Fairborn Adventures

      13 июля 1976 года              Звуки птичьего чириканья эхом разносились по теплому воздуху прекрасного летнего дня. Длинные золотистые локоны Марлин сверкали в ярком солнечном свете, когда Гарри вел ее прочь от Поттер-Мэнора по небольшой мощеной дороге. Когда Гарри помог ей перепрыгнуть через большую лужу воды на земле, с её губ сорвался звонкий смех. Она посмотрела на него большими голубыми глазами, и их пальцы снова нашли друг друга.              Блондинка, сидевшая рядом с ним, несколько месяцев назад совершила прыжок веры и решила довериться Гарри, хотя знала, что он не сможет с самого начала поделиться с ней всем своим прошлым. Она проявила огромное терпение и готовность во время их бесчисленных часов тренировок окклюменции. Все для того, чтобы в будущем она могла еще лучше поддерживать его и оберегать его секреты.              Пришло время показать ей, как он это ценит.              — Мы идем на пикник? — Марлин восторженно улыбнулась, перепрыгивая через особенно большую яму в дороге.              — Мне нравится эта идея, — усмехнулся Гарри. — Мы можем добавить пикник, как только закончим с тем, что я запланировал.              — Ты не собираешься говорить мне об этом, пока мы не придём? — На ее губах заиграла милая улыбка. За последние несколько месяцев Гарри привык к этому.              — Мы уже почти пришли, — Гарри усмехнулся. Он чувствовал, что в нескольких футах впереди него находится граница защитных чар, окружающих Поттер-Мэнор. Скоро они пересекут их: — Держись крепче за мою руку!              Марлин сделала то, что ей было сказано, но при этом с любопытством посмотрела на него:              — Что ты…?              Гарри крепче сжал руку и представил себе место назначения, затем мир закружился. В следующую секунду над полем, покрытым цветами, раздался тихий хлопок. Рядом с ним Марлин слегка оступилась и прижалась к его плечу, чтобы не потерять равновесие.              Пронзительные голубые глаза сузились, и она шлепнула его по груди:              — Три вещи, Гарри Игнотус Певерелл!              Она сильно ткнула его в грудь:              — Предупреждение было бы не лишним!              Она ткнула его снова:              — Как, во имя Морганы, ты уже можешь аппарировать?              Она ткнула его в последний раз:              — И ты хоть понимаешь, что ты только что занимался магией вне школы? О чем ты думал, придурок?!              — Расслабься, — Гарри рассмеялся. Он поцеловал маленькую морщинку на её лбу и взял её руки в свои: — В следующий раз я тебя честно предупрежу, обещаю. Только не говори мне, что ты удивлена тем, что я уже научился аппарировать. И последнее, я — эмансипированный несовершеннолетний и лорд старейшей семьи Британии, — Он сверкнул толстым кольцом Певерелла на своем пальце: — Кроме того, как только кто-нибудь попытается наложить хоть какие-то чары на мою палочку, я просто развею их.              — Я даже не знала, что это возможно, — Марлин нахмурилась, а потом осмотрелась вокруг: — Скажи на милость, куда ты меня привел?              — Всего несколько миль на север от Поттер-Мэнора до прекрасной деревни Годрикова Впадина, — Пальцы Гарри снова нашли её пальцы, и он повел её к краю поля.              Это, похоже, вызвало интерес Марлин:              — У многих студентов Хогвартса есть или когда-то были родственники в этой деревне. Когда всё её население было волшебным, до 1849 года, она была похожа на Хогсмид.              — Хотел бы я, чтобы Биннс преподавал это в Хогвартсе, — проговорил Гарри: — Я мог бы не бросать его занятия, если бы он это сделал.              Они спустились по узкой тропинке в маленькую деревню и вскоре вышли на площадь, где Гарри сделал небольшую паузу.              — На что ты смотришь? — растерянно спросила Марлин. Гарри еще раз окинул взглядом военный мемориал, но он так и остался обелиском, испещренным именами. Он не превратился в статую из трех человек, как Гарри ожидал. Обелиск остался таким, каким был. Не было ни мужчины с неукротимыми волосами и в очках, ни женщины с длинными волосами и добрым, красивым лицом, и уж точно не было мальчика, лежащего на руках у матери.              На этот раз не будет нужды устанавливать им статую. Он позаботится об этом. Его ногти впились в кожу собственной ладони так глубоко, что едва не пустили кровь.              — Гарри! — Марлин резко вдохнула, когда его хватка болезненно сжалась вокруг её пальцев.              — Мне очень жаль, — Гарри был выведен из своего транса:              — Ничего страшного.              Он продолжал идти в сторону церкви, не обращая внимания на то, как Марлин то и дело бросала на него слегка растерянные и обеспокоенные взгляды. На этот раз сторожки не было, но, как он и помнил, у входа на кладбище были ворота.              — Кладбище? — нахмурилась Марлин.              — Скоро все станет понятно, — Гарри слегка сжал руку своей девушки и жестом попросил её следовать за ним.              Он толкнул ворота, и они оба прошли вперед. Перед его глазами заплясали картинки той же самой сцены, но с дорожкой, покрытой снегом, но Гарри отогнал их в сторону. На этот раз он не увидит их могил. За церковью на всем протяжении дорожки стояли ряды надгробий, изредка попадались пустые места.              — Эббот… — размышляла Марлин, когда они проходили мимо первой могилы: — Определенно родственник Тобиаса и Эдварда Эббот. Они закончили школу два года назад.              — Отец и дядя Ханны, — Он поборол укол боли, который пронзил его. На этот раз Ханну не превратят в сироту на шестом курсе.              Они пробирались все глубже и глубже вглубь кладбища, когда Марлин внезапно потянула его за руку. Гарри обернулся, уже имея сильное подозрение, что она, должно быть, заметила.              — Кендра Дамблдор? — озадаченно спросила Марлин, глядя на надгробие.              — Мать директора школы, — Гарри кивнул: — Вместе с его сестрой Арианой.              — Где сокровище ваше, там будет и сердце ваше, — прошептал он. Гарри даже не нужно было смотреть вниз на покрытый лишайником гранит, чтобы повторить слова.              Марлин открыла рот в замешательстве и, несомненно, задала бы еще несколько вопросов, если бы Гарри не погладил её по щеке и слегка покачал головой:              — Многочисленные секреты директора — не та причина, по которой я привел тебя сюда сегодня. Это история для другого раза.              Она нахмурилась, но кивнула в знак понимания. Гарри продолжал вести её в глубь кладбища, где большинство самых старых могил ещё не были заменены. И тут он наконец заметил поросший мхом камень, который так долго искал.              Бузинная палочка скользнула в его ладонь, и с небольшим взмахом большая часть мха исчезла. Гарри низко наклонился и соскреб всё, что его чары не смогли убрать после тысячелетнего общения с природой. Вскоре имя его предка было открыто и легко читалось.              — Игнотус Клавдий Певерелл, — прошептала Марлин, прослеживая пальцами каждую из выгравированных римских букв: — Человек, в честь которого тебя назвали?              Гарри коротко кивнул ей.              Она продолжила, приподняв бровь:              — Но эта могила выглядит невероятно старой, Гарри. Почему тебя назвали в честь человека, который, должно быть, умер уже несколько веков назад?              — Что ты знаешь о моей семье, Марлин? — Гарри нежно погладил её по щеке и поднял ее голову, пока её глаза не встретились с его: — Я уверен, что ты навела обо мне справки после нашей встречи в экспрессе.              На её щеках появился небольшой румянец, но она не стала отрицать. Вместо этого она выдержала его взгляд:              — Я не смогла найти много, поэтому спросила отца. Оказалось, что Певереллы были старой аристократической римской семьей, которая переселилась в Британию во время расширения Римской империи при Адриане.              