Heroes of the Future

— Ты бы видел, какое там пожарище! Очередной прогревший бизнес. Ха. Просыпайся давай, нечего разлеживаться. Рис разлепил глаза. Он лежал на полу, в том самом помещении, где они нашли Гортис. Где он впервые повстречал ИИ Джека. Подземная комната, залитая тусклым красноватым светом. Такая вот ирония судьбы. С трудом сел. Странно — чувствовал себя ужасно, но намного лучше, чем ожидал. Ангел сидела в нескольких метрах, подобрав колени к груди и устроив на них подбородок: заляпанная кровью маска сдвинута набок, обнажая белое осунувшееся лицо и уже подсохшую ссадину на лбу. На Рисе маски не было — валялась неподалеку. — Я ее стащила, чтобы ты не захлебнулся блевотиной, если что. Пришлось сделать еще одну инъекцию сыворотки. Мне... Мне показалось, ты не дышишь. — Э-э... Спасибо. Сознание понемногу прояснялось. Вместе с ним — возвращалась память, хотя кое-что Рис предпочел бы стереть из нее для своего же блага. Если он все это переживет, придется дать психотерапии второй шанс — сомневался, что сможет переварить случившееся в одиночку. Рис повернулся к Ангел. — Ты-то в порядке? — Да, — она разглядывала свои ступни. Холодная отстраненность на ее лице стала последней каплей. Рис потряс головой. — О чем ты вообще думала?! Не мне читать нотации про самоубийственные планы, но это же чистое безумие! Все еще не могу поверить, что мы выжили. Ангел даже глаз не подняла.  Рис заметил, с какой силой она впилась ногтями в голени и прикусил язык. Гнев угас так же стремительно, как вспыхнул. Он встал. Сделал к ней пару нерешительных шагов. — Эй. Ты точно... Ангел вскинула голову. Ее глаза сверкнули. — Зачем ты пришел Рис? — взрезал воздух ее резкий голос. — Он тебя заставил? — Ва-ау, — Рис вскинул руки. — Да вот еще. Как он может меня заставить? В смысле, не считая угрозы отрубить новую функцию жизнеобеспечения в моей системе... — О которой он тебе соврал. — О которой он... — Рис бросил взгляд через плечо на застывшую голограмму. — А. Ну да. В любом случае, что это за вопросы такие? По твоему, я мог бросить тебя вот в этом всем? Ангел прикусила губу. — Я не знаю. Я понятия не имею, что творится у тебя в голове, Рис. Ты лжешь не меньше, чем Джек. Рис дернулся, как от пощечины. —...Да. Да, наверное, так и есть. — И ты убил столько человек на Гелиосе, там, в будущем. Ах да, теперь она и об этом знает. — Убил, — голос звучал ржаво, как старый механизм с побуревшими шестеренками. — Я вообще много чего натворил. — И Джек... — Ангел снова прикусила нижнюю губу, на этот раз до крови. — Вы оба хотели друг друга убить. Рис ничего не сказал. — И после всего этого... — Ангел тяжело сглотнула. — И хотя на Гелиосе он никогда бы не узнал, что со мной случилось, ты все равно... пришел сюда, чтобы меня вытащить? Зачем? Рис пожал плечами. — Кто-то должен был. Ангел еще крепче прижала колени к груди. Произнесла, так тихо, что Рис едва расслышал: — Я была бы мертва, если бы не ты. Ее плечи подергивались в редких нервных конвульсиях. Рис вздохнул и сел рядом. — Ну... Ты не мертва. Это главное. На всех иногда накатывает... легкое помешательство. Ангел саданула кулаком по полу. — Это так глупо! — прошипела она. — Я просто... Я могла думать только о том, как бы убраться от Джека подальше. И все равно, как только я оказалась там... Когда все начали друг друга резать... Я... Я думала только о том, что будь он там, он бы меня защитил. Рис запретил себе коситься на Джека. — Он же твой отец. Конечно, ты... — Я ненавижу его! — перебила Ангел, зажмурившись. — И все равно — кроме него, у меня вообще никого нет. Я уже не знаю, что хуже. Я просто... — она распахнула глаза так резко, что Рис вздрогнул. Дети не должны смотреть с таким невыразимым отчаянием. — Я скучаю по нему, Рис. Скучаю по тому, каким он был раньше. До того, как... До того, как... — ее губы затряслись. — Я убила не только свою мать, понимаешь? В тот день я убила и его тоже. Во рту встал привкус прогорклых углей. Рис не умел утешать других — некому было его научить. Но вышло инстинктивно — левая рука сама легла на худые трясущиеся плечи. Он осторожно обнял Ангел, уверенный, что она оттолкнет его в ту же секунду. Но Ангел не