— Папа, ты когда-нибудь влюблялся? — Восьмилетняя Чеен жуёт хлеб и смотрит на уставшего мужчину.
На часах уже девять вечера, а значит Элис должна скоро вернуться с учёбы, но пока их было всего лишь двое.
— Все влюбляются, — безэмоциональный ответ расстраивает Чеен, но она понимает, что в этом виноваты жуткие чёрные тени под папиными глазами и грустно вздыхает.
— Это была мама? — Чеен тянется за новым куском хлеба, который был чуть твёрже предыдущего. — Ты никогда не говоришь, где она.
Изнемождённый альфа, наконец, отстраняется от бесчисленных квитанций, и глаза его моментально наполняются слезами: как он может сказать Чеен, что её маме пришлось продать себя богатому альфе, положившему на неё глаз, чтобы обеспечить будущее Элис и вырастить Чеен?
Он не видел её с тех пор. Может быть, она уже мертва.
— Когда-нибудь ты поймёшь, — мужчина достаёт из пустого кухонного шкафа припрятанную конфету и даёт отвлекшейся на сладость девочке, — а до тех пор: не смей влюбляться. Договорились?
— Договорились!
***
Что ж, Розанна избегает их. Ни объяснений, ни каких-либо попыток поговорить, ни даже малейшего намёка на причину такого резкого отдаления. У них не было ссор за исключением последней истерики со стороны Пак – Дженни предполагает, что во всём виноваты лекарства. Лиса, как обычно, соглашается с ней, но в её глазах Джису легко может прочитать мысли о Розанне-омеге и невольно задумывается сама. Слишком много совпадений, но это и правда невероятная теория: обман подобного рода имеет огромный риск, начиная от уголовной наказуемости и заканчивая элементарными проблемами со здоровьем. Так или иначе, Розанна не упрощает ситуацию, а делает только хуже; Лиса в порыве эмоций даже предлагает рассказать о своих опасениях начальству, но быстро понимает, насколько это небезопасно для Пак. Они упрямы: преследуют её, требуют объяснений, просят вернуться и сгорают от тоски – у Розанны разрывается от боли сердце, она извиняется перед ними с дрожащим голосом и слезами на глазах, но обещает, что всё будет как раньше, только спустя время. YG игнорирует этот разлад, думая о том, что стеснительной Пак нужно немного времени в одиночестве, – тем более, на тренировках стажёры до сих пор создают восхитительную гармонию. Джису же не может провести ни часа, не думая о Розанне и способах, которыми она могла бы её получить обратно. Случай подворачивается спустя три недели переезда Розанны: после тренировки Джису понимает, что забыла тетрадь с эссе по японскому в раздевалке, и возвращается за ней. Дженни и Лиса обещают собрать ей самый лучший обед и дождаться у их столика, поэтому Джису несильно торопится, зная, что у неё останется время. Когда Ким поворачивает в танцевальную студию, то в отсутствии толпы сразу чувствует знакомый маслянистый привкус и ускоряется, с нетерпением распахивая дверь в раздевалку. Розанна стоит к ней спиной, складывает вещи в спортивную сумку и напевает мелодию – она всегда задерживалась на занятиях и уроках, очевидно, чтобы не пересекаться с кем-то из них. Это, на самом деле, ранило не хуже жестоких тренировок. Их только двое: остальные уже борются за места в столовой и дополнительные порции. От Пак непривычно пахнет лимоном, розами и хвоей – время в компании других альф оставило на девушке их следы, и Джису скрипит клыками, проверяя угрожающим взглядом доступные ей участки кожи Розанны на наличие каких-либо меток. Младшая девушка напрягается, конечно же, ощущая присутствие Джису, но сохраняет выточенное спокойствие и, собрав одежду, разворачивается с милой, но явно фальшивой улыбкой: — Джису-сонбэним, — от этого делового обращения у Ким рушится терпение, — вы что-то хотели? — Вы? — Злобно передразнивает