнь будущей княгини, сгонялись в городские сокровищницы. Зачем Змий нуждался в этих жертвах, оставалось тайной, и никто не осмеливался искать ответа, предпочитая не тревожить покой будущих покойниц. Так было и с Ярославной. Третья дочка великого Князя Всеволода, была не только умна не по годам, но и восхитительной красавицей, смелой и решительной. Она не боялась коль надо замарать руки работой, от простых людей до дружины и волхвов имела уваженье и статус. Сияла ярче всех, да так, что сестер своих, тенью покрывала. Князь с Княгиней и народ молились, чтобы Дракон не тронул её, пусть забирают дочь любую, но не их любимую княжну. А сестрицы тем временем покрывались чёрной завистью и просили небеса, дабы именно Ярославну схватил и унёс на растерзанье «жених». Однако окончательный статус она получила после одного событья, которое в корне изменило жизни многих. Их городище и соседние земли были втянуты в огромное противоборство, которое начало распространяться, как огонь по сухой траве. Собрались в большом зале, за пропахнувшим различными яствами княжеским столом правители, бояре, дружина, волхвы и начали спорить. Уж толком и забыли от чего началось разногласье, но с каждым часом страсти всё накалялись и накалялись. Великие дома, прежде союзники, теперь вступили на путь ссор, и все стороны готовились к серьёзным боевым действиям, которые могли изменить карту их мира. Главные Княгини, оказавшись в водовороте страстей, не знали, куда прятаться, дружина с двух сторон кричала, волхвы проклинали, а бояре устроили потасовку, заботясь только о своих выгодах. Единственные, кто по-настоящему страдал от этой бури, — простой люд, стоявший в стороне и потерявший всякую надежду. Не выдержало чуткое, но храброе сердце Ярославны пред лицом беспорядка. Спокойно встав со своего места, она гордо продвигалась к центру зала, словно луч света во мраке. На ней был сарафан цвета весеннего небосклона, его сатиновый подол создавал настроенье пышности и торжества. Словно облако, начинающееся чуть выше талии, игриво струясь вниз. Короткие, но объёмные рукава венчали плечи, добавляя ей величия. Хоть её наряд был наполненный легкостью и изысканностью, но выделял цепкий взгляд, который ярко сверкал. Все, кто её видали, вмиг успокаивались и отступали. Обычная Княжна в юношеских летах, но огонь, который она уже в себе несёт, испепелял всё на своём пути. Это была не девица, а зрелая женщина, от взгляда на которую невозможно было оторваться. За миловидным ликом и маленьким росточком скрывалось что-то гипнотическое, глубокое, древнее, мудрое. Поднявши полы своего богато вышитого наряда при помощи своего верного друга Верислава с ровной гордой спиной, осторожно ступила на деревянный стол и осмотрела присутствующих, словно хищник на загнанных зверей, и начала свою долгую речь: — Посмотрите на себя, в кого вы все превратились! Как дитяти малые ссоритесь из-за игрушки. И если им это позволительно, то все собравшиеся тут гордые, сильные, могучие мужи, которые вместо распрей между собой должны защищать своих подданных! — голос её звучал спокойно и обволакивающе, а речь была настолько чёткой и громкой, что чудилось словно она отбивается от стен тронного зала, как могущественные волны ласкающего моря. — Ваши разногласия — жизни людей. Хочу припомнить, что скоро настанет час посевов урожая, но из-за начавшейся войны, народ, что нашей, что вашей стороны не сможет засеять поля. Начнётся голод, а там, где голод — холод и страх, а в будущем и разруха. Скажите, отважные мужья, разве вам это надобно? Разве вам нужно, дабы ваши жёны и дети оставались без отцов? Разве вам нужно, дабы Марена посетила наши дома? — последние слова Ярослава чуть ли не кричала, помогая себе руками. И тут от каждого уголка зала послышалось громкое: — НЕТ! — Тогда давайте забудем все ссоры и недопонимания и подпишем мирный договор. И будем жить в мире и помогать друг другу. На что последовало ответное громкое: — ДА! По завершении своей страстной речи, Верислав поддержал княжну, помогая ей спуститься на пол. Ярославна возвратилась на своё место, однако в тронном зале не утихали радостные возгласы народа, восклицающего ее девичье имя. С того дня её начали величать «Ярослава Великодушная», ставшее вторым в их городище происшествием, когда княжне до замужества присваивали столь почетный титул.***
