Цитринитас

      — Гарри, все в порядке? Какой-то ты сам не свой.       — Все в порядке, Гермиона. Просто случилось слишком много всего. Наверное, все еще не могу прийти в себя.       Гарри уже не помнил, когда в последний раз был хотя бы один день, в который не пробрались бы подобные разговоры. Он не сомневался в том, что друзья искренне беспокоятся о нем, но вот посвящать их в то, что происходило с ним в прошедшие два месяца, отчего-то совершенно не хотелось.       Как никогда прежде Гарри чувствовал себя одиноким. Несмотря на то, что вокруг кипела жизнь, и каждый был бы только рад возможности проявить любое деятельное участие в том, что касалось Гарри Поттера, у него самого не было ни малейшего желания предоставлять кому бы то ни было эту самую возможность. Да и с кем он мог бы обсудить то, чему сам не находил ни объяснения, ни даже названия? Вряд ли кто-то из друзей поймет и одобрит столь внезапно захлестнувшие его чувства. Оставалось лишь отшучиваться от не всегда уместных комментариев Рона, прикладывать все усилия, чтобы не вызывать лишних вопросов у Гермионы и стараться не встречаться взглядом с Джинни.       Уроки в целом давались Гарри на удивление легко, а отношение к нему преподавателей теперь было напитано особой чуткостью и вниманием. И поскольку все прочие занятия не требовали от него больших усилий, с особым рвением, сам не зная почему, он старался только на зельеварении. Профессор Слизнорт не мог нарадоваться, наблюдая за тем, с каким исступлением Гарри предавался процессу нарезания лирного корня или получению экстракта рогатого слизня. Что находил в этих в общем-то бесполезных занятиях сам Гарри — было загадкой даже для него самого.       Вот уже несколько дней он не посещал Хогсмид. После того, что случилось, он бы скорее согласился проглотить дюжину этих самых рогатых слизней, чем попасться Северусу на глаза. Гарри ругал себя последними словами за собственную несдержанность, лишившую Северуса надежды на то, что между ними возможны чистые и доверительные отношения, а его самого — на хотя бы призрачную взаимность со стороны Снейпа. Очевидно, вне знания контекста, сказанные ним слова прозвучали ужасно. Как и то, что он фактически предложил Снейпу совершить над ним акт исключительного насилия. Да еще и представив все так, будто подобные действия являются для того нормальной и естественной тактикой поведения. И пусть это отчасти было правдой — меньше всего Гарри хотел, чтобы Северус вспоминал себя именно в этой оптике.       В то декабрьское утро Гарри возвращался с факультатива по ритуалистике, на который записался в начале учебного года. Изучение этой редкой магической дисциплины было введено Северусом вскорости после его назначения на пост директора. Преподавал ритуалистику — одну из самых опасных и могущественных дисциплин — маг без возраста, напоминающий Гарри что-то среднее между викторианским вампиром и древним халдейским жрецом. Ритуальная магия, имеющая довольно зловещую репутацию, поскольку была связана с Темными искусствами, вопросами жертвы и крови, не пользовалась большой популярностью у студентов. Так, в этом году кроме него самого изучать ритуалистику изъявила желание только одна девушка с Когтеврана и два слизеринца, среди которых волей судьбы оказался Драко Малфой.       Судебный процесс над Драко и его матерью был завершен в конце июля. Гарри на нем свидетельствовал в их пользу, что значительным образом повлияло на вынесение оправдательного приговора. Суд над Люциусом все еще не был завершен, и поскольку до его окончания кому-либо из семейства было запрещено покидать Англию, Нарцисса настояла на том, чтобы сын провел время ожидания с пользой и все-таки закончил образование.       Вернувшись в Хогвартс, Драко переменился. Теперь он вел себя тише воды, а то и вовсе предпочитал лишний раз не обнаруживать своего присутствия. С Гарри он держался подчеркнуто настороженно, и хотя со дня финального судебного заседания они едва ли перекинулись парой слов, Гарри отмечал про себя, что находиться в одном помещении с Малфоем для него теперь было совсем не обременительно. Их сосуществование на уроках профессора Рабанриха, вопреки ожиданиям обоих, протекало довольно мирно. Этим утром Драко даже помог Гарри, погрузившемуся в собственные, далекие от ритуалистики мысли, не допустить ошибку, которая в перспективе могла стоить ему зрения.       