Джису, чувствуя, как вся её прославленная стойкость утекает, точно вода. — С каких пор ты обращаешься ко мне на вы? Розанна тянет уголки губ выше и тихо смеётся, изображая беззаботность. У Джису сводит челюсть от наигранного смеха, которым прикрывается Розанна. — Извините, но разве это не основы корейского этикета? — Пак легко пожимает плечами, и только её напряжённый взгляд выдаёт переживания девушки: Джису перекрывает единственный выход, и это значит, что она не сможет уйти, не пройдя через Ким. — Прекращай, — Джису делает шаг вперед, а Розанна – назад; улыбка покидает лицо Пак, когда она чувствует терпкость соли и холод на языке. — Я не буду повторять дважды, ты знаешь. Розэ, кажется, делает буквально всё, чтобы создать между ними дистанцию, как на физическом уровне, так и на духовном. Необоснованная жестокость Пак выводит из себя, и Джису, которая обычно всегда была голосом разума и останавливала девочек от необдуманных поступков, сейчас едва держит себя в руках. Но Розанна оставила её в таком положении и продолжала словно специально ворковать с другими стажёрами, при этом постоянно игнорируя, по словам самой девушки когда-то, своих самых близких друзей. Что вообще происходит? Джису смаргивает наваждение, но не может отмахнуться от навязчивых воспоминаний, которые сейчас причиняют одну лишь боль. Джису не думает, что сможет забыть всё то, что привело её к нынешнему состоянию. Она не думает, что сможет забыть ту неделю, когда начала осознавать, что стеснительная новенькая далеко не просто её соседка. Розанна до сих пор смотрит яростно, и Джису так плохо от этого. Хватитхватитхватит... — Твой голос недостаточно устойчив! — Мисс Кван, их жёсткая, но справедливая преподавательница по пению отчитывает Розанну при всём классе. — Ты вылетишь в этом же месяце, если не возьмёшься за голову! В кабинете раздаётся несколько смешков, но Джису совсем не весело, особенно когда Розанна поджимает губы, очевидно, сдерживая слёзы. Мисс Кван разгоняет класс, снова бросает строгий взгляд на Розанну и уходит. Пак остаётся на том же месте, где её пристыживали и цепляется за собственные плечи; Джису только у выхода замечает, что девушке до сих пор тяжело. Ким жалеет, что Лиса и Дженни определены в класс рэперов, потому что она совсем не знает, что ей делать с расстроенной новенькой (Джису до сих пор называла её так, даже если прошёл почти год с её появления). Лиса бы давно подшутила на Розанной так, чтобы та рассмеялась или хотя бы разозлилась, а с Дженни у новенькой была необычная связь: они всегда так нежно и трепетно обращались друг с другом, что Джису поначалу даже ревновала, ведь Дженни всё-таки принадлежала ей. Джису выдыхает и неловко возвращается обратно, Розанна тяжело дышит и скрючивается, и это правда пугает старшую девушку. — Не обращай внимания. Мисс Кван всегда такая, — честность Джису всегда была её врагом, но она не сдерживается, — а ты всегда так остро реагируешь? Тогда она права: долго ты тут не протянешь. Джису с лёгким раздражением отслеживает на часах минуты своей задержки здесь, когда слышит чужой хрип, а затем болезненный смех: — Я уйду отсюда только победителем, — Розанна поднимает дикий взгляд на девушку, и Джису пробирает дрожь. — Может, ты и лучше меня, но я не проиграю. Пак снова тяжело выдыхает и хватается за живот, а Джису косится в сторону: — Я не собираюсь соревноваться с тобой, — она не хочет признавать тот факт, что переживала, — ты выглядишь нездорово. — Дело не в критике мисс Кван, — произносит Розанна и медленно движется к парте, чтобы собрать вещи. — Дурацкие таблетки, оказывается, обладают кучей побочек. Джису мысленно бьёт себя по лбу, вспоминая, что на прошлой неделе Розанну всё-таки