двигалась, только судорожно вздрагивала. Рис поднял взгляд на Джека. Тот ничего не говорил — просто стоял и смотрел абсолютно пустыми глазами. Рис опустил веки. Вспомнил себя среди руин Гелиоса, обессиленного, окровавленного и нестерпимо одинокого. На пепелище ада, который устроил своими же руками. — Это не твоя вина, — прошептал он. — Правда. Все, что с тобой произошло. Все, что он сделал. Это было неправильно. И это не твоя вина. Ангел вжалась лбом ему в ключицу до боли, но Рис только крепче сцепил руки. Снова открыл глаза. Он не мог понять, с каким выражением на него смотрит Джек. Ненависть? Благодарность? А может... — Я просто хочу нормальную жизнь, — прошептала Ангел ему в грудь. — Без Гипериона, без Искателей, и подальше от этой проклятой планеты. Почему что-то такое простое — такое невозможное? "Потому что ты дочь Красавчика Джека." "Потому что ты сирена." Рис подумал о Лилит и о Майе. О близнецах Калипсо. Сколько всего в их жизни определило то, что они были сиренами? И когда они умерли, их силы потекли дальше, чтобы горящими метками въесться в кожу следующей носительницы. Еще один неразрывный круг. Еще одно неизбежное предначертание. — Ты все еще можешь попытаться, — выдохнул Рис. — В смысле... Организуем тебе фальшивые документы, купим билет до приличной планеты и... Ну, не знаю, пойдешь в колледж? Или как ты себе представляешь обычную жизнь. При должной осторожности и толике удачи, очень может быть, что Гиперион тебя не найдет, а Джек никогда не сможет быть полностью уверен, на Пандоре ты или нет. Никаких гарантий, что в один прекрасный день все не полетит к черту, но... Ну, это жизнь. — Но разве ты не хотел... — Я много чего хочу, — буркнул Рис, хотя сейчас, кажется, не хотел уже ничего. — Но это твоя жизнь. Может, лгу я не меньше, чем Джек, но убив пять лет, пытаясь стать им, следующие пять я потратил на то, чтобы не стать таким, как он. Я не буду силой тащить тебя к Алым Налетчикам или удерживать на Пандоре. Лети куда хочешь. Ангел молчала. Подбородком Рис чувствовал тепло ее макушки. — Это не изменит того, что уже случилось, — сказала она наконец. — Я уже сделала то, о чем буду жалеть всю жизнь. Неважно, виновата я в этом, или нет. Оно уже случилось. — Ага, — не стал спорить Рис. — В этом вроде как смысл прошлого, его невозможно поменять. Нет, серьезно. Знаешь же уже всю эту историю с Гелиосом? Я правда думал, что когда перепишу прошлое, она перестанет меня преследовать. Я создал другое будущее — и может, конечно, тех ребят теперь ждет что-то не менее хреновое, но хоть не я буду тем, на ком повиснут смерти всех, кто не добрался до эвакуационных капсул. Вот только... — Рис сглотнул. — Это прошлое никуда не делось. Я знаю, что оно было. Я знаю, что сделал. Я далеко от него убежал, но нельзя убежать от самого себя. И так со всем, это просто жизнь. Все делают вещи, о которых жалеют. Все проходят через какое-то дерьмо. Все, что остается, — не дать этому дерьму тебя сломать. Строить жизнь дальше из того, что есть под рукой, набивать ее тем, о чем жалеть не будешь, и смириться с тем, что изменить не можешь. Понимаешь? Вообще-то, в таких делах советчик из Риса был аховый — в какой-то момент его жизнь превратилась в большой горящий дом, где он сидел и пытался пить чай. Но Ангел была в похожей ситуации — может, именно такой совет ей и нужен. Она подалась назад и заглянула Рису в лицо. — А что собрался делать ты? В горле встал ком. Глядя ей в глаза, Рис просто не мог сказать, что в изначальном плане следующим пунктом было отправиться на забытую богом планету и убить другю маленькую девочку-сирену. Он и сам уже не был уверен, под силу ли ему это. — Точно не знаю. Мне нужно кое-что сделать на другом конце вселенной, но... В общем, решу на месте. Может быть, он придумает что-то еще. Может быть, замкнутый круг рока и бессмысленных трагедий можно разорвать. — То есть, ты оставишь меня одну. Рис закусил губу. — Джек предлагал нанять Афину тебе в телохранители. — Ты глухой? Она только что сказала, что не хочет иметь с Искателями ничего общего. Рис вздрогнул — совсем забыл, что Джек все еще здесь. Тот принялся мерить помещение широкими шагами. Ангел проследила за