Грустно с тобой

—Всё это… Пиздец как странно. Они стоят в углу какой-то зассаной подворотни, коих сотни в этом районе. Среди этой сотни, наверное, не так уж и просто найти их двоих. Да их никто и не ищет. Но неприятное чувство тревоги поселилось в желудке ровно с того дня, как они впервые заговорили друг с другом. Саня Тимирязев, он же тот-самый-скин-со-стоником, чел брутальный внешности и крепкого телосложения, боязливо оглядывается по сторонам. Нервно цокает языком, и вынув руки из карманов адика кладет их на талию парнишки напротив. Тот ниже его почти на голову, мелькает своей черной крашеной макушкой где-то снизу. Поднимает глаза и с щенячьей наивностью тянется к губам Сани. Аккуратно к ним прислоняется и сливается с Тимирязевым в таком несмелом и осторожном поцелуе. Нет между ними страсти, есть лишь страх нарушить момент и распугать бабочек в животе. Юноша невольно тянется руками к шее Саши, все сильнее и настойчивее притягивая его к себе. А тот лишь податливо наклоняется. Вот, у него уже расстегнуто худи, а холодные руки черноволосого парня скользят под его футболкой. Но Тимирязев хватает того за запястье и резко отстраняет его от себя. —Юр, подожди. Ты слышишь? — Парни в этой группе делятся на три категории: кавказцы, подстриженные под горшок, выбритые под ноль скинхеды в берцах, и просто напросто накачанные фанаты футбола. А может и не накачанные. Может, даже не фанаты футбола. Просто те, которые идут за толпой и боятся оказаться избитыми. А Саня Тимирязев же подходит под вторую подгруппу. Их объединяет лишь то, что уже где-то неделю они стабильно пиздят малолетних неформалов в торговых центрах. И даже сегодня. Перед входом в тц. Человек десять отмудохали очередного редановца, который сначала погрозил им перцовкой, но поняв что сопротивление бесполезно, то ли пытался дать дёру, то ли добровольно сдался и позволил им себя избить. Сашка Тимирязев не знает, он подошёл к концу всей заварухи. Редановец распластался на земле согнувшись, и закрыв живот руками. Заметив Тимирязева тот было дернулся в сторону, но тут же согнулся в конвульсии и что-то прошипел сквозь зубы. Сашка присел рядом. Спокойный, как удав, он поправил редановцу челку. Хотел разглядеть лицо — может, знакомый. Фингал под глазом, расквашенная губа и кровавый фонтан из носа. Редановец боязливо отвернулся и отполз чуть поодаль. —Как тебя разукрасили, бедолагу. — Тимирязев поднялся на ноги и протянул руку дрожащему парнишке, — Я Саня. Поднимайся, не ссы. Редановец хватает его за ладонь еле-еле встаёт напротив. Ноги его подкашиваются, он с силой сжимает в кулаке руку Саши. Глядит в пол и хрипящим голосом что-то бубнит себе под нос, но тут же прокашливается, убирает с лица челку и выдавив глупую улыбку на расквашенном лице, наконец-то представляется. —Я… Я Юрка. Исаев. Отпиздишь? Тимирязев лишь усмехается. Пацан совершенно его не боится, даже наоборот, в голосе слышится какая-то издёвка. Понятно, почему он получил по морде. —Да пошёл ты на хуй, Юрка Исаев! — Саня возмущенно жестикулирует, — Я к тебе с благими намерениями, а ты вот как. —Та толпа тоже с благими намерениями меня отмудохала. Да с вами мать Тереза не сравнится, добродетели хуевы. Юра демонстративно плюет себе под ноги и суёт руки в карманы зипки. Но уходить не собирается. Да и что-то подсказывает Тимирязеву что далеко он не уползет. —Пойдем со мной. Не выёбывайся. — Саня во второй раз протягивает тому руку. И удивляется, с каким доверием редановец жмет ее в ответ, как наивно идёт за ним следом, прихрамывая и охая, постоянно останавливаясь и тяжело дыша, но почти не отставая. Что движет этим малолеткой? Тимирязеву ничего не мешает завести его в какой-то безлюдный переулок и забить до смерти. А что движет Саней, тем самым скином со стоником, лысым накаченным мужиком с ножом-бабочкой в кармане? Мог бы он подумать что когда-то приведет неформала себе в квартиру? Что это за чувство жалости при виде хрупкого пацанёнка, согнувшегося в три погибели и так крепко сжимающего его руку? Вопросы сыпались градом, но Тимирязев точно знал — с Юрой ничего плохого он не сделает. Да и признаться, весь этот движ Саню в принципе не интересовал. Но забавно было ходить по торговому центру и распугивать кучки редановцев. А этот, какой-то особенно борзый, так и запал в душу. Он дерзит офникам ростом под 190, стоит перед ними на дрожащих ногах, но вот сука, никак не может заткнуться, и так забавно хуесосит этих амбалов. — Ватный диск, пропитанный водкой, пиздец как жжёт ссадины на спине! Исаев ёрзает на скрипучем стуле и изнуренно мычит припадая грудью на обеденный стол, пока Саня аккуратно промакивает каждую его царапину. —Нахуй ты это устроил, осёл? — Юра материт Тимирязева сквозь зубы, пытается кое-как увернуться от его рук, но признаться, сопротивление оказывает не особо сильное. Саша спокоен, как и всегда. Несмотря на эти детские капризы, он терпит выёбистый характер редановца и усердно выполняет поставленную задачу. И действительно, нахуй он это устроил? Закончив со спиной, Тимирязев молча кинул Исаеву футболку и молча встал посреди кухни. Юрка обернулся. —Саня, ты скажи, тебе живется скучно? Ходил бы себе, пиздил таких как я, а нет блять. И часто ты нас после пизделок подбираешь? Тимирязев только уныло качнул бритой головой. Тяжело вздохнул и направился к выходу из кухни. —Жалко тебя как-то. Придурок малолетний. Они же тебя крякнут рано или поздно. —Зато их потом в ментовку упекут, — Исаев лишь пожал плечами. —И то верно. Да хуй их знает вообще, откосят от срока же. В ответ тишина. Может Юра задумался, а может просто устал болтать. —Если хочешь, можешь на ночь остаться, — Саня добродушно улыбнулся. Ему почему-то очень хотелось расположить к себе этого парня. Он знал, что есть сотни причин ему не доверять, и всякая любезность с его стороны будет рассчитана как попытка подставы. Он всегда параллельно и как-то снисходительно относился к подросткам, которые "не такие как все", но не к этому крашеному редановцу, который уж очень сильно любит проявлять дерзкую натуру, и по всей видимости, получать пизды.