На приближающийся восемнадцатый день рождения Ярославны легла тень особого долготерпения и мудрости. Молодая княжна, несмотря на свой юный возраст, уже обладала тем, о чем многие старшие могли только желать. Ей было вручено восторженное сердце народа, всеобщее уважение, простиравшееся не только на ее родине, но и в окрестных землях. Ярослава имела не только любовь, но и бесценный опыт в искусстве правления, а также глубокие познания в области лекарства. Несмотря на благословенное воздействие Дракона, придающего крепкое здоровье люду, болезни не исчезли полностью. Поэтому в свои свободные часы будущая княжна предавалась чтению книг и изучению травничества вместе с Вериславом, сыном лекаря. С малых лет эти двое были неразлучными спутниками, и взрослея, обнаружили, что их взаимоотношения приобретают нечто более глубокое. Однако, Ярослава, будучи благоразумной, и сознательно берегущая свои чувства, старалась удерживать их в рамках дружбы, не давая волю надеждам. Стремясь избежать возможных трудностей, она заботилась о том, дабы не смешивать свои и Верислава судьбы. Ведь будущее, наполненное думами о возможной свадьбе со Змием, оставалось для неё загадкой, и она колебалась, не желала испортить их благополучие с сыном лекаря. С неизвестным наперед путем, княжна оставалась осторожной, надеясь, что её решения не повредят не только ей самой, но и тому, кого она любила. Меж тем от прошедшего Студня пришлось юной Княжне взять на себя управление их скромным государством вместе с Матушкой. Так произошло из-за загадочного недуга, поразившего царственного отца. Помимо своих обязанностей в правлении, княжна отдавала свои драгоценные часы, сидя с лекарем и Вериславом, вглядываясь в старинные пергаменты в библиотеке в поисках драгоценного лекарства для князя. Вечер за вечером они засиживались до поздней ночи, окруженные запахом древних книг и ароматом трав. В ходе одного из таких мраков, когда свечи мерцали, а летний ветер шептал тайны через старые оконные рамы, между молодыми сердцами завязался разговор. — Ты счастлива? — размеренный голос Верислава выбил девицу из раздумий. — Ммм? — княжна подняла голову давая понять, дабы повторил свои слова. — Ты счастлива? Тебя радует твоя жизнь? — также спокойно повторил свой вопрос. — Как говорят няньки, сейчас счастливое время для юных девиц… но только не для меня, — молвила, тяжело вздохнув, — увы, пока над тобой висит возможная свадьба с Могучим Драконом, то прежде всего думы не о том, как сплести очередной венок, а, что должно успеть сделать. Ещё и сестрицы до сих пор обижены на меня. Не все конечно, но Дарина и Олеся продолжают дуть губы. Юноша мягко касается девичьего плеча, а очи выражают большую любовь и искреннее сочувствие. — Ты тогда сделала всё верно, и единственная, кто могла тогда остановить это. — Они тоже могут, мы же будущие Княгини, — уверенно произнесла с ноткой горечи в голосе. — Могли, но сделала и осмелилась на это ты. Лучше бы благодарили. Его взгляд на Княжну сосредоточенный и цепкий. Смотрит, не моргая, при этом нежно поглаживая девичье плечо. Рядом с ним Ярославе было тепло и спокойно. — Так все же, может быть, у тебя есть счастливое воспоминание? — Верислав искренне улыбнулся, стараясь отвлечь девицу от смутных дум. В ее зарницах мелькнул легкий дымок воспоминаний, когда она погружалась в думы о прошлом. Спустя мгновенье она начала свой сказ, а от её прекрасного голоса, пронизанного легкой хрипотцой, словно нежным переливом, по спине парубка побежали мурашки. — В младенческих летах воспоминанье, наполненное счастьем, ярко светится в моей памяти. В те времена, когда мои ладошки, еще семилетние, ловили последние лучи солнца, а волосы развивались от сильного ветра. Всё было так дивно. Мы с сестрицами играли в салки по отцовским палатам, а потом пришел ты и мы вдвоём убежали на наше тайное место на крыше. Тогда было так легко. Ярославна хотела ещё добавить, но нежданно замолкла и замерла. Совсем близко раздался глас, будто призрачный шепот, влекущий в неизведанные глубины. Спокойный, как гладкий бархат, хриплым, и его звуки мешались в думах, вызывая дивное чувство тоски и волненья. Крик был на кончике языка, но иголки пронзали голову, подчиняя себе волю. От этого на зарницах выступили несколько капель слезинок, которые быстро скатились на холодный каменный пол. Спустя несколько мгновений Ярослава вновь смогла владычествовать над своим сознаньем. С едва заметной дрожью в теле, она оглядела Верислава, который суетился вокруг