Fairborn Adventures

      20 августа 1977 года              — …и дай им решимость оправиться от потери и встретить грядущие дни с большей надеждой. мы молимся с ожиданием Твоей благосклонности. Аминь.              После молитвы большинство гостей в последний раз выразили свои соболезнования каждой из двух сестер, прежде чем уйти. Эвансы, возможно, и не были столь известны, однако из двух десятков человек, которые пришли, большинство плакали, когда прощались.              Это была довольно уединенная и тихая церемония в местной церкви в Коукворте, куда, по словам священника, родители Лили часто приходили на службу вместе со своими дочерьми. По крайней мере, страх Гарри из-за конфликта во время похорон, к счастью, не стал реальностью.              Он посмотрел на Петунию, которую сопровождал её жених Вернон и его сестра Мардж, пока она вела светскую беседу с несколькими последними гостями. В то время как маггловские власти возложили вину на неисправные газовые трубы, которые привели к взрыву, Петунию это не обмануло. Она прекрасно знала, что именно волшебники убили её родителей, и, по её мнению, в этом виноват только один человек.              Смерть родителей и так очень сильно ударила по Лили, но обвинения сестры в том, что она своей ненормальной странностью спровоцировала это, оказались для бедной девочки почти непосильными. И, Джеймсу потребовалось все самообладание, чтобы не проклясть её и Вернона, когда они вчетвером встретились, чтобы организовать похороны. Тем не менее, Петуния дала понять, что после этого она разорвет с ней все контакты и надеется больше никогда в жизни не видеть Лили.              Гарри втайне подумал, что, возможно, это и к лучшему. Петуния и Вернон были далеко не хорошими людьми. Гарри не раз думал о том, как бы сделать так, чтобы они прожили такую же несчастную жизнь, как и он в течение одиннадцати долгих лет и последующих летних месяцев.              «Но сейчас есть проблемы поважнее».              Он остался с Поттерами и Марлин, которые оделись в маггловскую одежду, пока Лили прощалась с последними друзьями своих родителей.              Когда рыжая повернулась, чтобы снова подойти к ним, Гарри встретил ее на полпути:              — Я хотел бы показать тебе кое-что, если ты не возражаешь, Лили. Мне кажется, это поможет тебе попрощаться…              Её большие опухшие глаза несколько секунд изучали Гарри, пока она вытирала нос белым носовым платком:              — Хорошо.              Гарри повернулся к Поттерам:              — Мы с Лили скоро вернемся. Это не займет много времени.              — Вы хотите, чтобы я пошёл в вами? — с любопытством спросил Джеймс.              Гарри покачал головой.              — Нет, всё будет в порядке.              Его взгляд встретился с Марлин, которая наблюдала за ним со стороны, ее длинное черное платье развевалось на легком ветерке, а подходящая шляпка прикрывала её золотистые локоны. В ее льдисто-голубых глазах мелькали озабоченность и следы страха, они переводили взгляд с Лили на него и обратно на Лили.              — Хорошо. Если ты уверен… — блондинка тяжело сглотнула и заставила свое лицо снова стать нейтральным, и повернулась к Поттерам.              «Ей это определенно не понравилось…»              Гарри подождал, пока они уйдут с кладбища и скроются за церковью, прежде чем снова обратиться к Лили:              — Есть ли место, которое ты с родителями посещала, когда была молода? Место, где ты чувствуешь связь с ними? Желательно уединенное?              — Я отведу тебя, — Лили фыркнула и протянула руку. Она бросила последний взгляд на опустевшее кладбище, после чего с тихим хлопком — аппарировала.              — Где мы? — Гарри с любопытством огляделся вокруг, рассматривая покрытое цветами поле перед собой и зеленые холмы на заднем плане.              — Национальный парк Йоркшир-Дейлс, — Лили попыталась улыбнуться, прижимая шляпу одной рукой, чтобы ветер не унес её с собой: — У нас никогда не было много денег на парки развлечений, шикарные путешествия или посещение других стран. Но британские национальные парки всегда нам нравились…              — Красиво, — согласился Гарри: — Хотя немного ветрено для того, что я планирую.              