взглядом Риса. — Что? — Скажи ей... — Джек прервался. Раздраженно выдохнул, зашагал еще быстрее. — А-а, да господи ты боже мой! Скажи ей, если она хочет... То есть, ясен пень, она не хочет, но если выбирая из всех зол, она вдруг... Короче, тут же есть тело в криокапсуле. Это большая атласовская шишка, так что у него по-любому есть электроника в башке. В общем, по крайней мере, на первое время, чтобы маленькая девочка, путешествующая автостопом по галактике, не выглядела чертовски подозрительно, я могу помочь ей освоиться на Эдене, или куда она там намылится. Я в курсе, что она меня ненавидит, но я честно попытаюсь не быть ублюдком, не творить никакой дичи, и бла-бла-бла, что-нибудь, быть нормальным. Ты же понимаешь, это просто для ее безопас... О-о, нет-нет-нет, только вот этого ей не говори. Скажи что... Скажи что-нибудь, Рис, пофлекси своим золотым язычком, ну, ты же умеешь! — отчаяние в голосе Джека резануло по ушам не хуже заевших колонок Боссановы. Призрачное лицо чудовищно исказилось, будто кто-то пропускал ему кишки через мясорубку. Казалось, Джек сам уже не рад, что открыл рот, но слова лились и лились из него, как из прорванной плотины. — Я просто хочу, чтобы с ней все было в порядке. Ты же больше всех орал про вторые шансы, так дай мне этот один-единственный сраный шанс! — Что? — повторила Ангел настойчивее. — Это Джек? Что он говорит? Рис протяжно выдохнул. А вот и цикличность судьбы подъехала. Снова Джек чуть ли не на коленях умоляет его о чем-то, что Рис не может ему дать. Наверное, не может. — Предлагает пересадить его в тело атласовского генерала, который тут валяется, и, ну... — какой тут золотый язык, Рис даже не знал, как это сформулировать, чтобы Ангел тут же не поджарила ему систему. — Просто как вариант, решать тебе, но, в общем, он предлагает остаться с тобой хотя бы на первое время, пока ты не встанешь на ноги. Плечи Ангел под его рукой окаменели. Но следующий вопрос был совсем не тем, который Рис ожидал. — Он разве не нужен тебе для... дальнейшего спасения мира, или что ты там собирался делать? — Э-э... — Рис покосился на Джека. — После того, как он в очередной раз угнал мое тело и чуть не прикончил нас обоих? Честно говоря, я не сильно спокойно себя чувствую с ним в башке. Не то что бы я буду чувствовать себя спокойнее, зная, что теперь в мире бегает целых два Красавчика Джека с собственными телами, но если вдруг тебя интересует мое мнение... Я думаю, ему правда не плевать, что с тобой будет. Ангел ответила долгим и совершенно нечитаемым взглядом. Наконец, сказала: — Для этого нужно найти какой-нибудь драйв. Рис уставился на Джека. Тот выглядел не менее ошарашенным. — Ты... Ты серьезно? Ангел пожала плечами. — Мне нужно с ним поговорить. А тебе — вытащить его из головы. Так что... Ищи драйв. Рис поднялся на ноги, чувствуя странное головокружение. Бросил Джеку: — Помогай искать. Джек откликнулся заторможенно, будто программа подвисла: — Вы двое реально больные, — он неверяще покачал головой. — Я не жалуюсь, просто... Вау.  Серьезно, Рис, в этот раз я... — Ищи. Сраный. Драйв. Они справились быстро — чего-чего, а таких мелочей во всех атласовских закромах было навалом. Ангел по-прежнему сидела на полу, но кивнула, когда Рис вернулся с находкой в руке. — Вставляй. Я помогу с переносом. Рис покосился на Джека. Тот все еще выглядел так, будто его долбанули по башке мешком с мукой. Несмотря на идущее легкой рябью лицо, он вдруг показался Рису куда моложе — почти как на старых фотографиях, где еще ходил без маски. — Эй, — Джек странно улыбнулся. — Прикинь, ты сможешь дать мне нормальную пятюню. — Это твое "спасибо, Рис, я обязан тебе по гроб всех своих жизней"? Джек расхохотался. Его смех тоже звучал странно. Все здесь было странно. — Спасибо, Рис, я обязан тебе по гроб всех своих жизней. Доволен? Закрыл гештальт? Давай, суй эту срань себе в порт. Так Рис и поступил. Татуировки Ангел засветились. Голограмма исчезла — будто монитор погас. По телу пробежал электрический разряд. Рис качнулся, но устоял. Вытащил драйв из виска. Постоял, привыкая к пустоте в голове. И снова посмотрел на Ангел. Та подняла брови: — Ну? — Ну? — Что ты на самом деле