неё. А юноша тем временем тряс и выкрикивал имя княжны, а взгляд голубых глаз выражал негодование и недоумение. Заметив, что возлюбленная очнулась, Верислав быстро направился к столу, взяв канопку с водой, вернулся к бледной, ничего не понимающей девице. Его ласковая мозолистая ладонь приподняла её головушку, и канопка была поднесена к нежным устам. Ярославна жадно опустошила её, впиваясь в каждую каплю. — На сегодня с чтением оканчиваем. Так ты батюшке своему не поможешь, — заботливо молвил тот, — выйдем во двор, а то бледная как русалка. Княжна мотнула головой, не сопротивляясь, когда Верислав взял её за руку и вывел из мрака библиотеки. Шаг за шагом они направились к дверям, покидая за собой тень книжных полок. Выйдя во двор, княжна глубоко вдохнула. Ночная прохлада встретила их свежим ветром, который приносил аромат цветущих трав и лугов. В тишине ночи их шаги раздавались на каменных плитах двора, создавая мягкий стук, который стихал под шумом листьев и травяного покрова. Подняв глаза к звездному небу, княжна любовалась, как луна бросает свет на каменные стены терема. — Пошли прогуляемся на луг? — нежданно для самого себя предложил Верислав — Сейчас время светлячков, помнишь, как в детстве их ловили? Тем паче, нужно отвлечься, глядишь и найдём способ вылечить Царя Батюшку. Ярославна, ещё ошеломленная произошедшим, подняла зарницы на Верислава. В его очах сверкал огонь надежды и тепла, словно звезда в тёмном небесном своде, что согревала её сердце. Этот свет наполнял душу утешеньем, чего ей так не хватало. Сын лекаря стоял пред нею с легкой улыбкой на устах, готовый провести её в мир светлячков и ночных чудес. Казалось, он как проводник в этом непроглядном лесу тайн и загадок, в котором они оба оказались. Понимая, что разумное решение — отказаться от такой манящей прогулки, но княжна колебалась. Однако взгляд Верислава и тот свет в его глазах придали ей долю утешенья и решимости. В этом луговом мире светлячков, быть может, найдёт ответы на свои вопросы иль, временное облегченье от тяжёлых дум. Она осознавала, что устала, тем паче после пугающего голоса, гул которого ещё пульсировал у неё в головушке, не хотелось идти в свои покои. Поэтому Ярославна позволила Вериславу взять её за руку, под властью того светлого огонька надежды, который ласково горел меж ними. — Пошли, — хоть и старалась проговорить это слово беззаботно, но груз за Батюшку и непрошедший страх, заставил голос дрогнуть. — Я не обижу тебя, а если надобно будет, то и от Змия защищу, — на лике юноши играла искренняя улыбка, а голубые глаза смотрели с теплотой и заботой. Луна бесшумно сверкала из-под уплывающих облаков, смотря на идущих молчаливых молодых людей. Будущий лекарь, чувствовал, что его возлюбленной нужно прийти в себя. В последнее время на неё обрушилось множество обязанностей, словно лавина, сорвавшаяся с вершины горы. Не смотря на своё третье положенье средь дочерей великого Князя Всеволода, Ярославна была в приоритете у княжеских родителей. Если править, то ей. Общение с простым людом было её заботой тоже. Когда матушка княжны ездила с мирным визитом в другое городище, то все жаждали видеть именно третью дочь. Из-за болезни Князя стало худо в их царстве — часть урожая погибла, а дальние городища стремились посвататься за Ярославой, надеясь встать у власти. Простой народ охватили волненья, ведь Змий треклятый, как гласили слухи, проклял их, что серьезно мешало работе по полю и спасенью урожая. Там, где волнения — там худо, так поговаривала Княжна. Поэтому, собрав своих сестер и матушку, она сама вышла и тех выгнала на работу в поле, показывая люду, что любая напасть пройдёт, если не поддаваться панике и делать всё сообща. А ежели это и Дракон, то не надобно бояться. Подойдя к заветному месту, Ярослава и Верислав застыли, охваченные невиданным великолепием. Полуночный луг, простиравшийся на сотни метров вокруг, был окрылен светом полной луны и мерцающих в траве белых, голубых и зеленых светлячков. Волнующаяся на ночном теплом ветру трава лоснилась, напоминая морские водоросли, а в её недрах раздавались напевы сверчков. Едва слышно стрекотали кузнечики, а далеко в лесу, раскинувшимся черным шумящим массивом, кричал козодой. По лугу медленно, точно боясь спугнуть лениво ползающих по траве светлячков, они шли рука об руку. Впервые за долгое время ей было так хорошо. Словно в детство беззаботное вернулась, когда каждый