***
Он возвращается за полночь. На дорогу обратно уходит больше двух часов, хотя обычно хватает минут десять. Уилл поворачивает в сторону от дома, и на середине пути съезжает на обочину. Его руки приклеены к рулю, глаза - к пустой дороге. За все время мимо проезжает пара автомобилей, оба раза притормаживая рядом, и Уиллу приходится коротко показать жестами, что все в порядке. Он рад, что не приходится разговаривать. Все в порядке. Ему просто стоит принять душ. Он до сих пор влажный в трусах, и кажется, что там все хлюпает при каждом движении, но, наверное, Уилл надумывает. Боль не оставляет ни на минуту. В таком месте она непривычна, но это не худшее, что Уиллу приходилось терпеть. Он терпит. Все в порядке. Все в порядке. Дом встречает его настороженной чернотой в окнах. Боль выходит вместе с ним из машины, поднимается на крыльцо, одновременно заходит внутрь. Уинстон уже караулит его у дверей, помахивая хвостом, и Уилл машинально гладит его по морде в темноте. Вопреки обыкновению он не говорит псу ни одного нежного слова. Ему хочется пойти в душ прямо сейчас, но шум воды всех перебудит. Молли, скорей всего, и так не спит. Уилл не уверен, что у него хватит смелости лечь с ней в одну кровать после всего. Он добирается до дивана в гостиной. Падает на зад, и на долгую минуту задерживает дыхание от напряжения. Черт возьми. Следует быть аккуратнее. Уилл все еще чувствует, как щелкает по ягодицам таз, ремни резко отличаются от гладкой кожи. Он чувствует собственный нос, сплющенный на животе. Только сейчас, сосредоточив мысль, припоминает теплый запах ткани и тела под ней. Он чувствует губы Ганнибала на своем члене, и самое паршивое, что его тело испытывает вспышку холостого возбуждения в ответ. Уилла покачивает, как покачивало в юности, когда он проводил напролет длинные жаркие дни в воде и после ноги казались ему ненадежными, как прутики, стоило выйти на землю. Раньше это пьянило - неотвязное чувство невесомости, накрывающее его уютным пледом, под которым все казалось немного нереальным уже в то время, но это было хорошо. Тогда не было столько ошибок. Тогда он был молод. Уилл вздыхает. Он лег бы на диван, но знает, что ни за что не уснет. На помощь приходит телевизор. Жаль, что в Вулф Трап он так и не обзавелся хотя бы одним, иногда здорово отвлечься на пустую картинку без звука. - Эй. Взгляд мечется правее, в кресло, где ранее он попивал глинтвейн. Его грязная кружка на том же месте. Стаканы исчезли. В кресле, поджав ноги, сидит Уолтер. Уилл моргает, проверяя, не померещилось ли ему. - Господи Иисусе, - говорит он тихо, когда Уолтер никуда не исчезает. - Ты все это время сидел здесь? - Да, - помявшись, отвечает тот. Какое-то время они молчат, слух едва улавливает, что делается в телевизоре. Экран отбрасывает белый резкий свет, и Уолтер похож на призрака из прошлого да и смотрит тем же пристальным взглядом, что все призраки, о которых Уилл предпочел бы забыть. Напряжение между бровей становится еще сильнее - иногда Уилл перестает замечать, что хмурится весь день. - Почему ты не в кровати? Тебе завтра в школу. Уолтер жмет плечами. - Почему ты не в кровати? - возвращает он. Уолтер славный парень, вот только малость застенчивый. То, что он отважился сказать такое Уиллу, граничит с дерзостью. Уолтер позволяет себе это только в одном случае. Уилл вздыхает. - Послушай... - Это правда, что ты собираешься бросить нас с мамой? Он замолкает на полуслове. Уолтер, бывало, выпаливал вопросы, которые долго не набирался храбрости задать, но этот звучит иначе. Напряженно, и чувствуется, что он размышлял об этом много неприятных минут, но где-то на уровне интуитивного Уилл регистрирует, что Уолтер уже давно решился и припер бы его к стенке рано или поздно. - Кто тебе это сказал, мама? Ему не нравится, как Уолтер прячет взгляд, колупая