об этом думаешь? Он подвис. Не потому, что не понимал, что Ангел имеет в виду. Просто мозг работал как-то заторможенно, а мысли текли медленно, как расплавленный сироп. Может, Джек все-таки делал что-то стимулирующее с его электроникой. — А ты? — Я ничего об этом не думаю, — Ангел нахмурилась. — В смысле, это что, серьезный вопрос? Я думала, тебе просто нужно вытащить Джека из системы. Рис почесал затылок. — Да, я уже понял... Он покосился на зажатый в кулаке драйв. Как же просто — никакого выдирания глаз и рук. Быстро и чисто, будто занозу хирургическим пинцетом вытащил. Рис медленно опустился на пол. — Да, — сказал он. — Это серьезный вопрос. На который ты, видимо, ответишь нет. И на который я, если честно, ответил бы так же. Ангел кивнула. Комната погрузилась в глубокую тишину. — Это было бы полным безумием, правда? — Да. — Именно поэтому ты воскресил его, только когда на горизонте замаячил неотвратимый конец света. — Да. — Но ты все равно думал об этом прежде. — Да. — Хорошо, — выдохнула Ангел. — Значит, я не одна такая сумасшедшая. Рис пожал плечами. — Он твой отец. В этом смысле ты совсем не такая сумасшедшая, как я. С тихим стуком Рис положил драйв на пол между ними. Ангел уставилась на него, как на гремучую змею и недосягаемый пустынный мираж одновременно. Рис хорошо знал это чувство. Она покачала головой. — Это не сработает. Я была у него в голове, я слишком хорошо его знаю. Даже если сейчас он говорит себе, что все будет по-другому, этого хватит только на время. Потом он сорвется, что-нибудь случится, или просто мозги переклинит. Может, какие-то вещи можно оставить в прошлом и двигаться дальше, но они уже засели в нем так глубоко... — Думаю, ты и так знаешь, но ты не обязана брать на себя эту ответственность. Ангел замолчала. Она дышала тяжело, будто только что еще раз прошла смертельную гонку от начала до конца. На ее лице появилось странное выражение, будто она обдумывала что-то настолько за пределами человеческого понимания, что и угадывать не стоило. — Ты когда-нибудь думал о том, что лжешь слишком много? Брови Риса поползли вверх. — Э-э... Да нет, не то что бы. По сравнению с тем, что делают люди вокруг, и даже с тем, что делал я сам, это не кажется мне таким уж чудовищным пороком. А что? Ты все еще злишься из-за того, что я не сказал тебе про Джека? Ангел качнула головой. — Это было самым логичным решением. Рис подумал про Фиону и Сашу. "Вау, а так можно было?" — Ну да. Самым логичным. Обычно за такие выходки люди все равно пытаются свернуть мне шею. Ангел не улыбнулась. — Думаю, я просто слишком хорошо тебя понимаю. Мы все трое — одного поля ягоды. Рис был не в восторге от того, что его в очередной раз загнали под одну гребенку с Джеком, но и возразить было нечего. — Чего это тебя потянуло на обсуждение морально-этических дилем? Ангел опустила голову. — Ты скажешь, если это прозвучит как что-то жуткое и совершенно недопустимое? — Конечно. Я в таких делах спец. — Я думала о том, что... — Ангел прикусила губу. — Я думала о том, что видела в его голове. Некоторые вещи там — это как разъедающая металл коррозия, или как ядовитые шипы, которые застряли в теле и продолжают его отравлять. И ты правильно сказал, прошлое уже не изменишь, но... — ее голос упал почти до шепота. — Он ведь не человек, Рис. Он почти как человек — наверное, даже думает о себе, как о человеке, но это все еще программа. Вся его память — это один большой банк данных. Рис уже все понял. Достаточно было вспомнить, как Джека понесло во все тяжкие, когда в его систему подгрузилась память о смерти Ангел, хранящаяся на Гелиосе. Иногда такое случалось даже с людьми — разум репрессировал травмирующие воспоминания, чтобы защитить себя. Но то, что предлагала Ангел... — Как много ты хочешь удалить? — Много. Почти все, связанное с Гиперионом, и тем, чем он занимался в последние годы. Кое-что из его детства. То, что случилось с моей матерью. И то, что он пытался сделать со мной. — Это... Это очень много. Но если подумать, это просто откатит Джека на пять или десять лет назад. Не полностью, кусками, но это все еще будет он. Или нет? Сколько можно оторвать от памяти, прежде чем человек