Она ухмыльнулась:              — Как и ты, они всегда были довольно скрытными, но магически сильными. Это сочетание сделало их одной из немногих семей, которые удерживали свое влияние на Британских островах на протяжении веков, пока в конце концов не вымерли.              — Предположительно, — добавила она, поцеловав его в щеку.              Гарри одобрительно кивнул:              — Это та версия, о которой Биннс мог рассказать, но не совсем та, которая меня интересует. Расскажи мне, что шепчут о моей семье… Расскажи мне то, что ещё несколько поколений назад чистокровные родители рассказывали своим детям в качестве сказок на ночь…              Марлин вздохнула, и Гарри почти почувствовал, как по её позвоночнику пробежала легкая дрожь:              — Говорят, что военачальники вашей семьи были безжалостны на поле боя и привели к вымиранию десятков других чистокровных семей, чтобы обеспечить себе власть и могущество.              Ее голос перешел на шепот:              — Говорят, что Певереллы получили свое преимущество благодаря договору с самой Смертью. Мощная магия в обмен на доставку душ в загробный мир.              Ухмылка вновь появилась на её лице:              — Но, боюсь, ни одна из этих историй не произвела на меня впечатления. Страшные анекдоты не пугали меня в детстве и, конечно, не пугают и сейчас, — она прижалась губами к его губам в мягком поцелуе: — Кроме того, в свое время мне было гораздо интереснее узнать об одном конкретном Певерелле, чем рассказы о тех, кто был до него.              — Что, если в том, что рассказывают люди, есть доля правды? — Дыхание Гарри слегка сбилось. Он собирался раскрыть секрет. Возможно, не самый большой, но, тем не менее, опасный: — О той предполагаемой сделке со Смертью?              — А это так? — Марлин приподняла бровь, явно не понимая, дразнит он её или нет.              Гарри жестом указал на надгробие:              — У Игнотуса было два старших брата… Антиох и Кадмус… Они оба умерли раньше него.              Марлин нахмурилась, поэтому Гарри просто продолжил и потянулся к своей мантии:              — Я уже показывал тебе её…              Он положил мягкий серебристый материал своей мантии-невидимки в открытые руки. Гарри уже несколько раз давал ей его в Хогвартсе, когда её чары невидимости ещё не были совершенны, и они собирались встретиться наедине.              — Да, — Марлин кивнула, проводя пальцем по гладкому шелковистому материалу: — Он работает лучше, чем любая мантия, о которой я слышала.              — Это далеко не обычная мантия, — Он жестом указал на могилу: — Что, если я скажу, что когда-то она принадлежала Игнотусу?              Марлин нахмурилась:              — Гарри, обычная мантия-невидимка работает, возможно, в течение пяти лет… Не может быть, чтобы…              Она резко остановилась; её рот оставался открытым. Гарри почти мог видеть, как в ее мозгу поворачиваются шестеренки. Марлин перевела взгляд с Гарри на мантию в своих руках, а затем на имя, высеченное на могиле рядом с ней.              — Он был младшим из трех братьев? — Она тяжело вздохнула.              — Да, — Гарри улыбнулся, зная, что она на правильном пути: — И он пережил их обоих с очень большим отрывом.              — И ты говоришь, что в какой-то момент он владел этой мантией? — очень медленно спросила Марлин, не сводя с него взгляда.              — Вообще-то… — Гарри ухмыльнулся: — …Она была подарена ему, пока он не передал её своему сыну.              — Ты сказал, Сделка со Смертью… — прошептала Марлин: — Или подарок Смерти?              Её глаза снова опустились на мантию, а затем она уставилась на него с таким шоком, какой Гарри раньше в них не видел.              — Бард Билдль, — тихо прошептала она, что Гарри понял слова только по движению её губ: — Сказка о трех братьях…              -… В ней есть доля правды, — Гарри закончил за неё.              — Ты владеешь одним из трех легендарных Даров Смерти… Мантией, которая, как говорят, является личной мантией-невидимкой Смерти, — недоверчиво прошептала Марлин, и покачала голов.              Гарри решил её добить:              — Вообще-то… — Он ещё раз показал палочку на ладони и сверкнул кольцом Певереллов: — …Тремя Дарами была одарена моя семья… И три Дара были воссоединены последним Певереллом.              Марлин выглядела готовой упасть в обморок…              27 июля 1976 года              — А что насчет того другого змееуста? Волдеморта? — Голос Аврелия доносился из древнего фолианта: — Он уже появлялся на публике?              Царапанье пера по пергаменту приостановилось, когда Гарри поднял кончик и положил его рядом с почти законченным эссе:              — Нет… Что отличается от последней временной линии, если я не ошибаюсь. Также нет никаких набегов на маггловские деревни или нападений Пожирателей смерти. Я не уверен, когда именно Волдеморт начал войну в моей первоначальной временной линии, но, должно быть, уже должен был.              Его взгляд скользнул по эссе по трансфигурации человека в нечеловека, которое он сейчас заканчивал для МакГонагалл. Гарри решил закончить большую часть своей летней работы сегодня, чтобы использовать оставшиеся недели более эффективно. На его губах заиграла небольшая улыбка:              — То есть либо провести их с Марлин, Поттерами, либо учиться магии у своих предков.              На бледном пергаменте фолианта снова появилась тень черных чернил:              — Я думаю, ты недооцениваешь последствия своих действий в этой временной линии, Гарри. Если семья Малфоев настолько процветала, как ты утверждаешь, и если действующий Лорд уже потерял своего единственного наследника, то Волдеморту будет очень не хватать их финансовой поддержки.              Гарри лишь хмыкнул в знак согласия.              — Кроме того, хотя я сам никогда не был политиком, даже я могу сделать вывод, что твои действия в Визенгамоте, должно быть, ослабили усилия Темного Лорда по вербовке более консервативных чистокровных семей. Сделав совсем немного, ты всё же смог задержать его возвышение.              — Я не думаю, что делаю достаточно, — Гарри нахмурился, закрывая книгу по трансфигурации: — Это лишь вопрос времени, когда маггловские газеты будут полны странных утечек газа и ураганов, в то время как волшебники и ведьмы начнут исчезать, а дементоры сеять страх и безнадежность.              — Дементоры? — тень Аврелия сдвинулась.              — Да, — простонал Гарри: — Он использовал их раньше, и они, несомненно, присоединятся к нему снова, вместе с кучей других темных существ.              — Как ты собираешься от них защититься?              Гарри поднял бровь:              — Чары Патронуса, конечно же. Насколько я знаю, нет лучшего способа.              Из фолианта донеслось негромкое хихиканье:              — Возможно, это утверждение и верно, но зачем тебе отгонять их, если ты можешь уничтожить их навсегда?              — Как это возможно? — Гарри нахмурился.              — Ты знаешь о происхождении Дементоров? — поинтересовался Аврелий.              Гарри пожал плечами:              — Это был какой-то извращенный эксперимент по некромантии, который пошел не так?              — И да, и нет, в некотором смысле, — бюст Аврелия исказился, когда черные чернила растеклись по открытым страницам, рисуя картины, сопровождающие его рассказ: — Тысячелетия назад вавилонский тиран поработил все население завоеванных им стран и заставлял работать до смерти в нечеловеческих условиях.              Гарри наблюдал, как черные чернила изображают жестокое лицо, поле битвы, великолепный город и веревку кнута, прочерчивающую глубокие раны на костлявых спинах рабов.              — Он знал, что единственная эмоция, способная преодолеть созданный им страх, — это надежда. Пытаясь искоренить в пленниках любую форму надежды, он приказал своим колдунам и некромантам поработать над заклинанием, которое навсегда воплотит те самые эмоции.              — Он хотел, чтобы страх, отчаяние и безнадежность обрели материальную форму, чтобы они могли еще лучше изводить его пленников? — в недоумении спросил Гарри. Этот тиран, безусловно, был жестоким человеком.              — И сделал это… Он проклял человечество своими стараниями на веки вечные… — прошептал Аврелий из фолианта, и образы, нарисованные черными чернилами, сместились. Гарри наблюдал за попыткой колдунов провести некромантические ритуалы, которые закончились тем, что из покрытой рунами земли поднялась высокая скелетоподобная фигура в плаще.              — Дементоры — это мерзость, которая никогда не должна была бродить по этой земле. Они — попытка человечества собрать часть сил Смерти для себя, извратив их для выполнения собственных желаний.              — Мне они тоже не очень нравятся, — Гарри усмехнулся: — На третьем курсе они, кажется, донимали меня больше, чем кого-либо другого. Тогда мой профессор по Защите предположил, что это потому, что я хранил в себе гораздо более сильные негативные воспоминания и эмоции, чем кто-либо из моих сверстников. Позже я предположил, что это могло быть связано и с крестражем внутри меня. Возможно, дементоры почувствовали, что с моей душой что-то не так…              — Второй вариант гораздо более вероятен, но все же это не причина, по которой дементоры выбрали тебя своей мишенью и будут продолжать это делать, — чернила снова приобрели форму бюста Аврелия: — Ты мог бы расти с самым счастливым детством и самой чистой душой, и любой дементор все равно искал бы тебя среди любой другой добычи…              — Почему? — поинтересовался Гарри.              — Из-за твоей крови, Гарри. Связь нашей семьи со Смертью гораздо глубже, чем просто Дары. Дементоры нападают на тебя, потому что боятся. Они чувствуют прикосновение Смерти к тебе. Этого они боятся даже больше, чем нас, людей, поскольку знают, какое наказание ждет их там, за то что они развратили могущество Смерти таким извращенным способом.              — Ты говоришь так, будто у меня есть сила отправить их туда… — Гарри нахмурился.              — Это потому, что так и есть, — чернильная тень слегка наклонила голову: — И я научу тебя, как это сделать. Но сначала скажи, какую форму обычно принимает твой Патронус?              — Олень, — Гарри ответил почти автоматически: — Раньше он всегда был оленем.              — Раньше?              — Ну, с тех пор, как меня отправили в прошлое, у меня не было необходимости в патронусе, — Гарри взял палочку в ладонь: — Посмотрим…              Он представил себе то, что делало его самым счастливым в последние несколько месяцев. Мягкая улыбка Марлин танцевала в его мыслях, сопровождаемая ее успокаивающим смехом. Гарри почти чувствовал вкус ее сладких губ и ощущал ее свежий клубничный запах:              — Expecto Patronum!              Сначала Гарри подумал, что ничего не изменилось, когда из кончика его палочки в густом облаке серебристого дыма вырвалось четвероногое существо. Однако его копыта были слишком тонкими, настолько, что можно было разглядеть кости. Мех не выглядел таким, как должен быть у оленя; он был кожистым и слегка морщинистым. Но самым главным отличием было отсутствие рогов на скелетообразной голове существа. Вместо них с каждой стороны туловища тянулась большая пара тонких крыльев.              Фестрал              — Ну… Это уже не олень, — прошептал Гарри, протягивая руку к клюву бесплотного существа: — Теперь это фестрал.              — Обычное явление в нашей семье и еще одно доказательство того, что ты Певерелл. В конце концов, это тотем нашей семьи, — голос Аврелия прозвучал из фолианта с нотками гордости: — Мой превратился из лисы в фестрала после объединения всех трех Даров, а Патронус Игнотуса, говорят, принял ту же форму.              — Так как же это связано с той частью магии, о которой мы говорили раньше? — спросил Гарри, растворив патронус взмахом палочки: — Об уничтожении дементора?              — Это похожая магия, но основа совершенно другая. Патронус — это хранитель… ангел-защитник, призванный на помощь. Для его создания требуется мало энергии, просто способность вспомнить положительное воспоминание и сосредоточиться на нем. Он едва ли обладает собственным сознанием, не говоря уже о том, чтобы проявлять желание следовать чьей-либо воле, кроме воли своего хозяина.              Гарри кивнул в знак понимания.              — Напротив, чары, которые ты будешь использовать отныне против дементоров, — это заклинание, изобретенное нашей семьей. Способность накладывать его передалась нам по наследству, что делает его семейной магией. Мы назвали его Carnifex.              С губ Гарри сорвалась легкая усмешка. Возможно, его знание латинского языка и не было безупречным, но название заклинания всё ещё было зловещим:              — Мясник?              — Ну, это точно не защитник, — тень от чернил мерцала: — Это производная от Адского Пламени, одного из самых опасных заклинаний, когда-либо созданных человечеством. Если я не ошибаюсь, ты уже сталкивался с этим заклинанием. Carnifex более агрессивен, чем когда-либо мог бы быть Патронус. Его конечная цель — не просто обеспечить защиту своему создателю, а постоянно подпитывать его желание защищаться. Надеюсь, не до такой степени, чтобы чары стали достаточно сильными, чтобы обернуться против того, кто его создал.              — Точно так же, как Адское Пламя обратилось против Крэбба, убив его, — пробормотал Гарри: — Зачем мне колдовать что-то, что может обернуться против меня? Похоже, это очень нестабильное заклинание. Как его контролировать и не давать обернуться против тебя?              — Просто сохраняя преимущество в постоянной битве воли против своего собственного творения. Позволь чарам расти до того предела, который ты для них установил, и ни на дюйм дальше. Направляй его твердо и не позволяй ему вырваться даже на долю секунды! Последствия могут быть серьезными.              — Почему-то я сомневаюсь, что это заклинание будет подпитываться положительными воспоминаниями, как это происходит с Патронусом, — Гарри вздрогнул.              Аврелий усмехнулся:              — Конечно, ты прав. Хотя воспоминание всё равно может быть положительным. Но более важными являются чувства, эмоции и намерения, которые вызывает в тебе это воспоминание или чувство. Это может быть отчаяние из-за попытки спасти любимого человека, лютая ненависть или отвращение к врагу, визуализация исполнения далекой мечты. Неважно, что послужило источником заклинания. Важно лишь, чтобы ты позволил чувству полностью поглотить тебя, и чтобы оно было достаточно сильным.              — Каково полное заклинание? — поинтересовался Гарри: — Может, мне попробовать?              — Конечно, но не здесь! — Тень повертела головой из стороны в сторону: — Ты хорошо владеешь искусством разума, что поможет тебе контролировать его, но в первый раз ты должен произнести такое заклинание либо на открытом воздухе, либо в достаточно большом помещении, которое достаточно сильно защищено.              — В этом есть смысл. Мы можем использовать Тайную комнату в Хогвартсе. Она большая, пустая, и никто, кроме меня, не сможет туда попасть, — Гарри задумался, вспоминая природу заклинания. — Есть ли что-нибудь ещё, чему ты можешь научить меня?              — Знаний, которыми я могу поделиться у меня в изобилии, но придется подождать, пока ты не вернешься в школу, — произнес голос из фолианта: — Обеспечение будущего нашей семьи и защита Даров — это действительно важно, Гарри. Только не забывай жить своей жизнью. Помни о целях, которые ты поставил перед собой, когда вернулся сюда.              — Ты прав, — Гарри усмехнулся и закрыл толстый фолиант, прежде чем Аврелий успел возразить.              — Я скучаю по своей белокурой подружке.              10 августа 1976 года              — Ты же знаешь, что я прекрасно могу есть сам, не так ли? — Гарри закатил глаза, но, тем не менее, послушно открыл рот.              Ложка ванильного мороженого пролетела не касаясь его губ, его сладкий вкус прилип к внутренней стороне рта Гарри даже после того, как он проглотил его.              — Но так гораздо лучше, ты согласен? — с ухмылкой поддразнила его Марлин. Она убрала серебряную ложку и приготовила для него еще одну маленькую порцию.              — Ты предпочитаешь это только потому, что можешь контролировать, сколько я могу съесть, — губы Гарри изогнулись вверх: — Ты хочешь оставить себе как можно больше, моя маленькая жадная подружка…              Следующая ложка мороженого изменила направление перед тем, как встретиться с губами Гарри, и направилась ко рту Марлин. Ее голубые льдинки заискрились от удовольствия, когда она увидела, как надулись его слегка раздвинутые губы:              — Ты прав. Ванильный — мой любимый вкус.              — Тогда я мог бы просто купить нам два разных рожка, — заявил Гарри.              — Два рожка не так романтично делить, Гарри, — она откинулась на спинку стула, закрыла глаза и перекинула свой длинный хвост через плечо. Теплое летнее солнце плясало в её золотистых волосах, делая их похожими на водопад жидкого меда.              Все столики в кафе Фортескью были заняты болтающими клиентами, наслаждающимися жарким днем в Косом Переулке. Марлин и Гарри решили вместе сделать покупки к школе немного раньше и завершить свидание мороженым.              Марлин открыла свои большие голубые глаза и поймала его пристальный взгляд:              — Что-то не так с моим лицом?              — Конечно, нет, — Гарри усмехнулся: — Это самое красивое лицо, которое я когда-либо видел.              — Лестью вы ничего не добьетесь от меня, мистер Певерелл, — Марлин приподняла тонкую бровь: — Я всё это уже слышала.              — Попробовать стоило, — рука Гарри протянулась через стол, чтобы взять ее маленькие руки в свои. Он наклонился вперед и слегка поцеловал ее: — Мне нравится вкус ванили на твоих губах. Это небольшое утешение после того, как я почти не ел мороженое…              — Это лето было удивительным, — Марлин послала ему улыбку и вздохнула, прежде чем ее глаза внезапно переместились на его плечо. Её пальцы напряглись.              — Что случилось? — Гарри резко обернулся, его чувства были в состоянии повышенной готовности.              По переулку шли три фигуры в темных одеяниях. Молодая красивая женщина с длинными черными локонами и двое молодых мужчин с короткими каштановыми волосами. Посетители и покупатели поспешно отходили в стороны, чтобы освободить им пространство. Эта троица смотрела на проходящие мимо семьи, ведьм и волшебников с уродливой усмешкой и превосходством.              Глаза Гарри сузились. Внутри него вспыхнула ярость. Лестрейнджи шли по мощеной дороге Косого Переулка. Все трое. Беллатриса, Родольфус и Рабастан.              — Все хорошо, Гарри, — он почувствовал, как мягкие пальцы Марлин коснулись его щеки и повернули его лицо к своему: — Они ничего не сделают. Не сегодня. Не здесь, посреди Косого Переулка. Они не осмелятся.              — Ты права. Они не будут теми, кто начнет неприятности сегодня, — все тело Гарри внезапно напряглось: — Это буду я.              — Гарри? — Голос Марлин растворился на дальнем фоне.              Гарри был слишком отвлечен, наблюдая за маленькой деревянной шкатулкой, которую Беллатриса бережно сжимала обеими руками. Она то и дело бросала на неё взгляд, как будто это было чрезвычайно важно. Шкатулка была частично скрыта под ее длинной мантией, довольно необычным одеянием для такого теплого дня…              Глаза Гарри сузились еще больше, когда троица направилась прямо к Гринготтсу. Может ли это быть тот самый день? Шанс, конечно, невелик, но он не упустит его.              — Я скоро вернусь, Марлин, — прошептал ей Гарри, и поднялся со своего места.              — Что ты собираешься делать? — Марлин попыталась вцепиться в его пальцы, но безуспешно: — Гарри, пожалуйста, не делай глупостей!              — Я все объясню позже, прости, — Гарри бросил на нее последний взгляд. Его стул отодвинулся, и Гарри растворился в толпе покупателей. В толпе людей никто не обращал на него внимания. Бузинная палочка снова скользнула в его ладонь, и, сделав маленький взмах, Гарри исчез из виду.              Он осторожно уклонялся от надвигающейся толпы. Его рост позволял ему следить за Лестранжами, которые находились всего в нескольких магазинах от Банка. Как только они окажутся внутри, пытаться что-либо предпринять было слишком глупо и, возможно, это могло привести к началу войны с гоблинам. Это нужно было сделать сейчас.              Его рука скользнула во внутренний карман мантии. Он почувствовал, как его пальцы сжимают маленький подарок из будущего, который он всегда носил с собой. Особенно когда он отправлялся куда-нибудь в общественное место и ему нужно было затеряться.              Перуанский порошок мгновенной тьмы от Фреда и Джорджа.              Гарри сократил оставшееся расстояние до троицы, пока не оказался в нескольких метрах от них. Он осторожно проскользнул мимо них так, чтобы оказаться впереди. Гарри достал маленький мешочек с порошком, открыл его и набрал горсть в пальцы. Затем бросил его прямо перед Лестрейнджами, а затем проклял Беллатрису.              По переулку разнеслись испуганные крики, и в голубое летнее небо взметнулось огромное облако густого черного дыма. Он быстро распространялся, охватывая не только троицу Лестрейнджей, но и весь проход и близлежащие магазины.              — Беллатриса! — послышался голос Родольфуса: — Беллатриса, она еще у тебя?              Попробовать определенно стоило. Гарри направил свою палочку туда, откуда доносились голоса, и тихо произнес заклинание:              — Accio деревянная шкатулка!              — НЕТ! — отчаянно закричал женский голос. Не видя ничего, Гарри попытался как можно лучше подготовиться к появлению предмета. Внезапно что-то маленькое, угловатое и безошибочно деревянное прорвалось сквозь густой черный туман и столкнулось с его туловищем. Гарри скорчился от боли. По крайней мере, не в голову.              — Верните её! — услышал он сквозь туман крик Беллатрисы.              Гарри протолкнул свою магию через тонкий кусочек дерева в своей ладони и зачаровал шкатулку, чтобы её нельзя было так же призвать. Он слишком хорошо знал, что на находящийся в ней предмет уже наложены те же чары. Однако Лестрейнджи упустили это.              — Accio шкатулка! — попытались все трое.              — Пора убираться отсюда. Авроры, должно быть, уже в пути, — Гарри как можно быстрее побежал по мощеной дороге прочь от них. Облако черного дыма не могло распространиться слишком далеко…              — Stupefy! — Вспышка красного света пролетела чуть выше его головы.              — ОСТАНОВИТЕ ЕГО! — закричала Беллатриса: — ОСТАНОВИТЕ ЕГО!              — Avada Kedavra!              Крики паники и ужаса эхом разнеслись по переулку, когда было применено первое непростительное заклинание. Гарри бросился на землю, зная, что безумная ведьма, несомненно, целится примерно в том направлении, куда была вызвана шкатулка.              Аппарировать внутри Косого Переулка было, конечно, нелегко. Если его поймают, это грозило неприятностями, но Гарри предпочитал это, альтернативе. Он должен был выбраться отсюда. Он представил себе ярко-красные зонтики перед кафе Фортескью, где, надеюсь, Марлин всё ещё ждала его, прежде чем исчез с тихим хлопком.              Возможно, был шанс, что она не будет слишком сердиться. Очень маленький шанс.