пальцем обивку кресла. - Нет, - с неохотой признается он. - Тетя Джун. Сказала, что сначала ты перестанешь ночевать дома, а потом вообще исчезнешь. Тоска ввинчивается в Уилла толстым шурупом. Уолтер по-прежнему еще пацан, но Уиллу больно оттого, насколько взрослым тот выглядит в этот момент. Будто на его глазах закончилось детство, которое он так лелеял. Уолтер останется тем же круглощеким Уолли для Молли, как минимум лет на пять, пока не израстется, но Уилл знает, что сам больше не согреется в беззаботном свете детства, похожим на теплый летний день. Ему хочется обнять Уолтера в последний раз, крепко и долго, как любят обниматься дети, когда чувствуют себя любимыми и любят в ответ. Уилл хочет обнять его, пока не пришла на смену неуклюжая неловкость, а следом взрослая сдержанность. Но от него кошмарно пахнет сексом, и он не хочет пачкать в этом Уолли. - Она сказала это тебе? Видно, что Уолтер краснеет, даже в белесом свете от телевизора. - Нет,- говорит он, помолчав. - Она разговаривала с мамой. Я... я случайно услышал. Иногда Уиллу чудится, что злость - неотъемлемая его часть, будто тень, но сейчас он спокоен. Некоторое спокойствие хуже ярости, но, по крайней мере, причина не в Уолтере. - Я не собираюсь никуда исчезать. У нас с твоей мамой просто... возникли разногласия. Такое бывает между взрослыми, хочется добавить ему. Мы обязательно помиримся, следует сказать ему. Не переживай, все будет хорошо, должен сказать он. Все станет как прежде. - Из-за того, что ты снова расследуешь убийства, - говорит Уолтер, глядя в телевизор; теперь его пальцы колупают старую мозоль на пятке. - Доктор Лектер помогает тебе с этим? Уилл хмурится. Вероятно, в его взгляде возникает острота, потому что Уолтер тут же добавляет: - Нил сказал, что его мама часто видит тебя с ним в пансионате. - Да, - осторожно соглашается Уилл. - Он помогает тебе? Он же психолог. - Есть люди, которые специализируются на психологии преступников. Уолтер, хватит, - останавливает он, по лицу Уолтера видя, что тот снова хочет что-то сказать. - Тебе завтра в школу. Иди спать. - Но... - Иди спать, - повторяет Уилл бескомпромиссным тоном бывшего копа, а не любящего отца, которым ему хотелось бы быть; почувствовав укол вины, Уилл добавляет: - Мама тебе завтра уши надерет, если узнает, что ты не спал полночи. И мне заодно. Он рассчитывает, что это заставит Уолтера улыбнуться, но тот только слабо вскидывает брови. Проходит еще секунды три, прежде чем он выскальзывает из кресла. На эти три секунды кажется, будто ему хочется сказать о чем-то. - Спокойной ночи, Уилл. Грусть заглушает усталость. - Доброй ночи, Уолли. Уинстон уходит вместе с ним. Уилл остается один наедине с мерцающим экраном. Через какое-то время он выключает и телевизор.***
На выходных в лечебнице устраивают прощальную вечеринку для Лектеров. Уилл задается вопросом, почему вечеринка проходит не в коттедже, но затем видит забитую парковку и вопросы отпадают. Конечно. Ганнибал очаровал весь пригород. Неудивительно, если тот успел посетить каждый чертов дом. Уилл не хотел приходить. Он не планировал, но спустя несколько дней натянутого молчания Молли поймала его на кухне со словами: - Джун сказала, в пансионате готовят сюрприз для Ганнибала и Беделии. Попросила принести алкоголь. За прошедшую неделю Уилл словно разучился понимать ее. Ему пришлось уточнить: - Мы идем? - Было бы вежливо попрощаться. "Было бы вежливо попрощаться", - думает Уилл, и гул расходится в голове. Там пусто, будто в шкафу, из которого вынули все нутро перед переездом. "Было бы вежливо попрощаться", - снова думает он. В лечебнице полно людей, которых там быть не должно, хотя парадная лестница все такая же пустая. Двери в закрытое крыло распахнуты настежь, и смех потусторонним эхом доносится оттуда в безлюдный холл. На полпути их встречает