заставили принимать таблетки, так как у неё до сих пор не начался гон и она отказалась навещать корпус. Ким смотрит на борющуюся с судорогами Розанну и незаметно выпускает свои феромоны, надеясь, что на девушку сработает их обезболивающий эффект. — Я буду заниматься сегодня после ужина, — вместо сочувственных слов говорит Джису, — присоединяйся. Розанна вскидывает голову, смотрит внимательно, и в глазах её Джису читает такую глубокую тоску, что становится тошно. — Я приду. И она приходит. В этот день Джису учит её своим секретам для расслабления и напряжения связок, она показывает ей несколько приёмов и в какой-то момент обнаруживает восторг и почти слепое обожание в глазах младшей девушки – это выбивает из неё воздух, как в первый день их встречи; Джису чувствует довольство своего альфы и осознаёт свою мягкость. Весь вечер с Розанной прошёл так знакомо, так почти по-домашнему. — Это было прекрасно, Джису-онни, — трепетно шепчет Розанна после исполненной Ким песни. — Я буду стремиться к твоему трудолюбию. — До сих пор так официально называешь меня, — неожиданно нервно улыбается Джису и тут же ругает себя за слабость. Розанна мнётся, прячет свои прекрасные щёчки в прядях волос и бормочет: — Хорошо, Су. Я учту. В груди Джису зреет тепло и, кажется, не только её альфа бездумно тянется к милой австралийке. Они удивительно быстро входят в рутину: Розанна приходит каждый вечер, и Джису даже специально добавляет в свой график занятий, чтобы побыть с новенькой наедине, хотя в середине недели платится за это горячей ночью с Лисой и Дженни, пропитанной грубыми собственническими укусами ревнующих девушек, – Джису, к сожалению, не может ничего поделать с этим новым увлечением. — Извини, — на следующий день Розанна не смотрит ей в глаза на их занятии и старается держаться подальше. — Нам стоит прекратить. Я постоянно забываю, что у вас троих стая. Девушка выглядит такой подавленной, что Джису снова приходится сдерживать порыв взять её за руку. — Всё хорошо, — Ким подходит ближе, их разделяет всего лишь несколько сантиметров, и Джису восхищается румянцем, вспыхивающим на щеках Розанны. — Хочу послушать тебя. Ты же выполняла мои указания? — Конечно, Джису-ни! — Розанна не может до конца избавиться от привычки называть её онни, но добавляет ласковый окрас, и Джису хочется, чтобы девушка звала её так почаще. Итак, Розанна поёт. Поёт песню о любви, трагичной и потерянной, недоступной и такой далёкой. Она поёт о том, как девушка позволила себе влюбиться и, в конечном счёте, сгорела до тла в этой любви, отдав всю себя. — Как называется эта песня? — Джису потрясена, в её глазах стоят слёзы от проникновенного пения девушки. Она радуется лишь тому, что Розанна и правда стала стабильнее. — Пока не придумала... — Розанна стучит по гитаре, а Джису неверяще смотрит на девушку. — Я написала её для тебя. Джису давно не ощущала столько эмоций, и это тихое признание кружит ей голову. Ей приходится понять слишком много вещей за слишком короткий промежуток времени. — Подойди ко мне, — голос Джису низкий и требовательный, она боится, что может упустить момент, но Розанна послушно встаёт и через несколько шагов замирает возле девушки, прижимая к себе гитару, как в первый день. — Я не хочу, чтобы ты сгорала, — и это самое близкое к её чувствам, которые сейчас Ким способна выразить только такими словами. Она обнимает Розанну, прижимает её худое тело к себе – гитара остаётся на полу – а девушка вдруг дрожит и плачет у неё в руках, цепляется за её спину, как за спасательный круг. — Прости, — снова шепчет Розанна сквозь всхлипы. — Прощаю, — отвечает Джису почти на автомате и не знает, за что и зачем. Но эта неделя меняет всё, сближает