Бузинная палочка скользнула в его ладонь, а затем пронеслась перед ним. И тут же воздух вокруг них замерцал. Это была частичка магии, которая вызвала блеск в изумрудно-зеленых глазах Лили, как и любые сложные чары.              — Что ты хотел мне показать? — осторожно спросила она: — Ты сказал, что можешь знать что-то, что поможет?              Гарри медленно кивнул, делая шаг ближе:              — Я думаю, есть кое-что, что я могу сделать для тебя; кое-что, что может принести тебе завершение.              — Что ты имеешь в виду?              — На самом первом уроке по чарам мы вкратце поговорили о моей семье и о том, с какой магией они были связаны. Я знаю, что ты слышала слухи обо мне; ты видела тотем моей семьи, фестрал, и даже косы, которые я использовал против Малфоя…              — Смерть, — выдохнула Лили: — Но как это должно мне помочь?              — Много лет назад моя семья создала артефакт… — медленно проговорил Гарри: — …артефакт, который позволяет разговаривать с теми, кто покинул нас.              — Не будь таким жестоким, Гарри, — Лили покачала головой, а слезы грозили вновь пролиться: — Ни одно заклинание не может вернуть мертвых.              «Так же говорил и Дамблдор».              — Я не говорю, что это не правда, — Гарри взял её руки и посмотрел на неё: — Этот артефакт не вернет их к тебе; ничто и никогда не вернет. Однако он позволит тебе поговорить с ними и должным образом попрощаться.              — Как это возможно? — всхлипнула Лили.              — Хотелось бы мне знать. Этот артефакт уникален и с тех пор никогда, и никому не получалось повторить его, — Гарри вздохнул: — Насколько я понял, он создает остаточный образ человека, которого ты призываешь. Этот аватар основан на воспоминаниях, эмоциях и всем остальном, что ты помнишь о нем. Они не возвращаются с того света, это не совсем они, а лишь то, как мы их представляли, когда они были с нами.              Лили молчала почти минуту, просто изучая его, пока её пальцы дрожали.              — Ты использовал это раньше?              — Да, — признался Гарри, не сводя с неё взгляда. — Это было для того, чтобы вызвать моих родителей в тот момент, когда они были мне больше всего нужны…              — Тогда я бы хотела попробовать.              — Конечно, — Гарри медленно снял со своей руки кольцо, которое всегда носил с собой.              Лили с любопытством смотрела на него, когда он положил его на ее раскрытую ладонь. Её губы дрогнули:              — Значит, Марлин тоже знает… Неудивительно, что она защитила твое кольцо от Крокера, когда тот попытался его осмотреть. Со мной твой секрет в безопасности, Гарри, я обещаю…              — Закрой глаза, и держи его на раскрытой ладони, — медленно проговорил Гарри: — Затем подумай о людях, которых ты хотела бы призвать. Наполни свой разум эмоциями и воспоминаниями о них. Когда будешь готова, раскрути его три раза. Ты будешь знать, как это сделать, когда придет время…              — Хорошо, — Лили тяжело вздохнула, но кивнула и сделала всё, как было велено. Гарри сделал несколько шагов назад от нее и наблюдал, как она делает глубокий вдох и закрывает глаза.              Все напряжение и пережитое за последние несколько дней медленно начало уходить с лица его матери, пока не сменилось искренней улыбкой. Толстый камень начал левитировать, пока не завис в двух дюймах над её ладонью. Затем он повернулся: раз; два; и три.              Теплый воздух завибрировал и замерцал; прямо перед Лили появились две фигуры. Как и помнил Гарри, они не были ни призраками, ни людьми. Как и Том Риддл из дневника, они были воспоминанием, которые почти что материализовались. Они не были похожи на живых, но и на призраков были не похожи.              Роза Эванс была ростом примерно с Лили, с такими же волосами, которые почти неземно мерцали. Джонатан Эванс обнял жену за талию. В его мягких глазах светилась гордость, и они оба любяще улыбнулись своей дочери.              — Здравствуй, цветочек.              Лили резко вдохнула, а её веки распахнулись. Она уставилась на двух людей, стоящих перед ней, и несколько секунд рассматривала их. Затем она нерешительно открыла рот:              — Мама? Папа? Это действительно вы?              Она протянула одну руку, пытаясь схватить палец матери, которая сделала то же самое. И все же, как только их пальцы сталкивались друг с другом, Лили просто проходила сквозь них.              — Мне жаль, — Роза грустно улыбнулась. — Это всё ещё мы, мой маленький цветочек, но в то же время это не так. Как нам вообще ответить на такой вопрос?              Лили издала нечто среднее между смешком и всхлипом:              — Я так по вам скучаю. Не проходит и часа, чтобы я не думала о вас.              — Мы знаем, моя дорогая, — Джонатан улыбнулся: — Мы следим за тобой. Отныне мы всегда будем твоими невидимыми ангелами-хранителями.              — Я все время чувствую себя виноватой, — у Лили перехватило дыхание: — Виноватой за то, что не смогла защитить вас. Виноватой за то, что смотрела, как вы умираете.              — Это была не твоя вина, и мы не виним тебя за то, что с нами случилось, цветочек. Конечно, мы хотели бы, чтобы наше время ещё не пришло, чтобы нам дали ещё несколько лет побыть с нашими девочками… — Роза сделала шаг вперед, пока не оказалась лицом к лицу со своей дочерью: — Но это не значит, что мы не будем рядом с тобой дальше.              — Говоря об этом… — губы Джонатана скривились в ухмылке: — Почему бы тебе не познакомить нас с молодым человеком рядом с тобой? Есть некоторые сходства, но я могу поклясться, что это не тот человек, которого ты представила нам как своего парня несколько недель назад…              На щеках Лили проступил небольшой румянец. Её рука нашла его и притянула к себе, пока он не оказался рядом с рыжеволосой, лицом к лицу со своими дедушкой и бабушкой по материнской линии.              «Только не так, как я всегда себе представлял».              — Это Гарри, Гарри Певерелл. Он очень хороший школьный друг, — представила его Лили: — И если вам интересно, почему он так похож на Джеймса, то это потому, что они дальние родственники.              — Лили много рассказывала мне о вас, — как будто комок застрял в горле Гарри, пока он убирал слезу: — Я бы хотел познакомиться с вами поближе.              — Мы бы тоже этого хотели, Гарри. Разве не любопытно, что ты так похож на нас… не так ли, Джонатан? — осматривая его, проговорила Роза: — Эти скулы выглядят по-другому, но уши и нос… На самом деле, как и глаза почти такого же оттенка, как у меня и моей дочери… Очень интересно…              — Присмотри за нашим маленьким цветком, Гарри, — сказал Джонатан: — Неважно, где именно мы сейчас, наши дочери всегда останутся для нас самым важным в этом мире. Пожалуйста, будь рядом с ней, когда она будет нуждаться.              — Я обещаю, — Гарри тяжело сглотнул: — Я всегда буду рядом с ней.              «И я больше никогда не позволю никому причинить ей боль».              — Тогда нам пора уходить, дочь моя, — Роза снова повернулась к Лили: — И это также означает, что пришло тебе время отпустить нас. Постарайся больше не звать нас, Лили; мне не нужно быть ведьмой, чтобы понять, что это не очень нормально…              — Но мне всё равно так больно, — прошептала Лили, пока слезы лились из ее глаз: — Я всегда буду скучать по вам; и не думаю, что это когда-нибудь пройдет.              — Это была бы не любовь, если бы это было так, — Джонатан улыбнулся: — Мы будем присматривать за тобой, Лили, и наблюдать, как ты живешь жизнью, полной радости и любви, пока однажды, в очень далеком будущем, мы не увидим друг друга снова…              — Мы так любим тебя, — одна серебристая слеза пролилась из глаз Розы, а её форма становилась все бледнее и бледнее: — Прощай, мой маленький цветок.              Роза и Джонатан Эванс исчезли, как дым на ветру, оставив после себя рыдающую Лили, которая бросилась в объятия Гарри, как только они исчезли. Длинные рыжие волосы закрывали ему обзор, а запах шампуня заполнил его ноздри. Он просто крепко и обнял её, пока она плакала, и нежно поглаживал её по спине и шепча успокаивающие слова ей на ухо.              — Спасибо тебе большое, Гарри, — заговорила Лили, уткнувшись в его шею: — Я не знаю, как тебя благодарить…              — Это меньшее, что я мог сделать, — успокаивающе прошептал Гарри: — И кроме того, я давно собирался познакомиться с твоими родителями.              — Я думаю, ты бы им понравился, — Лили попыталась улыбнуться: — Вообще-то, я знаю, что понравился бы.              — Мы не обязаны возвращаться, если ты не хочешь, — пробормотал Гарри, и мягко разорвал объятия, держа одну руку на её спине: — Мы можем остаться здесь еще ненадолго.              — Мне бы этого хотелось, — Лили довольно не по-женски вытерла нос рукавом своего черного платья: — Просто останься со мной, Гарри, пожалуйста; с тобой сейчас все намного проще…              Поттер Мэнор              — Может быть, ты хочешь присесть, моя дорогая…              — О, да заткнись! — Марлин приостановилась на месте и сердито нахмурилась на фолиант на столе Гарри: — Ты совсем не помог! Вместо этого ты продолжаешь врать мне, как и он!              Ругаясь себе под нос, Марлин переступила через черное траурное платье, которое сняла, и подошла к кровати, позволяя себе упасть на множество подушек. Чем бы она ни пыталась себя занять, её мысли все время возвращались к тому, что Гарри и Эванс могут делать, где бы они сейчас ни находились.              Она пыталась читать школьные книги, но уже знала все действительно полезные заклинания из них. Практические занятия по чарам, чтобы скоротать время, помогали не так уж сильно, поэтому в конце концов она нехотя открыла «Аврелий», чувствуя необходимость выпустить пар на ближайшего Певерелла.              «Старый капризный прадедушка Гарри определенно заслужил это».              — Знаешь, ты очень напоминаешь мне мою дочь Изольду и внучку Иоланту, — хихикнул фолиант: — На самом деле, они тоже были очень красивыми, светловолосыми и очень вспыльчивыми, когда дело касалось мужчин, с которыми они связали свою жизнь.              — Конечно, ты находишь всю эту ситуацию забавной; в конце концов, Гарри рассказывает тебе все, что отказывается рассказывать мне! — Марлин почувствовала, как в ней вспыхнул гнев: — Я просто не понимаю всю эту секретность в последнее время, и всё что связано с Лили, чёрт возьми, Эванс!              — Это что, подростковая ревность? — холодный смех Аврелия эхом отразился от стен: — Насколько мне известно, юная Лили сейчас с Поттером, так что тебе не о чем беспокоиться. Должно быть очевидно, что моего потомка интересуешь только ты…              — Тогда почему он вдруг начал скрывать от меня всё, всякий раз, когда дело касается её? — завысив голос, сказала Марлин: — Почему он так опустошен после потери её родителей, хотя на самом деле он никогда не встречался с ними? — она взмахнула своей палочкой в сторону двери, заглушив её на случай, если кто-то может пройти мимо: — Спорю на мою новую палочку, что он не был бы и вполовину так несчастен, если бы это были родители Ремуса Люпина или Петтигрю, — Марлин чуть не выплюнула последнее имя, так как никогда не испытывая симпатии к четвертому Мародеру.              Поскольку Аврелий предпочел промолчать, Марлин продолжила свою тираду:              — Достаточно того, что он считает меня слишком глупой, чтобы понять, куда он недавно улизнул! Эванс сама говорила, что никому в Хогвартсе не рассказывала, где живет, однако есть один человек, с которым она дружила ещё до распределения; тот, кто точно знал, где её найти!              — Я уверен, что он…              — Нет, дай мне закончить! — огрызнулась Марлин, пока внутри неё бурлил гнев: — Он обещал мне взять меня с собой, когда мы начнем уничтожать их, а потом он просто солгал мне и сделал всё сам! Он солгал мне, чтобы отомстить за чертову Лили Эванс! И теперь они Моргана знает где последние пять часов, утешая друг друга, и он, вероятно…              — …даст ей попрощаться, то, в чем она нуждалась; ничего больше и ничего меньше…              Марлин закружилась на месте от шока, она была так увлечена, что даже не заметила, как дверь открылась и закрылась. Гарри шагнул внутрь, его глазам предстала довольно любопытная сцена. Осторожно моргнув, он встретил её взгляд:              — Ты в порядке, любимая?              — А как ты, чёрт возьми, думаешь? — огрызнулась Марлин, её гнев вспыхнул снова: — Где ты был, дорогой?              — Я был с Лили, — Гарри потер шею. Он подошел к столу и медленно закрыл книгу своего предка: — Она отвела меня в место, где мы могли бы уединиться, что-то вроде парка…              — Прекрасно… — холодный кулак сжал её сердце. Марлин попыталась приуменьшить смятение, и фыркнула: — Хорошее и уединенное место, чтобы вы могли…              — …попрощаться с её родителями. Как положено… — Гарри избежал её взгляда, а просто поднял руку, и сверкнул золотым кольцом: — Я позволил ей вызвать их, чтобы она могла немного успокоиться.              — Ты рассказал ей?! — Марлин уставилась на него со смесью печали и возмущения: — Мне потребовались месяцы обучения окклюменции, прежде чем ты решил, что мне стоит рассказать! Я работала часами, когда ты вторгался в мое сознание и личную жизнь, чтобы я могла хранить твои секреты, но ей ты вот так просто рассказал?!              — Пожалуйста, все не так… — Гарри вздохнул, подошёл к ней и пытаясь взять её руку в свою, но Марлин отмахнулась от его попытки: — Она не нравится мне так, как нравишься ты; я не люблю её так, как люблю тебя. Между нами нет ничего романтического. Это просто… это трудно… ты ещё не понимаешь…              «Люблю?» Марлин почувствовала, как её сердце забилось быстрее, перекачивая кровь в бешеном темпе: «Он любит её?»              — Конечно, я не понимаю, Гарри, потому что ты перестал мне что-то рассказывать! — Ей захотелось рвать на себе волосы. Она ткнула его в грудь: — Но ты не только перестал мне рассказывать, но теперь ты еще и лжешь мне! Точно так же, как ты поступил, когда тайком убил Снейпа, ничего мне не сказав! И зачем?! Чтобы отомстить за родителей Эванс! Ты сделал это ради неё, а не ради кого другого!              — Это не вся история! — ответил Гарри, а его голос тоже слегка повысился. В то время как темные тени закрались в глубину его зеленых глаз: — Я убил его не ради Лили.              — Отлично. Тогда расскажи мне, как ты его убил!              — Я… что? — Гарри уставился на неё, словно увидел впервые.              — Скажи мне, как ты убил его, Гарри! — спросила Марлин.              — Почему это вообще имеет значение…              — Если это не имеет значения, тогда скажи мне, как ты, чёрт возьми, убил его! — она топнула ногою, подчеркивая свою мысль.              Гарри оскалился и стиснул зубы:              — Я заставил его задохнуться от цветов… от лилий…              — Смерть от цветка; от лилии. И все же ты утверждаешь, что не испытываешь к ней никаких романтических чувств… Ты, должно быть, считаешь меня глупой, не так ли, Гарри?              Гарри молчал, его губы открывались и закрывались, когда он, казалось, подыскивал нужные слова.              «Хороший аргумент».              Непреодолимый холод поглотил её, сдавив ее дыхание толстым слоем льда. Один из ее самых больших страхов не давал ей покоя, разрушая все, что, как она думала, Гарри и она построили для себя. Тем не менее, она едва сдержалась, чтобы не произнести обвинение, которое грозило сорваться с ее языка.              — Тогда понятно… — она тяжело сглотнула и смахнула слезу, отвернувшись от него, чтобы он не видел, как ей больно.              — Марлин, пожалуйста… Всё на самом деле не так, как может показаться, — Гарри снова попытался схватить ее за руку, и она сделала шаг назад. — Прости, что не сказал тебе; прости, что солгал тогда! Мы можем, пожалуйста, просто поговорить об этом?              — Я не хочу сейчас с тобой разговаривать, Гарри… — Марлин фыркнула и повернулась к кровати, которую они делили последние недели, взяла свою любимую подушку и пижаму: — Я не хочу говорить ничего, о чем я могу пожалеть; а также не хочу слышать ничего, что может ранить меня ещё больше…              — Пожалуйста…              — Нет, не надо! Больше никаких оправданий!              Она разрывалась между радостью, что Гарри не остановил её, и желанием, чтобы он ещё немного поборолся. Вместо этого он просто смотрел на неё с невероятной грустью, витающей в его зеленых глазах:              — Я люблю тебя! Только тебя! Я обещаю, что смогу всё объяснить…              — Ты всегда так говоришь, Гарри, — Марлин вытерла глаза: — Но на этот раз ты причинил мне слишком много боли. Мне нужно время, чтобы побыть одной…              Она глубоко вздохнула и заставила свои ноги двигаться мимо него. Её пальцы дрожали, когда она взялась за ручку двери. Не оглядываясь через плечо, она вышла и поспешила прочь из его комнаты, отчаянно желая остаться одна, отчаянно желая, чтобы никто не увидел, какая жалкая — Марлин Элизабет МакКиннон.              22 августа 1977 года              — Что это всё такое? — Марлин с трепетом смотрела на зал, в который они вошли:              Он был заполнен лишь высокими полками, уставленными маленькими, пыльными, стеклянными шариками. Они тускло мерцали в свете, исходящем от множества свечей, расставленных вдоль полок. В комнате было очень холодно, а по её коже пробегали мурашки. Она наклонилась вперед и заглянула в один из проходов между двумя рядами полок.              — Пророчества, — ответила Меркурий, и едва заметно улыбнулась: — Пойдем, я покажу тебе, где я установила наш стол.              — Сколько здесь рядов? — спросила Марлин, глядя в конец ближайшего ряда. Под торчащей из него веткой синеватых свечей мерцала серебряная цифра 53.              — Должно быть ровно 97, — ответила Невыразимец: — Зал зачарован таким образом, что в нем будет место и полки для новых пророчеств, если они будут сделаны.              Марлин шла за ней по многочисленным рядам, вытянув шею, пытаясь охватить взглядом полки у самого потолка. Под каждой стеклянной сферой на полке были приклеены крошечные пожелтевшие этикетки. Некоторые из них светились странным жидким светом, другие были тусклыми и темными, как перегоревшие лампочки:              — Значит, все это — пророчества, которые были сделаны в какой-то момент?              — Нет, это просто записи, — ответила Меркурий, пока они шли: — Магия пророчеств относится к наиболее абстрактным ветвям магии, которые мы знаем. Однако несколько сотен лет назад британский Невыразимец по имени Вулкан разработал заклинание, которое записывает каждое пророчество, сделанное во всей Европе. Это место, где мы их храним.              — Понятно… — пробормотала Марлин. Они подошли к двум письменным столам, на каждом из которых лежала стопка старых книг и пергаментов. Пока Меркурий готовила перо и чернила, Марлин сделала несколько шагов к ближайшей серебристой сфере, с любопытством рассматривая её.              — Я бы очень не советовала этого делать! — внезапно заговорила Невыразимец, когда Марлин протянула руку, чтобы коснуться стекла.              — Простите, — она быстро отдернула руку: — Но почему?              — На них есть несколько очень неприятных проклятий, которые, скорее всего, обеспечат тебе билет в один конец в отделение Святого Мунго Януса Тики для магически помешанных больных, — мрачно усмехнулась Меркурий: — Никому, кроме человека, о котором было сделано пророчество, не разрешается прикасаться к нему, а тем более брать его с полки. Любой другой, кто попытается это сделать, будет страдать от полного безумия.              «Тогда лучше оставить все как есть», кивнула сама себе Марлин:              — С чем бы вы хотели, чтобы я помогла вам сегодня, мэм?              Меркурий указала на стопку записей:              — Несколько десятилетий назад мы начали работать над моделью, которая предсказывает вероятность того, что пророчество сбудется. Как правило, существует некий спусковой крючок, который является первым шагом к тому, чтобы направить судьбу человека в то русло, которое было предсказано. Это свидетельства очевидцев, которые слышали, как произносились истинные пророчества. Я бы хотела, чтобы ты помогла мне просмотреть формулировки и определить эти триггеры.              — Да, мэм, — Марлин кивнула, села в кресло, и потянулась за пергаментом на вершине первой стопки. Конечно, это была не самая интересная работа, с которой она столкнулась за последние пять недель, но сейчас сойдет что угодно. Что угодно, что занимало её и не позволяло думать о Гарри слишком много…              Не прошло и 48 часов с тех пор, как Марлин переехала из его комнаты, а она всё ещё безумно скучала по нему. Знание того, что он находится в другом конце коридора, конечно, не способствовало этому. Тем не менее, Марлин сохранила твердость духа и не позволила себе бежать к нему, будь то разглагольствование или броситься в его объятия, дав себе время поразмыслить над этим вопросом.              Конечно, другие обитатели Поттер-Мэнора сразу заметили, что между парой что-то не так. Марлин не раз ловила на себе обеспокоенные взгляды Дореи, но до сих пор не приняла предложение старшей ведьмы поговорить с ней об этом.              По правде говоря, ей всё ещё было очень больно.              Тот факт, что Гарри много раз лгал ей и даже пытался преуменьшить причастность Лили к смерти Снейпа, только усиливал ревность и беспокойство, которые мучили Марлин в последнее время. Часть её сознания понимала, что она поступает неразумно и что Гарри никогда не оставит её ради другой девушки, но другая часть просто не могла перестать беспокоиться.              «Потому что с Лили Эванс всё как-то по-другому».              В ней было что-то такое, что притягивало к ней Гарри с тех пор, как он впервые поступил на пятый курс. Его признание в том, что он любит её, только не романтически, еще больше усложнило проблему. Их ссора стала настоящим открытием того, насколько она стала собственницей, а также зависимой от него, и это немного пугало.              Марлин знала, что им нужно обо всем поговорить и разобраться, ей хотелось лишь оставить это на ещё несколько дней, чтобы привести мысли в порядок.              «А после этого мы поговорим, и всё будет в порядке!» решила она.              Она переписала ещё одну строчку, пока продолжала думать о другом. Единственным способом сделать их отношения нормальными, это чтобы он перестал хранить от неё секреты, будь то секреты из его прошлого или настоящего. Они должны были открыто говорить обо всем, особенно о том, что происходит с Эванс. Однако Марлин не могла не беспокоиться, если его ответ на такое предложение будет отличаться от того, на что она рассчитывала.              «Я не могу потерять Гарри», осознание этого факта зажало её сердце в тиски: «Без него у меня ничего не останется».              Её ход мыслей внезапно прервался, и она подняла глаза от своего стола, когда кто-то вошел в их ряд и направился прямо к их столам.              — Доброе утро, Меркурий, — Крокер подошел к ним, неся под мышкой несколько толстых папок: — Мерлин, они тяжелее, чем кажутся, — проговорил он, когда поставил их на край стола.              — Разве они не должны отправиться прямо в архив? — Меркурий подняла бровь, блуждая глазами по цветным биркам на папках, которые были скрыты от Марлин Крокером, который прислонился к ним.              — Я как раз направлялась туда, когда решил заглянуть к вам, — Крокер кивнул: — У вас есть минутка, чтобы…              Он сделал паузу и взглянул на свое запястье, где одна из бледных жемчужин на кожаной ленте вдруг засветилась ярким золотым светом:              — Только не это… — проворчал Невыразимец.              — Что случилось? — осторожно спросила Марлин, так как всё ещё придерживалась предупреждения Гарри — быть бдительной рядом с Невыразимцами. Она знала, что полосы были устройством для связи внутри отдела.              — Возможно, это ничего не значит, а просто Эклипс снова послал что-то через Завесу, — Крокер фыркнул: — Тем не менее, мы должны проверить это в любом случае…              — Конечно, — Меркурий кивнула, и встала со своего места: — Я сейчас вернусь к вам, мисс МакКиннон. Сделайте одолжение, продолжайте…              — Конечно, мэм, — Марлин послушно кивнула, наблюдая, как они торопливо пробираются сквозь темные ряды, а их длинные мантии развеваются за ними.              Она снова взяла перо, намереваясь продолжить начатое, как вдруг её взгляд привлекли папки, которые оставил Крокер.              «Это для архива».              Любопытство взяло верх, и она обошла стол, чтобы взглянуть на них поближе. Оглянувшись через плечо, Марлин проверила темный ряд позади, прежде чем повернуться назад.              Она нахмурилась, когда её острые глаза уловили очень знакомую последовательность инициалов, за которыми следовала этикетка.              «ГИП».              «Чрезвычайно секретно».              «Может ли это означать…», дрожащими пальцами она достала самую нижнюю папку и открыла обложку. Её встретила фотография её парня.              Она сразу же догадалась, что снимок был сделан во время его суда в Визенгамоте. Её мысли начали метаться, и Марлин почувствовала, как кровь запульсировала в ее жилах, а сердце ударилось о грудную клетку. В руках она держала папку Невыразимцев о Гарри Игнотусе Певерелле.              «Включая все, что они знали о нем».              Её парень хранил столько секретов, и чем дольше она была с ним, тем больше их становилось. По той или иной причине Гарри интересовался каждый важный человек, будь то Дамблдор, восходящий Темный Лорд, а теперь ещё и Невыразимцы.              «Возможно, пришло время выяснить, что они знают», тяжело дыша, Марлин перевернула первую страницу: «Кто может лучше разгадать его секреты, чем самые умные ведьмы и волшебники из самого таинственного Отдела во всей Британии?»