разодетая в пух и прах Джун. - Привет! - радуется она, протягивая руки за бутылкой виски, которую Молли не спрашивая извлекла из домашнего бара получасом ранее. - Ой, большой парень, ты тоже тут? Уолтер стеснительно жмет плечами, изо всех сил стараясь показать, что он не стесняется. На нем болтается клетчатая рубашка поверх футболки, и Молли была против такого наряда, но Уолтер чем-то ее подмаслил. Он отсекается от них, как только видит Нила, и они оба выскальзывают за одну из многочисленных дверей. Джун ведет их туда, где просторно и стоят столы с закусками. - Хотели сначала обустроиться в столовой, но тут уютней, - поясняет она. - Да и музыку включить можно. Уилл морщится, когда она заявляет, что вечером будут танцы. Молли неловко усмехается. Уилл не танцует, так что она тоже, хотя наверняка делает это, когда подруги вытаскивают ее изредка из дома. Уилл не пытается скрыть скептицизм, когда замечает: - Не очень-то в стиле Ганнибала. Он не может себе представить, чтобы этот человек танцевал под ту музыку, под которую все танцуют. Даже под музыку их молодости, которую наверняка сейчас уже называют "ретро". Беделию представить еще труднее. Не то чтобы его это сильно волнует. Уилл в любом случае не собирается задерживаться надолго. Просто вежливость, напоминает он себе. - А ты, гляжу, знаешь, что в его вкусе, - выгибает Джун бровь. Уилл остается спокоен, несмотря на напряжение. Мгновение он буравит ее взглядом, пытаясь понять, не рассказала ли ей чего Сара. Могли ли общаться эти двое? Вполне возможно. Сару он видит у одной из стен. Та встречается с ним взглядом, но быстро отворачивается. Уилл уверен, что она будет избегать его весь вечер, однако когда поток знакомых, с которыми им с Молли нужно перекинуться парой слов (это вежливо, хотя Уилл в большинстве своем молчит) иссякает, Сара внезапно оказывается рядом с бокалом шампанского в руке. Губы у нее подкрашены красным. Уилл напрягается. - Ах, вы, наверное, Молли, - улыбается Сара. - Жена Уилла, верно? Он много о вас рассказывал. Ложь. Уилл никогда не делился с Сарой настоящим, никогда не говорил о Молли ничего, кроме того что она его жена. "Это вежливо, - думает Уилл, глядя на Сару. - Ты просто пытаешься быть вежливой, верно? Как и все вокруг. Вежливость не всегда подразумевает правду". Когда Сара отходит, так и не обмолвившись с ним ни словом, Молли не удерживается: - Интересно, что такого ты рассказывал обо мне своей помощнице. В ответ на сарказм Уилл только скорбно вздыхает. Молли думает, что он собрал в лечебнице маленькую команду спасения, где ему суждено тайно сойти с ума и, возможно, завести роман с красивой умной женщиной, скучающей в этой дыре. Жаль, Сара предпочитает женщин. И у него никогда не хватит духу признаться, что он ввязался в абсурдную интрижку. Ниже пояса до сих пор побаливает. Ганнибала он видит только спустя минут двадцать. Возможно, тот только что пришел. Улыбка на его лице широкая, когда он разговаривает в кругу своих коллег. Волосы на его голове еще более прилизанные, чем обычно. К этому времени Уилл уже отстал от Молли, забившись в угол понезаметнее. Он подумывает уйти и подождать ее в машине, но не уходит. Глаза его, словно намагниченные, притягиваются к фигуре в другом конце комнаты. Если Ганнибал и заметил его, то не подал вида. - Даже не подойдете поздороваться? Уилл вздрагивает. Он настолько сосредоточился на Ганнибале, что не заметил возле себя Беделию. С высокой прической и в элегантном платье она выглядит так, будто место ей в ложе на опере, а никак не здесь. Большая часть присутствующих все еще в джинсах. Уилл тоже, хотя надел рубашку поприличнее. - Не уверен, что это будет уместно, - отвечает он, спешно затыкая рот теплым шампанским. Несколько ночей назад ему казалось, что никогда в жизни он больше не сможет смотреть на Беделию