их, открывает Джису Розанне и наоборот. Лиса и Дженни не сразу привыкают к этому, но в одном из споров быстро умолкают, когда Джису указывает им на их близость с Розанной. Они втроём понимают, что игривое увлечение новенькой перестаёт быть игрой, и это то, с чем они обещают друг другу поработать. Прошло чуть больше двух лет с тех событий. Они прожили столько всего, вплели Розанну в свои жизни, доверились ей. Разве не они вчетвером проводили бессонные ночи в пении под её же гитару? Разве не они вчетвером сбегали вечером в киоски с журналами за пределами их лагеря? Разве не они делились своим неловким опытом по приручению внутреннего альфы и раскрытию собственного потенциала? Разве Розанна не любила их так, как любили её они, как любила сама Джису? — Не понимаю, о чём вы, — цедит Пак сквозь зубы и упирается спиной в шкафчики. Джису надвигается неизбежно и неумолимо – эссе и прочие дела забыты, она приближается к девушке, не давая той и шанса на очередное избегание. — Ты возвращаешься, Розанна, — Джису не собирается отступать, она осторожно запускает ладонь в чужие волосы, слушая лёгкое шипение, — это не обсуждается. Джису чувствует гнев, исходящий волнами от Пак и оседающий мурашками на коже, но она так устала от этого разыгрывающегося спектакля и секретов. Её терпение иссякло, и она не может удержаться от небольшой демонстрации. — Убери от меня свои руки, — испуганно произносит Розанна и дёргается прочь, прикладывая реальную силу. У неё от подобных прикосновений – табун мурашек и горячая дрожь. Джису приходится прижать девушку всем телом к холодным дверцам и положить свободную руку на чужую талию. Обычно она очень уважительно относится к личному пространству, но Ким поступается принципами, не видя другого выхода: она всем сердцем желает достучаться до Розанны и больше ждать не намерена. — Наконец переходим на ты? — Язвит старшая девушка и задирает голову, упрямо забирая у Розанны всё больше свободы движения. — С другими также быстро сближаешься? Джису зла, расстроена и чувствует глубокую обиду, смешанную с ревностью, за то, что Розанна так легко променяла их троих на новых людей, за то, что бросила их, за то, что ушла даже тогда, когда они помогли ей и обеспечили безопасность. Девушка неглупа: она понимает, что Пак избегает какой-то проблемы, боится открыться и поэтому прячется от своих близких, как от огня. Но Ким казалось, что они уже давно должны были заслужить доверие Розанны – всё-таки за эти годы они прошли через слишком многое, чтобы назвать друг друга просто друзьями или соседками по комнате. — Может быть, они просто лучшие альфы, чем вы, — в порыве страха выплёвывает Розанна и тут же резко замолкает, понимая, какое глупое оскорбление она только что произнесла. Джису неверяще вытаращивается на неё, неосознанно ослабевая хватку на девушке, и запах морской соли становится почти что удушающим. Розанна опускает голову, стыдясь самой себя, но она безумно измотана этим почти что месячным отдалением и вынужденной конфронтацией; она чувствует, как разбивается её сердце от боли, которую она продолжает причинять своим подругам, и думает о том, что Джису, наверное, больше никогда не захочет её видеть. Она разрушает всё, что любит. К сожалению, это единственный способ добраться до спокойной жизни, даже если сейчас всё, чего ей хочется, – это губы Джису на своих губах, крепкие объятья, ночи в руках троих девушек, их утешение и поддержка. Розанне с каждым днём становится всё сложнее держать маску, она трещит по краям и едва может найти в себе силы. — Прости... — Шепчет Пак, исподлобья смотря на старшую девушку. Джису глотает горечь с языка и пытается успокоить свою тихую, но опасную злость – её альфа