перестанет быть самим собой? — И как ты объяснишь ему, почему он в другом теле, а поехавший парень с его лицом и именем управляет Гиперионом? — С его лицом, — поправила Ангел. — Он стал звать себя Джеком уже после того, как начал работать на Гиперион. И... не думаю, что это имя принесло ему хоть что-то хорошее. Еще капитальнее. Рис вспомнил Тимоти. Забери у человека имя — и что останется тогда? — Допустим. Но с лицом-то что? И, ну, тем фактом, что из его жизни вдруг вывалилось столько лет. — Просто нужна праводподобная легенда. Что-нибудь про то, как злая корпорация решила угнать его тело, какая-то технология поменяла их сознания местами, а потом ему удалось вырваться с Гелиоса, и теперь мы в бегах. — Это... звучит не особо правдоподобно. Хотя если подумать, жизнь Джека звучала еще менее правдоподобно. — У меня будет время продумать детали. — И если он о чем-то догадается, ты просто сотрешь этот его кусок памяти и попробуешь снова? — Да. Рис с трудом выдержал ее взгляд. Ангел прикусила губу. — Это... Это правда звучит ужасно, да? — Честно? Да, звучит не очень, — он рассмеялся, хотя было совсем несмешно. — С другой стороны, мы говорим про Джека. И выбираем между этим, тем, чтобы снова дать ему натворить какой-нибудь дичи, что обычно кончается миллионом смертей, и, ну, его убийством. Когда смотришь на это так, звучит почти разумно. Просто... Господи, — он накрыл лицо ладонью. — Дай мне немного подумать, ладно? Рис еще раз прокрутил в голове последнюю неделю. Джека, готового с энтузиазмом наблюдать за последними часами их мира, и то, как загорелись его глаза, стоило услышать, что Рис сможет изменить прошлое. Первые дни на Гелиосе, мертвую секретаршу, другого Красавчика Джека и его сумасшедшие выходки. Безумную попытку освободить Ангел. Несколько кровавых, пульсирующих болью часов. Трясущий шаттл, Пандору, Джека, изобретавшего все новые способы заставить Риса делать то, что ему нужно. Очередные акробатические фокусы на грани смерти. И тот странный меланхоличный разговор в пустыне. "Но самое смешное... Я даже не то что бы несогласен. Про судьбу, безнадежность и вот это все." Никто не верил в счастливый конец для Джека. Ни Рис, ни Ангел, ни сам Джек. Рис снова вспомнил шрам, уродливым росчерком лежащий на лице Двойника. И свои странные мысли о том, что человека, которым Джек когда-то был, тоже уже не существовало. Он был мертв, потерян во времени, вместе с изувеченным лицом и зачеркнутым именем. Выжжен раскаленным клеймом. Может быть, погиб под пулями вместе со своей женой. Джек погибал слишком много раз, но почему-то продолжал жить. Может, милосерднее похоронить его наконец. Но Рис слишком хорошо понимал Ангел. Он знал, каково это — одновременно так сильно кого-то любить и ненавидеть. Он знал, как сложно отпустить светлый призрак из прошлого и признать, что этого больше не будет. Ангел хотела назад своего отца. Рис хотел назад своего героя. Разница только в том, что первый действительно когда-то существовал. Интересно, что сказал бы об этом сам Джек, рискни они спросить прямо, не боясь, что тот в последний момент вывернется из их хватки или этот разговор потом как-то всплывет в его подправленном сознании? Почему-то Рису казалось, что он знает ответ — если только Джек не врал все это время. Он поднял глаза на Ангел. — Сделай это. Я думаю, это единственный вариант. И, ну, ты же была в его голове. Сама как думаешь, лучше так для всех, или нет? Глаза Ангел остановились на драйве. — Я думаю, что некоторые вещи милосерднее не помнить, — прошептала она. — И пока в нем есть все это, я не думаю, что он когда-нибудь смог бы быть счастлив. Я знаю, это выглядит жутко эгоистично, но я правда хотела бы, чтобы он был счастлив. Чтобы мы оба были счастливы. Те времена сейчас кажутся такими далекими, почти сном... Знаешь, прежде чем перебраться на Гелиос, мы жили в месте, где было очень много солнца, — ее речь становилась все бессвязнее, но Рис не перебивал. Ангел нужно было высказаться сейчас — ведь она снова выбирала жизнь, где будет очень много лжи. Мнение Риса не изменилось — далеко не худший порок. Тут он кое о чем вспомнил. — А, и еще. Нужно разобраться с заевшей криокапсулой.