после того вечера. Но он смотрит, и даже ничего тошнотворного не ворочается в животе, будто не было никакого вечера или будто всем плевать, что он был. - В этом ваша проблема, Уилл. Вечно вы ни в чем не уверены, - Беделия тоже пьет из бокала. - Знаете, то, что вы решили избегать его сейчас, вам уже не поможет. Уилл хмурится, мажет ее взглядом по касательной. - О чем вы? - Ганнибал сделает вам прощальный подарок. Думаю, он успел к вам привязаться, - она окидывает его взглядом, где вместо ревности плещется что-то, похожее на сожаление напополам с безразличием. - Постарайтесь не стоять здесь весь вечер, как дурак. Вашу тоску за милю видно. Уилл огрызнулся бы, но что-то его сдерживает. Возможно, слишком свежо воспоминание о том, как она отымела его на полу, не постеснявшись. Вместо ответа он мрачно допивает шампанское. Беделия удаляется. Уилл берет еще один бокал, игнорируя закуски. Никто больше не пытается с ним заговорить, хотя он кивает нескольким людям. С Ганнибалом поговорить хочет каждый. До Уилла долетают обрывки теплых слов. За внимание Ганнибала приходится конкурировать, и тот наблюдает за этим с долей юмора, но безукоризненно любезен со всеми. И вот его хлопают по плечу, трогают за локоть, задерживают прикосновения на несколько мгновений дольше необходимого. Нескольких женщин он чмокает в щеки, будто на великосветском рауте. Даже наблюдать за этим утомительно. Осушив последний бокал, Уилл находит Молли в толпе. Ее волосы пахнут спреем и духами, когда он касается губами ее уха. - Пойду проветрюсь. Если не вернусь - жду тебя в машине. Волосы щекочут ему губы, колышутся у щеки. Волосы у Молли очень пышные и буйные, никак не хотят укладываться, сколько бы спрея она на себя не выливала. На слова Уилла она только согласно кивает. И Уилл выходит. Он не убирается слишком далеко. Ныряет за первую попавшуюся дверь, которая оказывается не запертой. Щель остается достаточно широкой, чтобы сойти за приглашение. Не проходит и пяти минут, как раздается скрип. Уилл отворачивается от окна. За ним едва ли что-то видно, кроме деревьев. - Надо было отсчитать минут десять. Кто-то может решить, будто вы пошли за мной, - замечает Уилл, но на деле его это не волнует. Ганнибал улыбается. - Невежливо заставлять вас ждать. - Значит, вас не обидело то, что я не подошел поздороваться? - Можете поздороваться сейчас. Уилл усмехается. Прислонившись бедрами к краю стола за спиной, он невольно оглядывает Ганнибала с головы до ног. - Вы уезжаете завтра, время прощаться. Ганнибал подбирается неспешно, давая Уиллу возможность задержаться взглядом там, где ему хочется. - Уверен, наши дорожки еще... Он замолкает, подобравшись на расстоянии двух шагов. Уилл отчетливо видит, как раздуваются его ноздри. В глазах Ганнибала застывает веселая укоризна. - Уилл, - произносит он. - Вы так и не выбросили мой платок. Боже. Так мерзавец в самом деле не врал насчет обоняния. Безумие. Смущение присутствует, но Уилл смаргивает его, расставляя ноги шире. Чертовы пузырьки. Не надо было пить столько шампанского. - Было интересно, почувствуете ли вы. Ганнибал делает еще один шаг. - О, я чувствую, - уверяет он. - Планировали спровоцировать меня напоследок? - Разве что самую малость. Уилл пропустил обед несколько часов назад. Вместо этого он заперся в ванной, обмотав ладонь шелковым платком Ганнибала, и один лишь намек на знакомый запах щекотал ему внутренности. Ему понадобилось вдвое меньше времени, чем обычно, чтобы кончить. Вид платка на члене казался совершенно развратным. И, возможно, Уилл его испортил. Но до сих пор не избавился. Он даже не сполоснул его под водой, запихав в тот же ящик. И поскольку Уиллу все равно нечего терять, он добавляет: - Беделия сказала, у вас есть для меня прощальный подарок. Снова заставите умолять? Ганнибал неторопливо вклинивается