взбешён, зверь внутри неё требует жестокости, требует показать младшей и более слабой Розанне её место; человеческое же в Ким умирает от этих слов, её грудь будто сдавливает раскалёнными тисками, и она с тяжестью выдыхает. — Мне кажется, — тихо начинает Джису, — за это время ты забыла, что значит быть с нами. Ты семья, ты не можешь просто уйти и думать, что мы тебя бросим, — девушке едва удаётся уравновесить в себе две неравных половины, что превращается в острое чувство собственничества. — Позволь мне сделать тебя частью стаи и вернуть навсегда. Это опасный шаг, заглядывание в кратер действующего вулкана и прогулка по углям, но Джису не видит другого выхода. Она не способна мыслить рационально, потому что Розанна успела проникнуть слишком глубоко в её душу и теперь действует на неё таким образом, что Ким не узнаёт саму себя. — Ты хочешь поставить на мне метку? — Голос Розанны сипло обрывается от шока. Она получает кивок в ответ, и тогда неожиданно ярко ощущает своё тело и мысли. Джису предлагала самую настоящую метку, которую принято было ставить альфами на омегах, чтобы заявить о правах на них. Редко когда альфа оставлял метку на другом альфе – Джису была одной из таких и, с одобрения Лисы и Дженни, ещё до появления Розанны укусила обеих девушек. Таким образом, они повязали себя узами, более крепкими, чем они имеют с их настоящими семьями. Девушки создали стаю, на что решались совсем немногие. Розанна сразу заметила необычайную близость девушек в свой первый день и только через месяц обнаружила причину в виде едва заметных следах укуса у Дженни под ключицей. Они, конечно, рассказали ей об этом, но Розанна и не смела думать о том, чтобы получить такое предложение. Она чувствует резкий прилив жара, во рту пересыхает, а глаза Джису напротив темнеют, когда её зрачки расширяются в желании. Розанна облизывает искусственные клыки, хватка Джису на её теле становится более требовательной: рука с её волос соскальзывает на шею, и тонкие пальцы на её талии рассеянно перебирают край рубашки, касаясь голой кожи. Розанна хочет эту метку. Знание того, что ты ни за что не будешь одинок, уверенность в их связи, невзирая даже на самые крупные ссоры. Но это укус. А укус – это прямая дорога к раскрытию. Пак жмурится от горького осознания и отрицательно качает головой. У неё нет слов, нет оправданий. Есть только ненормальная тяга к обрыванию связей и огромный секрет. — Мы знаем, что ты что-то от нас скрываешь, Розанна, — Джису смягчает собственный тон и с болью ловит промелькнувший испуг на лице девушки. Она с разочарованием отпускает Пак и отходит от неё, прикусывая клыками кожу щёк изнутри. — Мы не просим тебя довериться нам сейчас, но разве мы когда-то давали тебе усомниться в нас? Разве мы осуждали тебя за другое поведение? Разве мы не твои друзья? Твои партнёры? — Прости, — Розанна повержено мотает головой, сдерживая слёзы и слушая мольбы своей омеги о свободе, — я правда не могу. Как бы ей хотелось принадлежать им без обмана и лжи, но другие девушки уже поняли, что она хранит секрет. Розанна обнимает себя за плечи и сутулится от веса ответственности, которую сама же на себя и взвесила. Если они обо всём догадаются, то она подведёт не только себя и принципы, но и их: почему-то Розанне кажется, что они не смогут отречься от неё, даже если однажды узнают правду. — Тогда просто вернись, — молит Джису, и её рычание звучит как скулёж брошенного зверёныша, — ты нужна нам, нужна мне. Искренность Джису поражает Розанну в самое сердце, заставляя девушку завывать от тоски. Она больше не способна прятаться от них: они её семья, опора, поддержка и надежда на стоящую жизнь, даже если ей придётся обманывать их до конца