Путь до Большого зала от крайней восточной башни, в которой проходили занятия профессора Рабанриха, занимал довольно много времени. И поскольку практикум, над которым студенты в настоящий момент работали, требовал быть проведенным на рассвете, в дни факультатива им приходилось подниматься еще затемно.       И вот, после двух часов напряженной работы под руководством профессора Рабанриха, разделавшись, наконец, с предпоследней фазой создания апотропического талисмана, Гарри направлялся в Большой зал на завтрак, когда вдруг за поворотом увидел держащего курс в том же направлении Малфоя. Юноша сам не заметил, как поравнялся с ним.       — Спасибо, Драко.       Малфой вздрогнул, бросил на Гарри быстрый взгляд, после чего сразу же отвел глаза в сторону.       — В следующий раз будь осторожнее, Поттер. Ритуалы штука опасная, и если будешь продолжать в таком же духе, Англия рискует остаться без своего прославленного героя.       Гарри раздраженно мотнул головой.       — Ну хватит уже, Драко. Мне эти подначивания уже поперек горла встали. Как и все, что связано с этой темой. Я знаю, ты всегда думал иначе, но мне от этой славы всегда было куда больше проблем, чем пользы.       Малфой неожиданно не ответил. Какое-то время они просто молча шагали рядом. Рассветное солнце светило в стрельчатые окна, и Гарри заметил, что в этом свете лицо Драко выглядело еще бледнее, чем обычно. События последнего года стерли с него извечное выражение пренебрежительного превосходства, и теперь он выглядел просто усталым.       — Ты действительно в последнее время какой-то странный, Поттер, тебе говорили?       Гарри сокрушенно вздохнул. Если уж Малфой заметил...       — Есть причины, — коротко ответил он.       — Личное?       Юноша в удивлении слегка замедлил шаг.       — Почему ты так решил?       Драко усмехнулся, но, к удивлению Гарри, без грамма иронии, скорее сочувственно.       — Угадал. Притом настолько личное, что говорить об этом ты со своими друзьями не можешь, и поэтому подошел ко мне, — Малфой ронял слова с какой-то нарочитой небрежностью, как будто речь о чем-то обыденном или само собой разумеющемся. — В чем-то ты прав, Поттер, я отлично знаю, каково это. Делать вид, что все в порядке, только чтобы тебя не заподозрили в чем-то, что не предписано тебе положением. И поделиться не с кем.       — И как ты справлялся?       — Плохо, если честно. В детстве у меня был человек, которому я не боялся довериться, но потом все стало слишком сложно, — светлые глаза были устремлены куда-то в конец коридора, и на секунду у Гарри создалось впечатление, что Драко говорит сам с собой. — Он вроде как по-прежнему хорошо ко мне относился, но я уже не был уверен, что его участие в моей жизни — не просто средство для поддержания дружбы с отцом. Или еще для чего-нибудь. И, как оказалось, не ошибался.       Гарри почувствовал, как внутри у него все похолодело. Он и не заметил, как слова вырвались сами:       — Возможно, он действительно хотел тебе помочь? Просто обстоятельства...       Малфой медленно повернулся, смерив Гарри нечитаемым взглядом. Всматриваясь в обращенное к нему бледное лицо, Гарри впервые почувствовал, что теперь они не враги. А, может быть, по-настоящему врагами никогда и не были. "Просто обстоятельства..." Еще немного, и он мог бы допустить мысль о том, чтобы расспросить Малфоя о Северусе, о том, каким Драко помнил его, и каким тот был вне участия в игре под руководством Дамблдора.       — Никто не знает, чего он хотел на самом деле, — по привычке растягивая слова, ответил Малфой. — И никогда не узнает... Ну ладно, Поттер, мы пришли, ступай вперед. Не думаю, что твои друзья будут в восторге, когда увидят нас вместе.       Гарри остановился, мимоходом замечая, как непроизвольно сжались на рукавах мантии бледные пальцы. Малфой беспокоился о его репутации? С чего бы? Скорее признавал свою неуместность, находясь рядом с Гарри Поттером. Гарри Поттером, у которого, в отличие от него самого, не смотря ни на что, все еще были друзья.       — Мне нечего стыдиться, Драко, — с напором произнес он.       — Ты сам в это не веришь. Увидимся завтра.       Небрежно махнув Гарри рукой, Малфой направился за слизеринский стол, уселся в самом его конце и с аппетитом принялся за горячий омлет с ветчиной.       — Поттер!       Гарри вздрогнул. Минерва МакГонагалл выросла рядом, появившись как будто из ниоткуда.       — Профессор?       — Вас хочет видеть профессор Дамблдор. Сегодня, в пять часов вечера.