в его личное пространство. Молчание вязко, ласково перекатывается, будто у них есть все время мира. Краем уха Уилл слышит едва доносящиеся голоса. - Хм, - задумчиво протягивает Ганнибал, оглаживая взглядом его лицо. - Стоит ли мне? Позже, когда Уилл возвращается мыслями к этому моменту, он понимает, что все случилось из-за этого взгляда. Было в нем столько нежности, сколько Уилл не заслуживал, не имел права получать. Его полоснуло тем же отчаяньем, что и несколько лет назад, когда он впервые ясно осознал свое положение за решеткой. Больше всего от отчаянья веяло бессилием, и Уилл ненавидел это. И ненавидит до сих пор. Поэтому он притягивает Ганнибала к себе за шею. Это он сталкивает их губами, это он кусает, это он заталкивает язык ему в рот. Ганнибал тихо вздыхает в поцелуй и позволяет ему нетерпение, и грубость, и жадность. Он позволяет Уиллу брать, и Уилл прожорлив. Уилл хочет откусить эти губы, он хочет всосать язык и проглотить, он хочет выхлебать все вздохи, он хочет вымазать его в своей слюне, он хочет пропитаться его запахом, он хочет наказать Ганнибала так, как тот наказал его, он хочет, хочет, он хочет Ганнибала. Затем Уилл слышит это. Дверь щелкает. Дернувшись, Уилл отстраняется. Выворачивается из рук, и те неохотно покидают его, спускаясь по одежде теплым плавным движением. - Кт-кто это был? Ганнибал, вскинув бровь, оглядывается. - Уверен, всего лишь сквозняк. Окно закрыто наглухо. Уилл выскальзывает из дурмана в настоящее, и Ганнибал сторонится, пропуская, когда он направляется к двери с заходящим сердцем. Кто-то видел их. Ради всего святого, кто-то вошел сюда и увидел их. Уилл резко толкает дверь. За ней ожидаемо нет никого, только унылый ковролин лежит на полу. Что-то дергает его в сторону лестницы, и Уилл сворачивает, оставляя веселье за спиной, свешивается с перил, царапнув взглядом чью-то стремительно спускающуюся вниз макушку. Чью-то очень знакомую макушку. Ужасно знакомую. - Уолтер, - сдавленно шепчет Уилл. Он упускает момент, когда минует лестницу. Мир вокруг выцветает, сужаясь, но стоит ветру полоснуть его по лицу, самообладание возвращается. - Уолтер! Спина Уолтера узкая, сердитая даже отсюда. Он уходит быстро, наклонившись вперед, но не убегает. Маленький, узкоплечий Уолтер, подошва кроссовок белеет в темноте, рубашка яростно колышется за спиной, и он тускнеет, отходя от фонарей. Уиллу удается схватить его, но пальцы соскальзывают с плеча, и он сгребает Уолтера за воротник. Уолтер дергается, пытаясь сбросить руку. Уилл удерживает его, заставляя остановиться почти насильно. - Уолли, что?... что ты видел? Он хочет потребовать, как потребовал бы ответа отец от сына, но голос Уилла умоляет. В голосе страх вместо стали. Уолтер выворачивается, как припадочный, из-под его руки. - Отвали! - кричит он, обернувшись, и Уилл обмякает под этим полным ярости взглядом. - Джун была права! Она говорила! - Уолтер, - подавленно говорит Уилл. - Лучше бы ты исчез! - Уолтер, - повторяет Уилл одними губами. - ЛУЧШЕ БЫ ТЫ ИСЧЕЗ! - Уолтер, иди к машине. Сейчас. - ДА ПОШЕЛ ТЫ. В оцепенении Уилл смотрит, как Уолтер убегает. Надо догнать его, пока не убежал далеко, но ноги не шевелятся, а когда шевелятся, Уилл идет обратно. Спокойствие бурлит хуже гнева. Он идет в лечебницу. Игнорирует сторожа, когда тот спрашивает, что случилось. Он поднимается по лестнице, едва видя ее перед собой. Минует распахнутые двери, вдавливает шаги в унылый ковролин, и тот пульсирует ядовитыми черными точками тут и там. Уилл заходит в полную комнату разговоров и смеха, распихивает людей, которые ни о чем не знают, он находит взглядом Джун, невинно поправляющую закуски в тарелках. Он сбагривает Джун за блузку, окружив себя пораженными вздохами, и подтягивает ее ошарашенное лицо к себе. - Что ты сказала Уолтеру? - цедит он в широко распахнутые