своих дней. Она должна справиться, должна продержаться. Розанна с отчаянием делает рывок к Джису и мажет своими губами по чужим. Это касание сложно назвать поцелуем, но для Пак, избегающей любых провоцирующих контактов, это весомо. Она стыдливо утыкается носом в шею Ким, глубоко вдыхая успокаивающую свежесть зимы, по которой успела безумно соскучиться, и на время забывает о контроле, плача в надёжных объятьях. — Всё будет хорошо, — нежно бормочет Джису, и у неё отлегает от сердца, когда она понимает, что Розанна смогла отодвинуть ещё одну часть своих границ для неё. Девушка усиливает действие феромонов, и Розанна благодарно урчит. — Я никогда тебя не оставлю. Этот мимолётный поцелуй сделал возможным дальнейший прогресс – для Джису он стал интимнее всего времени, проведённого в корпусе омег. Ким незаметно прикасается подушечками пальцев к губам и после облизывает их, с удивлением вновь ощущая яркий вкус манго. Может, это просто глупое совпадение. А, может, Розанна действительно является непокорной омегой в логове альф. Джису не знает, но в тот момент решает для себя, что примет любой исход, – Пак в её руках, доверчивая и честная, с непривычной ранимостью в глазах и надрывным плачем. И, к личной радости Джису, от неё теперь не пахнет чужаками. Только ей. — Спасибо, — едва слышно произносит девушка. — Всегда для тебя. В тот день они пропускают обед, но вынужденный голод оправдан: Джису возвращается с прижатой к её руке Пак, а через несколько дней Розанна перевозит все свои вещи обратно. Дженни теперь не выпускает Розанну из своих рук, цепляясь за неё в любую свободную минутку, а Лиса первое время держится особняком, обиженно издеваясь над возвращением девушки. Пак просит помощи у Дженни, и в качестве извинений пишет целую песню, посвящённую Манобан, что принимается трогательными всхлипываниями и просьбами больше не уходить. Они собираются вместе под покровом темноты, и Розанна старается быть максимально честной, когда снова просит прощения, а после его получения смущённо целует каждую в щёчку, преодолевая стеснение и страх, и благодарит за терпение. Её девочки стоят любых испытаний. Спустя месяц YG объявляет окончательную дату дебюта, и Розанна, наконец, успокаивается: скоро всё будет хорошо, а пока она выбивает для себя новые таблетки и дозы, каким-то образом усмиряя свою омегу, которая почти окончательно выбила встроенную в неё альфу. Отсутствие течки очень помогает ей контролировать саму себя. Она молится всем известным богам о том, чтобы дотянуть до дебюта и получения свободы. У неё нет права на ошибку, поэтому Розанна отдаёт себя всю тренировкам, особенно когда Ян Хён Сок выгоняет из общего состава группы нескольких стажёров, в числе которых её бывшая, но всё равно дорогая сердцу и воспоминаниям, Миён. Их остаётся четверо. Розанне нравится это число, как нравится и каждая участница их группы – она понимает, что влюбляется сильнее, но не может себя остановить, даже если это тянет за собой соответствующие риски. Оставшиеся месяцы проходят как в тумане с записями их собственных песен, изучением хореографий, сменой имиджа, бесконечной подготовкой к сцене, фанатам, журналистам и недоброжелателям. Ей тяжело думать о чём-либо, и она чувствует себя роботом, выполняющим строгий код программы. Когда Розанна в следующий раз предаётся осознанным мыслям, то обнаруживает себя на сцене: она опирается на Лису и сдерживает себя, чтобы не зажмуриться от слепящего света софитов, фанаты громко кричат, впечатлённые только что закончившимся дебютным выступлением. Розэ скалится, чувствуя радость, жар от сцены. Ей даже мерещится тонкий аромат манго, как отголосок её прошлой жизни. Кажется, она всё-таки вышла победителем.