Обряд

      Ярославна не могла не заметить некую тайну, которая окутывала их семейные отношения. Из личных размышлений стало ясно, что следующей невестой Дракона должны были стать девицы прошлых поколений, в том числе её матушка иль тётушки. Большинство были на своих местах, однако была одна тайна: одна из них отсутствовала. Она осталась в прошлом, неведомая и забытая. Но кто же была эта загадочная родственница? Загадка была усложнена тем, что все упоминания о ней стерты. Страницы, посвященные ей в семейных летописях, были вырваны, словно кто-то пытался уничтожить всякое упоминанье о ней. Даже на семейном древе её имя было вычеркнуто, словно никогда не было. Она не знала, да и не хотела зазря тревожить Матушку расспросами. Но всё решила одна ночь. Ночь, которая перевернула её жизнь.       С самого детства юным княжнам твердили одно: как только пробивает полночь и тебе исполняется восемнадцать лет, если Змий тебя выбрал в жены, то на руке появляется драконья метка. Если метки нет, то устраивали большой пир с танцами, в честь того, что ещё одна девушка останется жива. Да только Дракон в этот раз решил сделать всё совсем по-иному. С того дня в библиотеке с ней стали происходить чудные вещи. Через день она ощущала головную боль и этот чарующий голос. Она не понимала и не знала этот язык, он пугал её, но и одновременно убаюкивал. По ночам ощущала, словно за ней кто-то внимательно наблюдает иль сидит у постели. Иногда этот таинственный наблюдатель, думая, что она спит, целовал ее нежные алые уста. Однако, при открытии очей, рядом с ней не оставалось ни следа, лишь тонкое послевкусие древесных смол, паленого дерева, дыма вперемешку с солёной водой.       Темные призраки кошмаров теснились вокруг юной княжны, словно невидимые тени, все сильнее мучающие ее сознание и сердце. Вечером, когда свет лучины уж начинал блекнуть, и воздух наполнялся запахом дымка, душу охватывало беспокойство пред наступающим сном. Кошмары, как темные вихри, обвивали ее думы своими холодными пальцами. Ярославна стремилась скрывать свои страдания, поддерживая пред окружающими светлую улыбку. Она выполняла свои княжеские обязанности с изысканной грацией, но люд шептал, что за улыбкой лучезарной Княжны прячется великая грусть. Однажды, во время постановки потех, когда она старалась наполнить горожан радостью и весельем, невыносимая боль внезапно захлестнула ее. По сцене, где только царило веселье и смех, взвилась тень страдания. Сознание покинуло ее, и когда она очнулась, окружили лишь бегущие мамы и няни, а праздничный дух превратился в ускользающий отрывок былого счастья. Это очень огорчило юную княжну, ведь кроме лекарства всем сердцем любила ставить сценки для горожан по различным былинам и сказкам. Особенно стараясь для малых ребятишек.       Той ночью Ярославу снова охватили кошмары, мрачные и загадочные, как тени в полнолуние. Она стоит в лодке посредине озера, а рукава измазаны в ярко алой крови. Дует сильный северный ветер, две косы, как и белая сорочка развивается на ветру. Первые снежинки падали с небес, прикрывая босые озябшие ступни замазанные в рябине. Горожане вокруг озера плачут, а она стоит словно соляной столб. Холода уже не чует, в глазах пустота, а глубоко в душе смирение. Стоит не двигается, ждёт, что уготовила ей Матушка Макошь. Первый дикий рык послышался из-за гор, содрогнулась земля. Не выдержав, наречённая зажмурила очи ясные, словно дворцовые окна пред восходом солнца, как тут же оглушающе и всепоглощающе раздался второй рык, проникая в ее существо и разрывая ткань темного сна. Сонный покой сменился реальностью, и Ярославна, охваченная необыкновенным ужасом, проснулась в своей постели. Капли холодного пота стекали со ее лба, дыхание было тяжелым и прерывистым, а по лицу текли слезы, несущие в себе следы темного сновидения. Верхняя часть руки словно горела, испытывая странное пламя. Встав с кровати, ее неуверенные шаги неслись к зеркалу, страшась встретить свой собственный отраженный взгляд. Впервые она не верила своим глазам. Быть может, это очередной ночной кошмар? Иль проклятое виденье? Не так должно, не так ей говорили, что будет. Княжна внимательно следила, как от шеи до локтя ее кожа, прежде гладкая и нежная, начинает покрываться чешуйками, как у змей. Линии чешуек блеском ослепительного золота медленно простирались, создавая вихри таинственной красоты. Повернув голову к прикроватной тумбе, обреченная увидела букет из веток рябины.       — Жених принес, — пронеслось в голове.       Именно ягоды рябины, как огненные жемчуга, летели в воздухе, когда невесты дракона направлялись к лодке. Красные ягоды будто всполохи огня — удивительно, но эти ветки, напоминающие огненные стрелы, не пугали её. В лазах Княжны читалась не только неведомая уверенность, но и предчувствие, что Змий уж давно избрал именно ее в качестве своей супруги. А ещё понимала, что её восемнадцатилетие наступит в первый день зимы, а вместе с ним — день свадьбы, который неотвратимо приближался, будучи всего лишь послезавтра. Взяв с небольшого столика вышивку и зажгя лучину, Ярославна решила остаться в ожидании светлого утра и идти на разговор с Княгиней. Почему-то именно сейчас ей стало важно раскрытие семейной тайны. Ранним утром, в тишине, перевязав тщательно руку, дабы не нарушить покой родных, Ярославна надела голубой сарафан, на котором вышивкой сверкали звезды и луна. Заплетенные косы, словно узорчатые ветви древнего леса, завершали ее облик, и с готовностью и решимостью в сердце, направилась в родительские палаты, дабы столкнуться с тем, что долгое время оставалось скрытым в тени, но теперь требовало света и разгадки. Постучавшись и войдя в покои, Ярославна поклонилась Матери и сестрицам, которые с любовью и увлечением дошивали свадебное платье для Дарины, будущей невесты. Увидя вошедшую, Княгиня встала и подошла к дочери, взяв ту за руки и ласково спросив:       — Свет наш яркий, как ты?       — Лучше, благодарю за заботу.       Повернувшись к сестрицам спокойным голосом, молвила:       — Девицы мои красные, прошу Вас, оставьте меня ненадолго наедине с Матушкой.       Старшие Княжны недовольно скривились, а младшие были счастливы, что наконец-то отдохнут от скучной работы. Княгиня повернулась и мотнув головой на дверь дала понять сидящим дочерям, дабы те вышли. Как только комната осталась пуста, женщина нежно провела рукой по девичьему плечу и устало улыбнулась.       — Ягодка моя, что приключилось?       Ярославна коротко усмехается, перехватывая длань царственной матери и целует.       — Матушка, прошу, скажи, почему на семейном древе нет твоей сестры? Почему любые упоминанья о ней сокрыты? В чём провинилась, что её решили изжить? — спокойным голосом молвила и тут же нахмурилась, разглядывая как лицо матушки стало бледнеть.       Княгиня опешила, нервно дернув головой. Она ожидала услышать что угодно, но не это.       — Тебе не надобно это знать, — нервный вдох и замерла, нерешительно дернувшись.       — Если я скажу, что нужно, то ты поверишь мне? Пожалуйста, матушка.       Княгиня отошла от дочери к обитому стулу и рукой показала, дабы та села рядом с ней. Конечно, поверит, если Ярославе нужно, всегда верила ей. Сев рядом с матерью, та нерешительно начала свой рассказ.       — Знаешь легенду про Ладу Отважную?       — Да, — кивнула, — отважная княжна, которая спасла семерых детей от медведя, а также подписала мирный договор с одним воинственным соседом. И первая, кому дали, как и мне, титул до замужества, но к чему это?       — Лада была моей старшей сестрой, — задумчиво проговорив и вновь посмотрев в глаза дочери, — её забрал Змий, не ведаю, что с ней сталось, но спустя зиму поздней ночью он вернул её. Это уже была не моя любимая старшая сестрица, то что ты видала — её рук дело. Ладушка хотела, дабы о ней забыли, а потом ушла.       — В каждой легенде есть доля правды, — глубокий вздох, — где мне отыскать её?       — Ты погано себя чувствуешь?       — Прошу ответь на вопрос.       — Не ведаю, где она.       — А коль без обмана?       Княгиня, стискивает челюсти так, что на скулах выступают желваки, ей хотелось крикнуть на Ярославну, за такую вольность, но размеренный голос дочери и пронзительный взгляд сделал своё дело.       — Дом Лесничего за рекой, но она не впустит тебя к себе.       Княжна молча встала со стула, поклонилась и поцеловала подол сарафана Матери.       — Благодарю, моя Царственная Матушка.       Ярославна засобиралась уйти, но женщина нежно перехватила её руку.       — Ты можешь мне довериться, помни это.       Мудрая Княгиня не зря носит свой титул. Она не слепа, видит, что что-то происходит с её любимой прекрасной дочерью, еще летом, и — не вмешивается. Пусть даже это стоит ей усилий, и немалых, но Ярослава не признается. Юную Княжну лучше отпустить, она не такая как её сестрицы. Спокойная, отважная и преданная своему делу. Коль задумала, то пусть делает. Девушка с благодарностью кивнула, разжала руку Матери и вышла из покоев.        Спустя час сборов, только Ярославна вышла из конюшни как её со своим вороным жеребцом поджидал Верислав. Вопросительно изогнув бровь, хотела было узнать, как сын Лекаря тут очутился, но крики выбегающих нянек из избы не дал узнать желанные ответы.       — КНЯЖНА! — сетуют недовольные нянечки.       — Княжна, куда вы? Вы бледная как ясный месяц!       — И погода прохладная, конец осени как-никак! — не унимались те.       От их криков Княжне стало плохо — воздуха мало, так как обступили её со всех сторон. Шумно, голос пропал, а рука ноет от драконьей метки. Преодолев расстояние меж ними, сын лекаря отогнал надоедливых кормилиц.       — Идите в избу, милые дамы. Я с Княжной еду, и буду наблюдать за её самочувствием.       Но те не унимались и с боем отбив любимую, молодые люди поехали к дому лесничего.       — Откуда ты узнал куда я хочу поехать? — строгим голосом спросила Ярославна.       — Подслушал, — смущаясь и краснея проговорил юноша, — не мог я тебя оставить одну.       На самом деле причина проста. Начиная с двенадцати лет, он осознал, что её присутствие в поле зрения — единственное, что глушит в нем паническое «Где-где-где-где-что-то-случилось-куда-бежать-кого-рубить» чувство. Как только её не видно и не слышно более нескольких часов, он подрывается откуда угодно и бежит искать. А после того случая вначале лета, стал чаще следить за любимой. Пока другие лишь догадывались о тяжелом состоянии Княжны, Верислав видал, как упав за очередным темным поворотом тяжело дышит и как по девичьей щеке катится круглая, огромная слеза, которая, сорвавшись, разбивается об каменный пол. Он не подходил к ней не потому, что ему нравится наблюдать за мучениями русоволосой. Ярославна всем сердцем ненавидит, когда её опекают и считает, что как будущая Княгиня должна стойко держаться, что бы ей не преподносила Матушка Макошь, то, что она могла простить другим, себе не прощала. Он видел, как она трясущимися ногами поднимается, как смахивает слезы и пересиливая боль идет дальше, словно и не было минутной слабости. Тогда Верислав нагоняет её и под предлогом, что нужно в ту же сторону, что и ей, начинает помогать возлюбленной.       Княжна сначала молчит, думает, и это молчанье приносит бурю в юношескую душу, а затем поднимает голову и слабо улыбается. У неё уставший вид, чуть запавшие от недосыпа глаза, но на лике читается море благодарности.       — Спасибо, что подслушал, я рада разделить с тобой свою небольшую поездку.       — Если нужно, то у меня есть обезболивающее, — смущаясь и приходящий в удивлении от её слов молвил тот.       На что лишь молча кивнула и протянула руку, и это ввело Верислава в ещё больший ступор. Они ни разу не просила обезболивающее говоря лишь, что это хорошая закалка для воли. Поэтому он каждый вечер относил в её покои флакон с ним, говоря нянькам, что это снотворное. На что те кивали головой, говоря, что какая чудесная Княжна, даже во сне думает о процветании городища. Дав в руки флакон с обезболивающим, наблюдал, как жадно выпивает его возлюбленная содержимое пузырька.       — Насколько всё плохо и что тревожит тебя?       — Рука и голова… — очень тихо даже безжизненно проговорила Княжна.       — Ты же знаешь причину, прошу не томи, скажи, что с тобой происходит, я ж не слепой и вижу, — в голосе слышалось отчаяние вперемешку с заботой, — это Змий треклятый с тобой делает?       