глаза. - Что ты сказала? - Ч-что? - Отвечай. Кто-то зовет его по имени, кто-то пытается оторвать от Джун, и Уилл грубо отпихивает чужие руки. Рук становится больше, больше сердитых мужчин оттесняют его, пузырится вокруг возмущенный ропот, и Уилл скалится, пихнув не устоявшую Джун на стол. Женщины громко вскрикивают, когда валятся со скатерти закуски и бокалы. Мужчины всегда думают, что он слабее. Это не так. Уилл расталкивает троих, и пальцы соскальзывают с него, оставив заломы. Он приходит в себя на улице. Смутно помнит, как звала его Молли. Уилл не дожидается, пока она выбежит следом. Сев в машину, он выезжает с парковки, едва не налетев на чей-то бампер. Боль резко пульсирует в висках в такт сердечной дроби. За глазами пульсирует тоже, и на секунду Уиллу снова кажется, что он попал в видение, спутал галлюцинацию с реальностью. При виде Уолтера, шагающего по пустой темной дороге, выхваченного светом фар, его одновременно накрывает облегчение и гнев. Затормозив, Уилл вылезает. - Уолтер, садись в машину, - говорит он. - Отвали! - кричит тот, не поворачиваясь. В голосе проскальзывают злые слезы. - Уолтер. Тот не отвечает. Походка у него пружинистая от ярости. Уолтеру не повезло, что ему даже нет пятнадцати - будь он повыше, наверняка бы попробовал вмазать Уиллу разок. Уилл останавливает его без усилий, положив руку на плечо. Уолтер снова выкручивается, но у него нет шансов. Он ничего не говорит, но вокруг виснет тишина настолько кристально чистая, что звук шаркающих об асфальт подошв наверняка разносится на многие мили вперед. В порыве Уолтер пинается, попадая ему в голень. Уилл сносил и похуже. - В машину, - говорит он голосом таким спокойным, что борьба покидает Уолтера за пару мгновений. Уилл знает, что это не хорошее спокойствие. Это спокойствие внушает людям страх. Возможно, что-то не так с его лицом. С его спокойными глазами, взглянув в которые, Уолтер дергается, будто ему залепили подзатыльник. Уилл доводит его до машины, не отпуская. Ждет, пока Уолтер залезет внутрь, и только потом садится за руль. Ненависть вытесняет кислород. Острая, раздутая, горькая от обиды, раскаленная от предательства. Свернувшемуся в угрюмый комок Уолтеру не нужно ничего говорить, чтобы Уилл ощутил это. - Зачем тебе мама? Уолтер пытается звучать зло, но голос у него дрожит. Пауза растягивается. Уилл не отрывается от дороги, когда произносит: - Я люблю твою маму. - Нет, не любишь! - снова срывается Уолтер, не давая договорить. - Я видел, как ты целовал его, этого... этого... Ты ходил к нему! Я слышал, как ты говорил с ним по телефону. Из-за него ты не ночуешь дома. Ты используешь нас, чтобы никто не узнал, что ты... - Уолтер. В голосе Уилла скользит предостережение, и Уолтер проглатывает то, что ему хотелось сказать. Свернувшись еще теснее, он мрачно молчит всю дорогу до дома, пытаясь спрятать слезы. Уилл делает вид, будто не замечает. У дома Уолтер выскакивает из машины, едва та останавливается. Уилл хмурится, схватив его за запястье и заставив остаться на месте. - Мы не договорили. Его поражает лицо мальчишки - мальчишки, который бывал настороженным, застенчивым, боязливым, но всегда доверчивым, всегда открытым. Теперь он захлопнут, но его броня еще недостаточно толстая, чтобы Уилл не смог разобрать сочащееся наружу отвращение. - Мама знает, что ты гомик? Уилл не знает, что сказать. "Нет, - говорит он мысленно. - Нет, она ни о чем не знает". "Я все испортил, да? - говорит он мысленно. - Я не хотел, чтобы все так вышло". "Пожалуйста, Уолли. Не уходи, - говорит он. - Только не ты. Пожалуйста". Уилл продолжает молчать. Его хватка слабнет, и Уолтер выскальзывает наружу. Гравий шуршит под его ногами. Хлопает дверь. Уилл глушит двигатель, и тишина съедает его с потрохами. Молли звонит ему двенадцать раз. Он не отвечает. Боль нарастает.