лучик солнца в радость, каждая травинка хранит в себе некую тайну, а чистый и звонкий смех рядом идущего и весёлого друга — за самое большое счастье. — Верислав, смотри! — девичья тоненькая ручка притянула на себя юношу. Лекарь посмотрел на личико княжны, и следуя за её взглядом, обнаружил, как маленькие серые мышки усердно трудились, суетясь туда-сюда, видимо, готовя запасы на предстоящую зиму. Но не луговые обитатели привлекли его вниманье, а нежная ручка в его массивной ладони и такой родной аромат желанной и любимой княжны. От этого зрелища сердце юноши начало биться быстрее, и он не мог скрыть своего смущения. После происшествия в зале Ярослава перестала его обнимать иль брать за руку. Головой он понимал, что это обусловлено её высоким княжеским статусом, и так должно быть, но его сердце, отчего-то, не переставало томиться. А девица словно и не видала мучений юноши, радостным и внимательным взглядом наблюдая за ночными жителями. Её длинные русые волосы развевались на ветру, ресницы дрожали, ланиты приобретали нежный румянец, а подол зеленого сарафана колыхался, словно волны на речной глади. — Ты очень красивая, — вглядывается внимательно, словно душу рассматривает, но не отводит взгляд, когда Княжна вопросительно изогнула бровь, переведя взгляд. — Выйдешь за меня замуж? Ну, коль… — запнулся, — если Змий треклятый в жёны тебя свои не возьмет. Мне кроме тебя никто не нужен, я люблю тебя почти всю свою жизнь. Вмиг, словно стрелой, пронзила голову Ярославны сильная боль. Всё вокруг померкло, и княжна почуяла, таинственные ощущенья, подобные тем, что она переживала в библиотеке. Сквозь мрак возникают образы, а голоса, как призрачные шепоты, наполняют её сознанье. Краем глаза уловила нечто загадочное, мелькнувшее меж древесными стволами, словно змеиный язык дыма, плетущий свои загадочные узоры. Пересиля себя и, устремив взгляд в темноту, отвечает удивительно серьёзно и коротко. — Посмотрим, милый мой, посмотрим. Голову тут же отпустило, словно тёплый ветерок рассеял облако темных туч. Ярославна вздохнула с облегчением, чувствуя, как напряжение покидает тело. Этот миг покоя и благополучия не укрылся от внимательного взгляда сына лекаря. В его глазах читалась забота и беспокойство, и в этих мгновениях княжна осознала, что её здоровье и благополучие стали для юноши важнее, чем собственная жизнь. — Прости, что со своим. Можешь не говорить, знаю, не можешь дать ответ, — затаив дыхание и глянув на бледную возлюбленную, сердце юноши сжалось, — вновь поплохело? — Не тревожься, думается мне, что усталость даёт о себе знать, — девушка ласково улыбнулась. Если б он только знал, как эта улыбка ей дается с трудом, как она борется с невидимыми демонами в своей душе. Но она знала, что не время для слабости. Нельзя поддаваться панике, ведь прежде всего она — Княжна, и на её плечах лежат не только её собственные заботы, но и ответственность перед народом. — У меня есть кое-что для тебя. — Верислав достал из пазухи осторожно маленький сверток и вложил в руку любимой. Очи княжны расширились от удивленья, и её сердце замерло в ожидании. Приняв сверток, она осторожно начала раскрывать его. Пред ней предстал необычный кулон, словно серебряный камушек, украшенный тонкими вырезанными веточками, силуэтами птиц и изумрудом, мерцающим посередине. Камень блеснул в лунном свете, как бы призывая взгляд княжны оценить всю его красоту. — Как же это красиво! — произнесла Ярославна, вздохнув, и её глаза блеснули восторгом. — Где ты его раздобыл? — задумчиво проговорила, поглаживая округлый кулон в своих изящных пальцах. — Сначала у нашего ювелира в подмастерье учился до прихода весны, а когда обучился, то весь Сухий работал над ним. — Так красиво, у тебя к этому дар! Счастливая улыбка, сверкающая на лике Княжны, стоявшей пред Вериславом, была ценой, заплаченной великими усилиями и мучениями, которые юноше пришлось пройти во время создания кулона. В тот миг он осознавал, что его труды были оправданы, наблюдая за сверкающими глазами возлюбленной, исполненными благоговения пред украшеньем. Верислав давно не видал её такой довольной, и он бы всё отдал, дабы она всегда так лучезарно улыбалась. И в тот день, когда впервые украсила свою шею этим драгоценным амулетом, Ярослава его ни разу не снимала — это украшение стало не только частью её нарядов, но и личным оберегом сопровождающий Княжну в её повседневных и придворных заботах.