Княжна оставила вопрос Верислава без ответа, подумав, что ему ещё рано знать. Как встретиться с Ладой, то поведает. Дальше они поехали в полной тишине, и Ярослава пыталась запомнить каждый миг. Срывался холодный дождь, мелкие капли стекали по девичьему лицу, и благодаря этой мелочи ощущала себя живой. Словно и нет никакой горящей чешуйчатой руки, словно не болит голова, нет дум о предстоящей свадьбе с нелюбимым. Затягивается туман, деревья почти полностью освободились от листьев, кое-где еще срывает сильным ветром одинокий лист и несет его в водянистой пелене, кучевые облака на небе сменила серая тусклая плёнка, Мать Сыра Земля готовиться к спячке. Из-под опущенных ресниц Княжна наблюдала за мужественным лицом своего друга… нет, не друга, на мужчину которого она любила, но которому не могла этого показать. Из тяжелых размышлений её вывел спокойный голос Верислава.       — Ярославна, мы приехали.       Переведя взгляд с юноши на красиво украшенную избу, кивнула и с помощью Верислава встала с коня. Чем ближе они походили к избе тетушки, тем сильнее сердце несчастной сжималось и отбивало ритм, словно где-то под ребрами: ноги трусились, руки слабо дрожали, но спокойное лицо рядом идущего мужчины успокаивало её. Она не встречи боялась, боялась того, что выяснит, но страхам нужно смотреть в глаза со всей отвагой и силой. Подойдя к дому, стала уверенно стучать. За дверью послышался женский голос и вскоре в дверном проеме пред ними стояла миловидная женщина блондинка с завлекающей аккуратной родинкой над губой в роскошном платье, украшенном тонким золотистым узором. Её взгляд был спокоен и уравновешен, а манеру держаться можно было назвать величавой.       — Чего Вам надобно? — недовольным тоном молвила та.       — Мы ищем Ладу. Ладу Отважную и по совместительству мою тетушку, — уголок её губ ползет вверх.       Вдруг женщина отстраняется от двери и на мгновение замирает, а потом вздыхает и закатывает глаза.       — Тут нет таких, убирайтесь! — и резко перед их носами закрыла дверь.       Верислав хотел уж было возмутиться от такой наглости, но нежная ручка любимой на груди дала понять, что не надобно спешить. Княжна молча подошла и положила руку на дверь.       — Простите, мы не хотели пугать Вас. Увы, я не ведаю, что с Вами случилось тогда, и понимаю, что этот ужас и страх тяжело нести на сердце каждый ясный день. Прошу, тетушка, не отворачивайтесь от меня, мне ещё и восемнадцати нет, а я стала его невестой, — Княжна оперлась головой об гладкую поверхность двери, и несмотря на твердость, её голос предательски дрожал, — мне некого спросить совета кроме Вас, прошу. Если надобно я готова и всю ночь тут сидеть и ждать, пожалуйста, сжальтесь надо мной.       За дверью властвовала тишина, напряженная ожиданием, но через мгновенье сопровождаемая скрипом, дверь медленно отворилась. Если бы не крепкие руки Верислава, поддерживавшие Княжну, та, вероятно, уже упала бы. Спокойный женский голос раздался в тишине:       — Как звать тебя, обречённая?       — Ярослава, — послышался тихий ответ.       — Ярославна… — хозяйка дома задумалась, — Ярославна Великодушная, теперь понятно, отчего для Дракона ты такая завидная невеста. Заходите в избу.       Только молодые люди переступили порог, как пред Княжной предстало виденье — плачущая молодая Лада в ладье, а на берегу её зовет некий могучий мужчина. Этот нежданный образ потряс Ярославну, заставив невольно сглотнуть, а рука предательски заныла, не давая толком собраться с силами. Тем временем тетушка, будто не замечая внутренней тревоги племянницы, предавалась с особой тщательностью приготовленью травяного чая.       — Я не вижу у тебя метки на длани, как ты поняла, что его невеста? — задумчиво молвила Лада.       — Потому что метку Змий мне не на длани оставил, — холодно произносит Княжна. Верислав и Лада сначала переглянулись, а потом вопросительно изогнули брови. Ярославне не оставалось ничего, кроме как поднять рукава своего сарафана. Однако, она не предвидела, что метка, начавшаяся как нежный узор, начнет расширяться и охватывать её кожу. Если ночью змеиные чешуйки были ограничены от шеи до локтя, то сейчас, они простирались до самой кисти руки. Чешуйки, словно золотые монеты, переливались и отсвечивались, создавая волшебный и загадочный облик. Тетушка и Верислав замерли в немом изумлении пред этим величественным проявлением магии. Лада, особенно пораженная происходящим, не знала, как ей поступить и что сказать.       — Давно это у тебя? — голос трясся от волнения.       — И почему ты ничего мне не сказала?! — таким же испуганным голосом молвил сын Лекаря.       — Появилось сегодня ночью, но чешуйки были не тут. Похоже они растут, — молвила Ярослава с безразличием в голосе, — поведайте про обряд, зачем нужна Змию, что будет со мной, и как Вы избежали… замужества.       Хозяйка дома посмотрела на рядом сидящего удивленного Верислава и смотря ему в глаза спросила:       — Она всегда у Вас такая дивная?       На что тот лишь кивнул, даже не имея сил что-то выдавить из себя. Тяжело вздохнув, Лада подала гостям канопку с травяным чаем, и, сев на скамью, начала рассказывать все подробности о том, что ведала.       — Смысл обряда до смешного прост. Огонь. Смерть. Ребёнок. Новый дракон, рождённый из пламени отца и праха матери и всегда мальчик, — женщина вздрогнула, но продолжила, — раньше меж своими брачные танцы устраивали до великой хвори. А когда большинство вымерло, то пришли они к людям, а дабы те точно шли, то запугивали честной народ. Тем паче, кто добровольно со Змием пойдёт? Никто.       — Даже драконы хотят познать счастье родительства, это достаточно интересно, — Ярослава коротко усмехается, думая что-то про себя, — что дальше?       — Но благодаря этому вмешательству людей, они стали полудраконами. Одна часть человек, а вторая огнедышащая тварь.       — Как Вы избежали замужества? — взгляд Княжны был настолько сосредоточенным и цепким, что женщина от него даже поежилась словно от сильного ветра. Лада закрыла глаза, подумав о заданном вопросе, вздрогнула, открыв глаза.       — Я любила одного юношу, его звали Милош. Мы с ним разделили постель, и я от него понесла. Зверь не заметил, но когда прибыли на остров, то он учуял дитя. Пожалел, я родила, а потом вернул меня обратно сюда. Мы с Милошем поженились, и счастливо тут живем.       Женщина ожидала осуждение, но Ярослава лишь пожала плечами, мол так и так.       — Ты прямо у нас Царевна Несмеяна, чувствуется воспитанье Лучезары.       Ярославна закрыла очи, тяжело вздохнув, а затем медленно открыв посмотрела на Ладу. От вида её глаз, тетушка от испуга отступила на несколько шагов, смотря на Княжну, как на нечистую силу. Верислав, переведя взгляд с Лады на свою возлюбленную, также застыл в изумлении. Яркая синева, которая прежде красовалась в глазах Ярославны, начала медленно таять, как лед в лучах весеннего солнца и уступала место драконьему взгляду. Цвет зениц приобрел оттенок золота, словно внутри каждого глаза медленно двигалась жидкая масса драгоценного металла, придавая неповторимое сиянье и величественность.       — Красиво, — шепчет он, завороженно глядя на царственную возлюбленную, — тебе очень идёт.       Женщина трясущимися руками передала зеркало племяннице. Увидев в отражении свои очи, Княжна на это лишь вздохнула и чуть ли не до крови сжала длань, оставив на той кровавые полумесяцы от ногтей. Что она скажет? Что ей страшно? Нет нужды, это её путь, и только она решает, как пройти его — с поднятой гордо головой иль плача в подушку, сетуя на Долю и Недолю. Выбор очевиден. Ярославна, решившая вопреки всему идти вперед, подошла к окну и головой облокотилась на выступ, наблюдая, как капли дождя стекают по коре плодовых деревьев.       — Если хочешь, можешь накричать на меня. Я всегда знала, что рано или поздно ко мне придёт обреченная племянница, думала, что будут крики и слезы, но…       — Нет надобности, — перебивает, — чему быть того не миновать. Значит надобно было, дабы Вы зачали дитя, нужно, дабы он унес Вас, потом вернул, и через много лет это поведали мне. Спасибо, что впустили в избу.       В этот миг дверь в избу отворяется и в неё входит мужчина, славный и статный, с маленьким дитям в руках. Его широкие плечи, словно высеченные из дуба, говорили о силе и решимости. Возраст, отпечатанный морщинами, лишь подчеркивал его опыт и мудрость. Темные волосы, небрежно седеющие на висках, придавали ему особое величие, а глаза, глубокие и ясные, светились теплотой и заботой. За ним входит юноша погодка Ярославы и Верислава.       — Милош, ненаглядный, можешь…       — Мы уходим, — отчеканила Княжна, — спасибо, что поведали мне свою историю.       Ярославна сперва отвесила поклон Ладе, затем, неспеша, подошла к Милошу и уже поклонившись хозяину дома вышла, а за ней из избы выбежал сын Лекаря.